CC BY
63
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 35 (173).
Филология. Искусствоведение. Вып. 37. С. 58-62.
О ДИАЛОГИЧНОСТИ ЖАНРА ‘НАПУТСТВЕННОЕ СЛОВО ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩЕГО’ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ)
В статье автор исследует жанр напутственного слова судьи, выделяя речевые тактики и отдельные языковые средства, применяемые русскими и английскими судьями для построения эффективного диалогического взаимодействия с присяжными. Представленные средства облегчают восприятие присяжными речи судьи.
Ключевые слова: судья, присяжные, напутственное слово, русский, английский.
Жанр напутственного слова судьи является частью уголовного процесса, проходящего с участием присяжных, как в отечественной, так и в английской судебной системе. Напутственное слово судьи произносится непосредственно после прений, т. е. заключительных выступлений обвинения и защиты, и перед удалением присяжных в совещательную комнату для вынесения вердикта. То, как судья строит общение с присяжными в рамках этого жанра, в значительной степени определяет процесс обсуждения присяжными обстоятельств дела и принятое ими решение.
Мы считаем, что монологическое по форме напутственное слово является по сути жанром глубоко диалогичным. Применительно к этому жанру целесообразно говорить не о силе его воздействия, а о построении в его рамках взаимодействия между судьей и присяжными. В настоящей работе мы представим речевые тактики и отдельные языковые средства, применяемые русскими и английскими судьями для создания эффекта диалога с присяжными. Материалом для нашего исследования послужили современные тексты обращений русских и английских судей к присяжным (1990-2000 годы).
Речевое поведение судей в ходе напутственного слова определяется функцией этого жанра: судья должен дать присяжным указания относительно применения закона, поставить перед ними ряд вопросов для решения, предостеречь от совершения ошибок процессуального характера, наконец, суммировать ключевые свидетельства.
Речевое взаимодействие с присяжными судьи начинают с указания на распределение полномочий и задач в зале суда:
(1) Что касается юридической квалификации, то это относится к компетенции
Председательствующего, правильно или неправильно квалифицировали. А ваша задача состоит в том, чтобы установить наличие и отсутствие факта причастности или непричастности М. к совершению преступления.
В примере (2) английский судья подобным образом указывает на существующее в суде строгое распределение функций. Присяжные оценивают фактические обстоятельства, решают, кто из свидетелей надежен, а кто нет, какие из свидетельств представляют важность. Эмфатическая конструкция «you and you only» (вы и только вы), а также целый ряд параллельных конструкций, построенных по принципу противопоставления (верите / не верите, надежные / ненадежные свидетели, важные / неважные свидетельства), призваны поставить четкие задачи перед присяжными:
(2) Ladies and gentlemen, let me start my summing-up by directing you about your function and the difference between your function and mine. You and you alone are the judges of fact. You decide which witnesses you believe, which witnesses you disbelieve, which witnesses are reliable and which witnesses are unreliable. You decide what evidence is important and what evidence is unimportant.
Свою задачу судья видит в том, чтобы дать указания относительно закона и напомнить о некоторых свидетельствах:
(3) My task is to direct you as to the law and you must take direction of law from me. I will remind you of some, but by no means all, of the evidence.
Судьи напоминают присяжным об их полномочиях на всем протяжении речей, что способствует концентрации внимания и более ответственному отношению присяжных к своим обязанностям.
Английский исследователь К. Хеффер провел исследование корпуса текстов напутственного слова в английских судах и пришел к выводу об использовании судьями двух когнитивных моделей при построении своей речи. Первый тип - это парадигматическая модель, т. е. модель теоретическая, воплощающая стремление к идеальным логическим системам описания и объяснения. Второй тип - это нарративная модель, опирающаяся на повседневную жизнь и воплощающая стремление понять действия и намерения людей в конкретных обстоятельствах1. Английский ученый утверждает, что двум выделенным когнитивным тенденциям соответствуют определенные лингвистические формы. Причем лингвистические приемы, характеризующие нарративный тип, в значительной степени улучшают понимание речи присяжными. Тенденция диалогизации, являющаяся одной из ключевых при построении обращений нарративного типа, реализуется посредством ряда тактических и языковых средств. Рассмотрим их подробнее.
Очевидными проявлениями диалогичности являются обращения к адресату, а также обозначение адресата местоимением 2-го лица и использование соответствующего притяжательного местоимения:
(4) Уважаемые присяжные заседатели! Переходим к завершающей стадии судебного процесса с вашим участием.
В приведенном примере кроме обращения и притяжательного местоимения «вашим» отметим использование судьей инклюзивной формы глагола «переходим», посредством которой судья демонстрирует, что он работает в тесной связи и непосредственном контакте с присяжными.
В примере (5) английский судья сопровождает местоимение «you» (вы) уточнением «Jury» (присяжные):
(5) Now if you, Jury, and again you have read about these cases, is sure the circumstances of the risk of death was so obvious and the failure was not just negligent but so bad as to amount to a crime, then that person will be guilty of the criminal offence of gross negligence manslaughter.
Вы-обращения применяются судьями в контексте самых различных тактик построения взаимодействия с присяжными.
Общая функциональная направленность жанра обусловливает наличие в его составе большого количества инструкций, предупре-
ждений, просьб, рекомендаций, запретов, обращенных к присяжным и регламентирующих их деятельность по осуществлению правосудия. Императивного характера реплики судьи предполагают их безусловное принятие. В то же время сама форма судейских высказываний императивного характера свидетельствует о том, что они контекстуализированы и ориентированы на получателя. Рассмотрим пример:
(6) Вы должны соотнести, значит, как это соответствует: либо, значит, кто-то из этих свидетелей говорит правду, что вот там двое ничего не делали, так, смотрели только и ужасались, что там происходит. Либо все четверо участвовали. Опять же с учетом показаний кого? Тех, кто видел, да? Наблюдал.
Указание судьи начинается с эксплицитно выраженного наложения обязательств на присяжных «Вы должны». Далее судья предлагает два альтернативных взгляда на событие преступления, причем первое описано приближенным к разговорной речи языком. Дополнительное требование к присяжным учитывать показания только непосредственных свидетелей имеет вид вопросно-ответного хода.
Склонность к разговорности отмечена в работе К. Хеффера как одна из составляющих нарративного типа наряду с диалогич-ностью2. По нашему мнению, эти тенденции могут сливаться в неразделимое целое: разговорность речи одновременно придает ей диалогическое звучание.
Контекстуализация и диалогизация стандартных формальных инструкций осуществляется за счет использования целого ряда языковых форм. В примере (7) это неоднократное использование местоимения 2-го лица «you», указательное местоимение «this» и определенный артикль «the», являющиеся маркерами определенности, а также придаточное определения, выполняющее функцию конкретизации. Английский судья инструктирует присяжных о том, что они должны учитывать только те показания, с которыми знакомы, и не должны ничего домысливать:
(7) You must decide this case only on the evidence which you have heard, seen and read. You must not speculate or be drawn into speculation about matters as to which you have not heard any evidence.
Инструкции, построенные с учетом конкретных обстоятельств дела и обстановки в
зале суда, лишены ненужной абстрактности и ориентированы на получателя речи.
Весьма показательным представляется нам фрагмент речи английского судьи, в котором он сначала объясняет общий принцип, согласно которому предыдущие правонарушения обвиняемого не рассматриваются на процессе, а далее объясняет обстоятельства конкретного дела и причины неприменимости к нему общего правила:
(8) Normally a jury does not hear about any previous criminal offences which have been committed by a defendant, other than those with which the defendant stands charged in the trial which he then faces. In this case it was inevitable that you should hear evidence which suggests that Dr. Shipman has committed these offences of unlawful possession of diamorphine contrary to the Misuse of Drugs Act because this evidence is relevant to the issue as to whether Dr. Shipman had available to him sufficient quantities of diamorphine for the purposes of administrating a fatal injection to each of the alleged murder victims, as suggested by the prosecution.
Две части данного фрагмента маркированы противопоставляющими обстоятельствами «normally» (обычно) и «in this case» (в данном случае) и соответствуют парадигматическому и нарративному типам мышления и речи. В первой части высокая степень обобщения и абстракции достигается за счет использования неопределенных артикля и местоимения (a jury, a defendant, any previous offences). Во второй части, наоборот, судья приближает свои рассуждения к действительности посредством обращения к присяжным (you should hear evidence), использования определенного артикля (the issue, the alleged murder victims, the prosecution), указательных местоимений (this case, these offences, this evidence). В данном фрагменте мы можем наблюдать комбинацию изложения абстрактных принципов с объяснением условий применения данных принципов к конкретным обстоятельствам.
Судьи, обращаясь к присяжным с инструкциями, нередко эксплицитно обозначают цель отдельной реплики или фрагмента речи. Перформативы «прошу», «предостерегаю», «хочу акцентировать ваше внимание» позволяют присяжным правильно распознать коммуникативную цель высказываний судьи, что способствует более эффективной коммуникации судьи с присяжными. Именно к успеш-
ной коммуникации с присяжными должен, по мнению американского исследователя П. Тиерсмы, стремиться судья: «Коммуникация <.. .> требует не только того, чтобы вы говорили или читали, обращаясь к кому-то, но также и того, чтобы аудитория действительно понимала, что вы намереваетесь сообщить. В противном случае ваша попытка коммуникации провалилась»3 [перевод с английского мой. - Т. Д.]. Мы считаем, что эксплицитное выражение цели коммуникации облегчает диалог судьи с присяжными:
(9) ...Хочу акцентировать ваше внимание на необходимости правильного подхода к исследованию и оценке тех доказательств, которые были здесь исследованы в судебном заседании.
Апелляция к памяти, знаниям, понимаю присяжных способствует привлечению внимания и создает впечатление диалога, в котором коммуниканты владеют определенной информацией друг о друге. В следующем примере судья апеллирует к памяти присяжных, поскольку вполне обоснованно рассчитывает на то, что они должны помнить показания свидетелей:
(10) Его показания подтверждают его родители, которые указывают о том, что мать звонила там в 18.31, как вы помните, а вот потом они, значит, около в более позднее время были дома и могут подтвердить, что он тоже никуда не уходил.
Апелляция к памяти присяжных широко распространена и в речи английских судей. Она может иметь форму декларативного акта либо вопроса, как в примере (11):
(11) One of them was David, you remember?
Апелляция к памяти и знаниям присяжных
может сочетаться с эксплицитным выражением судьей частной цели фрагмента речи:
(12) Я вас предостерегаю прежде всего от принятия легковесных решений, обусловленных какими-то сиюминутными эмоциями, впечатлениями поверхностными. Вы должны исходить, о чем я говорил в начале судебного заседания, из того факта, доказано ли участие М. в совершении того преступления, которое ему инкриминируется. Для этого вы обязаны восстановить в своей памяти те доказательства, которые исследовались в судебном заседании.
Судьи диалогизируют общение с присяжными и одновременно побуждают их к аналитической деятельности, предлагая им вопро-
сы для размышления. Так, судья предлагает присяжным проанализировать некоторые противоречивые показания:
(13) Хочу обратить внимание на показания свидетелей супругов Б. Вот с точки зрения оценки времени события, вы должны проанализировать, есть ли у супругов Б. какие-то основания ошибаться во времени.
Английский судья призывает присяжных подумать, как вполне последовательные поступки подсудимого после совершения преступления соотносятся с его показаниями о внутреннем паническом состоянии:
(14) How does it, his behaviour afterwards, as he took those bodies down the stairs, put one of them out of the way so they on the be seen from the door, he then put them in the car and drove to Wangford - how does that behaviour square with his account of having frozen and panicked so he was unable to think of anything to help them?
Очевидно, что вопросы, обращенные к присяжным, не требуют немедленной реакции. Ответы на эти вопросы, возможно, будут найдены в совещательной комнате. Таким образом, реакция присяжных на заданные судьей вопросы существует, хотя она и отсрочена во времени.
Судьи побуждают присяжных к размышлениям, не только задавая им вопросы. В некоторых случаях они направляют присяжных по определенному пути размышлений, предлагая логику, которой следует руководствоваться при решении спорных вопросов. Показательным в этом отношении и интересным с формальной точки зрения представляется следующее высказывание судьи:
(15) ... As to those lies which you are sure that Dr. Shipman told, ask yourself why.did Dr. Shipman lie. The mere fact that a defendant tells a lie is not in itself evidence of guilt, common sense really. A defendant may lie for many reasons and they may possibly be innocent ones in the sense that they do not denote guilt of the charge against him or her.
Судья не задает вопрос присяжным прямо, а предлагает им спросить себя, почему подсудимый лгал. Судья также предлагает присяжным определенную логику, которой следует руководствоваться при ответе на этот вопрос: причин для лжи может быть много, но ложь сама по себе не свидетельствует в пользу обвинения. Свои логические соображения судья высказывает безотносительно конкретного дела и конкретного обвиняемого. Употре-
бленное дважды с неопределенным артиклем слово «a defendant» (подсудимый) означает, что рассуждение касается любого подсудимого. Кроме того судья использует политически корректное выражение «the charge against him or her» (обвинение против него или нее), чтобы избежать обозначения пола подсудимого. Такую политкорректность судьи мы объясняем его стремлением сохранить беспристрастность и избежать обвинений в воздействии на мнение присяжных.
Присяжные не обязаны следовать логике рассуждений судьи и могут сделать свой выбор. Но, вероятно, в сложных ситуациях заданные судьей вопросы и предложенные варианты рассмотрения отдельных аспектов дела могут оказаться поддержкой для присяжных при принятии ими решения.
Диалог между судьей и присяжными выстраивается также за счет ответов судьи на некоторые вопросы присяжных, полученные судьей ранее в письменном виде. Судья не обязательно цитирует заданный ему вопрос. В следующем примере он ограничивается ссылкой на него («You will find the answer to the question one of you asked» - Вы найдете ответ на вопрос, заданный одним из вас) и далее дает разъяснения относительно вещественных доказательств, исследованных судебными экспертами:
(16) You will find the answer to the question one of you asked. If you look at the very last schedule of fibres, just before transfer of hairs behind tab 5 in the green bundle, have you got that one the split schedule? Do you see, schedule Ffibre transfers torn from other items in the bin, you see items 4 and 5 the last two, yellow duster, refuse bin from hangar, carpet in the boot that could have come from the car or the house and on the dish cloth exactly the same, the fibres from the carpet, the car or the house.
Ответы судьи на вопросы присяжных составляют неотъемлемую часть диалога судьи с присяжными.
Ориентация напутственного слова судьи на присяжных проявляется и в том, что для разъяснения юридических понятий, правовых категорий судьи используют примеры жизненных ситуаций, хорошо знакомых присяжным. Такие объяснения, безусловно, облегчают понимание инструкций присяжными, среди которых могут быть люди разных социальных уровней, с разным уровнем интеллекта и образования. П. Тиерсма рекомен-
дует судьям представить, что они объясняют юридическое понятие своему парикмахеру, официанту или другому «простому» человеку4. Наблюдения над нашим материалом показывают, что прием объяснения юридических понятий и правил с помощью жизненных иллюстраций применяется как в русском, так и в английском суде. К примеру, русский судья, объясняя правила голосования в совещательной комнате, противопоставляет их хорошо знакомым правилам голосования в более стандартных ситуациях:
(17) Голосование в совещательной комнате проводится открытое. И два варианта: либо за, либо против. Значит, в данном случае закон не предусматривает такой формы, как «воздержался», да? Знаете, такое есть на любом собрании, митинге там, конференции. Имеет право человек воздержаться, ну, не определился с позицией. В данном случае нельзя. Либо за, либо против.
Наконец, оживление интеракции судьи и присяжных в рамках монологического жанра напутственного слова происходит за счет обращенных к присяжным вопросов сопутствующего характера. Мы выделяем эти вопросы в отдельную группу, поскольку их основная коммуникативная цель состоит не в побуждении присяжных к размышлению, а именно в создании эффекта диалога. Эти вопросы касаются не сути дела, а различных технических аспектов заседания. Так, сообщая присяжным
о правилах проведения совещания по принятию решения, судья уточняет, есть ли у них ключи от совещательной комнаты:
(18) Закрывайтесь, ключи-то есть, да? Ключи есть, ключи у пристава. Закрывайтесь.
Английский судья, отсылая присяжных к тексту обвинительного заключения и списку
пунктов обвинения, уточняет, у всех ли есть эти документы:
(19) Let me turn to the charges against them. You have got your indictment and your charge sheet, which is in my green bundle behind tab. 1. Have you got that?
Очевидно, что такие вопросы не требуют непосредственной реакции присяжных, но в то же время диалогизируют монологический жанр напутствия и оживляют взаимодействие в зале суда.
Наблюдения над речевым материалом и проведенный анализ показывают, что хотя единственным говорящим субъектом жанра напутственного слова является судья, присяжных можно считать полноправными участниками жанра.
Выделенные в речах судей средства диа-логизации и контекстуализации позволяют утверждать, что судьи всегда помнят об адресате и основной цели этих речей. Обязанность и стремление судей донести закон до присяжных максимально эффективным способом находит выражение в представленных нами речевых тактиках и языковых средствах.
Примечания
1 Heffer, Ch. ‘If you were standing in marks and spencers’ : Narrativisation and comprehension in the English summing-up // Language in the legal process / ed. by Janet Cotterill. Basingstone : Palgrave Macmillan, 2002. P. 231.
2 Ibid. P. 232.
3 Tiersma, P. M. Communicating with juries : how to draft more understandable jury instructions. Williamsburg : National Center for State Courts, 2006. P. 1.
4 Ibid. P. 2.
