CC BY
157
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
УДК 2-78:316.324
Д. А. МЕЩЕРЯКОВ
Омский государственный аграрный университет
НРД1 КАК ФОРМА РЕЛИГИОЗНОСТИ В ГЛОБАЛЬНОМ ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ__________________________________________
В данной работе анализируются влияние глобализации на нетрадиционные религии и их ответная реакция на происходящие процессы: раскрывается сущность понятия НРД, приводятся основные типологии, анализируются глобальные трансформации в контексте неоязычества и сайентологии.
Развитие нетрадиционной религиозности на современном этапе развития общества является одним из важнейших индикаторов, характеризующих глубинные трансформации, происходящие в его духовной сфере. В свое время американский футуролог Элвин Тоффлер предложил очень точную метафору для характеристики рассматриваемой тенденции возникновения новых религий, назвав её появлением особого «рынка спиритуальных товаров». Фактически он описал стихийно формирующийся религиозный плюрализм со всеми его позитивными и негативными чертами. Речь идет о неограниченном предложении вероучений и религиозно-мистических практик для удовлетворения широкого спектра индивидуальных и общественных потребностей: от экстатических переживаний до самых причудливых мировоззрений, от экзотических восточных монашеских объединений до тайных религиозных орденов и полувоенных объединений. Тоффлер даже предвидел возможность использования этих «спири-туальных товаров» как средств террористической и антигосударственной деятельности. Согласно концепции Тоффлера, массовое появление новых религий, сект и культов — следствие крупнейшего цивилизационного сдвига, означающего вступление западных стран в постиндустриальную фазу общественного развития[1]. Тоффлер далек от апологии новых культов, свойственной, например, Теодору Роззаку, считавшему, что крупнейшие преобразования ближайшего будущего в области культуры, науки и даже производства станут возможны благодаря начавшемуся распространению в русле молодежной контркультуры новой, мистической религиозности, магии и оккультизма, позволяющих успешно осуществить «спиритуальную трансформацию» всех сторон социальной жизнедеятельности современного человечества[2]. В работах А.Баркер, Э.Бенса, Ч.Глока, М.Йингера, В.Уильсона, М.Элиаде было показано, что нетрадиционные религии, аналогичные современным, появились довольно давно, в некоторых культурных ареалах мира даже несколько столетий тому назад. Наиболее ранние из них известны в Полинезии, у североамериканских индейцев, в Африке и Малайзии, что объясняется столкновением автохтонной культуры, этнического самосознания и традиционного образа жизни с колониальным угнетением, конфронтацией с миссионерским прозелитизмом. В западных странах первая волна нетрадиционных религий родилась во второй половине XIX в., её наиболее яркими и известными проявлениями были спиритизм и теософия Блаватской. Впервые массовое появление нетрадиционных религий наблюдалось в послевоенной Японии, где число
новых сект достигло нескольких сотен. Вторая волна нетрадиционных религий, заставившая заговорить о себе во всем мире, охватила США и Западную Европу в конце 60-х — начале 70-х годов. После падения коммунистических режимов в странах Восточной Европы и в СССР началось их широкое распространение в бывшей ГДР, в России, на Украине и в других странах СНГ. О.В. Звягинцева справедливо отмечает: «Исследовать проблему нетрадиционных религий крайне сложно, так как отсутствует единая терминология, общепринятые научные определения ключевых понятий, включая такие, как «свобода совести», «секта», «религиозный культ»[3]. Однако дать четкое определение современным нетрадиционным религиозным объединением вполне возможно, несмотря на сложности, связанные с постоянным изменением параметров таких групп. Ранее чаще всего употреблялся термин «секта». «Секта религиозная (лат.—учение, направление, школа) — вероисповедальная группа, один из типов религиозных объединений. Возникает как оппозиционное течение по отношению к ранее утвердившимся, как правило, господствующим религиозным направлениям, часто в результате их раскола, в результате протеста против их доктрины, культа организационной структуры»[4]. Однако последнее время мнения религиоведов по этому поводу сильно расходятся. Так, например, С.Б. Филатов считает, что благодаря старанию журналистов и политиков традиционный термин «секты» употреблять стало неприлично, и его заменили аморфным «новые религиозные движения». «НРД — пишет он, - прекрасный идеологический термин, в который одни включают все, что им не нравится, а другие - все, что требует защиты от возможных преследований. НРД — очень удобное понятие и для борцов за свободу совести, и для борцов за религиозное единство нации, но термином НРД очень сложно пользоваться, когда стремишься проанализировать существо религиозных процессов»[5].
Д. Макдауэлл и Д.Стюарт называют эти объединения культами. Определение, которое они дают, подходит, по их мнению, для любых культов независимо от того, являются ли они ответвлениями христианства, буддизма или ислама. Д. Макдауэлл и Д. Стюарт полагают, что «культ — это группа людей, убеждения которых основаны на представлении о превосходстве определенного лидера, что неизбежно влечет за собой отрицание центральных доктрин христианства, как они изложены в Библии»[6]. Более жестко высказывается по этому поводу А. Дворкин, который утверждает, что «тоталитарными сектами и деструктивными культами называются секты, нарушающие
‘НРД - новые религиозные движения.
права своих членов и наносящие им вред путем использования определенной методики, называющейся «контролирование сознания»[7]. Рассуждая о времени возникновения подобных групп, он приходит к выводу, что секты — это не новое явление. Сколько существовало человечество, столько существовали и секты, состоящие из групп фанатиков, следующих за неким харизматическим лидером. Но в ХХ веке у них появилось нечто новое — систематическое использование современных психологических наработок, направленных на подавление воли человека и контролирование его мыслей, чувств и поведения.
Следует заметить, что употребление термина «секты» применительно к религиозным объединениям вызывает неодобрение и у филологов. Так, В.П. Николаев считает, что «всегда изначально слово «секта» имело отрицательную коннотацию, в том числе по отношению к религиозным движениям, религиозным меньшинствам. В связи с этим понятие «секта», «сектант» может восприниматься как оскорбительное членами религиозных организаций»[8].
Поэтому кроме термина «секты» наиболее часто встречаются следующие определения: нетрадиционная религиозность, новые религиозные движения, новые религии, неорелигиозность, оппозиционная религиозность; культы — новые, внеконфессиональ-ные, деструктивные, молодежные.
Наиболее часто по данному вопросу используются два термина — «нетрадиционные религии» и «новые религиозные движения».
Наиболее четкое разграничение в вопросе о соотношении понятий «традиционные» и «нетрадиционные» религии дает Н.А. Трофимчук, который предлагает следующее разграничение: «Под традиционными религиями мы понимаем религиозные образования, сохраняющиеся на протяжении длительного времени и передающиеся последующими поколениями на определенной территории, среди определенного этноса или общности людей. Они возрождаются и развиваются в рамках соответствующих этнических и государственных границ»[9]. Соответственно под «нетрадиционными религиями» понимаются религиозные комплексы, которые исторически не унаследованы от прошедших эпох определенным этносом, не свойственны его духовности, не укоренились в быту, культуре, а распространились в результате миссионерской деятельности проповедников с их исторической родины. Нетрадиционными для определенных этносов могут быть как мировые религии, так и новые религиозные образования, базирующиеся на инотрадиционной основе».
Схожей точки зрения придерживается Н.В. Петрова: «Главное отличие традиционных конфессий от новых нетрадиционных религий заключается в том, что традиционные религии имеют глубокие социальные корни, они историчны, их современное состояние обусловлено всем предыдущим развитием общества»[10].
Для исследования воздействия глобализации на нетрадиционные религии и их ответной реакции чрезвычайно важен вопрос типологии НРД ввиду их исключительной многочисленности. Наиболее четко проработанную типологию нетрадиционных религий, соответствующую данным требованиям, предлагает Е.Г. Балагушкин. Согласно ей нетрадиционные религии подразделяются на:
- новые религиозные движения: обновленческие, оппозиционные, альтернативные;
- новые религии: «умиротворенные», маргинальные, древние верования[11].
Однако стоит учитывать, что при поразительной текучести и эклектизме современных НРД создать однозначную классификацию вряд ли возможно. Так, сайентология и мунизм — все-таки слишком эклектичные системы, чтобы вообще поддаваться какой-либо классификации. Но, как справедливо замечает Н.В. Петрова, «все подходы к осуществлению типизации новых религиозных организаций не исключают, а, напротив, взаимодополняют друг друга»[12].
Одним из наиболее парадоксальных проявлений глобальных трансформаций в контексте НРД является сохранение и развитие языческих религий, которые по приведенной выше типологии относятся к древним верованиям, возрождаемым в современной России в качестве средства защиты и осмысления интересов и настроений активизировавшихся национально-этнических и общественных объединений. Для всякого язычества одной из центральных категорий религиозной жизни является категория «рода», и все его мысли и поступки должны определяться связями с «братьями по роду» и с окружающим природным контекстом. Традиционно языческие религии ограничивают себя рамками того или иного этноса, который они понимают как некую «надродо-вую» структуру. Общественное мнение предполагает, что в целом вследствие глобализации в современной культуре нивелируется значение родового и этнического фактора и соответственно родовые и этнические религии обречены на вымирание. Однако существование и развитие языческих религиозных движений практически во всех странах мира свидетельствует, что ситуация как минимум неоднозначна.
Главная особенность реакции языческих религий на глобализацию состоит в том, что они почти всегда выбирают крайнее решение. Можно сказать, что у язычества нет единого «ответа» на вызов глобализации, их два: первый связан с радикальным антиглобализмом, второй -с крайним глобал-оптимизмом и зачастую с радикальным демократизмом и либерализмом. Но в целом язычество сегодня все более тяготеет к «либеральному полюсу», все больше движений выбирают тот или иной либеральный, по сути «глобалистский» путь развития. Победа таких тенденций также может быть объяснена исходя из сущности самой языческой веры. Важная черта язычества — пантеизм, обожествление всего мира, т.е. всех его проявлений. Нередко современные язычники, противопоставляя себя христианам, говорят, что, в отличие от последних, они признают все составляющие мира, включая даже «темные» и, условно говоря, «злые» его стороны, ибо понятие «зла» допускают не все язычники. Для язычества очень важны принципы «единения» и «гармонии», в том числе и в сфере общественных отношений. Славяне-язычники используют также понятие «лада», который, по их мнению, должен присутствовать в здоровом обществе и здоровой экономике. Эти идеи довольно трудно примирить с радикальным антиглобализмом в эпоху объективного формирования единого экономического пространства, когда капиталистический путь развития так или иначе уже избран большинством стран и противостоять ему
- значит вставать на путь конфликтов и войн.
Глобальная трансформация уже сегодня происходит в «фундаменте» мирового язычества. В первую очередь это касается самого понятия «рода», которое уже, безусловно, не является «родом» в архаичном смысле слова: это не сообщество кровных родственников, но гораздо более размытая категория. Здесь в большей степени побеждает «либеральный» вариант. Так, если европейские язычники начала ХХ в. нередко предлагали в качестве «рода» рассматривать так называемую «расу», другими словами, часть человечества с определенными
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
биологическими признаками, то современное язычество от этого «принципа крови» практически отошло. В его понимании «род» - это, как правило, либо община людей, сохранивших преданность «вере предков», т.е. признающих ту или иную современную неоязыческую доктрину, либо весь этнос (но не в биологизированном, расовом, а в социологическом понимании), с позицией которого та или иная языческая община отождествляет свои взгляды.
Отсюда важная особенность современного язычества: доступ в языческие общины оказывается теперь предельно свободным, открытым — достаточно признать себя членом той или иной нации и засвидетельствовать свою верность тем богам, которых почитают в общине. Вместо этнических, расовых и прочих, казавшихся прежде объективными, критериев «верного» человека язычники все больше предпочитают критерии субъективные, морально-нравственного порядка.
Современное язычество вообще постепенно становится все менее склонным к репрессивности и тоталитарности. Еще одной причиной ослабления у современного язычества «антиглобалистского» запала заключается в том, что с годами оно все более врастает в окружающую реальность. На словах восставая против «агрессивной западной цивилизации», язычники в то же время подспудно усваивают все больше отдельных ее проявлений, делая их составной частью собственной культуры. И этот процесс во многом ускоряется ввиду особенностей социального состава языческих общин — ведь в них входят, как правило, молодые социально активные люди, часто с хорошим техническим или гуманитарным образованием, те, кто главным образом и составляет «двигатель глобализации» в мире.
Пожалуй, самой однородной группой в рассматриваемом контексте можно считать нетрадиционные религиозные объединения неопротестантского толка. Мормонов, Свидетелей Иеговы, неопятидесятников и другие менее известные церкви объединяет одно: все они гораздо больше похожи на типичную транснациональную корпорацию (ТНК), чем на религию. По сути, данные объединения являются бизнесом, отвечающим на неудовлетворенную потребность общества или его части в вере. Как и крупнейшие ТНК, НРД неопротестантского толка имеют штаб-квартиры в США (чаще в Нью-Йорке), гигантские финансовые ресурсы: заводы, недвижимость, отели и рестораны, являющиеся базой для распространения своего влияния по всему миру. Соответственно данные церкви в современном «сетевом» варианте являются если не порождением глобализации, то уж точно ее визитной карточкой подобно «Макдоналдсу» и «Гербалайфу». Подобное сравнение приведено не случайно, поскольку не существует принципиальной разницы в технологиях продажи веры, основанной на извращенном толковании христианства, гамбургера или средств для похудения. Следует отметить, что из огромного количества нетрадиционных религиозных объединений лишь немногие превращаются в глобальные религиозные проекты, известные почти в каждом уголке земного шара, подобно тому, как наряду с крупнейшими ТНК существуют сотни тысяч мелких малоизвестных фирм. Таким образом, стоит сделать принципиальное разделение НРД на глобальные и локальные религиозные проекты. Под локальными НРД мы будем понимать объединения, влияние которых распространяется сконцентрированно в одном - двух регионах, не выходит за пределы какой-либо страны и чаще всего существует в рамках одной общины. 1041 Влияние глобализации на такие религиозные секты
минимально, а учитывая тот факт, что подобные группы весьма тоталитарны, полностью подконтрольны харизматическому лидеру и чаще всего достаточно изолированы от общества, пытаться выявить взаимосвязь их развития с современным глобализующимся обществом вряд ли имеет смысл.
Поэтому ниже попытаемся подробно проанализировать именно нетрадиционные объединения, выросшие до глобальных религиозных проектов. Принципы распространения таких НРД очень схожи с принципами распространения влияния ТНК. Если для ТНК очень важен высокий уровень либеральности внешнеэкономической политики, включающий таможенную политику, налоговые льготы для иностранных компаний, для глобальных религиозных церквей прежде всего важен уровень религиозной терпимости населения и властей и особенно законодательство в части свободы совести и вероисповедания. Не случайно в нашей стране такой резонанс имеет все, что связано с обсуждением и изменением закона о свободе совести и религиозных объединениях, поскольку именно этот законодательный акт является ключевым в распространении или ограничении деятельности нетрадиционных для данной страны религий.
Вторая особенность, сближающая неопротес-тантские церкви с бизнесом, - это культ финансового благополучия. Так, Р. Лункин пишет: «Из уст проповедников звучат самые крайние и даже абсурдные идеи о возможности спасения только для богатых и здоровых христиан. В особенности молодые харизматические общины воспринимают коммерческий успех как Божье благословение, и если в обыденной жизни верующий испытывает материальную нужду или физические страдания, пастор может поставить под сомнение его веру»[13].
Третьей важной особенностью деятельности неопротестантских церквей является технология привлечения новых членов. Опять же здесь многое построено на технологиях прямых продаж, взятых из бизнеса. Конечно, не хотелось бы проводить знак равенства между обычным торговым агентом и протестантским миссионером, но основные манипуляции с сознанием объекта схожи. Также соблюдаются основные принципы маркетинга: огромные объемы качественных красочных буклетов и проспектов, максимальная простота в общении, предельно упрощенное богословие, доступное для понимания широких слоев населения, никакой негативной информации о данном движении и лидере, которая может отпугнуть потенциального неофита.
Однако самым ярким примером эффективного маркетинга следует считать церковь сайентологии, основанную Роном Л. Хаббардом, а отнюдь не пост-протестантские деноминации. Чрезвычайно эффективный агрессивный, напористый и навязчивый маркетинг является главной особенностью сайентологии. Как отмечалось выше, сайентологию практически невозможно — даже условно — классифицировать. Чрезвычайно трудно дать ей краткое определение. Удивительная смесь из ранних теорий Фрейда, откровенно примитивной научной фантастики, жесточайших методик гипноза и оккультно-сатанистских элементов является одной из самых мощных финансовых машин, основанных на религии, - по некоторым оценкам, ее ежедневный чистый доход превышает 3-4 млн долларов[14]. Не случайно любимое высказывание Р. Хаббарда: «Делайте деньги, делайте деньги, делайте больше денег, делайте еще больше денег, заставляйте других работать, чтобы и они производили для вас де-ньги»[15]. Сайентологических продавцов специально
учат приемам давления, при помощи которых можно вынудить человека приобретать все новые и новые курсы. Как правило, следующий курс стоит дороже предыдущего, и чем дальше, тем больше.
Таким образом, стоит признать, что появление глобальных НРД является таким же типичным веянием глобализации в рыночном сегменте веры, как повсеместное появление «Макдоналдсов» в сегменте общепита, абсолютно одинаковая музыка на музыкальных каналах разных стран в сегменте поп-культуры. Однако если в экономической, политической и даже культурной сферах глобализация несет в себе прежде всего унификацию, стирание рамок и границ, то глобализация религиозная, как это ни парадоксально, несет религиозное разнообразие. Оставим в стороне вопрос о качестве подобных возможностей духовного выбора, но отрицать данный факт невозможно. Одновременно нетрадиционные религии вносят своеобразную конкуренцию, отбирая потенциальных последователей у традиционных для данного региона церквей, чем вызывают их вполне оправданную негативную реакцию, особенно учитывая гораздо более консервативные методы привлечения новых членов у традиционных церквей. Эту ситуацию уместно сравнить с той, в которую попадают в бизнесе местные монополии при появлении агрессивных иностранных конкурентов с отточенными технологиями продаж данного продукта.
Библиографический список
1. Toffler A. The Third Wave. N. Y., 1980.
2. Roszak T. Where the Wasteland Ends. N. Y., 1976.
3. Звягинцева О.В. Самосознание нетрадиционных религиозных обществ в современной России: Дис. ... канд.филос.наук
/О.В. Звягинцева - М.: 2004. — 159 с.
4. Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России. М.: 1996. - 266 с.
5. Филатов С.Б. Новые религиозные движения — угроза или норма жизни? / С.Б. Филатов // Религия и общество: Очерки религиозной жизни современной России. М.-СПб.: 2002. — 420 с.
6. Д. Макдауэлл, Д. Стюарт. Обманщики. / Д. Макдауэлл, Д. Стюарт — М., 1994. - 251 с.
7. Секты против церкви (процесс Дворкина) / Составитель А.Л. Дворкин. — М.: Издательство Московской патриархии, 2000. - 173 с.
8. Гордиенко Н.С. Российские Свидетели Иеговы: история и современность. / Н.С. Гордиенко. — СПб.: 2000.
9. Трофимчук Н.А. Чего добиваются борцы с новыми сектами? / Н.А. Трофимчук // Религия и право. — 1999. - №5. — 143 с.
10. Петрова Н.В. Современная религиозная ситуация в России. / Н.В. Петрова // Нефтегазовое дело, Уфа: 2005
11. Балагушкин Е.Г. Нетрадиционные религии в современной России. Морфологический анализ. / Е.Г. Балагушкин. - М., 2005.
12. Петрова Н.В. Типология религиозных организаций в контексте нетрадиционной религиозности. / Н.В. Петрова // Нефтегазовое дело. Уфа, 2005.
13. Лункин Р. Протестантизм и глобализация на просторах Евразии. / Р. Лункин - М.: 2005. — 176 с.
14. Религии и секты в современной России: Краткий справочник. Новосибирск: 1997.
15. Капкан безграничной свободы: Сборник статей о сайентологии. М.: 1997. 103 с.
МЕЩЕРЯКОВ Денис Анатольевич, аспирант.
Дата поступления статьи в редакцию: 16.03.2007 г.
© Мещеряков Д.А.
УДК 1 (°9) А. В. МОЛЧАНОВ
Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского
СОЦИАЛЬНАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ РИСКА: РИСК КАК СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТ
На основании проведенного исследования феномена риска с помощью феноменологической методологии социального исследования было выявлено соотнесение социальной феноменологической методологии с проблемой описания феномена риска в современных конструктивистских концептах риска, что позволило предложить авторский вариант концептуализации данного понятия и описать риск как реакцию субъекта на кризисы конструирования индивидуальной повседневной реальности, вызываемой формированием зон неопределенности между различными системами социального знания.
Актуальность выбранной темы обусловлена начив концептуальное значение понятия риска как
возросшим в последние годы интересом к проблеме термина, не только употребляемого в экономическом
повышения рискогенности жизни в современном или юридическом контексте, но как феномена соци-
социуме от угроз техногенных аварий и катастроф альной и культурной жизни человека, определяющего
до террористических угроз, носящих глобальный его жизненную стратегию.
характер. Концепт «общества риска», предложенный Целью данного исследования является попытка
немецким социологом У. Беком [1], во многом очертил по-новому взглянуть на проблему формирования самих
контуры современной социальной реальности, обоз- рискогенных ситуаций внутри социума, исходя из пози-
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
