CC BY
65
Bibliography
1. Pfennig, R.A. O kirgizskikh i saratovskikh pesnyakh // Narodnaya muzihka v Kazakhstane.- Almatih, 1991.
2. Ehyjkhgorn, A.F. Polnaya kollekciya muzihkaljnihkh instrumentov narodov centraljnoyj Azii. - SPb., 1885.
3. Divaev, A.A. Ehtnograficheskie materialih: sb. mater-v dlya statistiki Sihr-Darjinskoyj oblasti, 1891-1915. - T. 1-15.
4. Tradicionnihyj foljklor v sovremennoyj khudozhestvennoyj zhizni. - L., 1984.
Статья поступила в редакцию 25.04.12
УДК 37.034(06):7(06)
Dyusupova I.N.MORAL VALUES IN THE LITERAL IMAGES OF THE CONTEMPORARY ARTISTIC CULTURE.
The representation of moral values in the characterimages ofthe modern literature is in the center of attention. Such eternal moral notions as Love and Freedom, their transformation in the mind of coevals and the new moral conflicts represented in the literal culture of the 90s -2000s are thoroughly discussed.
Key words: moral values, contemporary artistic culture, postmodernity, modern literature.
И.Н. Дюсупова, аспирант Санкт-Петербургского гос. университета культуры и искусств, г. Санкт-Петербург, E-mail: [email protected]
НРАВСТВЕННЫЕ ЦЕННОСТИ В ОБРАЗНОЙ ТКАНИ СОВРЕМЕННОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
В статье представлен обзорный анализ репрезентации нравственных ценностей героев современной Западной художественной прозы. В частности, автор делает попытку проследить трансформацию общекультурных этических категорий Любви и Свободы в контексте драматического конфликта наиболее ярких литературных произведений постмодернизма конца 90х - начала 2000х годов.
Ключевые слова: нравственные ценности, современная художественная культура, постмодерн, современная проза.
Специфика видения ценностей нравственной культуры в образной ткани литературного произведения и возможность трактовки искусства с точки зрения его этических составляющих приобретают всю большую актуальность для современной философии и культурологии. Хотя искусство и не сочетаемо с морализаторством, поскольку его образы не могут являться нравственными наставниками в ущерб эстетической составляющей и уникальности литературного произведения как альтернативной реальности, однако, при анализе сюжетных линий и художественных образов - мы неизменно сталкиваемся с отражением тех или иных ценностей духовной культуры человечества. Представления современного этического дискурсаонрав-ственных ценностях современного социума и их отражении в художественной культуре получили наиболее яркое воплощение вработах таких отечественных и зарубежных исследователей как Мераб Константинович Мамардашвили, Валерий Петрович Большаков, Поль Валерии, Джеффри Карницки, Синтия Т. Кун, Роберта М. Бери, Ричард Грин, К. Салем Мохаммад, Зигмунд Бауман и др.
Сегодняшнееобщество унаследовало неоднозначный куль-турныйбагаж уроков прошлого, которое было полноэтических па-радоксов.Как пишет Поль Валери, «великие качества германских народов принесли больше зла, нежели когда-либо родила пороков леность. Мы видели собственными нашими глазами, как истовый труд, глубочайшее образование, внушительнейшая дисциплина и прилежание были направлены на страшные замыслы. Все эти ужасы былибы немыслимыбезстольких же ка-честв.Нужно было несомненно много знаний, чтобы убить столько людей, разметать столько добра, уничтожить столько-городов в такуюмалую толикувремени; но и не меньше нужно было нравственных качеств»[1, с. 120]. Мераб Константинович Мамардашвили в цикле лекций, посвященных литературным трудам Марселя Пруста, замечает, что любое зло имеет в своем начале добро, ни один из военных конфликтов не начинался исключительно из злых побуждений, невозможно выявить ни правых, ни виноватых - но результаты таких «разумных» человеческих действий несут лишь трагедию [2]. Сегодняшняя техногенная цивилизация по-прежнему использует самый древний материал - благие намерения -для строительства новых магистралей, ведущих в ад. Но, постмодернистская этика предостерегает нас от соблазна «ярлыков» дуалистичных оценок. В происходящем вокруг нас нет ни добра, ни зла, ни отрицательных, ни положительных характеристик, есть лишь констатация факта. Однако мыслящий человек сегодняшнего дня, каким, безусловно, является любой значимый писатель, произведения кото-
рого ценны уникальным философским взглядом, а не заканчиваются лишь зрелищностью сюжета, не может создать драматическую линию, не «зацепившись» за особенности нравственной культуры современности. На рубеже веков возрастает давление прошлого наследия и растущего технического прогресса, которые художественная культура на протяжении XX века вначале радостно воспевала и во многом предвосхищала,затем пыталась осознать, предсказать их развитие и последствия, а потом и вовсе сбежать от них прочь, как от страшного сна. Чуждая самой природе человеческого существа диктатура приоритета материального успеха, как единственный критерий смысла жизни и при этом отсутствие видимых перспектив духовнонравственных изменений - все это вызывает смешанные ощущения как у философов (например, Жан Бодрийяр, Эдвин Тоф-флер), так и у литераторов.
Мишель Уэльбек, французский поэт и прозаик, лауреат Гонкуровской премии, один из самых ярких авторов современности признает, что единственная отличительной чертой в настроениях современности становится горечь [3]. Именно с этим чувством взирает человек, стоящий на границе двух веков на опыт прошлого, свершения дня сегодняшнего и будущие перспективы. Романы Уэльбека «Элементарные частицы», «Возможность острова», «Платформа» трактуются литературными критиками как образцы художественной культуры «findesiиcle». Этот период выделяется как повторяющийся с конца XIX века момент в Западной мифологии и культуре, когда парадигма прошлого века изживает себя, не оставляя ничего кроме разочарований, которые выражаются растерянностью и упадническо-критическими настроениями в искусстве [4, с. 100]. Судьбы героев Уэльбека, их размышления, личные переживания, вплетенные в канву общего повествования, свидетельствуют скорее об отсутствии каких-либо ценностей, нежели об их трансформации или видоизменении в сознании человека эпохи общества потребления. Так в романе «Платформа» главный герой не находит ни слов, ни ответных эмоций, когда после похорон отца, горничнаяговорит о своей привязанности к умершему.
«Она посмотрела на меня без тени улыбки; волосы у нее были собраны в пучок, лицо почти не накрашено, одета скорее строго - серьезная девушка. Она постояла в нерешительности, потом сказала тихим, хрипловатым от робости голосом:
- Я любила вашего отца.
Я не нашелся, что ответить: ее слова звучали странно, но вполне вероятно, были искренними. Я ломал голову в поисках подобающего ответа: может, следовало ее спро-
сить, сколько стоит жилье в Шербуре? В итоге я предпочел сказать:
- Н-да...- тоном человека, знающего жизнь»[5, с. 15].
Холодность, антиэмоциональность героев, безразличие, с которым они приходят к кризису среднего возраста, потеря нравственных ориентиров - вот отличительная чертаобразов прозаических произведений этого автора.
В романе «Элементарные частицы», который и принес Уэль-беку первую славу, любовь рассматривается с холодным научным скептицизмом. Создание семьи, жизнь в браке преподно-сятсякак выгодные в той или иной степени для индустрии развлечений, производителей бытовой техники, государственной экономики этапы жизни потребителя. Когда он обзаводится семьей ему нужно купить стиральную машину, чтобы создать мотивацию для флирта и заведения новых знакомств с целью создания бракав 50х годах популяризируются чувственные образы Элвиса Пресли и Мерилин Монро. Популярныежурналы диктуют девушкам, как относиться к связям до брака, как вести себя в обществе и т.п. [6] -таким образом, средства массовой информации формируют особое семиотическое поле, в котором представления о морали искажены, это создаетложное одобрение социумом фривольного поведения.
Мишель Уэльбек критикует общественные инновации, которые принес XX век. В многочисленных интервью и эссе он открыто ставит под сомнения значимость либерализма, свободных отношений, демократичности социального поведения, стирание всевозможных границ, уничтожение табу и рамок дозволенного, излишнюю рациональность. Эта личная пессимистическая позиция автора отражена и в других его романах. Так в антиутопии «Возможность острова» XXI век, с его многообещающими перспективами научного прогресса и социальных революций лишь увеличивает пропасть между людьми, делая невозможными любые отношения, избавляя человека от соблюдения поведенческих норм, уничтожая само пространство, в рамках которого нравственные ценности могут реализоваться в поступках по отношению к ближнему [7].
В крайне редких случаях в образной ткани романов Уэль-бека любовь между мужчиной и женщиной представляется как идеал межличностной связи, как подлинная ценность, как смысл бытия:
«Посредивселенскогоестественноговарварствачелове-ческим существам иногда (впрочем,редко)удается создать местечки, озаренныесветом любви. Этакие маленькие тихие пустырики, где царят взаимопонимание и любовь» [6, с. 97].
Также в романе «Элементарные частицы» освещается ценность материнской любви, значение подвига воспитания нового поколения, несмотря на тяжелые условия, жертвование матери собственными интересами во имя счастья своих детей:
«Уэтой женщины былотяжелейшее детство, работа на ферме с семилетнего возрастав окружении насквозь пропитых полускотов. Юность ее была слишком короткой, чтобы оставить по себе светлые реальные воспоминания. После смерти мужа она работала на заводе, из последних сил поднимая своих четверых детей; в разгар зимы она ходила с ведрами во двор за водой, чтобы семья могла помыться. Едва выйдя на пенсию, уже перевалив на седьмой десяток, она согласилась вновь растить малыша-ребенка своего сына. И внук тоже ни в чем не знал недостатка: ни в чистой одежде, ни во вкусных обедах по воскресеньям, ни в ласке. Тем, чтовсе этобыло в его жизни, он обязан ей.
При мало-мальски исчерпывающем рассмотрении того, что представляет собою род человеческий, необходимо принимать в расчет и этот феномен. Вистории реально суще-ствовалитакиелюди. Они трудились весь свой век, трудились очень тяжело, исключительно во имя долга и любви, в буквальном смысле отдавая ближним свою жизнь, движимые долгом и любовью, притом никоим образом не считая, что приносят себяв жертву; они, по сути, просто не видели иного способа прожить жизнь, кроме как даровать ее другим из побуждений долга и любви. Практически все подобные человеческие существа были женщинами» [6, с.12].
Приведенные выше цитаты и краткий анализ представлений о нравственных ценностях в образной ткани прозы Мишеля Уэльбека позволяют сделать следующие заключения. Несмотря нациничность нравов, чрезмерную рациональность поступков (при выборе супруга, приоритета научного прогрессав сознании ученого над моральными устоями и т.п.) в сознании литературных героев данного автора как обывателей эпохи «общества потребления» имеют значимость и основополагающие категории духовного бытия. Однако, эти нравственные ориентиры находятся где-то на «задворках» сознания, мысли о созида-
тельной очищающей силе Любви или подвиге преданности всплывают лишь иногда, как воспоминание об идеальном. По-грязнув в финансовых расчетах, экономических исследованиях и скупых радостях развлекательной культуры герои Уэльбека ведут себя холодно и отстраненно, а иногда и цинично по отношению к окружающему миру. Но это отнюдь не значит, что их нравственные ориентиры низки или сводятся к плотскому - холодный расчет и потребительское отношение к эмоциям других здесь скорее требование, некоторое «правило приличия» эпохи «общества потребления». В этом мире они должны существовать по его правилам, но их выполнение вовсе не значит, что герои действительно с ними согласны.
В художественной литературе конца XX начала XXI века вообще, и в романах М. Уэльбека в частности, драматическая линия часто строится на остром конфликте (как внешнем, так и внутреннем), столкновении фатальных обстоятельств и противоположных интересов, истины и обмана - пережив которые-герой выходит нравственно переродившимся, осознавшим губительность ложных приоритетов современной цивилизации, освобожденным от навязанных ему нравственных представлений, воссоздавшим свой собственный духовный мир, ценности которого ретранслируются не извне, но порождены внутренними убеждениями и потому являются истинно верными.
Еще одной ключевой ценностью помимо любви для литературного героя современной художественной культуры является свобода. Каббала «офисного рабства», слепое следование одной и той же траектории рутинных событий, стандартизация быта, труда, одежды, социального поведения, которая порождает и одинаковые для всех желания - все эти факторыведут к отчуждению, неспособности осознания собственных действий и как следствие нестерпимому желанию свободы от социума. Эти искания и являются лейтмотивом в образной ткани произведений популярного современного американского публициста и прозаика, Чарльза Михаэля (Чака) Паланика.
Ярким событием в художественной культуре Америки конца 90х стал выход на экраны фильма «Бойцовский клуб», привлекший внимание широкой общественности и к одноименному роману этого автора («FightClub»), посюжету которого и была снята эта феноменально успешная кинолента. Книга была написана в непривычно провокационном стиле радикального критицизма социальных устоев современного американского обывателя [8, р. 209]. В этом новаторском произведении в гротескно-ярких тонах представляется картина обывательского бытия, в котором материальные ценности становятся хозяевами человека, рутинный офисный труд затуманивал сознание, а герой из личности превращался в механизм для удовлетворения потребностей, навязанных ему массовой культурой. В подобных условиях природные инстинкты «фрейдистски» темного подсознания героев не получают выхода в повседневной реальности. Персонажи Паланика находятся в мучительном плену невыраженных эмоций, которыенедозволительны для норм приличия в социуме. Эта внутренняя несвобода, на которую обречен любой современный обыватель, становится эмоциональным тол-чкомк деструктивным изменениям привычного быта. Так в феноменально популярном «дебютном» романе Ч.М. Паланика герой по приглашению малознакомого человека вступает в так называемый «Бойцовский клуб». В этом современноманалоге тайного мужского союза практикуются бои без правил, почти до последней крови, проводящиеся между людьми разного социального положения, встретившихсявпервые лишь на импровизированном ринге.являлись не только отдушиной от холодной повседневности,способом выхода накопившейся агрессии, но и закладывали основы для революционного переустройства общества, посредством тотального разрушения цивилизации, возвращения к культуре первобытности. Подобные идеи классифицируются в теории нравственной культуры как проявление основополагающих моральных ценностей на специализированном уровне, для которого характерны как противоречивость действий, так и культ достижения идеала, при котором «высокая» цель является безусловным оправданием любых жертв.
Философская идея данного повествования допускала лишь единственно возможную интерпретацию - «только потеряв все, ты обретаешь свободу» («it’s onlyafteryou’ve losteverything, that you’refreetodoanything» [9, p. 28]). Идея о качественно новом перерождении посредством саморазрушения и недостижимость подлинной свободы личности от социума, делового этикета, правил приличия, угнетенности и рутины никаким другим способом, кроме деструктивного, высказанная в романе, явилась крайне привлекательной для широкой аудитории. Свидетельством этому сталане только мгновенно возросшая популярность автора, многочисленные литературные премии, но и распространение
самого феномена бойцовских клубов в реальности, организованных по всем правилам, указанным в произведении. Концепт превратился из литературной идеи в элемент действительного бытия субкультуры.
Однако на примере диалектики романов Ч.М. Паланика просматривается и возможность качественной эволюции нравственных ценностей в культурном пространстве современного литературного искусства в рамках творческого пути одного писателя. В романе «Невидимые монстры» главная героиня под влиянием цепи драматических событий,проходит весь эмоциональный путь от бесчувствия и холодного цинизма через зависть, ненависть, месть (как проявления деструктивных личностных переживаний) до принятия главной мирообразующей моральной ценности - безвозмездной всепрощающей Любви к ближнему (к врагу, к самой себе). Эта категория нравственной культуры представляется писателем как завершенный акт морального становления личности в религиозном христианском идеале. В более позднем произведении «Дневник», автор передает посредством живописания судьбы главной героини идею осознания искусства и творческого акта как высшей ценности, а художника как личность культуры, реализующую абсолют свободы в творческом акте и самовыражении. Но и в то же время личность несвободную от порочного влияния общества, преследующего собственные корыстные интересы, воспринимающегот-ворение как материальную выгоду, а степень страданий творца как обязательное условие создания гениального произведения.
Таким образом, анализируя прозаические произведения данного автора, как яркого представителя художественной культуры современного технократического общества, опираясь на факт феноменальной популярности его романов, как доказательство значимости его идейи их созвучности общественным настроениям, можно заключить следующее. Культурно-философские искания западного общества конца XX начала XXI отражают потребность в самоидентификации посредством установления индивидуальных нравственных ценностей в сознании как литературного героя, так и читателя. Причем этот поиск имеет невротический характер, что является отличительной чертой findesiecle (о феномене которого говорилось ранее) и проявляется в различных формах гротеска как эмоциональной крайности, извращенности представлений об эстетических и моральных идеалах (красоте, добре и пр.). Также при рассмотрении прозы Паланика с точки зрения нравственных ценностей, отраженных в характерах и поступках героя, проявляется и определенная закономерность, которую можно сформулировать следующим образом. При попытке личности идентифицировать себя с идеалами массовой культуры современности, воплощать своей жизнью идеи развлекательной культуры (что неизменно приравнивает существование человека к бесконечному набирающему обороты гедонистическомуакту) происходит неизбежное саморазрушение. Эта закономерность была известна и литературному опыту прошлых столетий. Вспомним, например, «Порт-
рет Дориана Грея» Оскара Уальда, который увидел свет на границе двух эпох, в 1890 году. Гедонизм, желание вечной молодости, достижение идеала красоты - в конце XIX века в арсенале человечества был лишь дар красоты от рождения и мистицизм, однако для удовлетворения эстетических и моральных (а что чаще аморальных) интересов индивида современности служат передовые достижения пластической хирургии, технологий развлекательной и модной индустрии. Однако, в отличие от художественной реальности творчества Мишеля Уэльбека, духовных мир героев Паланика не так безнадежен, как может показаться на первый взгляд. Саморазрушение, как низшая точка падения человеческого духа, полная его дефрагментация, становится скорее «точкой бифуркации», выход из которой для духовного мира героя, как открытой системы, предсказуем, единственно возможен и созидателен по своей природе- перестройка личности на новом уровне. «Толькочерезсаморазрушениея-могуоткрытьвсвоемдухебольшиесилы» («Only through destrying myself I can discover the greater power of my spirit» [9, p. 173]).
Не случайно литература(а в особенности проза) как язык художественной культуры была выбрана в качестве основного материала для предпринятой попытки краткого анализа представлений современного человека о нравственных ценностях. Следуя идее Мишеля Уэльбека об изоморфности романа человеку и его способности вмещать в себя все человеческое [10] -можно утверждать, что популярные среди читателей произведения художественной литературы последних двух десятилетий представляют практически уникальный отпечаток нравственной позиции эпохи. А если говорить о литературе постмодернизма с ее гротескностью, трагикомичностью и вместе с тем особенной чуткости автора к переменам в социальных настроениях, то здесь перед наблюдателем предстает то ли остроумная карикатура на реальность, то ли мрачная завораживающая своей фантастичностью картинамомента, когда горизонт уже достигнут и сняты все запреты, но как-будто бы назревает шторм. Возможно, мы, находясь в самом центре внутри урагана и не ощущаем ежесекундных перемен вокруг. В этом случае художественная проза современных авторов становится для нас спасительным взглядом на происходящее со стороны.
По мнению Поля Валери, искусство, рассматриваемое как определённая сфера деятельности в современную эпоху, долж-ноподчиниться общим требованиям социальной жизни этой эпохи [1]. Это высказываниезнаменитого французского поэта и философа первой половины XX века актуально и для художественной культуры современности. Так в литературных произведениях рубежа XX-XXI веков находят свое отражение не только основополагающие нравственные ценности, значимость которых в сознании людей и обеспечивает возможность существования человеческого общества, но такжеборьба и становление личности современного человека в непростых социальных, культурных и политических условиях,свидетелями, участниками, творцами и потерпевшимикоторых становимся мы все.
Библиографический список
1. Валери, П. Кризис духа // П. Валери. Об искусстве: сб. эссе / пер. с фр. А. Эфрос.- М., 1976.
2. Мамардашвили, М.К. Мысль в культуре: статья // Философские науки. - 1989. - № 11.
3. Уэльбек, М.Расширение пространства борьбы: роман / пер. с фр. Н. Кулиш. - М., 2003.
4. Wesemael, van S. Michelle Houellebecq: A Fin de Siecle for The Twentieth Century // Novels of The Contemporary Extreme Continuum. Literary Studies. ed. Duran A., Mandel N.- NY., 2006.
5. Уэльбек, М. Платформа: роман / пер. сфр. И.Радченко. - М., 2008.
6. Уэльбек, М. Элементарныечастицы: роман / пер. сфр. И. Васюченко, Г. Зингера. - М., 2008.
7. Уэльбек, М. Возможность острова: роман / пер. с фр. И. Стаф. - М., 2006.
8. Encyclopedia Of Contemporary Writers and Their Works (Literary Movements) /ed. G.Hamilton, Br. Jones - NY., 2010.
9. Palahniuk, Ch. Fight Club / Ch.Palahniuk.- US.,1996.
10. Уэльбек, М. Миркаксупермаркет: сб. эссеиинтервью / пер. сфр. Н. Кулиш. - М., 2004.
Bibliography
1. Valeri, P. Krizis dukha // P. Valeri. Ob iskusstve: sb. ehsse / per. s fr. A. Ehfros.- M., 1976.
2. Mamardashvili, M.K. Mihslj v kuljture: statjya // Filosofskie nauki. - 1989. - № 11.
3. Uehljbek, M.Rasshirenie prostranstva borjbih: roman / per. s fr. N. Kulish. - M., 2003.
4. Wesemael, van S. Michelle Houellebecq: A Fin de Siecle for The Twentieth Century // Novels of The Contemporary Extreme Continuum. Literary Studies. ed. Duran A., Mandel N.- NY., 2006.
5. Uehljbek, M. Platforma: roman / per. sfr. I.Radchenko. - M., 2008.
6. Uehljbek, M. Ehlementarnihechasticih: roman / per. sfr. I. Vasyuchenko, G. Zingera. - M., 2008.
7. Uehljbek, M. Vozmozhnostj ostrova: roman / per. s fr. I. Staf. - M., 2006.
8. Encyclopedia Of Contemporary Writers and Their Works (Literary Movements) /ed. G.Hamilton, Br. Jones - NY., 2010.
9. Palahniuk, Ch. Fight Club / Ch.Palahniuk.- US.,1996.
10. Uehljbek, M. Mirkaksupermarket: sb. ehsseiintervjyu / per. sfr. N. Kulish. - M., 2004.
Статья поступила в редакцию 24.04.12
