CC BY
143
УДК 81'42 : 821.161.1
И. В. Кочетова
О ДИНАМИКЕ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИИ В ПОЭТИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА Н. ГУМИЛЁВА
Томский государственный педагогический университет
Проблема изучения цветовой картины мира в лирических произведениях различных авторов была и остаётся актуальной, особенно в творчестве выдающихся художников слова, к которым принадлежал Н. Гумилёв. Под цветовой картиной мира понимается своеобразное видение мира в красках, определяемое личностью автора, вербализуемое в текстовой деятельности. Цветовой объект воспринимается читателем, влияет на его образное мышление и интерпретацию текста.
В данной работе с учётом специфики в использовании цветообозначений рассмотрена творческая эволюция Н.С. Гумилёва [2]. За основу была взята распространённая периодизация творчества поэта: доакместический период (сборники «Путь конквистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга»), акмеизм (сборники «Чужое небо», «Колчан», «Костёр», «Фарфоровый павильон», «Шатёр»), заключительный, вершинный этап (сборник «Огненный столп») (см., например: [3, с. 25].)
Исследование проведено на основе материала девяти сборников стихотворений Н.С. Гумилёва, художественный мир которых насыщен различной цветовой гаммой. «Цветовые прилагательные -одна из характернейших примет стиля Гумилёва» [1, с. 62]. Произведения поэта изобилуют яркими, красочными деталями. Особая, ничем не заменимая роль цвета проявляется в каждом сборнике автора: это и незабываемая фантастичность «Пути конквистадоров», и насыщенный зелёный цвет «Романтических цветов», и многоцветность сборника «Жемчуга» с использованием белого и чёрного, золотого и розового, а также голубого цветов. Огромная палитра цветных оттенков представлена в сборниках «Чужое небо», «Колчан», «Костёр», «Фарфоровый павильон» и «Огненный столп», а сборник «Шатёр» - один из самых красивых в описании незабываемых стран («Египет», «Абиссиния») и пустыни («Сахара»).
Проанализировав стихотворения каждого сборника, можно сделать вывод, что Н. Гумилёв, создавая свои стихотворения, стремился использовать яркие цветообозначения, которые бы привлекали внимание читателей, заставляли перечитывать художественные тексты вновь и вновь, развивать воображение и фантазию. В его лирике отсутствуют полутона, он заинтересован созданием сложных и необычных цветообозначений, таких как: тёмно-изумрудный, серебристо-матовый, ярко-красный, молочно-белый, сине-чёрный, эбеновый, яшмовый, янтарный и многие другие. Наиболее часто используемыми цветообозначени-ями в каждом сборнике являются лексемы белый и золотой, хотя в последних сборниках их количество уменьшается и господство белого цвета сменяется чёрным в «Огненном столпе». Сборники «Путь конквистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга» изобилуют различными цветона-именованиями, поэт не ограничивается двумя-тремя цветами и создаёт удивительную галерею цветовых образов.
Эти сборники относятся к раннему творчеству поэта, когда художественный талант Н. Гумилёва только складывался, может быть, поэтому стихотворения в этих сборниках отражают особое, яркое и красочное мироощущение автора, в котором не было места трагическому.
Исследование показало, что цветовая картина мира поэта менялась в зависимости от творческого метода и времени написания сборника. Раннее творчество автора - доакмеистический период: «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908), «Жемчуга» (1910) - характеризуется актуализацией большого количества красочных и активных цветов, это связано со становлением Н. Гумилёва как поэта.
В сборнике «Путь конквистадоров» (1905), по нашим наблюдениям, поэт использует прилагательные белый (15), золотой (14), голубой (11), бледный (11) алый (9), красный (2), зелёный (2). Таким образом, доминирует белый и золотой цвет. В центре внимания автора - образ конквистадора-завоевателя, героя, в связи с этим Н.С. Гумилёв использует белый цвет как символ чистоты, непорочности: «А в храме белое Дитя / Творит святую литургию»; «И Белый Всадник кинул клик, / Скача порывисто-безумно, / Что миг настал, великий миг, / Восторг предмирный и бездумный» («Осенняя песня»).
«Конквистадор» завоёвывал не земли, не страны, а новую любовь, вплетая «в воинственный наряд звезду долин, лилею голубую», проникая в «тайны дивных снов», добывая звёзды с «заснувшего небосклона» [4, с. 10]. Золотой цвет в древности ассоциировался с Солнцем [5, с. 122], у Гумилёва это «золотые цветы» и «золотая звезда»: «Золотая звезда, любя, / Из лучей нам постелет ложе» («Песня Дриад»).
Цветообозначение голубой встречается часто, ведь этот цвет знаменует собой мечту, «мирное, счастливое существование» [6, с. 137]. В стихотворениях поэта с голубым цветом связано высшее предназначение лирического героя: «Вам раскрываю объятья, / Сын голубой высоты» («Песнь Заратустры»). Кроме этого в некоторых стихотворениях голубой цвет создаёт символическую связь с небом - возникает новая ассоциация: помимо божественности, поэт подчёркивает атмосферу спокойствия, умиротворения: «И голубая полумгла / Вокруг, как бабочка, порхает» («Осенняя песня»).
Сборник «Романтические цветы» (1908) волнует грустными авторскими ощущениями непрочности высоких порывов, призрачности счастья в скучной жизни и одновременно стремлением к Прекрасному. Этим объясняется наличие в сборнике следующих цветообозначений: золотой (15), белый (12), тёмный (10), красный (7), розовый (7), бледный (7), голубой (5), зелёный (5), чёрный (4), алый
(2). В этом сборнике доминирующими по-прежнему остаются цветообозначения белый и золотой, но кроме них появляется цветонаименование тёмный. Возможно, это связано с темой неразделённой любви, отчуждения людей друг от друга, грустью и тоской о потерянном чувстве: «Дай услышать странный запах / Тёмный, пьяный, как любовь» («Невеста льва»), «В тёмной спальне ждёт императрица, / Ждёт, дрожа, того, кто не придёт» («Каракалла»). Вместе с тем в некоторых стихотворениях актуализируется и розовый цвет, символизирующий романтический настрой лирического героя, связанный с радостью, нежностью, возрождением в стихотворении «Путешествие в Китай».
Он ассоциируется с надеждой на счастье в будущем: «Врозовой пене встретим даль мы...». Красный цвет символизирует энергию, жизненную силу (ср. красный шарик в стихотворении «Самоубийство», красная повязка («Любовники»), красные фрески («Зараза»). Иногда Н. Гумилёв отражает красный цвет словами кровь, кровавый: в стихотворении «Игры» эти колоремы использованы 4 раза. Зелёный цвет часто оживляет описываемую в тексте картину («Сады души», «Сада-Якко», «Воспоминание» и др.).
В «Жемчугах» (1910) чаще используются следующие цветообозначения: розовый (11), белый (10), чёрный (9), тёмный (9), жёлтый (8), серебряный (7), зелёный (6), голубой (5), красный (5), бледный (5). В этом сборнике Гумилёв пришёл к теме исканий, собственных и общечеловеческих. «Чувством пути» - определение Блока - проникнут сборник» [4, с. 16]. Само название сборника связано с образами прекрасных стран, отсюда преобладание розового цвета: «Куда не ступала людская нога, / Где в солнечных рощах живут великаны. / И светят в прозрачной воде жемчуга» («Капитаны»); «Виднорозовые светы / Обезумевших полей» («Лесной пожар»).
Ощутимы в «Жемчугах» (1910) трагические мотивы, связанные с образами неведомых врагов, «чудовищного горя». Они усилены использованием цветообозначений тёмный, чёрный: «В болоте тёмном дикий бой» («Одержимый»); «Чёрной кровью обагрённый, / Первым гибнет человек» («Лесной пожар»).
Акмеистический период, к которому относятся сборники «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1916), «Костёр» (1918), «Фарфоровый павильон» (1918), «Шатёр» (1921), отражает принцип достоверности, реальности изображаемого. Гумилёв отказывается от метафоричности и многозначности поэтического слова и выражает суровую правду, используя соответствующие цветообозначения (красный, чёрный, золотой и др.), количество которых значительно уменьшается. Слово, в соответствии с акмеистическими требованиями, должно было «обрести твёрдый и конкретный смысл, спуститься на землю...» [7, с. 16].
В сборнике «Чужое небо» (1912) отмечены в качестве преобладающих иные цветовые обозначения: красный (9), белый (8), розовый (8), золотой (5), голубой (4), зелёный (4), алый (2). Доминирующую позицию в этом сборнике занимает колорема красный; возможно, это связано с желанием поэта вызвать сильные эмоции у читателя, ведь этот цвет очень насыщенный, он непосредственно воздействует на человека и не оставляет его равнодушным [8, с. 12]: «Красной кровью - ведь их - зажжены горизонты» («Современность»); «И Красное
пылающее море /Пред ним свои расстелет багре-цы» («Паломник»). Цветонаименование розовый связано с ожиданием рая: «В какой пустыне явится глазам, /Блеснёт сиянье розового рая?», «Влюблённые, пытайте рок, и вам /Блеснёт сиянье розового рая», «Пройдёт Христос-младенец по водам, / блеснёт сиянье розового рая» («Баллада»). Интересно, что в «Чужом небе» Гумилёв не использует мрачных цветообозначений, таких как чёрный и тёмный.
В сборнике «Колчан» (1916) преобладают иные цветообозначения: золотой (11), белый (7), зелёный (7), чёрный (6), красный (4), бледный (4), голубой
(2). Для этого сборника характерны военные мотивы, стихи насыщены контрастами дня и ночи, реального, зримого мира и созданного фантазией автора. Точность поэтического восприятия и его неповторимость очевидны. Мы явно ощущаем запах «смол, и пыли, и травы», то как «пахнет тлением заманчиво земля»; видим «ослепительную высоту», «дикую прелесть степных раздолий», «таинство лесной глуши» [4, с. 24].
«Фарфоровый павильон» (1918) отличается от остальных сборников минимальным количеством цветообозначений: из 19 стихотворений цветона-именования присутствуют только в 8. Возможно, это может быть связано с тем, что произведения, вошедшие в этот сборник, представляют собой вольное переложение лирики китайских и индокитайских поэтов [4, с. 472], в стихотворениях которых отсутствуют цветообозначения.
В «Костре» (1918) доминируют колоремы белый
(7), красный (5), зелёный (5), тёмный (5), золотой
(3). В этом сборнике преобладают раздумья автора о собственном мироощущении. Он исходит из самых «малых» наблюдений - за деревьями, «оранжево-красным небом», «медно-красными закатами», «мёдом пахнущим лучом» и т.д. Редкая выразительность «пейзажа» восхищает [4, с. 25]. Пожалуй, нельзя говорить о преобладании какого-либо цвета в стихах этого сборника, так как все цвето-обозначения употреблены практически в одинаковом количестве: от 3 до 7 раз, чаще 5.
В сборнике «Шатёр» (1921) преобладают лексемы: золотой (14), чёрный (13), красный (9), белый
(8), зелёный (8), голубой (2). Как известно, Н.С. Гумилёв всегда любил путешествовать, он стремился увидеть загадочные, красивые и далёкие страны. В первую очередь его интересовала Африка с её удивительной флорой, фауной и необъятными просторами. Именно Африка стала предметом восхищения поэта, его Музой, которой он посвятил свой сборник «Шатёр» и украсил его яркими и насыщенными цветообозначениями. Золотой цвет является доминирующим, существительное золото и производные от него (золотисто-зелёный, раззоло-
ченный) использованы практически в каждом стихотворении сборника. Например: «Целый день над водой, словно стая стрекоз, / Золотые летучие рыбы видны, / У песчаных, серпами изогнутых кос, /Мели, точно цветы, зелены и красны» («Красное море»), «Виден ящериц рой / золотисто-зелёных» («Суэцкий канал»).
В этом сборнике цветообозначение зелёный Н. Гумилёв использовал наибольшее количество раз (8), это объясняется желанием описать и подчеркнуть всю красоту растительного мира Африки: «мир зелёный» («Сахара»), «зелёные трущобы» («Судан»), «зелёный луг» (Абиссиния»), «зелёная крыша» («Экваториальный лес») и др.
«Огненный столп» (1921) - вершина творчества
Н.С. Гумилёва. Этот сборник отличается большой смысловой ёмкостью и философской направленностью. На смену белому цвету, господствовавшему в каждом сборнике, приходит чёрный цвет, косвенно отражающий состояние души самого поэта.
В книге «Огненный столп» (1921) преобладают цветообозначения чёрный (9), красный (8), золотой (7), белый (4), зелёный (3), розовый (3). «Каждое стихотворение этого сборника - жемчужина. Вполне можно сказать, что своим словом поэт создал это давно им искомое сокровище» [3, с. 26]. Стихотворения рождены вечными проблемами - поисками смысла жизни и счастья, размышлениями над противоречиями души и тела, идеала и действительности. Переломы революционного времени, не понятые поэтом, обостряли его былые разочарования в своей судьбе. Эти мучительные переживания автор «Огненного столпа» запечатлел в образе «заблудившегося трамвая» [3, с. 29]. Своего лирического героя он характеризует через образ «бури тёмной»: «Мчался он бурей тёмной, крылатой, / Он заблудился в бездне времён./Остановите, вагоновожатый, /Остановите сейчас вагон».
Обобщим полученные наблюдения над использованием цветообозначений схематично, используя условные обозначения (рис.).
В результате анализа девяти сборников: «Путь конквистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан», «Костёр», «Фарфоровый павильон», «Шатёр» и «Огненный столп» методом сплошной выборки было выявлено 2639 словоупотреблений различных цветообозначений. Среди них самыми частотными являются: белый (62), красный (45), чёрный (43), золотой (41), зелё-
70
60
50
ё 3 40 § «
* ^ 30
О
> 20
10
0
Доминирующие цветообозначения: 1 - номината белого цвета,
2 - красного, 3 - чёрного, 4 - золотого, 5 - тёмного, 6 - зелёного,
7 - голубого, 8 - бледного, 9 - розового, 10 - светлого, 11 - алого, 12 - синего, 13 - жёлтого
ный (33), голубой (30), бледный (24), розовый (20), светлый (19), кровавый (18), алый (12), синий (10), пурпуровый (10), жёлтый (8), багряный (6). Из этих данных видно, что большинство колорем относится к спектру красного цвета (розовый, алый, кровавый, багряный, пурпуровый), соответственно этот цвет составляет самое объёмное микрополе. Красный цвет связан с романтикой, чувственностью, любовью, страстью и активной жизненной позицией поэта.
Цветообозначение белый автор использует в каждом сборнике стихотворений. Этот цвет олицетворяет не только чистоту и невинность, но и смерть, внося в лирику Н. Гумилёва особую загадочность и неоднозначность. Цветообозначение чёрный то появляется, то исчезает в стихах поэта, эта колорема связана с чувством тревоги, тоски, одиночества. Когда автор хочет передать трагичность и ужас описываемого, он использует этот цвет и все его оттенки. Цветонаименование золотой заменяет собой жёлтый цвет и часто встречается в «экзотических» стихотворениях. К зелёному и голубому цветам Н. Гумилёв обычно обращается при описании растений, неба, моря.
В заключение отметим, что актуальность изучения колористической лексики в современной русистике растёт. Концепция лингвистики цвета в современном языкознании приобретает всё более конкретные черты [10, с. 441]. Подробное изучение художественного произведения в аспекте отражённой в нём цветовой картины мира автора способствует более глубокому пониманию творчества писателя в целом и его мировоззрения.
Поступила в редакцию 02.06.2008
Литература
1. Грязнова А.Т. Возвращение к истокам // Русский язык в школе. 2002. № 4.
2. Гумилёв Н.С. Собрание сочинений в 4 т. Т. 4. М., 1991.
3. Озеров Л. Николай Гумилёв. Его жизнь. Его сочинения // Гумилёв Н.С. «Когда я был влюблён...»: Стихотворения. Поэмы. Пьесы в стихах. Переводы. Избр. проза. М., 1994.
4. Смирнова Л.А. Поэзия Н. Гумилёва. Образное воплощение творческого поиска // Русская литература 20 в.: Справочные материалы. М., 1995.
5. Трессидер Д. Словарь символов. М., 1999.
6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.
7. Павловский А. О творчестве Николая Гумилёва и проблемах его изучения // Николай Гумилёв. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.
8. Купер М., Мэтьюз А. Язык цвета. Как использовать преимущества своего цвета для успеха в личной жизни и бизнесе. М., 2001.
9. Иванов В.В. Звёздная вспышка (Поэтический мир Н.С. Гумилёва) // Гумилёв Н.С. Стихи. Проза. Иркутск, 1992.
10. Кульпина В.Г. Лингвистика цвета: Термины цвета в польском и русском языках / Факультет иностранных языков МГУ имени М.В. Ломоносова. М., 2001.
УДК 81'1
И.М. Троянова
КОГНИТИВНАЯ ФУНКЦИЯ КАК ОДНА ИЗ ВАЖНЕЙШИХ ФУНКЦИЙ ЯЗЫКА
Барнаульский государственный педагогический университет
Язык является одной из важнейших семиотических систем, используемых в человеческом обществе. Он представляет собой естественно возникшую (на определённой стадии развития человеческого общества) и закономерно развивающуюся полифункциональную (по мнению подавляющего большинства специалистов, занимающихся исследованием этого вопроса) знаковую систему.
Функция языка, согласно А. В. Аврорину, - это «практическое проявление сущности языка, реализации его назначения в системе общественных явлений, специфическое действие языка, обусловленное самой его природой, то, без чего язык не может существовать, как не существует материя без движения» [1, с. 34].
Осознание важности выяснения и изучения функций языка для исследования его как в теоретическом, так и в прикладном аспектах особенно ярко проявляется в лингвистическом функционализме - широко распространённом в языкознании XX в. теоретическом подходе, где понятие функции языка является ключевым, так как считается, что фундаментальные свойства языка не могут быть описаны без обращения к данному понятию. В рамках функционализма язык рассматривается как инструмент для выполнения своих функций, как орудие, средство для выполнения определённых целей и реализации человеком определённых намерений [2, 3].
Функции языка, таким образом, могут быть приравнены к его сущностным характеристикам, т. к. их изучение помогает ответить на вопрос: что есть язык? Принятие же основополагающего постулата функционализма о примате функции по отношению к форме и об объяснимости формы функцией, как представляется, даёт возможность приблизиться к пониманию того, почему язык (и язык
в целом, и каждый конкретный языковой факт) устроен так, как он устроен.
Необходимо отметить, что понятие функции употребляется в языкознании как по отношению к языку в целом, обозначая его роль (употребление, назначение) в человеческом обществе, так и применительно к единицам языка, означая детерминированное соответствие (зависимость) единиц одного множества единицам другого множества [4, с. 564]. В контексте данной статьи, однако, термин «функция» представляет интерес именно в первом из вышеназванных значений, в котором и будет использоваться ниже. Не будет учитываться также существующее в некоторых концепциях разграничение функций языка и речи.
В отношении определения функций языка в целом в лингвистической традиции существует ряд подходов, различающихся количеством выделяемых функций, их наименованиями (в этой области наблюдаются терминологические расхождения) и составом. Данный вопрос решался в зависимости от направления, в русле которого он рассматривался, и от исходной общей концепции языка.
Традиционно большинством исследователей, занимающихся данной проблемой, выделяется не одна (хотя имеет место и такая точка зрения - см., например, [5]), а несколько функций языка (две и более). Концепция полифункциональности языка представляется верной, однако целесообразным кажется в этом случае выделение ограниченного и достаточно небольшого количества функций языка в целом, которые могут быть включены в разряд его сущностных характеристик. К таковым могут быть отнесены лишь те функции, которые являются изначальными для существования языка как человеческого свойства, как достояния человеческого рода, безотносительно к сферам его проявления,
