CC BY
115
УДК 72.03
Дыба Ю.Р. - кандидат архитектуры, доцент
E-mail: }[email protected]
Национальный университет «Львовская политехника»
.Адрес организации: 79013, Украина, г. Львов, ул. С. Бандэры, д. 12
О булгарском происхождении мастера Георгиевского собора в Юрьеве-Польском
Аннотация
Статья посвящена анализу сообщения В. Татищева об участии в строительстве и отделке Георгиевского храма в Юрьеве-Польском (1230-1234 гг.) мастера булгарского происхождения. По мнению автора, о его булгарском происхождении свидетельствует имя - Бакун, сохранившееся на фасаде храма в виде частично поврежденной авторской надписи. Это особенное имя, оно принадлежало покровителю (патрону) зодческой деятельности, которым, в мусульманской традиции, следует считать строителя Каабы -Бакуна (Бакума). Имя мастера Георгиевского храма доказывает, что он был потомственным зодчим и подтверждает известие В. Татищева о его булгарском происхождении.
Ключевые слова: Юрьев-Польский, церковь св. Георгия, Бакун, зодчий, мастер, Волжская Булгария, Кааба, белокаменная архитектура, резьба.
Известный к сегодняшнему времени перечень имен древнерусских зодчих, строителей и ремесленников, которые принимали участие в создании и украшении храмов, вряд ли можно назвать слишком пространным [1], поэтому каждое имя, оставленное мастером на стене храма, или упомянутое в летописи, вызвало и вызывает до сих пор пристальное внимание ученых. Неподдельный интерес вызвала и находка частично утраченной надписи с именем «БАК [...]» на стене памятника белокаменного зодчества Владимиро-Суздальской земли - Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, возведенного в 1230-1234 годах (рис. 1, 2). Дискуссию о личности мастера, оставившего свою подпись, которая развернулась в 60-е годы XX в., нельзя считать завершенной, а в свете новых аргументов и фактов прежние выводы требуют пересмотра и верификации.
_ , тт _ т_ _ Рис. 2. Церковь св. Георгия
Рис. 1. Церковь св. Георгия в Юрьеве-Польском тт
Г? 1 * в Юрьеве-Польском
(1230-1234 гг.). Вид с юго-востока п ч 0
7 (1230-1234 гг.). Западный фасад
В Тверской летописи XVI в. роль строителя храма св. Георгия отводится сыну Всеволода Большое гнездо, юрьевскому князю Святославу Всеволодовичу: «И създа ю Святославъ чюдну, ргъзанымъ каменемъ, а самъ бть мастеръ [подчеркивание здесь и ниже по тексту наше - Ю.Д.]» [2]. Это сообщение, как допускал М. Воронин [3], было
инспирировано текстом надписи, сохранившимся на каменном блоке, который сопровождал композицию «Распятие» (так называемого «Святославового креста)»:
«м(ть)с(л)ца июнл въ л-[день въ лгъто Ьц/мв на] памлт(ъ) с(вл)т(о)го 1>м(апа) воин(ни)ка поставленъ кр(е)стъ [сш] С(вл)тославъмъ Всево[ло]дичемъ ами[нь]» [4, 5].
Уже в XVIII в., в контексте повествования о сооружении Георгиевской церкви, В.М. Татищев сообщил (не ссылаясь на источник своей информации), что «Святослав, пригиед во град свой Юриев, и от имения Болгарского начал строить церковь святаго Георгия каменную», имея в виду близкую к Владимиро-Суздальщине Волжскую Булгарию, на которую был осуществлен успешный поход. И дальше продолжает, что «Князь Святослав Гавриил Всеволодович, как выше сказано, разруиш прежнюю ветхую построенную в Юриеве дедом его церковь, построил новую вельми дивную резным камением. Мастер был болгарский, и освятил оную Епископ Митрофан, где были князь великий Юрий и другие, веселились три дня» [6]. Известием о булгарском мастере историк надолго внес сумятицу в умы исследователей, занимавшихся историей архитектуры Руси.
Яга
¿г
» щь 1 )%
Ху
I
г Ы М
л > > ш |
ш^ц
Рис. 3. Надпись «Б/А/К/[... ]» на северном притворе Георгиевского храма (за Г.К. Вагнером [20])
Рис. 4. Рельеф Спаса северном притворе Георгиевского храма с надписью «Б/А/К/[... ]» (заГ.К. Вагнером [9])
В конце XIX в. В.В. Суслов высказал предположение, что автором декоративной резьбы фасадов Георгиевской церкви мог быть упомянутый в Галнцко-Волынской летописи «хитрецъ Авдей» [7], создавший рельефы Спаса и св. Ивана холмской церкви св. Иоанна Златоуста [8]. По его мнению, Авде(и)й был одним из многих беженцев, бежавших от татар в Галицко-Волынскую землю. Эта идея базировалась и на том обстоятельстве, что между княжескими семьями Владимиро-Суздальской и Галицко-Волынской земель существовали тесные связи. Так, на дочери Георгия Всеволодовича был женат волынский князь Василько Романович, который в 1229 г. ездил во Владимир-на-Клязьме.
Новые суждения касательно авторства Георгиевского храма и каменной декорации его фасада вызвало выявление фрагмента колончатой надписи <<Б/А/К/[...]>> (рис. 3, 4), высеченной на каменной стене северного притвора (рис. 5). В современных работах это граффити уже традиционно связывают с именем одного из мастеров авторов каменной резьбы храма [9].
Изучение вопроса об имени того или иного мастера перерастало обычно в вопрос определения его национальности. Оно актуально и сегодня. Поэтому целью предлагаемой публикации является исследование возможных восточных источников практики каменной резьбы Георгиевского храма и верификация сообщения В.М. Татищева о вероятном происхождения его строителя с Волжской Булгарии.
Сложность анализа каменного резного декора церкви св. Георгия в Юрьеве-Польском заключается в существенных изменениях, которые претерпел храм со времени построения. Простояв неизменно более 230 лет, церковь разрушилась в конце 1460-х годов (предполагают - в 1467 г.) и была «собрана» по-новому московским архитектором Василием Ермолиным за один сезон 1471 года. Композиция храма менялась и в более поздние времена, когда он обрастал пристройками, получил четырехскатную кровлю и широкий, луковичных очертаний, купол.
£
К.
Рис. б. Надпись «B/A/K/[AG]»
Рис. 5. Надпись «Б/А/К/[... ]» на сеьерном притьоре Георгиеьского храма на сеьерном притьоре (реконструкция A.B. Столетоьа, за Г.К. Вагнером) Георгиеьского храма
(Реконструкция A.A. Медьшцеьой [18])
Колончатая надпись <<Б/А/К/[...]>> находится возле одного из парных (правого) нимбованых изображений, расположенных in situ на стене закомары северного притвора (рис. 5, 6). Несмотря на отсутствие креста на нимбах и положение изображения ниже рельефа св. Георгия, М.П. Кондаков и К.К. Романов считали его изображением Спаса Нерукотворного [10, 11]. Эти парные рельефы К. Вагнер считает святыми Убрусом и Керамидой (Черепием - отражением образа Нерукотворного Спаса из плата на керамическую плиту). Расположение граффити, признаваемого подписью имени мастера, Вагнер связывает с ремесленной традицией, основанной на убеждении в том, что Спас является помощником и покровителем мастера в его профессиональной деятельности [9]. Исследователь ссылается на эпиграфические данные - подписи мастеров, которые сопровождались формулой «Господи помоги [...]», на которых акцентировал внимание Б. А. Рыбаков [12].
Компоновка надписи и ее выполнение было, очевидно, последней стадией в длительном процессе, который начинался с монтировки блока с рельефом в кладку, выполнением нимба и завитков растительного орнамента. Палеографически синхронная с сооружением надпись помещена таким образом, что буква «Б» вырезана лишь немного ниже верхнего края блока так, что выше уже не оставалось места для каких-то других букв. Хорошо читаются три буквы «Б/А/К/[...]». Четвертая книзу буква сохранилась фрагментарно, а текст ниже (на две-три буквы) полностью потерян из-за деструкции поверхности камня. Фрагментарно сохранившуюся четвертую букву традиционно отчитывали как «У». .Анализируя граффити и соседний рельеф Георгиевского собора, Б. А. Рыбаков допускал, что он изображает небесного покровителя какого-то боярина .Аввакума / Абакума [13]. В то же время Г. Вагнер отметил, что прочтение слова как «Абакум» (в летописи и на суздальских вратах зафиксирована форма «Амбакум») сомнительно. По мнению Г. Вагнера, вероятным является прочтение имени «Бакун», что было довольно широко
распространено на территории Руси. Перечень примеров употребления имени «Бакун» и его производных от середины XTV до нач. XVI века приводил H.H. Тупиков [14].
Новейшие исследования резной надписи Георгиевской церкви, обнаруженной рядом с изображением Спаса Нерукотворного, принадлежат A.A. Медынцевой. В 2007-2008 гг. были обследованы белокаменные сооружения Владимиро-Суздальской земли, в том числе и храма в Юрьеве-Польском. По мнению А Медынцевой, анализируемая надпись читается как «Б/А/К/[АС]>>. Особенностью такого прочтения надписи является ее колончато-строчная компоновка. Если три первых буквы «Б/А/К» расположены в колонку сверху вниз, то две следующие - «/AG» (меньшего размера) - ниже, в одну строку (рис. 6). В целом, надпись объясняется как личное собственное имя «Бакай» [15, 16]. Медынцева также указывает на неканоничность и не совсем прозрачную семантику этого мирского имени, допуская его происхождение от славянского «бакати» - много красноречиво говорить, болтать, не исключая возможности объяснять его как древнерусское производное от канонического «Аввакум», вскользь упоминая и возможное тюркоязычное происхождение имени [17, 18].
В контексте анализа имени зодчего, оставившего свою подпись на стене Георгиевского собора, обращает на себя внимание очевидное игнорирование прямого указания В. Татищева о его булгарском происхождении. Критический выпад в сторону этого известия звучит довольно тенденциозно «[...] В.К Татищев, без ссылки на источник, писал о болгарском происхождении этого мастера, но это было признано абсолютно необоснованным» [18]. Заметим, что вряд ли можно назвать необоснованным утверждение, которое полностью согласуется с историческими обстоятельствами эпохи строительства храма, на что объективно обращал внимание историк, указывая, что церковь создавалась «от имения Болгарского». Серьезной критики в сторону татищевского известия так и не прозвучало, и вопрос о булгарском следе в архитектуре Владимиро-Суздальского княжества остается открытым.
Напомним, что в литературе неоднократно отмечались «восточные» особенности резного убранства собора. Известие В. Татищева о булгарском происхождение зодчего Георгиевского храма считал вероятным С. Щербов. Он полагал, что образ мастера следует видеть в изображении резной головы треугольной формы, которая хранится в лапидарии собора (рис. 7) [19]. Одной из мотиваций для такой атрибуции стали выразительные восточные черты портрета. Маски воинов «кочевнического облика» отмечал и Вагнер [20]. Добавим, что к перечню восточных черт этого скульптурного изображения следует отнести еще и отчетливо выступающие скулы и своеобразный разрез глаз, полностью отличный от
Рис. 7. Резная голова с замкового камня закомары северного притвора Георгиевского храма (за Г.К. Вагнером [20])
Рис. 8. Андрей Боголюбский. Реконструкция антрополога М.М. Герасимова
пластической трактовки глаз в рельефе Спаса, рядом с которым и находится подпись «Б/А/К/[...]>>. И это притом, что оба рельефа, по мнению исследователя, принадлежат резцу одного и того же мастера. Подавляющее большинство современных исследователей склоняются к мысли, высказанной К. Вагнером, что с точки зрения средневековой табели о рангах, в портрете, который украшал замковый рельеф обводной тяги восточного притвора, нельзя видеть строителя Георгиевского собора, так как он располагался выше рельефа св. Георгия, патрона великого владимирского князя [21]. Восточные, монголоидные черты в резном портрете князя вполне логичны. Вспомним хотя бы пластическую реконструкцию антрополога М. Герасимова портрета родного дяди юрьевского князя Святослава Всеволодовича - .Андрея-Китая Боголюбского, сына Юрия Долгорукого и половецкой княжны, дочери хана Аепы Осекевича (рис. 8).
Вагнер привел дополнителный ряд аргументов, которые позволяют видеть в рельефе ктиторский портрет князя Святослава Всеволодовича, выполненный главным мастером скульптурного убранства - Баку ном. По его мнению, князь Святослав, как и его брат Ярослав, изображенный на фреске Нередицкого храма (рис. 9), действительно мог иметь длиннлто бороду. Кроме того, ссылаясь на труд Кондакова [22], исследователь утверждал, что шапка, с выбивающейся из-под нее челкой волос, которую можно видеть на рельефе, имеет аналогии в княжеских изображениях Х1-ХШ веков. Характер волос действительно выразительно и самобытно смоделирован на рельефе, что и позволило исследователю утверждать, что это не просто декоративная маска, а ктиторский портрет, который к тому же повторяет ктиторские изображения Всеволода Ш на фасаде Дмитриевского собора во Владимире.
Рис. 9. Ктиторское изображение князя Ярослава ~ „ ,
^ 1 1 -г, 1 Рис. 10. Рельефы на угловых пилястрах
Всеволодовича. Роспись храма „ ^ .у „ т/. „ 1
„ тт , „т/. * . Георгиевского храма (за Г.К. Вагнером 20 )
Спаса на Нередице (за Г.К. Вагнером) 1 1
Мастеру Бакуну Г. Вагнер приписывает также выполнение выразительных масок кочевничьего (восточного) характера, изображенных на некоторых капителях собора (рис. 10). Исследователь объясняет этот факт многоэтничностью и разнохарактерностью окружения князя. Исследователь также не исключает возможности, что эти маски могли символизировать те народности, которые владимиро-суздальские князья считали покоренными, не исключая из списка и побежденных Святославом Всеволодовичем волжских булгар. Восточная специфика присутствует и в рельефах юношей в арочках, которые первоначально венчали барабан купола собора, одетых в «кафтаны», задернутые слева направо по русскому обычаю, схожему с монгольским и персидским, но не с тюркским [20].
В свое время Н. Кондаков сравнивал резной декор Георгиевского храма не только с отделкой византийских изделий и романской пластики, но и с прикладным искусством Грузии, а также - с восточными тканями. Ученый также обратил внимание на ошибки мастера в начертании титлов у головы рельефа Богородицы, что позволило Г. Вагнеру предположить не греческое, а русское происхождение резчика или наличие у мастера русского оригинала. Но логичнее предположить, что надпись с ошибками выполнял мастер нерусского происхождения. В связи с вышесказанным, возможность происхождения кого-то из мастеров (не исключено и руководителя артели) с Волжской Булгарии, как об этом писал В. Татищев, выглядит достаточно правдоподобной. Приведенные факты диктуют необходимость более тщательного изучения личности мастера - автора подписи «Б/А/К/[...]», который реконструируют как <<Б/А/К/[У/Н]>> (сокращенное от «Амбакум / Абакум / .Аввакум») или «Б/А/К/[АС]» (Бакай).
По нашему мнению, анализ имени мастера Георгиевского храма не исчерпал своих информационных возможностей. Во-первых, не очень убедительными выглядят попытки трактовать его как упрощение полной формы имени. Формула благопожелательного обращения «Господи помоги рабу с вожму...» (подражанием которого объясняется помещение надписи «Б/А/К/[...]» рядом с рельефом Спаса) обычно содержит полную крестильную церковнославянскую форму имени: КостАНТпиоу, Григоригсви, Гаврилови и т.д. В то же время, мирская, упрощенная форма уместна больше для частной переписки. На преимущественное употребление именно крестильных форм имени обращает внимание известный исследователь граффити киевских храмов С. А. Высоцкий: «Следует заметить, что авторы софийских граффити в подобных надписях обычно пишут свои крестильные имена, изредка - мирские» [23]. Это замечание применимо и к трактовке надписи «Б/А/К/[...]», которую с очевидной натяжкой считают сокращенной формой имени библейского пророка Аввакума.
Рис. 11. Надпись «Б/А/К/Г... 1» ~ тт -
L J Рис. 12. Надпись на каменном блоке
на северном притворе „
_ 1 1 1 с лапидария Георгиевского храма
Георгиевского храма , „ тг 1 г *
(за Г К. Вагнером [20]) (за R ^ельмахером [5])
Подробного рассмотрения требуют и аргументы, которые стали основанием для прочтения анализированной надписи как «Б/А/К/[АС]». Обследования in situ и новые фотографии позволили А. Медынцевой прийти к следующим выводам:
1) невзирая на то, что рельеф Спаса и надпись расположены на соседних блоках, растительный орнамент и нимб на них составляют единое целое, из чего следует, что они вырезались одновременно;
2) надпись расположена на специально оставленном для нее месте;
3) надпись не может быть случайной и входит в первоначально задуманную композицию;
4) не подтвердилось предположение о повреждении или незаконченности надписи;
5) колончатая надпись из трех букв «Б/А/К/[...]» напоминает подписи имен святых на иконах и фресках, хотя обозначение «оеутрд» отсутствует;
6) четвертый знак, в котором видели букву «У», прочитан как две расположенные рядом буквы «АС», несколько меньшего размера, чем предыдущие;
7) правее надписи вырезано двоеточие, используемое обычно для обозначения конца строки или фразы;
8) надпись читается как «Бакае» и может передавать имя, звучавшее как «Бакай»;
9) несмотря на тюркоязычное звучание этого имени, читаемого как «Бакай», его (как и вариант прочтения - «Бакун») возможно считать производным от полного имени «Аввакум»;
10) датирующим признаком может быть начертание буквы «А»: в обоих случаях с наклонной правой чертой и небольшой «оплывшей» петлей;
11) палеография надписи не противоречит датировке ее XIII веком.
Проанализируем детально те выводы, которые кажутся нам сомнительными.
Углубления на месте четвертого книзу знака, прочитанные А. Медынцевой как две расположенные рядом буквы «АС», хорошо различимы на всех опубликованных ранее фотографиях (рис. 3, 4, 11). Нельзя сказать, что их раньше не наблюдали, но выделять две графемы из кучного скопления подобных углублений, вероятно, не представлялось возможным. Это скопление визуально прочитывается как природное отслоение камня в нижнем окончании продолговатой поверхности, несколько возвышающейся над плоскостью блока. На этой «мысоподобной» поверхности отчетливо прочитывается колонка из трех букв «Б», «А» и «К». Ниже, отделяясь от буквы «К» регулярной междустрочной полосой, довольно выразительно выделяются верхние окончания двух штрихов с расширениями в виде засечек (серифов), в которых видели верхние оконечности буквы «У». Сближаясь книзу, эти штрихи теряются в неровностях и углублениях упомянутого скола в окончании «мыса» с надписью.
Не беремся спорить с мнением, что в указанных неровностях можно прочитать контур двух букв «АС», но остаются сомнения в их рукотворности. Тем более, что не все визуально читабельные углубления учтены в предложенной А Медынцевой реконструкции текста. В частности, одно из таких углублений, отмеченное между двумя нижними буквами в публикации 2010 г. [17], в новейшей публикации уже отсутствует [18].
В перечне основных выводов А. Медынцева указывала, что анализированная надпись расположена на специально оставленном для нее месте. Тем не менее, нижняя строка с буквами «АС» оказываеться за пределами возвышенной плоскости, на которой вырезаны буквы «Б/А/К/...». Хотя автор надписи имел возможность расположить все ее буквы в одной плоскости, две нижние буквы находятся на подтененной, наклонной поверхности, которую мы считаем сколом.
Обращает на себя внимание и двоеточие, расположенное правее колонки текста. Поскольку этот знак обычно применяли для обозначения конца строки или фразы, то его расположение на уровне междустрочной полосы между третьей и четвертой (последней) графемой кажется произвольным, случайным. Логично было бы ожидать размещение двоеточия на уровне двух последних букв, в завершении текста или посередине колонки. Двоеточие оказывается ближе к середине, если предположить, что часть графем первоначального слова утрачены, как и предполагалось ранее при его реконструкции как «Б/А/К/[У/Н]». В таком случае логично и смещение двоеточия на междустрочный уровень. Тем самым автор инскрипции демонстрировал, что этот знак относится ко всему слову, а не разделяет его на части, в случае его размещения на уровне буквы «К».
Нельзя согласиться и с графическим начертанием петли буквы «А» (второй книзу в колонке), которую А. Медынцева называет «оплывшей», подчеркивая тем самым некоторую ее «одутловатость». Вопреки такой характеристике обращаем внимание на заостренный книзу профиль этой петли, сходный с написанием буквы «А» в инскрипции на плите, сопровождавшей композицию «Распятие» (рис. 12). Предложенный А. Медынцевой вариант прорисовки этой буквы сглаживает существенные различия в форме ее петли, в сравнении с петлей следующей буквы «А», расположенной ниже (в строке из двух букв «АС»). Различие усугубляется и тем, что петля верхней буквы «А»
присоединена к середине косого штриха, а нижней - располагается у его вершины. Существенная разница в начертании двух букв «А» в одном слове заставляет критически отнестись именно к варианту написания второй из них.
Не находит логического обоснования и присутствие в колончатой надписи двух нижних букв, написанных в одну строку, как необъяснимо и уменьшение величины этих букв. Попытку сравнить своеобразное начертание буквенной композиции с растительним орнаментом (А. Медынцева считает, что две нижние буквы «образуют подобие крына (ростка)») вряд ли можно назвать удачной.
Сказанное выше заставляет сомневаться в достоверности предложенного А. Медынцевой прочтения инскрипции как «Б/А/К/[АС]». Во всяком случае, принимать такую реконструкцию текста в качестве окончательного решения вопроса нет достаточных оснований. Полагаем, что сбрасывать со счетов вариант прочтения надписи как «Б/А/К/[У...]» - преждевременно.
Пристальное внимание к имени главного мастера Георгиевского храма не случайно. Исследователи древнерусского зодчества обратили внимание на то, что в семьях ремесленников (с наследственной передачей профессиональных навыков) детям обычно выбирали имя покровителя того вида деятельности, в котором специализировалась семья (артель). Так, Ю.С. Асеев отмечал, что мастера каменных дел на Руси часто носили имя Петр [24]. Предположение Ю. Асеева поддержал и развил И. Николаев, который утверждал, что обычай называть сына Петром выработался именно в семьях строителей. Следовательно, имя мастера Петр часто означает, что он родился в семье строителя и свидетельствует о наследственности его профессиональной деятельности [25]. Связь имени Петр со строительной деятельностью базируется на его этимологии. Старославянское Петръ через церковнославянское посредничество заимствовано в древнерусский язык с греческого; гр. Петро^ образовано от тетрод - «камень», связанного с «летра» - «скала, утес, каменная глыба» [26]. Кроме известного киевского зодчего Петра Милонега имя Петр имел новгородский строитель кон. XI - нач. ХП в., автограф которого сохранился в Софии Новгородской (1045-1050 гг.) на стене придела св. Иоанна [27]. Граффити с именем еще одного Петра было обнаружено во время расчистки южной стены храма полоцкой Софии. Как полагают, это имя также принадлежит одному из зодчих [28].
Кроме св. Петра, патронами архитектурно-строительной деятельности считались еще несколько библейских персонажей, в частности - Давид, Фома, Стефан, Яков и т.п. Их имена также отразились в именослове древнерусских зодчих и строителей [29]. К числу «профессиональных» относится и летописное имя автора рельефов собора св. Иоанна в Холме - Авдея (Авдия). Библейское имя «Авдий» принадлежало управляющему (эконому, устроителю) двора библейского царя Ахава: (ЗЦар18; 3-9) «И призва Ахавь Авдга строителя дому». Поскольку в княжеский период выражение «строити», кроме смысла «управлять», употреблялось также и для обозначения строительной деятельности, то не исключаем, что именно на этом основании и мог получить свое имя резчик Авдей. Профессиональные навыки холмского «хитреца» развивались, вероятно, по наследству.
Имя пророка Аввакума не только не относится к патрональным именам строителей и художников, но и отсутствует, как отметила А. Медынцева, в перечне патрональных святых княжеской династии. Эти замечания дают достаточно оснований для того, чтобы усомниться в справедливости попыток прочесть имя мастера, как сокращенную форму какого-либо «канонического» христианского имени. К тому же А. Медынцева признавала его возможное тюркское происхождение. Напомним, что мужские имена с основой «Бак...» характерны именно для народов, принадлежащих к кипчакско-булгарской подгруппе тюркских языков. Так, имена Бакый и Баки - современные башкирские имена; Баки - татарское; Бакъы, Бакы и Баки - имена крымско-татарские [30].
В свете свидетельства В. Татищева о булгарском происхождении мастера Георгиевского собора связь надписи <<Б/А/К/[...]» с именословом кыпчакско-булгарского происхождения выглядит вполне логично. И все же, есть все основания рассматривать исследуемую надпись, в первую очередь, в ее связи с профессиональной архитектурной деятельностью ее автора.
С подписью мастера Георгиевсого собора в Юрьеве-Польском в прочтении «Б/А/К/[У/...]» логично связывается «профессиональное» имя Бакун / Бакум, которое принадлежало строителю главной мусульманской святыни - Каабы.
Кааба - небольшое сооружение кубической формы в Мекке, к которому пять раз в день обращаются взоры мусульман во время совершения молитвы. Кааба строилась и восстанавливалась пророками Адамом, Ибрахимом (Авраамом), Исмаилом и Мухаммадом. Реконструкция Каабы производилась от 5 до 12 раз. После одного из крупных паводков здание Каабы в очередной раз было повреждено и требовало ремонта. Право на проведение реконструкции было поручено четырем племенам курайшитов. В этом строительстве принял участие пророк Мухаммад. В то время, когда Курайшиты планировали восстановление Каабы, около порта Джидда потерпел аварию и был выброшен на берег корабль с грузом железа, дерева и мрамора, который плыл в Абиссинию на строительство церкви. На помощь пострадавшим в крушении пришел Валид Бен Мюир с несколькими людьми и увидел, что корабль поврежден. Он приобрел строительные материалы, которые перевозились в этом корабле, для восстановления Каабы. Среди пассажиров корабля, оставшихся в живых после аварии, был и ромейский (византийский) строитель (каменщик и плотник) на имя Бакун или Бакум (Bakun / Bakum). С этим мастером и был заключен договор на восстановление Каабы. Иногда Бакуна называют и коптским (эфиопским) христианином.
Факт совпадения имени мастера Георгиевского храма (сохраненного в фрагментированной надписи <<Б/А/К/[...]» или «Б/А/К/[У/...]) с именем строителя Каабы, известного как Бакун или Бакум, вряд ли можно назвать случайностью. Это совпадение нужно рассматривать в связи с характерным для ремесленных династий обычаем называть наследника в честь покровителя (патрона) определенной профессии. Выше упоминались имена покровителей архитектурно-строительной деятельности, характерные для христианства. В мусульманской традиции покровителем зодчих следует считать строителя Каабы, известного по имени Бакун.
Таким образом, вырезанное на поверхности стены Георгиевского храма имя «Б/А/К/[У/Н]» или «Б/А/К/[У/М]>> служит подтверждением сообщения В. Татищева о булгарских корнях мастера Георгиевского храма. Имя «Бакун/Бакун» следует воспринимать доказательством того, что его владелец был (по крайней мере - во втором поколении) наследственным зодчим и происходил из исламской среды. Ислам в Булгарии официально был принят в 922 году.
Не исключено также, что Бакун это не личное имя мастера, а его своеобразный творческий псевдонимом - высокая оценочная похвала, полученная от единоплеменников, потрясенных его мастерством. Подобным хвалебным образом и древнерусский летописец характеризовал строителя Петра Милонига, сравнивая его с библейским зодчим Веселеилом (Бецаэлом). Появление мастера-булгарина в артели, которая между 1230 и 1234 гг. создавала христианскую церковь в Юрьеве-Польском, находит объяснение в походе основателя храма на Волжскую Булгарию. В 1220 г. Святослав идет войной на булгар. Следовательно, необходимые для строительства храма немалые финансовые и материальные ресурсы князь мог получить из булгарской добычи.
Из Булгарии, как об этом сообщал В. Татищев, мог происходить и главный строитель. Если согласиться с этим мнением, то возникает вопрос о межконфессиональном аспекте возможного участия мастера-мусульманина в сооружении и отделке христианской святыни. Полагаем, что религиозный момент не являлся непреодолимым для мастера-мусульманина, которому должен быть известен поучительный исторический факт с периода деятельности строителя Каабы - Бакуна. Во время своего «прощального» паломничества в 630 г. Мухаммад уничтожил идолов, которые стояли рядом с Каабой, хотя и сохранил изображение Марийам (девы Марии) и Исы (Иисуса). Следует брать во внимание, что и сам строитель мусульманской святыни был христианином.
Взаимоотношения между христианами и мусульманами в средневековье не обязательно имели конфронтационный характер. Напомним хотя бы сообщение арабского путешественника XII в. Абу Хамида ал-Гарнати, который писал о «хорезмийцах» в Венгрии, которые служат царям и снаружи исповедуют христианство,
но тайно - ислам. Такого рода неустойчивые религиозные убеждения, которые менялись в зависимости от социальной или политической конъюнктуры, могли быть еще более выразительными на христианско-мусульманском пограничье в Поволжье. Во внимание следует принимать и тогдашнюю военно-политическую ситуацию в Булгарии, благоприятную для миграции художников и ремесленников в соседнее Владимиро-Суздальское княжество. В ходе строительства Георгиевского храма южным рубежам Волжской Булгарии угрожали монголы. В 1232 г. они напали на нижне-волжских булгар (Саксин). Когда волго-камские булгары обратились за помощью к владимиро-суздальскому князю Юрию Всеволодовичу и пообещали заплатить ему за эту помощь, то получили от него отказ. Действуя по принципу, что слабый сосед лучше сильного, владимиро-суздальские князья принимали у себя тех, особенно ремесленников, кто в ожидании нападения монголов искал более безопасное место.
Рассуждая о причинах участия булгарского мастера в строительстве Георгиевского храма в Юрьеве-Польском, следует принимать во внимание и упомянутые исторические обстоятельства. Вероятно, это был свободный выбор булгарского мастера, нанятого для выполнения конкретного заказа. Связывая его прибытие во Владимиро-Суздалыцину с событиями военной кампании 1220 г., нужно учитывать, что до начала строительства храма в 1230 г. прошло десять лет, достаточных для культурной и языковой адаптации мастера-мусульманина в христианском обществе.
Об активной деятельности булгарских зодчих на территории Владимиро-Суздальской земли сообщает самобытный нарративный источник, известный под названием «Летописи Джагфара» («Джагфар тарпхы») [31]. Это собрание древнебулгарских летописей написано 1680 г. Бахши Иман. В отдельной ее части - «Летопись Гази-Барадж» («Гази-Барадж тарихы») под 1229-1246 гг. имеются сведения о деятельности булгарских мастеров-строителей и резчиков. Известны их имена: Чути, Абрак-Хум, Убар, Аслан, Яхам и Касим. Этот текст дошел до нашего времени только в русском переводе, а оригинальный документ был утерян. По этой причине существует много противоречивых суждений о его подлинности - от полного отрицания, до восхищения. Несмотря на противоречивое отношение ученых к этому источнику, оставить его без внимания было бы неправильно. Даем возможность читателю трактовать его по своему усмотрению.
Выводы
Сообщение В. Татищева о том, что строительством белокаменного храма в Юрьеве-Польском (1230-1234 гг.) руководил мастер булгарского происхождения, находит подтверждение в исторических реалиях 30-х годов ХП1 века. Творческая специфика булгарского зодчего отразилась, в частности, в восточных чертах каменного убранства храма.
Имя этого зодчего, вырезанное крупными буквами на стене Георгиевского храма, совпадает с именем легендарного строителя мусульманской святыни Каабы, христианина по происхождению, известного по имени Бакун / Бакум. Это совпадение свидетельствует о бытовавшей в семьях булгарских ремесленников традиции выбирать наследнику имя покровителя того вида деятельности, в котором эта семья (артель) специализировалась. Эта традиция соответствует средневековой европейской практике (зафиксированной в семьях потомственных строителей, в том числе и на Руси) называть детей именами христианских покровителей строительной отрасли. Имя мастера доказывает, что он был потомственным зодчим и подтверждает известие В. Татищева о его булгарском происхождении.
Список литературы
1. ДибаЮ. Творщ монументально! арх1тектури Pyci // Буття в мистецтвг Зб1рник наукових праць i MarepianiB на пошану Степана Костюка з нагоди 80-р1ччя. - Льв1в: Льв1вська наукова б1блютека iM. В. Стефаника HAH Украши, 2007. - С. 191-212.
2. Тверская летопись // Полное собрание русских летописей. - СПб.: Изд-во «Наука», 1864, Т. 15.-С. 355.
3. Воронин H.H. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV веков. - М.: Изд-во АН СССР, 1962, Т. 2: XIII-XV столетия. - С. 121-122.
4. Воронин H.H. О некоторых рельефах Георгиевского собора в Юрьеве-Польском // Советская археология, 1962, № 1. - С. 140-151.
5. Кавельмахер В.В. Краеугольный камень из лапидария Георгиевского собора в Юрьеве-Польском (К вопросу о так называемом Святославовом кресте) // Древнерусское искусство. Русь. Византия. Балканы. ХП1 век. - СПб.: Изд-во «ДмитрийБуланин», 1997.-С. 185-198.
6. Татищев В.Н. История российская с самых древнейших времен. - М.: Напечатана при Имп. Московском Университете, 1774, Т. 3. - С. 421, 456.
7. Суслов В.В. Очерки по истории древнерусского зодчества. - СПб.: Типография А.Ф. Маркса, 1889. - С. 80, прим. 1.
8. Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. - М.: Изд-во восточной литературы, 1908, Т. 2. - С. 843-844.
9. Вагнер Г.К. О главном мастере Георгиевского собора 1234 г. в Юрьеве-Польском // Советская археология, 1966, № 3. - С. 99-108.
10. Толстой И., Кондаков Н. Русские древности в памятниках искусства. -СПб: Типография А. Бенке, 1899, Т. 6. - С. 43.
11. Романов К.К. Георгиевский собор в Юрьеве-Польском // Известия археологической комиссии. - СПб., 1910, Вып. 36. - С. 76.
12. Рибаков Б. А. Ремесло древней Руси. - М.: Изд-во АН СССР, 1948. - С. 253.
13. Рыбаков Б. А Прикладное искусство и скульптура // История культуры древней Руси. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1951, Т. 2. - С. 462.
14. Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имен. - М.: «Русский путь», 2004. - С. 37.
15. Медынцева А. Мастер Георгиевского собора // Достояние поколений, 2007, №2 (З).-С. 60-67.
16. Медынцева A.A. Автограф мастера на фасаде Георгиевского собора в Юрьеве-Польском // Труды II (XVIII) всероссийского археологического съезда в Суздале. -М.: Ин-т Археологии РАН, 2008, Т. 2. - С. 3 57-3 59.
17. Медынцева A.A. Граффити белокаменной архитектуры Владимир-Суздальской Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. Устная традиция в письменном тексте. - М.: Ин-т всеобщей истории РАН, 2010. - С. 187-193.
18. Медынцева A.A. Имя мастера на фасаде Георгиевского собора в Юрьеве-Польском // Российская археология, 2012, № 2. - С. 149-155.
19. Основные положения исследования С.Г. Щербова (Щербов С.Г. Белокаменные Рельефы Георгиевского собора в г. Юрьеве-Польском (XIII в.)) известны нам по публикациям К. Вагнера.
20. Вагнер Г.К. Мастера древнерусской скульптуры. Рельефы Юрьева-Польского. -М.: «Искусство», 1966. - 70 с.
21. Вагнер Г.К. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси: г. Юрьев-Польский. -М.: «Наука», 1964. - С . 54-55.
22. Кондаков Н.П. Изображения русской княжеской семьи в миниатюрах XI века. -СПб.: Изд. Имп. АН, 1906. - С. 50.
23. Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской (По материалам граффити XI-XVII вв.). - К.: «Наукова думка», 1976. - С. 47.
24. Асеев Ю.С. Архитектура древнего Киева. - К.: «Буд1вельник», 1982. - С. 135.
25. Николаев И.С. Творчество древнерусских зодчих. - М.: «Стройиздат», 1978. -С. 37, 103.
26. Петро // Етимолопчний словник украшсько! мови. - К.: «Наукова думка», 2004, Т. 4:Н-П.-С. 362.
27. Каргер М.К. К вопросу об источниках летописных записей о деятельности зодчего Петра и Феофана Грека в Новгороде // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. - М.-Л., 1958, Т. 14. - С. 565-568.
28. Булкин В.А., Рождественская Т.В. Надписи на камне из храма Софии в Полоцке // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник 1982. - Л.: «Наука», 1984. - С. 7-12.
29. Дыба Ю.Р. Спадкова професшна д1яльнысть в CBixni ¿менослову буд1вничих Pyci XI-XIV ст. // Проблемы теории и истории архитектуры Украины. Сборник научных трудов. - Одесса: «Астропрннт», 2012, Вып. 12. - С. 186-196.
30. Справочник личных имен народов РСФСР. - М.: Русский язык. - С. 74, 139, 185.
31. Бахши Иман. Джагфар тарнхы, Т. I. Свод булгарских летописей 1680 г. / Изд. подготовлено Ф. Нурутдиновым. - Оренбург: Редакция Вестника Болгария, 1993. - 393 с.
Dyba Y.R. - candidate of architecture, associate professor
E-mail: [email protected]
National University «Lviv Polytechnic»
The organization address: 79013, Ukraine, Lvov, S. Bandera st., 12 On the bulgar origin of the master of St. George Cathedral in Yuriev-Polsky Resume
The article analyzes the reliability of V. Tatishchev's message about participation of a master of Bulgar origin in the construction of St. George Cathedral in Yuriev-Polsky (1230-1234). This possibility is supported by historical realities of the 30-s in the XIII century and is reflected in the oriental specifics of white stone carvings of the temple. According to the author, the Bulgar origin of the master is proved by his name - Bakun, the name of the patron of architecture, which is characteristic to Muslim tradition.
Name match of the master of St. George's Church is proved by a fragmented inscription with the name of the builder of the Kaaba, known as the Bakun or Bakum, and cannot be considered as accidental. This match should be read in connection with the typical custom of the artisan dynasties to name an heir in honor of the patron saint (patron) of a certain profession. The name of the master proves that he was a hereditary architect and confirmed the mention by W. Tatishchev about his Bulgar origin.
The presence of the master of Bulgarian origin in a building team, who created St. George Cathedral in Yuriev-Polsky between 1230 and 1234 find a logical explanation in the campaign of Prince Svyatoslav Vsevolodovich to the Volga Bulgars in 1220. The military and political situation in the Bulgar land during the construction of the temple facilitated the migration of artists and craftsmen to the nearby Vladimir-Suzdal principality. At this time the Mongols threatened the southern borders of the Volga Bulgar. Vladimir-Suzdal princes hosted especially those artisans who were looking for a safer place in anticipation of new attacks of the Mongols.
Keywords: Yuriev-Polsky, St. George Church, Bakun, builder, artist, Volga Bulgaria, Kaaba, white stone building, carving.
References
1. Dyba Y. The creators of the monumental architecture of Rus' // Being in the arts. Collection of scientific papers and materials in honor of Stepan Kostiuk on the occasion of the 80th anniversary. - Lviv: Vasyl Stefanyk Lviv National Scientific Library of Ukraine, 2007. - P. 191-212.
2. Tver chronicle // Complete Collection of Russian Chronicles. - SPb.: Publisher «Nauka», 1864, Vol. 15.-Col. 355.
3. VoroninN.N. Architecture of the North-Eastern Russia XH-XV centuries. - M.: Publisher Academy of Science of the USSR, 1962, Vol. 2: Xni-XV century. -P. 121-122.
4. Voronin N.N. On some reliefs of St. George Cathedral in Yuriev-Polsky // Soviet archeology. - M., 1962, № 1. - P. 140-151.
5. Kavelmaher V.V. The cornerstone of the lapidary St. George Cathedral in Yuriev-Polsky (On the question of so-called cross of Prince Svyatoslav) // Old Russian art. Russ. Byzantium. The Balkans. XIII century. - SPb.: Publisher «Dmitry Bulanin», 1997. -P. 185-198.
6. Tatischev V.N. History of Russia from ancient times. - M.: Printed at the Imp. Moscow University, 1774, Vol. 3. -P. 421, 456.
7. Suslov V.V. Essays on the history of architecture of ancient Russ. - SPb.: Typography A.F. Marx, 1889. - P. 80, note 1.
8. Ipatyevskaya chronicle // Complete Collection of Russian Chronicles. - M.: Publisher Oriental Literature, 1908, Vol. 2. - Col. 843-844.
9. Wagner G.K. About the Grand Master of the Cathedral of St. George 1234 in Yuriev-Polsky // Soviet archeology. - M., 1966, № 3. - P. 99-108.
10. Tolstoy I., KondakovN. Russian antiquities in the monuments of art. -SPb.: Typography A. Rehnke, 1899. - Vol. 6. - P. 43.
11. Romanov K.K. St. George's Cathedral in Yuriev-Polsky // Proceedings of the Archaeological Commission. - SPb., 1910, Issue 36. - P. 76.
12. RybakovB.A Craft ancient Rus'. - M.: Publisher Academy of Science of the USSR, 1948.-P. 253.
13. Rybakov B.A Applied Art and Sculpture // History of culture of ancient Russia. -M.-L.: Publisher Academy of Science of the USSR, 1951, Vol. 2. -P. 462.
14. Tupikov N.M. Dictionary of proper names of ancient Rus'. - M.: «Russkiy put'», 2004. - P. 37.
15. Medyntseva A Master of St. George's Cathedral // Property of generations. - M., 2007, №2(3).-P. 60-67.
16. Medyntseva A. A Master's autograph on the facade of St. George Cathedral in Yuriev-Polsky // Proceedings II (XVIII) All-Russian Archaeological Congress in Suzdal. - M.: Institute of Archaeology RAS, 2008, Vol. 2. - P. 3 57-3 59.
17. Medyntseva A.A Graffiti white-stone architecture of Vladimir-Suzdal Rus' // Eastern Europe in ancient times and the Middle Ages. Oral tradition in the written text. - M.: Institute of Universal History RAS, 2010. - P. 187-193.
18. Medyntseva A. A. Master's name on the facade of St. George Cathedral in Yuriev-Polsky // Russian archeology. - M., 2012, № 2. - P. 149-155.
19. The main provisions of S.G. Shcherbov research (Shcherbov S.G. White-stone reliefs of St. George Cathedral in Yuriev-Polsky (XIII century)) known to us from K. Wagner's publications.
20. Wagner G.K. Masters of ancient Rus' sculpture. Reliefs Yuriev-Polsky. - M.: «Iskusstvo», 1966. - 70 p.
21. Wagner G.K. Sculpture of Vladimir-Suzdal Rus'. Yuriev-Polsky. -M.: «Nauka», 1964. -P. 54-55.
22. Kondakov N.P. Images of Russian princely family in the miniatures of the XI century. -SPb.: Publisher of the Imp. Academy of Sciences, 1906. - P. 50.
23. Vysotsky S.A. Medieval inscriptions Sophia Cathedral in Kiev (According to the materials graffiti XI-XVII centuries). -K.: «Naukova dumka», 1976. - P. 47.
24. Aseyev Y.S. The architecture of ancient Kiev. -K.: «Budivelnyk», 1982. - P. 135.
25. NikolaevI.S. Creativity ancient Rus' architects . -M.: «Stroyizdat», 1978. - P. 37, 103.
26. Petro // Etymological Dictionary of the Ukrainian Language. - K.: «Naukova dumka», 2004, Vol. 4: N-P. - P. 362.
27. Karger M.K. To a question about the sources of the chronicle records on the activities of the architect Peter and Theophanes Greek in Novgorod // Proceedings of the Department of Old Russian literature Literature Institute, Academy of Sciences of the USSR. - M.-L., 1958, Vol. 14.-P. 565-568.
28. Bulkin V.A. Rozhdestvenskaya T.V. The inscriptions on the stone of the temple of Sofia in Polotsk // Monuments of Culture. New discoveries. Writing. Art. Archaeology. Yearbook 1982. - L.: «Nauka», 1984. - P. 7-12.
29. Dyba Y.R.. Hereditary professional activities in light of the names of the builders of Rus' XI-XIV centuries. // Problems of the theory and history of architecture of Ukraine. Collection of Scientific Papers. - Odessa: «Astroprint», 2012, Issue 12. - P. 186-196.
30. Directory of personal names of the peoples of the RSFSR. - M.: «Russkiy yazik». -P. 74, 139,185.
31. Bakhshi Iman. Djafar Tarihi. Vol.1. Code of Bulgar chronicles 1680 / Publications Prepared by F. Nurutdynov. - Orenburg: Journal editors Bulgaria, 1993. - 393 p.
