CC BY
57
19. Левин А. Е. Англо-американская фантастика как социокультурный феномен // Вопросы философии. 1976. № 3. С. 152-153.
20. Можейко М. А. Охота на Снарка // Новейший философский словарь. Минск, 2003. С. 729-730.
21. Розин В. М. Культурология: учебник. М.: Гар-дарики, 2003. С. 86-87.
22. Бехтерев В. М. Об опытах над «мысленным» воздействием на поведение животных. URL: http: //gumerov.alfaspace.net/bibliotek_Buks/Psihol/Behter/ _Vnush_09.php
23. Мамардашвили М. К. Сознание - это парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть // Как я понимаю философию. М.: Изд. группа «Прогресс», 1992. С. 73.
24. Там же. С. 76.
25. Дубровский Д. И. Проблема «другого сознания». URL: http://iph.ras.ru/page48545006.htm
УДК 167.7
С. Д. Лобанов О ДИЛЕММЕ ИССЛЕДОВАТЕЛЯ
В статье рассматривается дилемма исследователя. Эта дилемма создается недоопределенностью предрасположенностей (диспозиций) исследователя методами исследования.
The article deals with the investigator's dilemma which is conditioned by the investigator's dispositions being underdetermined by the methods of investigation.
Ключевые слова: дилемма, исследование, исследователь, диспозиция, недоопределенность.
Keywords: dilemma, investigation, investigator, disposition, underdetermination.
Познание - это поиск и, следовательно, прежде всего исследование. Одним из классических примеров исследователя служат слова Августина Блаженного в ситуации постижения природы времени: «Я ищу, Отец, не утверждаю» [1]. Процесс исследования как бы стягивается в дилемме, которую Августин Аврелий выражает следующим образом: «Я не знаю даже, чего я знаю» [2]. (Ср. в другом издании: «Я не знаю даже, чего я не знаю» [3].)
Исследование есть своего рода туго затянутый узел субъективного и объективного, который образуется проблемой природы восприятия, прежде всего отношения восприятия и реальности как таковой; проблемой отношения эмпирических свидетельств и теоретических обобщений, и т. д., и главное - проблемой выбора инструментов, орудий, способов исследования, или того, что в буквальном значении есть метод (мета - «в ходе, через» и одос - «путь»).
© Лобанов С. Д., 2012 28
Здесь отчетливо видно единство исследования и метода, а именно: и то и другое есть следование за чем-то, чему-то.
Однако здесь методология понимается не столько в значении жестких предписаний-правил исследования, сколько предрасположеннос-тей-диспозиций самого исследователя. Это обстоятельство традиционно обозначается в виде вопрошания. Вопросы исследователя здесь есть вехи, пункты пути исследования. Постановка вопросов предполагает их выбор, а также возможных решений, прежде всего - гипотез. По верному замечанию Г. Райла, «теоретик же имеет дело не с одним лишь вопросом и даже не с перечнем пронумерованных вопросов. Он сталкивается с запутанным клубком трудно формулируемых, переплетающихся, ускользающих вопросов. Очень часто у него нет ясного представления о том, каковы его вопросы, пока он не выйдет на путь к ответу на них. Большую часть времени он даже не знает, каков общий характер той теории, которую пытается построить, и еще меньше - каковы точные формы и взаимосвязи составляющих ее вопросов» [4].
Подобное описание «дилеммы исследователя» находится в прямой связи с известным «тезисом Дюгема-Куайна». В своей знаменитой работе «Физическая теория. Её цель и строение» Дюгем утверждает, что «"ЕхрептепШт сгш1$" ^'решающий эксперимент"> вещь в физике невозможная»: «...экспериментальная противоречие не в состоянии преобразовать физическую гипотезу в неоспоримую истину, как метод доведения до абсурда, употребляемый в геометрии <...>, у физика никогда нет уверенности в том, что он исчерпал все возможные допущения» [5]. И далее: «. гипотезы, которые, будучи взяты в отдельности, не имеют никакого физического смысла, в такой же мере подвержены контролю опыта, как и другие гипотезы. <и> какова бы ни была природа гипотезы, она никогда не может быть опровергнута опытом, взятая в отдельности. Противоречие со стороны опыта касается всегда некоторой группы теорий, как чего-то целого, и никогда невозможно выделить из этой группы именно то положение, которое должно быть опровергнуто» [6].
Примем достаточно точное обозначение этого тезиса Аарри Аауданом: «недопределенность теории эмпирическими свидетельствами». Отсюда, по аналогии, можно предложить обозначение сущности «дилеммы исследователя»: «недоопределенность предрасположенностей исследователя методами исследования».
Одним из классических примеров исследования служит философия в значении вопрошания, корпуса вечных вопросов, которые напрямую касаются природы самого человека и самой фи-
С. Д. Лобанов. О дилемме исследователя
лософии. Философское исследование - это своеобразная синергия субъективного и объективного, знания и незнания.
Вполне допустимы окончательные решения вопроса «Что такое философия?» Важнейшее такое решение заключается в ответе на другой вопрос, усиливает или уменьшает философия жизненные силы и способности человека, поскольку на него может ответить каждый человек, так или иначе изучавший философию - каждый и по-своему. И это обстоятельство обрекает радикальный ответ о природе философии на значение личного мнения, с которым можно считаться или нет, даже если это мнение служит основой дела всей жизни: заниматься философией, чтобы достойно жить.
Настоящее введение в философию стремилось показать следующее: философии не избежать. Современный американский философ Карл Гем-пель (1905-1997), представитель аналитического направления философии, проделавшего огромную работу по критике классической философии, сформулировал «дилемму теоретика», которую можно сформулировать и истолковать так:
«Если теоретические понятия хорошо объясняют реальные явления и события, то их легко и удобно заменить формулой-законом в терминах наблюдений или чувственного опыта, которая (формула) позволит делать точные вычисления. Следовательно, эти (теоретические) понятия не нужны. Если же теоретические понятия не объясняют (или плохо это делают) реальные явления и события, то они тем более не нужны» [7].
Разрешение этой дилеммы-парадокса Гемпель видит в несводимости теоретических понятий к эмпирическим положениям-законам, в их непереводимости на язык наблюдений.
Вполне допустимы «дилемма физика-теоретика», «дилемма теоретической биологии», «дилемма математика» и т. д. В самом деле, математика не сводится к эмпирическим вычислениям. Само по себе понятие числа, открывающее способность, сопоставимую с таинством, схватывать универсальные связи явлений, ведет к философии с её понятиями «чистых форм», идей вещей, существующих самостоятельно, или платоническому направлению в философии. Еще более реальна «дилемма философии (философа)». Если философские понятия достаточно очевидны и прозрачны и хорошо объясняют (делают ясными, само собой понятными) реальные явления и события, то они после объяснения оказываются ненужными посредниками между людьми и миром. Если философские понятия не таковы, то они просто отбрасываются.
«Дилемма философа» хорошо показывает природу философии. Философская ситуация возникает в опыте осмысления неведомого, несказанного, несокрытого чем-то (являющегося
само собой), неопределенного, или того, что философы называют трансцендентным, или предполагающим переход за границы наличного, эмпирического существования.
Философии не избежать в том смысле, в каком возникает необходимость такого перехода. Вопрос заключается в том, какой философии придерживаться в жизни и профессиональной деятельности. Такой выбор предполагает знакомство с философскими понятиями и принципами, или тем, что иногда называется философской грамматикой.
Проблема философии заключается в её обосновании. Вполне понятный для профессионала-философа девиз «Никакой философии!» требует своего обоснования, точнее - отрицания философских оснований от простого отбрасывания за ненужностью до логически развернутых, или своеобразной философии.
Введение в философию - это опыт обоснования направленности философских исследований, который необходимо проделать всякому, кто заинтересован разобраться в вопросе «Что такое философия?», а также, и это, пожалуй, самое главное, в направлении собственного жизненного опыта.
Немецкий философ Фридрих Шеллинг (17751854) разделил философию на два вида: отрицательная философия («философия»), нашедшее свое завершение стремление к знанию, и положительная философия («фило-софия»), свободное и бесконечное стремление познания.
По-видимому, Шеллинг весьма тонко заметил сердцевину философских изысканий, это - вечное стремление к познанию бесконечного мира. Такое стремление тождественно так или всякому человеческому влечению.
Примечания
1. Августин А. Исповедь / пер. с лат. М. Е. Серге-енко; общ. ред. и ст. А. А. Столярова. М.: Канон+: ОИ «Реабилитация», 2000. С. 220.
2. Там же. С. 226.
3. Августин А. Исповедь // Августин Аврелий; Абеляр П. История моих бедствий / пер. с лат. М. Е. Серге-енко. М.: Республика, 1992. С. 174.
4. Райл Г. Дилеммы // Райл Г. Понятие сознания / пер. с англ. М. С. Козловой. М.: Идея-Пресс: Дом интеллект. кн., 1999. С. 376.
5. Дюгем П. Физическая теория. Её цель и строение / пер. с фр. Г. А. Котляра. СПб.: Книгоиздательство «Образование», 1910. С. 227.
6. Там же. С. 258-259.
7. Гемпель К. Г. Дилемма теоретика: исследование логики построения теории // Логика объяснения / сост., пер., вступ. ст., прилож. О. А. Назаровой. М.: Дом интеллект. кн.: Рус. феноменолог. о-во, 1998. С. 164. Ср.: «Если термины и общие принципы научной теории выполняют свои функции, т. е. если они устанавливают определенные связи между наблюдаемыми явлениями, то без них можно обойтись, посколь-
ку тогда любую цепь законов и интерпретативных утверждений, устанавливающих такую связь, может заменить закон, который напрямую связывает наблюдаемые посылки с наблюдаемыми следствиями» (там же. С. 164).
УДК 1(091):124
А. Е. Михайлов
ЦИЦЕРОН О ВОЗМОЖНОСТИ ПРЕДВИДЕНИЯ БУДУЩЕГО
В статье рассматривается становление в античной философии теоретико-методологических основ прогностики. Показана просветительская роль Марка Туллия Цицерона в разработке рациональной аргументации отделения истинного и правдоподобного в существовавших тогда способах и приемах предвидения. Раскрываются основные аспекты возможности предвидения, и выявляются критерии демаркации научных методов прогностического поиска от ненаучных.
The article analyzes the development of theoretic methodological foundations of prognostics in antique philosophy. The author reveals the enlightening role of Marcus Tullius Cicero in the elaboration of rational arguments of distinguishing the true and the true-like, the methods and techniques of prediction. Criteria of demarcation of scientific methods and prognostic investigations from non-scientific methods and techniques are revealed.
Ключевые слова: предвидение, предсказание, причинность, случайность, необходимость, рациональность, возможность, истинность.
Keywords: prediction, prognosis, causality, occasional, necessity, rationality, possibility, truth.
Кто хорошо сообразит, того сочту пророком наилучшим я.
Из трагедии Еврипида «Елена»
Стремление философов осмыслить возможности человека заглянуть в будущее, исследовать различные варианты способов и приемов получения такого рода знания в исторически сформировавшихся разных культурах восходит к античности. Аналитический обзор подходов к данной проблематике, сложившихся в философских школах античности, был сделан Марком Туллием Цицероном (106-43 гг. до н. э.) в трактатах «О природе богов», «О дивинации» и «О судьбе». Содержание этих работ и в настоящее временя сохраняет свою актуальность для понимания философских теоретико-методологических оснований прогностики. Анализ Цицероном таких понятий, как судьба, необходимость, случайность, возможность, причинность, свобода, предсказуемость, истинность, способствует проясне-
© Михайлов А. Е., 2012
нию критериев отделения научных методов прогностического поиска от ненаучных.
Процессы глобализации в современном обществе привели к возрастанию масштабности, сложности, гетерогенности проблем, осмысление и решение которых требуют философского синтеза как в модернизации оснований исторически сложившихся типов и форм мировоззрения, так и в выявлении факторов, определяющих перспективы развития человечества и возможность их предвидения и прогнозирования.
В цицероновском трактате «О природе богов» (45 г. до н. э.) эпикуреец Гай Веллей критикует учение стоиков о судьбе и дивинации. Он исходит из положения, что мир создан не богами, а природой, и упрекает стоиков в том, что они не допускают сотворение мира без божественного мастерства. Обращаясь к стоику Квинту Луци-лию Бальбе, он говорит: «Так вы посадили на нашу шею вечного господина, которого мы должны бояться днем и ночью. Ибо кто же не будет бояться бога, который все провидит, обдумывает, замечает, который считает, что ему до всего есть дело, который во все вмешивается, весь в хлопотах.
Отсюда у вас появилась, во-первых, та фатальная необходимость, которую вы называете 81|шр|а8УГ|, так что, что бы ни случилось, вы говорите, что это проистекало от извечной истинности и вызвано неразрывной последовательностью причин. Но чего же стоит эта философия, которой, точно старухе, да и то необразованной, кажется, будто все происходит от судьбы. Отсюда же и ваша (искусство прорицания), что по-латыни называется «дивинация» (сИутайо), и от которой, если бы мы захотели к вам прислушиваться, то заразились бы таким суеверием, что должны бы были почитать [за святых] и га-руспиков, и авгуров, и прорицателей, и толкователей снов» [1].
В другом своем трактате - «О дивинации» -Цицерон по поводу способности предчувствовать и узнавать будущее говорит, что «это была бы, конечно, великолепная и спасительная вещь (если бы только она существовала в действительности), с ее помощью смертная природа могла бы вплотную приблизиться к божественной» [2]. Однако для Цицерона из того, что мнение о том, что у людей есть способность предчувствовать и узнавать будущее (дивинация), распространено среди всех народов, еще не следует очевидность существования такой способности в действительности.
Это мнение свидетельствует лишь о том, что люди руководствуются скорее традицией, нежели разумом. Цицерон обнаруживает, что различные философы по-разному решают этот вопрос. Одни философы (Ксенофан из Колофона, Эпикур) полностью отвергают дивинацию, другие
