CC BY
36
7.3. О ДВУХ СВИДЕТЕЛЯХ В
ОДНОМ ЛИЦЕ В СУДЕ ПРИСЯЖНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ
Калинкина Любовь Даниловна, канд. юрид. наук, доцент. Должность: заведующая кафедрой. Место работы: Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва. Подразделение: кафедра уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора. E-mail: advokatkalinkina@rambler.ru
Аннотация: В статье рассматриваются вопросы использования показаний одного и того же свидетеля, когда он по уголовному делу допрашивается под разными данными о его личности в условиях его визуального наблюдения и в условиях, исключающих его визуальное наблюдение, под псевдонимом. Автором проанализирована проблема, когда искусственно создается видимость наличия разных доказательств от разных носителей и этим самым присяжные заседатели вводятся в заблуждение в качестве двух самостоятельных доказательств.
Ключевые слова: свидетель, суд присяжных, допрос, показания, судебное разбирательство, личность свидетеля, уголовно-процессуальные гарантии.
ON TWO WITNESSES IN ONE PERSON IN THE COURT JURY MEETINGS
Kalinkina Luybov Danilovna, PhD at law, associate professor. Position: head of chair. Place of employment: National Research Mordovia State University named after N.P. Ogaryov. Department: criminal procedure, justice and directorate of public prosecutions chair. E-mail: advokatkalinkina@rambler.ru
Annotation: The article deals with the use of the testimony of the same witness when he is interrogated in a criminal case under different data about his personality under conditions of his visual observation and under conditions that exclude his visual observation under a pseudonym. The author analyzed the problem when artificially created the appearance of the presence of different evidence from different carriers and by this the jurors are misled as two independent proofs.
Keywords: witness, jury trial, interrogation, testimony, trial, witness's identity, criminal procedural guarantees.
В соответствии со ст.324 УПК РФ производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке с учетом особенностей, предусмотренных главой 42 УПК РФ. Данная глава не содержит каких-либо норм, предоставляющих возможность «раздвоения» одного и того же свидетеля, т.е. его допроса в условиях визуального его наблюдения и под псевдонимом, в условиях сохранения в тайне данных о его личности.
В случаях обеспечения безопасности свидетеля при производстве в суде с участием присяжных заседателей действуют те же нормы, которые УПК РФ устанавливает и для общего порядка производства по уголовным дедам. Эти нормы содержатся в ч.3 ст. 11, части 9 ст.166, ч.2 ст.186, ч.8 ст.193, п.4 ч.2 ст.241 и ч.5 ст.278 УПК РФ. Основываясь на положениях статьи 74 УПК РФ и исходя из вышеперечисленных норм, представляется возможным выводить о том, что УПК РФ при получении доказательственной информации от свидетеля требует его индивидуализировать. Такая индиви-
дуализация требует необходимости установления данных о личности допрашиваемого свидетеля при любой форме допроса свидетеля - или в условиях его визуального наблюдения, или при отсутствии визуального наблюдения. Определенность данных о свидетеле позволяет индивидуально определенно подходить и к оценке доказательственной информации, от него исходящей. При существенных противоречиях в показаниях одного и того же свидетеля стороны вправе ходатайствовать об оглашении перед присяжными заседателями противоречивых показаний свидетеля. В случаях же, когда один и тот же свидетель по уголовному делу допрашивается под разными данными о его личности в условиях его визуального наблюдения и в условиях, исключающих его визуальное наблюдение, под псевдонимом, то этим самым до присяжных заседателей доводится ложная информация о разных носителях такой информации. В таких случаях искусственно создается видимость наличия разных доказательств от разных носителей и этим самым присяжные заседатели вводятся в заблуждение.
Таковой, в частности была ситуация по уголовному делу в отношении Ш., К. и др., рассмотренному в Верховном суде Республики Мордовия с участием присяжных заседателей.
18 ноября 2016 года в ходе судебного разбирательства по уголовному делу в отношении К. и др. одно и то же лицо, а именно, свидетель Б., при производстве по данному уголовному делу был представлен носителем доказательственной информации, исходившей от свидетеля Б. и засекреченного свидетеля Л., т.е. по данному уголовному делу с его помощью были представлены два доказательства стороны обвинения -показания свидетеля Б. и показания засекреченного свидетеля Л., т.е. искусственно была создана видимость наличия по данному уголовному делу двух самостоятельных доказательств, исходящих от разных лиц. В последующем, рассекречивание свидетеля Л. произошло по воле Б., о чем в суде было заявлено председательствующим по делу - судьей Верховного суда РМ Л.
В качестве свидетеля Б. данное лицо в ходе предварительного следствия было допрошено 6 апреля 2009 года. [1]
В протоколе допроса свидетеля Б. имеется подписка данного свидетеля о том, что перед началом его допроса ему были разъяснены права и обязанности свидетеля, предусмотренные ст.56 УПК РФ, и что он был предупрежден об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст.308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст.307 УК РФ, что должно было служить гарантией получения от указанного свидетеля допустимых и достоверных показаний об известных ему обстоятельствах по данному уголовному делу. В ходе указанного допроса свидетель Б. показал, что на территории дома 18 по ул.Тельмана г.Ковылкино совершено какое-то преступление он не знал, в тот период времени он находился на отдыхе, что происходило в доме, ему не известно. [2]
Указанный допрос Б. в качестве свидетеля в ходе предварительного следствия происходил в строгом соответствии с требованиями норм УПК РФ - его личность была установлена в соответствии с данными паспорта; права свидетеля ему были разъяснены; допрос свидетеля Б. проходил в форме свободного его рассказа об известных ему обстоятельствах; каждая страница протокола его допроса им была подписана; ни перед началом, ни в ходе, ни по окончании допроса
4'2017
Пробелы в российском законодательстве
от свидетеля Б. никаких заявлений не поступало; данное обстоятельство им было удостоверено его подписью; протокол его допроса им был прочитан лично; замечаний к протоколу допроса у него было, о чем им была сделана собственноручная запись, после которой он поставил свою подпись, протокол его допроса им также был подписан.
Указанные данные подтверждают законный порядок получения показаний свидетеля Б. от 6 апреля 2009 года.
В последующем, 20 июля 2010 года (через 3 месяца и 13 дней) это же лицо, Б., был допрошен в качестве свидетеля Л., данные о его личности были сохранены в тайне на основании постановления от 20.07.2010 года. [3]
Перед началом и этого допроса свидетелю Б. под псевдонимом «Л.» вновь были разъяснены права и обязанности свидетеля, предусмотренные ст.56 УПК РФ, и он вновь был предупрежден об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст.308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст.307 УК РФ, что повторно должно было служить гарантией получения от указанного свидетеля допустимых и достоверных показаний об известных ему обстоятельствах по данному уголовному делу. Однако в ходе указанного допроса это лицо дает уже иные показания, в них он уже показывал, что он был свидетелем того, как в конце сентября-начале октября 2003 года К. и Ш. стреляли в Б. во дворе его дома 18 по ул. Тельмана, г. Ко-вылкино.[4]
С учетом того, что оба указанных показания противоположного содержания исходили от одного и того же лица, который дважды был предупреждён об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, то получилось, что:
в нарушение требований ст.74 УПК РФ с помощью одного и того же лица, как носителя доказательственной информации, была создана видимость наличия по делу двух доказательств - показаний свидетеля Б. и показаний свидетеля Л.;
в нарушение требований ст.17 УПК РФ оценка противоречивым показаниям одного и того же лица по делу не была дана, а показаниям свидетеля Л., без их проверки в соответствии с требованиями ст.87 УПК РФ, была придана заранее установленная сила, и они были положены в основу предъявленного К. обвинения по настоящему уголовному делу. Данный вывод находит подтверждение требованием об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного расследования, вынесенном первым заместителем прокурора РМ Б. от 16 июля 2010 года.
В частности, в указанном требовании по состоянию на 16 июля 2010 года констатировалось, что «имеющиеся в материалах уголовного дела доказательства являются недостаточными для окончательного предъявления К. обвинения в совершении преступлений, предусмотренных п. «ж» ч.2 ст.105, ч.3 ст.222 и ч.2 ст.210 УК РФ, и не согласуются между собой» (см.: т.54, л.д.181). В нем также указывалось на отсутствие доказательств того, что К. производил выстрелы в Б., а также отмечалось то, что выстрелы в Б. производились из одной единицы огнестрельного оружия. Кроме того, из данного требования следовало и то, что «квалифицирующий признак -совершение преступления организованной группой, в материалах дела не подтвержден объективными доказательствами, так и же
как и факт участия К. в преступном сообществе «Хим-маш».[5]
Вслед за данным требованием 20 июля 2010 года по делу появились указания в порядке ч.1 ст.39 УПК РФ, вынесенные и.о.руководителя отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по РМ В., которым предписывалось, что «в случае установления новых свидетелей убийства Б. ... необходимо допросить их в качестве свидетелей по обстоятельствам дела». [6]
В этот же день, 20 июля 2010 года, таким «новым» свидетелем явился ранее допрошенный свидетель Б., которого допрашивают уже как свидетеля Л. При этом его прежние показания не принимаются во внимание, их проверки, как того требуют предписания ст. 87 УПК РФ, не происходит. Несмотря на то, что свидетель Б. ранее допрашивался, будучи предупрежденным об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, оценка этим его показаниям по правилам ст.88 УПК РФ также не дается. Таким образом, по делу была создана видимость того, что свидетель Б. - это одно лицо, а свидетель Л. - это другое лицо, тот самый новый свидетель, появление которого диктовалось для обоснования необходимости предъявления К. окончательного обвинения.
При этом, в нарушение требований ст.11 УПК РФ свидетель Б. был засекречен при отсутствии на то законных оснований. «При наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями, суд, прокурор, руководитель следственного органа, следователь, орган дознания, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц меры безопасности, предусмотренные статьями 1б6 частью девятой, 186 частью второй, 193 частью восьмой, 241 пунктом 4 части второй и 278 частью пятой настоящего Кодекса, а также иные меры безопасности, предусмотренные законодательством Российской Федерации (в ред. Федеральных законов от 29.06.2009 № 404 - ФЗ, от 28.12.2010 № 404 -ФЗ, от 30.12.2015 № 404 - ФЗ) - ч.3 ст.11 УПК РФ).
Ни в материалах уголовного дела, ни в том конверте, в котором якобы содержались данные о необходимости засекречивания, нет никаких данных, кроме голословного, ничем не подтвержденного, заявления Б.
Предупреждение свидетеля Б. об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний в соответствии с требованиями ст.307 УПК РФ, к сожаленью, не обеспечило достоверность сообщаемых им сведений в ходе его допросов под разными фамилиями.
Не возымели действия, указанные уголовно-правовые и уголовно -процессуальные гарантии на обеспечение допустимости и достоверности показаний одного и того же лица под разными фамилиями и в ходе судебного разбирательства по настоящему уголовному делу под председательством судьи Верховного суда РМ У., которым было допущено доведение стороной обвинения до сведения присяжных заседателей показаний одного и того же лица под разными фамилиями в статусе разных доказательств. В ходе этого судебного разбирательства свидетель Б. также, будучи дважды допрошенным под разными фамилиями - своей и псевдонимом и, будучи дважды предупрежденным об уголовной ответственности, дал пока-
зания, которые существенно отличаются друг от друга. При этом до сведения присяжных заседателей не было доведено, что Б. и Л.- это одно и то же лицо.
При этом следует учесть и то обстоятельство, что, будучи допрошенным, как под фамилией Б., так и под фамилией Л., указанное лицо протокольно собственноручно записывало, что протоколы им читались лично, замечаний к ним отсутствовали (см, например, стр.11 протокола допроса свидетеля Б. от 6 апреля 2009 года в томе 20 материалов уголовного дела).
При таких обстоятельствах, когда ни уголовно-правовые, ни уголовно-процессуальные гарантии не обеспечивали получение от одного и того же лица не противоречащих друг другу существенным образом показаний (Разные показания об одном и том же не могут быть достоверными, в любом случае одни из них - ложные), возникают неустранимые сомнения в том, что данные в очередной раз, теперь уже 18 ноября 2016 года, свидетелем Б. показания являются допустимыми.
При таких данных о раздвоенности одного лица в качестве двух свидетелей, каким явился свидетель Б., возникают неустранимые сомнения в том, что он является надлежащим и допустимым носителем достоверной информации, доведенной до присяжных заседателей. Нельзя не сомневаться в показаниях такого лица еще и потому, что с помощью предложенного варианта его допроса в качестве двух совершенно разных свидетелей об одних и тех же обстоятельствах, но с помощью разных сведений о них от него, по уголовному делу в отношении К. создана возможность фальсификации доказательств виновности К. Об опасности создания предубеждения у присяжных заседателей свидетельствует и то обстоятельство, что в ходе судебного заседания 18 ноября 2016 года до них так и не были доведены путем оглашения показания свидетеля Б., когда он давал их в ходе предварительного следствия под своей фамилией и когда он показывал том, что совершено какое-то преступление на территории дома 18 по ул.Тельмана г.Ковылкино, он не знал, в тот период времени он находился на отдыхе, что происходило в доме, ему не известно (см.: т.20, л.д.10).
Нельзя не сомневаться в показаниях лица, который об одном и том же дает совершенно разные, противоположные друг другу показания даже под страхом наступления уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. При таких обстоятельствах представляется невозможным считать допустимыми показания такого лица. При неустранимых сомнениях в правдивости одних показаний данного лица и ложности других его показаний, при существенных противоречиях в них, в силу принципа презумпции невиновности показания данного лица, а именно, свидетеля Б., в ходе судебного заседания 18 ноября 2016 года являются недопустимым доказательством. К сожалению, ни одно из правовых гарантий для такого лица не исключило диаметрально противоположные его утверждения об одном и том же - то ли он отдыхал и не мог быть в Ковылкино, то ли он был свидетелем того, как в Ковылкино на территории его дома стреляли в Б.
Список литературы:
1. См.: Уголовное дело № Т. 20. С.8-11 // Архив Верховного суда РМ. 2017.
2. См: Там же. Т.20. С.10.
3. См.: Там же. Т.54. С.199-208.
4. См.: Там же. Т.54. С.206.
5. См.: Там же. Т.54. С.182.
6. См.: Там же. Т.54. 184.
Статья проверена программой Антиплагиат.
Оригинальность текста 97 %.
Рецензия
на научную статью Калинкиной Л. Д. «О двух свидетелях в одном лице в суде присяжных заседателей»
В статье Л.Д. Калинкиной рассматривается проблема использования в качестве доказательств показаний одного и того же свидетеля, допрошенного под разными данными о его личности в условиях его визуального наблюдения и в условиях, исключающих его визуальное наблюдение, под псевдонимом при рассмотрении уголовного дела в суде присяжных заседателей. Примером такой ситуации служат материалы конкретных уголовных дел, рассмотренных Верховным судом Республики Мордовия с участием присяжных заседателей. По мнению автора, такие случаи свидетельствуют об искусственном создании доказательств, так как источник доказательственной информации остаётся одним и тем же.
Автором обоснованно сделан вывод о недопустимости такого порядка получения доказательств, поскольку возникают неустранимые сомнения в том, что такой свидетель являлся носителем достоверной информации, доведенной до присяжных заседателей. Следует согласиться с автором, что такой порядок создает возможность фальсификации доказательств и является недопустимым.
Справедливо отмечается, что и на практике не всегда обеспечиваются уголовно-правовые и уголовно-процессуальные гарантии допустимости и достоверности показаний одного и того же лица под разными фамилиями и в ходе судебного разбирательства по уголовному делу.
Статья Л.Д. Калинкиной обладает актуальностью, имеет научное и практическое значение, имеет высокий уровень оригинальности, что свидетельствует о том, что она соответствует требованиям, предъявляемым к научным работам и может быть рекомендована к опубликованию в высокорейтинговых научных изданиях, рекомендованных ВАК.
Рецензент: канд. юрид. наук, доцент кафедры публичного права юридического факультета Саранского кооперативного института М. А. Жадяева
