О БОРЬБЕ С КОНОКРАДСТВОМ В ИРКУТСКОЙ И ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИЯХ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ. Текст научной статьи по специальности «История и археология»

JEL classification: K40, N95 55 -

2 с

удк 94 —

DOI 10.17150/2308-2588.2020.21(3).357-377 j$ ■

А.В. Данчевская {

Восточно-Сибирский институт МВД России, :

г. Иркутск, Российская Федерация •

О БОРЬБЕ С КОНОКРАДСТВОМ В ИРКУТСКОЙ !

И ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИЯХ

В КОНЦЕ XIX—НАЧАЛЕ ХХ ВВ. {

Аннотация. Статья посвящена изучению пробле- с

мы борьбы с хищением лошадей и скота в дореволю- :

ционной России на государственном и местном уров- :

не на примере Иркутской и Енисейской губерний. 1

Актуальность противостояния конокрадству была |

обусловлена не столько его широким распростране- ^

нием, сколько негативным воздействием на социаль- |

но-экономическое развитие государства. Цель рабо- ^

ты — поиск причин, препятствовавших эффективной ^

борьбе с конокрадством в конце XIX — начале ХХ вв. в на примере наиболее крупных регионов Восточной

Сибири — Иркутской и Енисейской губерний. Для ™

исследования были использованы материалы доре- §

волюционных исследований, законодательные акты |

Российской империи, опубликованные исторические 1

источники, документы Государственного архива Ир- g

кутской области, современные научные статьи. §

Автором проведен анализ развития законода- | тельства относительно хищений лошадей и скота.

Установлено, что конокрадство как проблема соци- g

ально-правового характера стремилось к професси- 1

онализации, а пробелы в законе способствовали раз- I ,

витию этой тенденции. Решение вопроса на местном *

уровне инициировали министры внутренних дел и «

юстиции, вступавшие в переписку с генерал-губер- |

наторами и губернаторами, однако к принятию ре- о

альных мер это не привело. Инородческое население ^ Иркутской и Енисейской губерний, в среде которого

проблема проявилась наиболее ярко, стремилось до- I

© Данчевская А.В., 2020

357

GO

се

нести до органов власти идею о необходимости выведения конокрадства из ведения инородческих обществ в систему уголовного законодательства.

Ключевые слова. Конокрадство, Иркутская губерния, Енисейская губерния, инородцы, яла, коневодство.

Информация о статье. Дата поступления 2 июля 2020 г.; дата принятия к печати 1 сентября 2020 г.; дата онлайн-размещения 30 сентября 2020 г.

| A.V. Danchevskaya

t East-Siberian Institute of the Ministry of the Internal Affairs

i of the Russian Federation,

\ Irkutsk, the Russian Federation

J ABOUT THE FIGHT AGAINST HORSE THEFT

| IN THE IRKUTSK AND YENISEI PROVINCES

1 IN THE LATE XIX—EARLY XX CENTURY

i

^ Abstract. The article examines the problem of combat-

1 ing theft of horses and livestock in pre-revolutionary Russia

at the state and local level in Irkutsk and Yenisei provinces. The relevance of the opposition to horse-stealing was not so ,g much due to its wide spread as to its negative impact on the

•S socio-economic development of the state. The research aims

to find the causes that hindered the effective fight against « horse theft in the late XIX — early XX centuries. the exam-

jl ple of the largest regions of Eastern Siberia — Irkutsk and

U Yenisei provinces. Materials of pre-revolutionary research,

legislative acts of the Russian Empire, published historical

^ sources, documents of the state archive of Irkutsk region,

i|) and modern scientific articles were used for the research. « The author analyzed the development of legislation on

fl theft of horses and livestock. It was established that horse

a

,§ theft as a social and legal problem tended to profession-

^ alize, and loop holes in law contributed to this trend. The

^ decision on the issue at the local level was initiated by the

if Ministers of internal Affairs and justice, who communicat-

ed with the governors-General and governors, but this did not lead to the adoption of real measures. The foreign population of Irkutsk and Yenisei provinces, among which the

problem was most evident, was working to raise awareness 2 J

of the authorities of the need to integrate legislation from - J

foreign societies into the criminal law system. 88 j

Keywords. Horse stealing, Irkutsk province, Yenisei °° < province, natives, yala, horse breeding.

Article info. Received July 2, 2020; accepted Septem- j

ber 1, 2020; available online September 30, 2020. :

(

Проблема хищения лошадей и скота в дореволюционной России являлась одной из наиболее акту- ; альных в борьбе с преступностью. Острота ситуации j обусловливалась широким применением скота как в хозяйственной деятельности сельского населения, так и использованием лошадей в городах в качестве тягловой силы. При этом воровство скота и лошадей считалось едва ли не наиболее тяжким из всех видов имуще- | ственных преступлений, поскольку такие животные « были основой пропитания семьи и их утрата вела на- 1 прямую к разорению хозяйства. Это, в свою очередь, ^ вызывало остро негативную реакцию крестьянского ^ населения, стремившегося устроить линчевание вора, 1 застигнутого на месте преступления. Крестьянин, & лишившийся тягловой силы, оставлял без обработки « пахотные земли, а скотоводы, теряя таким образом ло- | шадей, вынужденно переходили на овцеводство, кото- 1 рое в значительно меньшей степени страдало от краж. g В некоторых случаях крестьянин был вынужден идти | искать работу по найму. Все это негативно влияло на «> экономическое развитие как конкретной местности, так и государства в целом. Иными словами, деструк- Ц тивное воздействие конокрадства и скотокрадства на | социально-экономическое состояние государства не » подвергается сомнению. В этих условиях борьба с кра- | жами как лошадей, так и скота в целом являлась для | органов власти актуальной проблемой, которая дол- §, гое время в силу ряда причин оставалась нерешенной. &

Целью работы явился поиск причин, препятствовавших эффективной борьбе с конокрадством в конце ^

XIX — начале ХХ вв. на примере наиболее крупных регионов Восточной Сибири — Иркутской и Енисейской губерний. Для исследования были использованы материалы дореволюционных исследований, законодательные акты Российской империи, опубликованные исторические источники, документы Государственного ар-

2 хива Иркутской области, современные научные статьи. = В работе разделены понятия «лошади» и «скот», Ё поскольку такое разделение существовало в соответ-| ствующих правовых актах исследуемого периода. - Отсюда идет разделение понятий «конокрадство» с (кража, предметом которой являлась лошадь) и «ско-| токрадство» (кража любого другого домашнего скота).

Конокрадство как проблема социально-правового характера освещалось в России второй половины XIX — | начала ХХ вв. преимущественно в виде статей в журна-| лах коннозаводческой и правовой направленности. Рассмотрению проблемы конокрадства в тот период удели-1 ли внимание А.А. Левенстим [1], Д.Е. Лаппо [2] и другие

3 исследователи. В советский период к дореволюционной преступности существовало особое отношение, обу-

^ словленное идеологическим подходом. Преступность

к

^ как таковая считалась пережитком капиталистического Й прошлого, поэтому ее нужно было уничтожать, как и | любой другой пережиток. В этом контексте особого вни-^ мания конокрадству и борьбе с ним в дооктябрьский период советскими учеными не уделялось. В современной ^ России произошло нарастание научного интереса к из-^ учению этого аспекта исторического прошлого России. Ц Так, научные работы, посвященные исследованию во-Ц просов о борьбе с кражами лошадей и скота, в том числе ^ на региональном уровне, были опубликованы С.А. Не-^ вским [3], Ч.Н. Ахмедовым [4], Л.В. Курасом и Е.П. МаЦ мышевой [5] и др. Параллельно освещение вопросов | хищения лошадей происходит в работах, предметом которых является история коневодства или состояние 3 преступности в дореволюционной России.

В законодательстве Российской империи до Уложе- 2 I

ния о наказаниях 1845 г. конокрадство и скотокрадство -!

не рассматривались как самостоятельное преступле- 88'

ние, а значит, наказание было таким же, как и за про- :

стую кражу. В Уложении о наказаниях конокрадство ¡ было отчасти выделено из других видов воровства, поскольку, если предметом преступления выступали лошади или иной скот, наказание возрастало на одну

степень выше. Затем законом от 18 марта 1880 г. «Об из- |

менении и дополнении узаконений, касающихся кра- !

жи лошадей и вообще скота»1 в существовавшее зако- ] нодательство был внесен ряд новых положений. Так, в местностях, где судебные уставы 1864 г. были введены, дела о кражах лошадей и скота изымались из ведения

ъ

станичных и волостных судов и передавались миро- »

вым судьям. Вносились изменения в ст. 170 Устава о на- «

казаниях, налагаемых мировыми судьями, — теперь в 1

случае кражи лошади срок тюремного заключения мог ^

быть увеличен до одного года. Впервые в качестве пре- ^

ступления было названо занятие конокрадством в виде 1

промысла, причем достаточно суровое наказание за &

это деяние в виде лишения всех прав, ссылки в Сибирь «

или отдачи в арестантские исправительные отделения |

не зависело от цены похищенного. Этот пункт в Уложе- 1

нии о наказаниях 1885 г. нашел отражение в ст. 1654.1. Ц

Введено было также наказание для тех, кто в виде про- 1

мысла занимался покупкой или сбытом краденых ло- «> шадей, оно было установлено в ч. 2 ст. 931 Уложения

о наказаниях. Примечательно, что санкция за скупку Ц

и сбыт лошадей не была предусмотрена, поэтому если |

нельзя было доказать участие конокрада в непосред- ®

ственном похищении, то он мог быть привлечен толь- |

ко за укрывательство простой кражи или за покупку |

заведомо краденых вещей, наказание за которые было §,

1 Об изменении и дополнении узаконений, касающихся кражи лошадей и вообще скота // Полный свод законов Российской § империи (ПСЗРИ). Собр. 2. Т. 55, № 60680. *

несопоставимо ниже [1, с. 35]. В Уголовном уложении 1903 г. положение о конокрадстве в виде промысла отразилось в ст. 585 и было дополнено указанием на наказуемость покушения, а также введением наказания за повторное совершение конокрадства в течение пяти лет после отбытия наказания за предыдущее. » Вновь к проблеме конокрадства вернулись в 1908-

= 1909 гг., когда министром юстиции и комиссией по Ё судебным реформам Государственной Думы почти | одновременно были разработаны и представлены за-i конопроекты об усилении ответственности за кражи i скота и лошадей [4, с. 11-12]. По результатам рассмо-» трения думского проекта в 1909 г. был опубликован Закон «Об усилении уголовной ответственности за похищение лошадей и крупного домашнего скота» | (от 6 июня 1909 г.), прошедший процедуры одобрения J Государственным Советом, Государственной Думой и высочайше утвержденный императором2. Этот закон 1 вносил изменения в Уложение о наказаниях уголов-з ных и исправительных включением специальных ста-| тей (931.1,1643.1,1654.1 и 1655), устанавливающих санк-ig ции за участие в незаконном обороте скота и лошадей.

J Позже к ним была добавлена ст. 931.2. Статьи 931.1 и ^ —

g 931.2 устанавливали наказание за покупку или сбыт | заведомо похищенной лошади или иного, кроме ло-^ шади, крупного домашнего скота. Статья 1643.1 устанавливала наказание за открытое похищение лошади ^ без насилия и угроз. Отягчающим обстоятельством, ^ устанавливавшим меру наказания в виде лишения всех прав и преимуществ и отдачи в исправительные арестантские отделения на срок до шести лет (по пер-

^ вой степени — ст. 31 Уложения о наказаниях) и до

у

^ _

¡^ 2 Об усилении уголовной ответственности за похищение

лошадей и крупного домашнего скота // Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1909. Отд. 1, № 105. С. 953. URL: https://viewer.rusneb.ru/ru/000199_000009_020000007707page=185 Q 5&rotate=0&theme=white.

'S

5

пяти (по второй степени — ст. 31 Уложения о наказа- 2 !

ниях), было совершение преступного деяния на улице -!

или проезжей дороге или в ночное время. За участие 88'

в таком преступном деянии нескольких лиц виновные : подвергались лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на срок до шести лет. Таким образом, власть предпринимала неоднократные попытки ужесточить санкции как за обычную кражу лошади,

так и за занятие профессиональным конокрадством. | Однако эти меры не были системными и комплексными и пробелами в законодательстве преступники могли использовать в своих интересах.

Появление уголовной санкции за профессиональное конокрадство напрямую свидетельствует о том, что

оно существовало в дореволюционной России в виде |

криминального промысла организованных групп. В «

начале ХХ в. публицист Г.Н. Брейтман отмечал, что 1

конокрады в России того времени представляли собой ^

организованное общество, «самое многочисленное и ^

грозное, самое вредное и труднопобедимое» [6, с. 74], 1

и, помимо всего прочего, вооруженное огнестрель- &

ным оружием [там же, с. 77]. Описывая конокрадство в £

западных и центральных губерниях, он указывал, что |

многие члены этого преступного сообщества побы- 1

вали в тюрьмах и на каторге, некоторые прибыли из Ц

Сибири [там же, с. 79]. Так, в 1899 г. в Юго-Западном ^

крае была обнаружена шайка конокрадов из более «> чем 60 чел., которую возглавляли преимущественно

бежавшие каторжники или сибиряки [там же, с. 80]. Ц

При этом в самой Сибири проблема стояла не ме- |

нее остро, чем в европейской части страны. Связано ®

это было в том числе с тем, что необъятные сибир- |

ские просторы позволяли конокрадам менять при не- |

обходимости места дислокации и уводить краденых §,

лошадей вглубь тайги, где обнаружить их для слабо ^ оснащенной и малочисленной полиции было крайне затруднительно. Отдельным фактором, способство-

вавшим развитию конокрадства, безусловно, являлась ссылка. Ссыльные, значительная часть которых не могла удовлетворительно обустроиться на новом месте, искали средства к существованию противозаконными методами, в том числе и такими.

В Иркутской и Енисейской губерниях, как и в за-

2 падной части государства, конокрады представляли = собой организованные сообщества. Например, в Ени-= сейской губернии во второй половине XIX — начале | ХХ в. конокрадство представляло собой один из наи- более массовых видов организованной преступности с [7, с. 113]. При этом преступные группы конокрадов, | как и другие виды воровских сообществ, имели внутреннюю функциональную дифференциацию: одни осуществляли кражи скота и лошадей, другие занима-

| лись перегоном, третьи — сбытом, четвертые — рас-| пределением полученной выгоды.

В циркуляре министра внутренних дел от 25 июня 1 1880 г. № 56 утверждалось, что проблема конокрадства

3 в Сибири приобрела форму «промысла прочной и правильной организацией», а для усиления борьбы с дан-

^ ным видом преступности предлагалось полицейским £ «озаботиться ... узнанием притонов конокрадов, их Й разменных пунктов, путей перевода краденых лошадей | и пр.»3. Указывалось также, что провоцирующим фактором развития конокрадства стало беспечное отношение крестьян к пастьбе своего скота, который мог, остав-^ шись без присмотра, стать легкой жертвой кражи. В ^ связи с этим было предложено призвать само население Ц к более бдительному надзору за лошадьми и рабочим Ц скотом. В связи с названными причинами губернаторам ^ предписывалось принять меры к искоренению коно-^ крадства на местном уровне. Для проработки вопроса в I

Иркутской губернии циркуляр был передан исправникам, которые должны были дать ответ, какими мерами

3 Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 25. Оп. 28. Д. 112. Л. 4.

возможно было бы оградить местное население от про- 2 I блемы. С этого момента началась длительная переписка -! по вопросу об искоренении конокрадства в Восточной 8' Сибири, в которой участвовали министерство внутренних дел, министерство юстиции, генерал-губернаторы Восточной Сибири, иркутский и енисейский губернаторы, органы местного самоуправления. |

Спустя год — в 1881 г. — были рассмотрены представленные исправниками замечания: оказалось, что | в Иркутской губернии конокрадства в виде органи- ! зованного промысла не существовало, а были лишь редкие единичные случаи. С целью пресечь и такие эпизоды исправниками были предложены следующие меры: 1) «установление» в каждом селении обязательных общественных пастухов, которые бы избирались | самим обществом; 2) заведение при каждом сельском и « инородческом управлении особых книг, в которых бы 1

записывались каждый раз обмен и продажа лошадей, ^

причем с владельцев лошадей следовало требовать удо- ^

стоверения об их личности и месте жительства и о за- 1

конной принадлежности им лошадей; 3) введение для &

крестьян обязанности не покупать и не выменивать ло- «

шадей без записи в книге; 4) произведение переписи в | каждом селении лошадей и рогатого скота с тем, чтобы

потом о каждой перемене в состоянии скота заявлялось Ц

в волостных, сельских и инородческих управлениях. 1

Поскольку большой и серьезной проблемы с ко- § нокрадством в губернии не обнаружилось, иркутский

губернатор принял решение реализовать первые два Ц

пункта и на этом завершить рассмотрение вопроса. |

Тем не менее, проблема остро стояла в среде ино- ®

родцев Иркутской и Енисейской губерний. Так, в об- |

щественном приговоре родовых старост, улусных стар- |

шин и доверенных от обществ инородцев Верхоленско- §, го округа Иркутской губернии отмечалось, что между инородцами Верхоленского ведомства конокрадство с

давних времен развилось до такой степени, что «при- ^

няло уже характер как бы обыкновенной сельской промышленности»4, из-за чего беднейший класс инородцев терпел значительный ущерб в хозяйстве, который вел к разорению. Дела о краже скота не входили в рассмотрение общеимперскими судами, оставаясь на откуп инородческому управлению, которое в соответствии с обычным правом назначало достаточно легкое = наказание: платеж, называемый «яла», то есть за одну £ голову — три. При этом по инородческим обычаям | дела о конокрадстве признавались исковыми, поэтому - конокрады не боялись уголовного наказания. Состави-с тели общественного приговора отмечали, что данный | вид наказания не только не способствовал предупреждению таких преступлений, но и наоборот — мог выступать провоцирующим фактором, поскольку вор же-| лал снова украсть побольше лошадей, чтобы компенси-| ровать издержки. В связи с этим инородцы выступили I с предложением рассматривать дела о кражах лошадей 1 и скота по общеимперским законам с некоторыми ого-з ворками. Инородцы Ленского ведомства также признали, что «яла» потеряла свое значение, и выразили ^ желание о применении к конокрадам общего закона. || В Енисейской губернии инородцы проживали

Й преимущественно в Минусинском крае. В.Ю. Григо-| рьев, исследовавший в начале ХХ в. их поземельное устройство, отмечал, что в Абаканском (по результатам переписи 1904 г.) и Сагайском (по результатам ^ переписи 1901 г.) ведомствах на сто душ населения ^ численность скота составляла лошадей 362 и 120 го-Ц лов, рогатого скота 296 и 230 голов соответственно [8, с. 65]. Иными словами, численность скота, не считая

-с

^ овец, от трех до шести раз превышала численность ^ населения, уменьшаясь к восточной гористой части

региона. При этом, по мнению В.Ю. Григорьева, ус-| ловия содержания лошадиных табунов на подножном

а 4 ГАИО. Ф. 25. Оп. 28. Д. 112. Л. 7.

366

корму, а именно — отсутствие возможности у пастуха, 2 на которого приходилось до 300-400 голов, постоянно -! держать их на виду, способствовало развитию коно- 88' крадства. По результатам выборки из явочных книг, куда заносились далеко не все случаи краж лошадей, В.Ю. Григорьев выяснил, что в 1902 г. по Аскызской инородной управе было сделано 180 заявлений по кражам 667 лошадей (около 3 % от общего числа), а по Абаканской — 288 заявлений по кражам 1 752 голов (около 4,7 %) [8, с. 71]. Уводили как правило не более ! пяти лошадей за раз (69 % случаев), в 16 % случаев крали от пяти до десяти голов, в 11 % — от одиннадцати до двадцати, в 4 % — более двадцати голов.

Крестьяне пытались решать проблему конокрадства самостоятельно и доступными им способами. От- | мечен любопытный факт: население, не надеявшееся « на силы полиции в поисках похищенных лошадей, 1 обращалось непосредственно к самим конокрадам и за ^ вознаграждение в 5-20 р. просило отыскать их. Иногда ^ всех лошадей или часть их «находили», но порой их 1

г "в

так и не отыскивали и деньги не возвращали [там же, &

с. 72]. Этот способ поиска лошадей сохранялся и позд- «

нее: в начале 1910-х гг. в Енисейской губернии крестья- ||

не предпочитали выкупать украденный скот, а не про- 1

сить помощи представителей власти. Другой способ Ц

состоял в том, чтобы нанимать в пастухи заведомо из- 1

вестного конокрада в надежде, что на вверенный ему § скот он не посягнет [7, с. 114]. Иногда при выявлении внутри инородческих обществ лица, заподозренного в конокрадстве, практиковалось подвешивание его за

ноги или ребра к перекладинам юрты [2, с. 17]. В от- »

дельных случаях, когда конокрад попадался озлоблен- |

ным крестьянам с поличным, его ждала короткая и |

суровая расправа самосудом5. Причем, такие случаи § _ ^

5 Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Санкт-Петербург, 1903. Т. LIV. Енисейская губерния. С. 19. к

367

Кг

убийства конокрада тщательно скрывались местным обществом и полиции, как правило, оставались неизвестными. Эти факты как нельзя лучше свидетельствуют о том, что органы полиции были беспомощны в борьбе с конокрадством, что способствовало укоренению этого вида профессиональной преступности. ; Кроме непосредственного увода лошадей и скота,

= конокрады в Минусинском крае Енисейской губер-= нии занимались обрезанием хвостов и гривы у коней, | поскольку конский волос, имевший широкое при- менение в хозяйстве, сам по себе являлся достаточно с ценным товаром [5, с. 225]. Наказанием за кражу скота | для лиц, совершивших ее впервые, выступала имущественная компенсация, а в случае рецидива стоимость материального возмещения возрастала, могли приме-| няться телесные наказания розгами, штрафы, изгна-| ние из улуса и высылка в отдаленные края губернии [там же, с. 224]. С учетом того, что конокрадов ловили 1 редко, эти меры представляются малоэффективными. з Кроме того, развитие конокрадства в отсутствии адекватного противостояния ему приводило к изменению ^ экономической стороны местной жизни. Так, по сви-£ детельству В.Ю. Григорьева, до активизации конокра-Й дов средние хозяйства держали десятки лошадей, а | крупные — сотни, а к началу ХХ в. средние хозяйства ^ почти совсем перестали держать табунных лошадей, крупные же сократили коневодство наполовину. При ^ этом оставляли преимущественно рабочих лошадей, ^ которые с ноября по апрель содержались в загонах, а Ц на свободном выпасе были в остальное время. Справедливости ради нельзя не отметить, что на сокра-

^ щение числа лошадей в начале ХХ в. повлияла также ^ бескормица 1901 г., однако при существовавших усло-Ц виях в следующие годы их количество должно было восстановиться, поскольку прирост мог составлять до 50 % ежегодно, но в силу развития конокрадства этого 3 не произошло [8, с. 74].

Жалобы на активность конокрадов и неэффек- 2 ! тивность применяющихся в инородческих обществах -; Иркутской губернии мер не остались без рассмотре- 88 < ния, но многие инициативы погибли под колесами : бюрократической машины. Проблема конокрадства | в среде сибирских инородцев и предложения по ее j уменьшению нашли отражение в журнале Совета j Главного Управления Восточной Сибири (№ 131), который был передан министерством внутренних дел на рассмотрение в министерство юстиции. Министр j юстиции и сенатор Н.А. Манасеин в отношении ге- \ нерал-губернатору Восточной Сибири от 30 июля 1886 г. сообщил, что предложение распространить на Восточную Сибирь действия правил о пресечении конокрадства, изложенных в ст. 299-306 Устава о преду- ^ преждении и пресечении преступлений и применяв- « шихся в Западной Сибири, вполне целесообразно (в 1

редакции Устава 1872 г. это были ст. 480-493). Среди ^

прочего, закон обязывал сельские общества Западной ^

Сибири иметь при стадах в поле пастухов, а в ночное 1

время выставлять наряды караульщиков. Городская и &

земская полиция должны были приступать к поискам £

похищенных лошадей незамедлительно, при поимке ||

виновных или подозреваемых немедленно их допра- 1

шивать, принимать меры к поиску доказательств и Ц

безотлагательно отсылать дела в надлежащие судеб- 1

ные инстанции. Окружным судам и губернскому суду «>

было предписано дела о конокрадах решать без оче- ££

реди и промедления, а обвиняемых в конокрадстве на Ц

время производства следствия и суда не отдавать на |

поруки, а содержать под стражей. Эти меры, несмотря «

на согласие министра юстиции, так и не были распро- |

странены на Восточную Сибирь. £

Одна из главных предложенных родовыми старо- §,

стами инородцев Верхоленского ведомства Иркутской ^

губернии мер — идея вывести из ведения инородческих | судов дела по обвинению инородцев в краже лошадей

и рабочего скота, кроме случаев, когда кража совершена впервые или стоимость похищенного имущества составляет не более 30 р. — по мнению сенатора вызывала сомнения. Предложение же, которое могло как минимум положить начало контролю за скотом и лошадьми, а именно — введение особых книг, в которых бы фиксировались факты их купли-продажи, с описанием животного и указанием продавца, не относилось к предмету ведения министерства юстиции, а потому даже не рассматривалось. Решение о введении таких книг было принято иркутским губернатором еще несколькими годами ранее, в начале 1880-х гг., но так и не нашло своего реального воплощения. Не были введены эти книги и в течение нескольких последующих | лет, о чем свидетельствует обращение фельдшера Коршунова к иркутскому генерал-губернатору в 1899 г. с | предложением ввести книги купли-продажи скота при каждом сельском старосте6. Им была подробно расписана структура таких книг: сколько должно быть разделов и какую именно информацию туда необходимо заносить. Однако это письмо осталось без ответа.

В указанной выше переписке представителей орга-^ нов исполнительной власти суть обсуждения сводилась * к возможности применения тех или иных мер по борьбе | с конокрадством к Восточной Сибири. Примечательно, ^ что если в 1880-е гг. министерство внутренних дел само I инициировало разработку мероприятий по борьбе с ^ конокрадством в восточных регионах, то позже мини-^ стерство юстиции постановило, что проблемы в Иркутской и Енисейской губерниях вовсе нет, а значит, комплексные меры не требуются. В 1891 г. в докладе ^ министру юстиции уже иркутский генерал-губернатор ^ отметил, что конокрадство в Иркутской и Енисейской Ц губерниях «не достигло такого опасного развития и ор-| ганизации, которые вызвали бы для успешной борьбы

а 6 ГАИО. Ф. 25. Оп. 28. Д. 249.

370

с ним введение новых по сему предмету правил в изме- 2 нение или дополнение существующих»7. При анализе -: сопоставимых данных возникает вопрос — почему гу- 88" бернатором была подана именно такая информация? : Было ли это его сознательным желанием скрыть про- | блему (но с какой целью?) или до высшего начальника региона информация из исходных источников доходила уже в весьма урезанном виде?

Конокрадство иногда приводило к значимым социальным последствиям для сельского населения региона. Ачинский окружной суд докладывал рапортом от 22 июня 1885 г. генерал-губернатору Восточной Сибири о том, что конокрадство являлось одним из выдающихся видов преступлений в округе8. Констатировалось, что власти не способны как-либо повлиять на 1| ситуацию, и по этой причине Покровская волость, хо- « зяйства которой разорялись по причине конокрадства,

7 ГАИО. Ф. 25. Оп. 28. Д. 112. Л. 204.

8 Там же. Л. 27.

а

инициировала выселение из своей среды 10 лиц и о ^ расселении жителей деревни Преображенской по другим селениям Покровской волости. Отмечалось, что в то же время Мазульское селение, находившееся в трех верстах от Ачинска, разоряло город и окрестных жителей воровством, нередко сопряженным с убийством9. | Социальный портрет конокрада в разных губер- 1 ниях и даже разных частях одной губернии мог отли- Ц чаться. В Енисейской губернии среди выявленных по 1 приговорам обществ конокрадов в 1903 г. около 44 % § составляли инородцы, около 38 % — крестьяне, 16 % — ссыльные. Отмечается, что 18 % и 20 % конокрадов Ц были сосредоточены в Абаканской и Аскизской ино- | родных управах, где основным видом хозяйственной ® деятельности местного населения было табунное ско- | товодство, тогда как в волостях с русским населением |

9 Там же. Л. 28. к

2020. Т. 21, № 3. С. 357-377

-I 1

ч

со ав

данный показатель был значительно ниже и составлял около 53 конокрадов на волость [7, с. 114].

В Иркутской губернии, согласно донесениям окружных исправников, в 1887 г. кражи лошадей преимущественно совершались бродячими цыганами, татарами, инородцами, местными крестьянами и ссыль-! ными. Окружные исправники Иркутской губернии

; отмечали в 1885 г., что кочевые цыгане часто станови-»

I лись табором где-нибудь в отдалении от поселения, но ; вблизи пасущихся табунов, что позволяло им красть ! лошадей и в короткий срок сбывать их перегонщикам.

По этой причине одной из мер борьбы с конокрад> ством исправники называли запрещение кочевым цы-8 ганам останавливаться вне селений. Из местных крестьян и ссыльных конокрадством занимались преиму-| щественно те, что не был занят землепашеством или | какой-либо другой постоянной работой. При этом в I социальной структуре губернии крестьяне (в том чис-1 ле крестьяне из ссыльных) составляли 51 % населения, а инородцы — 28,8 %, ссыльные — 6,7 % (бродячие цы-| гане, как и татары как отдельные социальные группы 5 не фигурировали в официальных отчетах вовсе)10.

Наибольшее количество краж скота и лошадей ® в Иркутской губернии во второй половине 1880-х гг. | было зафиксировано в Балаганском округе, где ко-^ личество крестьян и инородцев было почти равным | (46 % и 44,3 % соответственно), и составляло в 1886 г. ^ не менее 300 случаев с общим ущербом до 8 тыс. р.11, в Нижнеудинском округе было зафиксировано около 60 случаев в 1885 г. и столько же в 1886 г. К концу же XIX столетия конокрадство в регионе приобрело ^ поистине грандиозные масштабы. Согласно данным ^ об украденных лошадях, официально зарегистрированным местными властями и изложенным в журнале _

^ 10 Подсчитано по: Обзор Иркутской губернии за 1887 год.

8 Иркутск : Губ. тип, 1888. 42 с. 3 11 ГАИО. Ф. 25. Оп. 28. Д. 112. Л. 190 об.

заседаний Балаганского уездного комитета, в 1898 г. 2 I в Балаганском уезде было украдено 1 335 лошадей, в 221 1899 г. — 1640, в 1900 г. — 1680, всего — на сумму око- 88' ло 190 тыс. р. Из украденных 4 655 лошадей разыскано было лишь 390, то есть около 8 %12. Из материалов \ журнала заседаний Балаганского уездного комитета в 1902 г. следует, что одним из рынков сбыта украден- | ных в Балаганском уезде лошадей являлась Яндинская волость. Из материалов Яндинского волостного прав- | ления видно, что за период 1898-1900 гг. там было украдено лишь 27 лошадей, в то время как поймано и передано властям было 28 конокрадов13. Там же приводится следующая информация: «все жители села Федоровского подозреваются в укрывательстве конокрадства и продержании у себя цыган без ведома волост- | ного правления», а также «все жители деревни Бакар- « минской подозреваются в сношениях с конокрадами, 1 а также переводе краденых лошадей и укрывательстве ^ конокрадства». Такой «специализации» отдельных ^ поселений волости способствовала их отделенность 1 от волостного правления на 70-100 верст, а также от- & сутствие наземных путей сообщения, поскольку все « передвижение осуществлялось по реке Ангара. Дан- || ные факты абсолютно несопоставимы с материалами, 1 нашедшими отражение в переписке обличенных вла- Ц стью чиновников по вопросу искоренения конокрад- 1 ства. В последних очевидно занижены статистические § показатели по числу украденных лошадей. Недостаток (или, возможно, сокрытие) информации, адекват- Ц но отражавшей действительность, не позволял губер- | наторам и министрам принимать решения, которые ® могли бы оказать существенное влияние на проблему |

и способствовать ее решению. |

|

Кг

12 Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной ^ промышленности. Санкт-Петербург, 1903. Т. LV. Иркутская гу- в берния. С. 19. |

13 Там же. С. 22. к

___________ „..

Как было сказано выше, в Иркутской губернии книги для учета сделок купли-продажи скота и лошадей все же были введены, однако и здесь быстро были найдены способы обойти закон. В 1908 г. иркутский губернатор докладывал в Департамент полиции, что украденные в ближних к городу волостях лошади беспрепятственно сбываются в Иркутске. Этому способ-= ствовало то, что книги с записями в полицейских ча-= стях вели люди с низким уровнем грамотности, кото-| рые не требовали документов, а записывали приметы - животного со слов продавца или покупателя. За одну с запись в книге взималось 50 коп., которые по распо-| ряжению губернатора аккумулировались на особом счете. На эти средства в Иркутске в 1909 г. было созда-| но особое бюро по регистрации купли и продажи ло-| шадей, контроль сделок осуществлялся специальным | чиновником, назначаемым губернатором, а в помощь ему был назначен ветеринарный фельдшер. К прове-1 дению сделки имелись особые требования, которые а минимизировали возможность регистрации украденных лошадей: например, заключать сделку заочно ^ было запрещено, лошадь должна была быть осмотрена ^ ветеринаром, который сам заносил ее приметы в кни-Й гу, а продавец и покупатель обязаны были предостав-| лять документы, содержащие сведения о личности, ^ месте жительства и роде занятий [3, с. 263-264]. К сожалению, оценить эффективность введенных мер ввиду отсутствия полноценной сопоставимой статистики в настоящее время не представляется возможным.

Таким образом, анализ исторических источников подтверждает тезис о существовании серьезной про-^ блемы краж лошадей и скота, особенно в среде ското-^ водов-инородцев, как в Иркутской, так и в Енисейской Ц губерниях, а также о ее пагубном воздействии на социально-экономическое развитие региона. Причем, нарастание проблемы особенно интенсивно происхо-3 дило в последние два десятилетия XIX — первое де-

И

сятилетие ХХ вв. и было связано с развитием профессионального конокрадства, что нашло отражение во введении специального наказания в уголовный закон.

Меры по противостоянию конокрадству принимались на высшем законодательном уровне путем ужесточения санкций и дифференциации видов участия в таких преступлениях. Проявляли инициативу в этом направлении министры внутренних дел и юстиции, которые пытались привлечь к решению проблемы губернаторов и генерал-губернаторов, а те, в свою очередь, спускали решение проблемы еще ниже. Бурное обсуждение проблемы, однако, так и не привело к формированию системы борьбы с конокрадством. Инициатива усиления такой борьбы исходила также от местного населения, которое непосредственно стра- | дало от действий конокрадов, но не имело каких-либо « рычагов воздействия на них и оказывалось в заведомо

а

проигрышном положении. Эта инициатива проявля- ^ лась в обращении к представителям власти с конкрет- ^ ными предложениями, а именно — вывести конокрад- 1 ство как вид преступления из ведения инородческих & обществ и судить конокрадов из инородческой среды £ по общеимперским законам. Самостоятельно сельские || жители решали проблему путем выкупа похищенных 1 лошадей у конокрадов, найма в качестве пастухов за- Ц ведомых конокрадов, а также линчеванием пойманных 1 с поличным воров. Бессилие властей, обусловленное в § том числе неповоротливостью бюрократического механизма, не только не способствовало решению пробле- Ц мы, но и провоцировало распространение самосуда.

Список использованной литературы §

1. Левенстим А.А. Конокрадство с юридической и бытовой стороны / А.А. Левенстим // Вестник Права. — 1 1899. — № 2. — С. 28-82. * '

2. Лаппо Д.Е. Преступления и наказания по степному в праву сибирских кочевых инородцев (минусинские татары) / § Д.Е. Лаппо. — Красноярск : тип. Енис. губ. упр., 1905. — 57 с. к

3-

3. Невский С.А. О борьбе с хищением лошадей (конокрадством) в Российской империи / С.А. Невский // Историческая и социально-образовательная мысль. — 2012. — № 2. — С. 263-266.

4. Ахмедов Ч.Н. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика конокрадства в России / Ч.Н. Ахмедов // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. — 2016. — № 2 (70). — С. 10-17.

5. Курас Л.В. Борьба с конокрадством в Енисейской губернии: историко-правовые аспекты (по материалам органов самоуправления минусинских инородцев) / Л.В. Курас, Е.П. Мамышева // Власть. — 2019. — № 5. — С. 223-226.

6. Брейтман Г.Н. Преступный мир : очерки из быта проф. преступников / Г.Н. Брейтман. — Киев : Тип. Губ. правл., 1901. — 302 с.

7. Хоменко Д.Ю. Социальный и этнический состав | преступников в Енисейской губернии во второй половине

XIX — начале ХХ века / Д.Ю. Хоменко // Вестник ТГПУ. — 2016. — № 5 (170). — С. 112-116.

8. Григорьев В.Ю. К вопросу о поземельном устройстве инородцев Минусинского края / В.Ю. Григорьев. — Санкт-Петербург : тип. М. Стасюлевича, 1906. — 134 с.

References

1. Levenstim A.A. Horse Stealing from the Legal and Domestic Side. Vestnik Prava = Herald of Law, 1899, no. 2, pp. 28-82. (In Russian).

2. Lappo D.E. Prestupleniya i nakazaniya po stepnomu pravu si* birskikh kochevykh inorodtsev (minusinskie tatary) [Crimes and punish-| ments under the steppe law of Siberian nomadic foreigners (Minusinsk

Tatars)]. Krasnoyarsk, Tipografiya Eniseiskogo gubernskogo upra-| vleniya Publ., 1905. 57 p.

3. Nevskiy S.A. On the Fight Against Horse Stealing in the Russian Empire. Istoricheskaya i sotsiaVno-obrazovateVnaya mysl = Historical and Social-Educational Ideas, 2012, no. 2, pp. 263-266. (In Russian).

4. Akhmedov C.N. Criminally-Legal and Criminological Characteristics of Horse Stealing in Russia. Vestnik Sankt-Peterburgskogo

^ universiteta MVD Rossii = Saint-Petersburg University of Ministry of Internal Affairs of Russia Bulletin, 2016, no. 2 (70), pp. 10-17. (In Russian). if 5. Kuras L.V., Mamysheva E.P. Struggle Against Horse Steal-

ing in the Yenisei Province: Historical and Legal Aspects (on the ■S Materials of the Local Governments of Minusinsk Indigenous People). Vlast = Power, 2019, no. 5, pp. 223-226. (In Russian).

6. Breitman G.N. Prestupnyi mir [Underworld]. Kiev, 2 ■ Tipografiya gubernskogo pravleniya Publ., 1901. 302 p. - ;

7. Khomenko D.Yu. Social and Ethnic Structure of Criminals gg j in the Enisei Region: Second Half of the 1800s - Early 1900s. Vest- 8 j nik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. = Tomsk State Pedagogical University Bulletin, 2016, no. 5 (170), pp. 112-116. i (In Russian).

8. Grigoriev V.Yu. K voprosu o pozemel'nom ustroistve inorodtsev i Minusinskogo kraya [On the Question of the Land Structure of For- j eigners of the Minusinsk Region]. Saint-Petersburg, Tipografiya j M. Stasyulevicha Publ., 1906. 134 p. |

Информация об авторе \

Данчевская Анастасия Викторовна — кандидат истори- j ческих наук, старший преподаватель, кафедра философии, психологии и социально-гуманитарных дисциплин,

Восточно-Сибирский институт МВД России, г. Иркутск, §

Российская Федерация. E-mail: vashan16@mail.ru. SPIN-код £

6358-2755; ORCID 0000-0003-2263-3768. |

а

Author .

Anastasia У. Danchevskaya — Ph.D. in Historical Sciences, о

Senior Lecturer, Department of philosophy, psychology and .§

social and humanitarian disciplines, East-Siberian Institute of £

the Ministry of the Internal Affairs of the Russian Federation, £

Irkutsk, the Russian Federation. E-mail: vashan16@mail.ru. |

SPIN-код 6358-2755; ORCID 0000-0003-2263-3768. -§

Для цитирования

Данчевская А.В. О борьбе с конокрадством в Иркутской и Енисейской губерниях в конце XIX — начале XX вв. / ^ А.В. Данчевская. — DOI: 10.17150/2308-2588.2020.21(3).357- 3 377 // Историко-экономические исследования. — 2020. — | Т. 21, № 3. — С. 357-377. О ,

For Citation i

£

Danchevskaya A.V. About the Fight Against Horse Theft | in the Irkutsk and Yenisei Provinces in the Late XIX — Early = XX Century. Istoriko-ekonomicheskie issledovaniya = Journal of Eco- б nomic History & History of Economics, 2020, vol. 21, no. 3, pp. 357377. DOI: 10.17150/2308-2488.2020.21(3).357-377. (In Russian). |