CC BY
31
УДК 325(470.661) ББК 63.5Рос.(Чеч.)
М.К. Осмаев
Чеченский государственный университет
О ФАКТАХ КОРРУПЦИИ В ПЕРИОД И ПОСЛЕ ДЕПОРТАЦИИ ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ
Статья посвящена малоисследованной проблеме коррупционной составляющей в деятельности партийных и советских органов периода Великой Отечественной войны, со всей наглядностью проявившейся во время депортации чеченцев и ингушей, а также их хозяйственном обустройстве на местах спецпоселения. Отмечено, что расхищение имущества депортированных, а также материальных фондов, предназначенных для хозяйственного обустройства спецпоселенцев, происходило при прямом участии партийно-советских руководителей районного и областного (республиканского) уровня, о чем было информировано руководство как союзных республик (Казахстана и Киргизии), так и союзного центра в Москве.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, партийные и советские органы, депортация, коррупция, Чечено-Ингушская АССР, Грозненская область, Дагестан, Северная Осетия, Грузия.
M.K. Osmaev
Chechen state University
FACTS OF CORRUPTION DURING AND AFTER THE DEPORTATION OF CHECHEN AND INGUSH PEOPLES
The article is devoted to unknown historical facts of corruption in the activities of Communist party and bodies of authority during the Great Patriotic war. These hard factsbecame obvious during the deportation of Chechen and Ingushpeoples and their settlement in the places of special destination. It should be noted that party leaders on district and regional (Republican) level knew that their homes and property were plundered, as well as financial funds provided for the economic arrangement of special settlers. The leadership of the Union republics (Kazakhstan and Kyrgyzstan) and the Federal center in Moscow were informed about these facts.
Key words: Great Patriotic war, party and Soviet bodies, deportation, corruption, Chechen-Ingush ASSR, Grozny region, Dagestan, North Ossetia, Georgia.
Еще на стадии планирования депортации чеченцев и ингушей одной из важных государственных задач являлась организация учета и обеспечение сохранности государственного и личного имущества в переселяемых районах, которое подлежало перераспределению в организованном порядке. С этой целью во все районы Чечено-Ингушской АССР с началом выселения были направлены специальные комиссии, включавшие представителей различных Наркоматов, среди которых должны были распределяться материальные ценности. Кроме того, создавались отдельные комиссии, призванные обеспечить учет и сохранность имущества ликвидируемых колхозов. Одновременно в Грозном было мобилизовано и направлено в сельские районы до 8 тыс. человек с задачей сохранить оставленное имущество и обеспечить уход за скотом и птицей, а обеспечение общественного порядка возлагалось на воинские подразделения, общей численностью 8,5 тыс. человек [1, л.69-74].
Каждой депортируемой семье разрешалось брать с собой продовольствие, вещей и бытовой инвентарь по 100 кг на человека. Кроме того, на сельскохозяйственный инвентарь, фураж, крупный рогатый скот выдавалась специальная квитанция для восстановления хозяйства в местах спецпоселения. Им также разрешалось прирезать и взять с собой домашнюю птицу и мелкий рогатый скот. Оставшееся движимое и недвижимое имущество переписывалось представителями специальных комиссий [16, с. 107].
Дополнительно к выселению чеченцев и ингушей привлекалось до 6-7 тыс. дагестанцев, 3 тыс. осетин из колхозного и сельского актива, а также активисты в тех районах, где имелось русское население. Указанные лица также частично должны были использоваться для охраны скота, жилья и хозяйств выселяемых [10, с. 668].
Имеющиеся источники отмечают, что партийно-советское руководство Дагестана, Северной Осетии и Грузии приступило к «освоению» отошедших к этим республикам районов еще до завершения самой депортации [4, л.161об.], что должно было обеспечить точный учет и сохранность остающихся на местах материальных ценностей и скота. По официальным данным, на начало 1944 г. поголовье крупного рогатого скота составляло 209181, а мелкого рогатого скота - 236700 голов. Из этого количества до 16 тыс. голов крупного и 40 тыс. голов мелкого скота было забито самими спецпереселенцами перед их отправкой на сборные пункты. Еще 5 тыс. голов крупного и 20 голов мелкого скота было использовано для питания военнослужащих, введенных в республику. Таким образом, на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР должно было остаться 170390 голов крупного рогатого и 149454 - мелкого скота [6, л.26].
В архивных материалах содержатся противоречивые данные о количестве принятого на учет скота. Так, в одном случае указывается 113 тыс. голов крупного рогатого скота, 190 тыс. мелкого скота, 10,8 тыс. лошадей, 8,4 тыс. буйволов и волов [6, л.28].
Однако в справке начальника IV отделения отдела спецпоселений НКВД СССР В.Ф.Угарова отмечено, что от переселенцев из бывшей ЧИАССР принято: зерна по физическому весу 43925 т; лошадей - 14068 голов, волов - 14539 голов, буйволов - 2577 голов, верблюдов - 14 голов, ослов 1804, крупного рогатого скота - 211300 голов (карандашом дописано - 168508), овец - 215 тыс. голов (карандашом дописано - 145375) [6, л.125].
Очевидно, что официальная статистика не отражала реальное количество скота, имевшегося в Чечено-Ингушетии. Но в то же время расхождения между данными о количестве принятого на учет скота настолько велики (особенно с данными, вписанными карандашом), что не могут быть объяснены неточностями учета. В частности, следует принять во внимание массовый падеж скота, оставшегося без необходимого ухода. Например, житель с.Муцо Душетского района Грузии Борчашвили Ш.П., побывавший в горной части Чечни сразу после выселения, отмечал в своих воспоминаниях: «Многие села в Малхасте были сожжены, у домов, которые сохранились, лежал мертвый скот» [11, с. 71].
Кроме того, массовый падеж скота имел место при перегоне из горных районов на равнину [17, с. 58].
Также имеются многочисленные свидетельства расхищения и растаскивания государственного и личного имущества выселяемых граждан членами государственных комиссий, которые действовали не без ведома вышестоящих партийно-советских органов. Например, первый чеченский правозащитник Дзияудин Мальсагов, ставший непосредственным свидетелем депортации чеченцев и ингушей, утверждал, что скот перегонялся в соседние республики. Вывозилось и другое имущество [12, с. 90].
Известный ученый-лингвист Ю. Д. Дешериев, побывавший на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР летом 1946 г., со слов новых жителей (русских и дагестанцев) записал, что им обещали передать дома со всем имуществом (мебель и пр.), а также большое количество скота. Однако все ценное было конфисковано или разграблено еще до их прибытия и поэтому обустройство на новом месте оказалось сопряжено с большими трудностями [13, с. 95-103].
Самые крупные хищения совершались руководителями специальных комиссий по учету и сохранению имущества депортированных вайнахов, а также ответственными партийными и советскими работниками. Проверка, осуществленная летом 1944 г. по распоряжению Совета Народных Комиссаров РСФСР, установила, что даже через полгода после завершения депортации вайнахов власти Дагестана не смогли организовать должный учет и контроль за имуществом спецпереселенцев в районах, присоединенных к Дагестану. Более того, «безудержное хищение и разбазаривание имущества спецпереселенцев» продолжалось и на момент проверки. Как следствие, «значительная часть лучшего и пользующегося наибольшим спросом имущества уже растащено или приведено в негодность». По состоянию на 1 августа 1944 г., от реализации имущества депортированных в бюджет республики поступило всего 1,7 млн. руб., при том что только на складах в Ново-Лакском районе, согласно первичным актам, находилось имущества на сумму 3,2 млн. руб., а в Веденском районе - на 2,7 млн. руб. Была установлена причастность к хищениям большого числа ответственных работников. Например, у исполнявшего обязанности председателя Ново-Лакского районного совета Юсупова Х. была выявлена недостача 4-х ручных и 4-х ножных швейных машин, 9 подушек, 26 паласов, 30 ковров, 6 велосипедов, 12 чемоданов и большого количества мебели. В том же районе заместитель начальника районного отдела НКВД Магомедов присваивал мебель, фарфоровую посуду, ковры, старинное оружие, скот. Заместитель заведующего сельскохозяйственным отделом Дагестанского обкома ВКП(б) Гришин во время контрольной поездки вывез две грузовые машины различного добра якобы для рабочей столовой. Общая стоимость вывезенного им имущества составила 9525 руб. Три кровати и 23 предмета различной посуды получил третий секретарь Дагестанского обкома ВКП(б) Манапов; прокурор Дагестана Хашаев для своей семьи и семьи тещи получил в Ножай-Юрте дом, сад, огород, все необходимое имущество и «бесхозную» корову; прокурор Ново-Лакского района Шейхов якобы для нужд прокуратуры получил четыре лошади, двух быков и корову с теленком, а затем заявил, что весь этот скот был у него украден. Узаконенной формой присвоения скота стало создание так называемых «подсобных хозяйств», которые создавались без всякого на то обоснования, надлежащего разрешения и оформления. Чаще всего они создавались при районных отделах НКВД и районной потребительской кооперации. [18, с. 206-212].
Не случайно руководитель Дагестанского потребсоюза Кастальский 13 сентября 1944 г. на официальный запрос уполномоченного СНК РСФСР сообщил: «Сведения о размере принятого на местах райпо имущества спецпереселенцев в суммарном выражении, а также о сумме реализации этого товара в Дагсоюзе не имеются. Также нет сведений о хищении и растратах этого имущества за исключением двух случаев: в Шурагатском и Ритлябском районах» [19, с. 120].
В целом по Дагестану за разбазаривание и хищение имущества спецпереселенцев было привлечено к уголовной ответственности 132 человека, в том числе 34 должностных лица [18, с. 217].
Во вновь созданной Грозненской области перераспределение имущества депортированных чеченцев и ингушей также сопровождалось многочисленными фактами хищений и злоупотреблений. По данным органов милиции Грозненской области, в 1944 г. за хищения и растраты к уголовной ответственности было привлечено 1245 чел., из них по районам области - 818 чел. У расхитителей было изъято более 700 тыс. руб. наличными, до 170 т зерна и промышленных товаров на сумму до 200 тыс. руб. За это же время к ответственности за спекуляцию привлечено 844 чел. [15, с. 52].
О выявлении большого количества злоупотреблений со стороны работников хозяйственных комиссий, направленных в районы, чтобы принять на государственный учет имущество высланных чеченцев и ингушей, сообщал в ЦК ВКП(б) и В.П.Чеплаков, возглавивший партийную организацию вновь созданной Грозненской области. В частности, «разбазаривание и присвоение социалистической собственности» имело место в Галашкинском, Ачхой-Мартановском, Атагинском, Шатоевском, Урус -Мартановском и других районах. Только в июне и июле 1944 г. были исключены из рядов ВКП(б) и отданы под суд: в Галашкинском районе секретарь райкома Погорелов, председатель райисполкома Тищенко и бывший председатель районной хозяйственной комиссии по учету, охране и реализации хлеба, скота и имущества спецпереселенцев Лакеев; в Ачхой-Мартановском районе - секретарь райкома Цыганков, начальник районного отдела НКВД Ефремов, начальник районного отдела милиции Чекашкин. Признавалась необходимость срочного снятия с должностей целого ряда партийных и советских руководителей в Атагинском, Шатоевском и Урус-Мартановском районах. В целом по Грозненской области как во время, так и после депортации чеченцев и ингушей было разворовано большое количество имущества (шифоньеры, ковры, комоды, кровати, буфеты, швейные машины, скот, кукуруза и др.), а расхитителей оказалось так много, что «всех их теперь привлекать к ответственности просто невозможно, иначе будет потеряно много людей» [8, л.21-22].
В докладной записке заведующего организационно-инструкторским отделом Северо-Осетинского обкома ВКП(б) И.Ягодкина в ЦК ВКП(б) прямо указывается, что высшие партийно-советские руководители республики не только сознательно допустили массовое расхищение оставленного имущества в районах Чечено-Ингушетии, отошедших к Северной Осетии, но и сами приняли в нем участие. Уже после того, как часть имущества уже была «растащена», Наркомторгу СОАССР было поручено собрать все оставшееся имущество на своих базах и после оценки продать населению. Однако и в этом случае большое количество имущества было бесконтрольно вывезено как частными лицами, так и ответственными работниками. В числе последних перечисляются: секретарь обкома ВКП(б) по пропаганде и агитации Дауев О., уполномоченные райкомов Дигорского, Дарг-Кохского, Правобережного районов, заведующий финансово-хозяйственным сектором обкома ВКП(б) Вазиев, зав. особым сектором Ткаченко Е., зам. секретаря обкома по животноводству Дзанагов и др. Причем Вазиев, Дзанагов и Ткаченко вывезли себе по пианино, которые предназначались Суворовским школам. Похищенное имущество получали также высокопоставленные чины обкома: Кулов (новый первый секретарь Северо-Осетинского обкома), Чуркин, Газзаев (второй секретарь обкома), республиканские наркомы и др. ответственные работники. Еще какую-то часть имущества (кровати, шифоньеры, шкафы, диваны) распродали работникам обкома [8, л.40].
Имело место и незаконное присвоение отдельными организациями земельных участков и целых подсобных хозяйств. Так, Северо-Осетинский обком, имевший собственное подсобное хозяйство, присвоил себе еще одно хозяйство в Пригородном районе, «... в которое стянули коров, лошадей, птицы, зерно и без всякого учета долгое
время расходовали это государственное имущество. Вслед за обкомом заняли для себя пригородные усадьбы Совнарком, Наркоматы, управления и т.д.». В то же время для успокоения общественного мнения и создания видимости борьбы с расхитителями был исключен из партии и снят с работы секретарь партбюро Беслановского маисового комбината, а также снят с работы со строгим партийным взысканием второй секретарь Правобережного райкома ВКП(б), вся вина которых состояла в том, «.. .что съели двух курей и обменяли бричку кукурузы на печеный хлеб для ... питания бойцов истребительного батальона» [8, л.41].
В расхищении имущества выселенных чеченцев и ингушей приняли участие и части НКВД, привлеченные к этой операции. Так, летом 1944 г. Грозненский областной военный комиссар докладывал Военному совету Северо-Кавказского военного округа, что при подготовке депортации для оснащения горных частей было временно изъято у населения 1143 лошади и 503 мула и ишака. Однако после завершения депортации при возвращении частей к местам постоянной дислокации «. часть лошадей, мул, ослов, ишаков войсковые части передали без ведома областного военкомата (в значительной мере) 141-му Грозненскому горнострелковому полку НКВД, а также в разные организации и даже за плату - в единоличное пользование отдельных граждан.» [9, с. 171-172].
Если на Северном Кавказе местные партийно-советские кадры отметились расхищением имущества, оставшегося после депортированных чеченцев и ингушей, то в республиках Средней Азии, куда они прибыли на спецпоселение, имело место расхищение фондов, выделенных для хозяйственного обустройства депортированных на новом месте.
Еще до начала выселения, руководство Казахской и Киргизской ССР отчиталось о готовности к принятию, размещению и трудоустройству депортируемых вайнахов. Об этом, в частности, сообщили и отдельным чечено-ингушским партийно-советским работникам накануне депортации [11, с. 72].
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1944 г. размер материального возмещения спецпоселенцам за имущество, оставленное на Северном Кавказе, составлял до 1 тыс. рублей на семью. Что, разумеется, ни в коей мере не соответствовало стоимости утраченного имущества, которое могло оцениваться и в десятки тысяч рублей. Но упомянутую компенсацию получили далеко не все депортированные семьи, а средний размер выплат колебался в пределах 40-100 руб. [15, с. 51-52].
Хозяйственное обустройство спецпоселенцев предусматривало выделение домашнего скота (взамен оставленного на Северном Кавказе), строительных материалов, промышленных товаров и продуктов питания. Например, первые четыре месяца депортированные должны были обеспечиваться основными продуктами питания. Для этого из союзных фондов дополнительно выделялось: в Казахстане 4800 т муки и 2400 т различных круп, в Киргизии - 1200 т муки и 300 т круп [5, л.4].
Однако обещанной помощи в полном объеме спецпоселенцы так и не получили. По данным органов НКВД, на протяжении марта 1944 г. в Казахской ССР областные и районные организации так и не приступили к отводу приусадебных участков. Не была организована и заготовка местных строительных материалов. В апреле поступают сообщения о том, что значительная часть переселенцев не закреплена за колхозами, а многие председатели колхозов отказываются принимать их в состав сельхозартелей. В ряде мест переселенцы, не дождавшись выделения им приусадебных участков,
самостоятельно захватывали земли под огороды. Поступали жалобы на недостаточность установленных норм снабжения - 100 гр. муки и 50 гр. крупы на человека в день. Много жалоб поступало на необеспечение скотом и продуктами, вследствие чего возникла угроза расхищения и забоя колхозного скота [10, с. 722, 724-725].
Сорванными оказались планы строительства домов для спецпоселенцев. Так, в Казахской ССР к 1 октября 1944 г. план выполнен только на 21,9% [2, л.3].
Эти планы последовательно срывались и все последующие годы. В конечном итоге подавляющее большинство депортированных строились самостоятельно.
Так как власти не обеспечили депортированных мылом, а органы санитарно-эпиде-мического надзора хлорпикрином для дезинфекции помещений и личных вещей - среди депортированных разразилась эпидемия тифа [3, л.3].
Спецпереселенческие фонды систематически расхищались и в последующие годы. Об этом, несмотря на прямой запрет со стороны местного партийно-советского руководства районного и областного уровня, сообщали в центральный аппарат НКВД отдельные работники. Например, летом 1945 г. в Арык-Балыкском районе Кокчетавской области стекло, выделенное на строительство домов для переселенцев, было передано местным организациям и отдельным руководителям, в том числе райкому ВКП(б), райисполкому, районным отделам НКВД и НКГБ, районному народному суду и районной прокуратуре. О сложившейся практике использования специальных фондов, выделенных для спецпоселенцев, на нужды местных организаций, было известно высшему партийно-советскому руководству Казахской ССР [7, л.107-109].
Подобные факты имели место практически везде в местах размещения спецпереселенцев. Так, на некоторых предприятиях города Текели Казахской ССР продовольственные и промышленные товары, предназначенные для остро нуждавшихся спецпереселенцев, реализовались только среди работающих, а больные и семьи, в которых не было трудоспособных, лишались возможности их получения. В Талды-Курганском районе фонды, отпущенные спецпереселенцам на апрель 1945 г., были розданы колхозам на общественное питание. В Бурлю-Тюбинском районе руководящими работниками присвоено 124 метра хлопчатобумажной ткани [14, с. 31-32]
Приведенные факты показывают несостоятельность попыток объяснить многочисленные злоупотребления в отношении представителей депортированных народов только лишь негативным восприятием их как «врагов народа». Хотя последнее также имело место и стало причиной многих известных случаев несанкционированных расправ над ними как в ходе депортации, так и в местах спецпоселения. Однако массовые случаи откровенного расхищения имущества депортированных, а также материальных фондов, предназначенных для них, может быть объяснено только широким распространением коррупции в партийно-советском аппарате рассматриваемого периода.
Список литературы
1. ГАРФ. Ф.А-327. Оп.2. Д.708.
2. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп.47. Д.4430.
3. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп.47. Д.4541.
4. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп.2. Д.64.
5. ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп.1. Д.182.
6. ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп.1. Д.183.
7. ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп.1. Д.265.
8. РГАСПИ. Ф.17. Оп.122. Д.58.
9. Божедомов А. Выселение ингушей и чеченцев. Архивная хроника: январь 1943 г. -январь 1944 г. М.: Ингушский «Мемориал», 2014. -211 с.
10. Вайнахи и имперская власть: проблема Чечни и Ингушетии во внутренней политике России и СССР (начало XIX - середина XX в. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд «Президентский центр Б.Н.Ельцина», 2011. - 1094с.
11. Второй съезд ингушского народа. Грозный, 9-10 сент. 1989 года. - Грозный: Чеч.-Инг. кн. издат.-полиграф. объединение «Книга», 1990. -235 с.
12. Гаев С., Хадисов М., Чагаева Т. Хайбах: следствие продолжается. - Грозный: «Книга», 1994. - 352 с.
13. Дешериев Ю. Жизнь во мгле и борьбе. - М., 1995. -275 с.
14. Джургаев М., Джургаев О. Круги ада. - Грозный: Чечено-Ингушское издательско-полиграфическое объединение «Книга», 1989. - 64 с.
15. Ибрагимов Муса. Как делили имущество спецпереселенцев // Вайнах, 2004. № 8. - С.51-53.
16. Ибрагимов Муса, Ибрагимов Мовсур. Чечня: через круги ада. Войны, переселения и депортация чеченского народа. 2-е исп. и доп. изд-е. - Грозный: изд-во ФГБОУ ВО «Чеченский государственный университет», 2017. - 306 с.
17. Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши: Документы, факты, комментарии. - М.: ТОО «Капь», 1994. - 259 с.
18. Так это было. Национальные репрессии в СССР 1919 - 1952 годы. В 3-х т. Т. 2. -М.: Российский Международный фонд культуры, 1993. - 334с.
19. Черный февраль. Книга первая. Свидетельства обвинения в документах и фактах. - Грозный, 1994. - 195 с.
