CC BY
76УДК - 342 ТРИФОНОВА Дарья Георгиевна,
ББК - 67.400 аспирантка кафедры правовых основ управления
факультета Государственного управления МГИМО МИД России
e-mail: [email protected]
12.00.02 — конституционное право; конституционный судебный процесс;
муниципальное право
НРАВСТВЕННОСТЬ В РЕШЕНИЯХ СУДОВ КОНСТИТУЦИОННОЙ ЮСТИЦИИ
Аннотация. В данной статье дан краткий историко-правовой анализ закрепления нравственности в судебных решениях. Анализируются современные решения судов конституционной юстиции в делах о защите нравственности, особое внимание уделено судебной практике Европейского Суда по правам человека. Представлен краткий сравнительный анализ позиции Конституционного Суда РФ в вопросах защиты традиционных для России ценностей. Сделан вывод о закономерности включения понятия нравственности в конституционное законодательство современных государств; о необходимости сохранения национальной культурной идентичности при разрешении судебных споров, связанных с защитой этических категорий.
Ключевые слова: конституционная юстиция, коммунистическая нравственность, мораль, нравственность, равенство прав, человеческое достоинство.
TRIFONOVA Daria Georgievna,
post-graduate student Department of Legal Bases of Administration,
MGIMO under the MFA of Russia
MORALITY IN THE DECISIONS OF THE COURTS OF CONSTITUTIONAL JUSTICE
Absract. This article gives a brief legal historical analysis of theusage of morality in judicial decisions. The current decisions of the courts of constitutional justice in cases concerning the protection of morality are examined, much attention is paid to the jurisprudence of the European Court of human rights. A brief comparative analysis of the position of the Constitutional Court of Russian Federation on the protection of traditional Russian values is given. The conclusion is made about the regularity of the inclusion of morality in constitutional law of modern states; about the need to preserve national cultural identity in judicial disputes, connected with protection of ethical categories.
Keywords: constitutional justice, communist morality, equality of rights, morality, human dignity.
Взаимодействие права и нравственности в их конституционном сопряжении в России и европейских странах является злободневным, поскольку категория нравственности прочно вошла в конституционное законодательство и решения судов конституционной юстиции. В настоящее время сложилась тенденция к обязательному учету нравственных ценностей в правотворчестве и правоприменении. В некоторых со-
временных европейских конституционных правовых актах речь идет о формировании этически ориентированного государства. Конституционный Суд РФ отмечает важность «конституционно значимых нравственных ценностей» при решении вопроса о правомерности реализации конституционных прав и свобод [10, п. 2.2].
На протяжении веков религия, право и мораль не были отделены друг от друга. Примерами симбиоза религиозно-нрав-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 6 • 2017
ственных и правовых норм являются такие древние правовые акты, как «Книга мертвых» (XVIII династия Древнего Египта). В ней содержались религиозные, нравственные и правовые нормы, об исполнении которых умерший должен ответить перед судом: «я не крал», «я не прелюбодействовал», «я не гневался» и т.д.); правила Моисея (4000 г. до н.э.); Законы Хамму-раппи (1792-1750 гг. до н.э.); Законы Ликур-га (VIII—VII вв. до н.э.); десять заповедей буддизма (6 в. до н.э.); Законы XII таблиц (451-450 гг. до н. э.); Нагорная проповедь Христа (1 в. н.э.); Книга тысячи судебных решений (Сасанидский судебник 620 г.); поучения пророка Мухаммеда (7 в. н.э).
Римские юристы не отделяли право от нравственности, находя его источник в божественном разуме. Право рассматривалось как искусство добра и справедливости (Цельс) [3, с. 69]. При разрешении спора римские правоведы ссылались на «aequitas», обозначающее такое нравственное понятие, которое можно отождествить со справедливостью и правильностью [21, с. 49].
С распространением христианства в Средние века сложились нормы канонического права, регулировавшие сферу уголовных и брачно-семейных, гражданских отношений. Судебные решения основывались, прежде всего, на религиозно-нравственных нормах, содержащихся в Священном Писании и Деяниях апостолов.
Разрыв права с религиозным мировоззрением произошел в XVII-XVIII вв. Буржуазные революции повлияли на смену теологической идеологии юридическим правопониманием. Однако ссылки на нормы нравственности сохранились и в первых, и в последующих конституциях [5, с. 21-28].
Законодательство СССР провозгласило создание нового, атеистического общества, в котором вопросы нравственности и религии были четко разведены. Первые годы советской власти ознаменованы провозглашением коммунистической нравственности, в основе которой «лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма» [6, с. 24].
Понятие коммунистической нравственности широко использовалось советскими
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2017
судами при принятии решений, впоследствии ее конкретные проявления получали позитивацию в нормативно-правовых актах. Так, в решениях судов того времени неоднократно подчеркивалась значимость провозглашенного Конституцией принципа коммунистической морали об обязанности граждан беречь и укреплять социалистическую собственность. Например, в деле Бычковой-Гончаренко (1949) инженер Бычков погиб во время пожара на стадионе «Динамо», добровольно спасая спортивный инвентарь. Судебная коллегия определила, что ответчик (спортивное общество «Динамо»), исходя из принципов коммунистической морали, обязан возместить семье погибшего причиненный ущерб [16, с. 109]. Аналогичные решения о необходимости возмещения вреда, причиненного гражданам в результате добровольного спасения ими социалистического имущества, были приняты Верховным Судом СССР по делу Марцынюка [15, с. 224], Верховным судом РСФСР по делу Михеева-Детова [13, с. 38], народным судом Оренбургской области по делу Фурсенко [2, с. 37]. В результате подобной направленности судебной практики положение о праве на возмещение вреда в случае получения ущерба при добровольном спасении социалистического имущества было закреплено в ст. 95 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.
Для современных судов конституционной юстиции демократических государств вопрос о защите нравственности стоит наиболее остро. Как в российском, так и в международном законодательстве отсутствует определение данной категории. По этому поводу Конституционный Суд РФ указал, что понятие нравственности, «как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений» [7]. Возможность применения соответствующих норм российского законодательства выявляет-
ся судом «в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий» [7].
Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ) пояснил, что универсального определения общественной нравственности найти невозможно, поэтому национальные власти находятся в более выгодном положении в вопросе определения требований нравственности в каждом конкретном случае [19].
Конституционный Суд Италии указал, что при существующем в обществе плюрализме мнений относительно содержания нравственности, речь о наступлении ответственности, предусмотренной законодательством за нарушение требований морали, может идти только в случае посягательства на человеческое достоинство [18].
Схожую позицию занял Верховный Суд Канады. Здесь речь шла о свободе самовыражения - признании опубликованной в СМИ информации, унижающей человеческое достоинство. Суд установил, что имело место причинение вреда обществу нарушением принципов справедливости и человеческого достоинства, что, в свою очередь, безусловно, является отражением концепции нравственности [20].
Федеральный Конституционный Суд Германии неоднократно высказывался по поводу неопределенности понятия достоинства личности в законодательстве в положительном смысле. Так, по мнению Суда, последствием данного феномена является «открытость» правовых норм, ссылающихся на достоинство человека, что дает возможность правоприменительной практике ориентироваться на изменяющиеся во времени обстоятельства действительности [1].
В решениях ЕСПЧ можно проследить трансформацию взглядов на понимание нравственных ценностей в контексте защиты прав и свобод. До 2000-х гг. приоритет при ограничении осуществления прав и свобод Суд отдавал защите нравственности в ее традиционном культурно-историческом понимании европейской цивилизацией. ЕСПЧ аргументировал свою позицию тем, что защита нравственных и мораль-
ных ценностей напрямую связана с защитой прав остальных людей; содержание нравственности изменчиво в зависимости от времени и места, следовательно, власти национального государства лучше знают, признать ли то или иное деяние посягающим на моральные устои общества или нет; кроме того, первостепенную защиту своих прав получали дети, как более уязвимые и восприимчивые к аморальному поведению членов социума, а также члены религиозных общностей. Например, указанная позиция Суда отражена в Постановлении ЕСПЧ «Хэндисайд против Соединенного Королевства» от 07.12.1976; Постановлении ЕСПЧ по делу «Даджен против Соединенного Королевства» от 22.10.1981; Постановлении ЕСПЧ по делу «Институт Отто-Премингер против Австрии» от 20.09.1994; Постановлении ЕСПЧ по делу «Уингроу против Соединенного Королевства» от 25.11.1996; Постановлении ЕСПЧ по делу «Смит и Грэйди против Соединенного Королевства» от 27.09.1999; Постановлении ЕСПЧ по делу «Л. и В. против Австрии» от 09.01.2003.
Европейская комиссия по правам человека, действовавшая до реформы европейского правосудия (до момента вступления в силу Протокола № 11 в ноябре 1998 г.), неоднократно отмечала, что в демократическом обществе защита морали является необходимой (например, Решения по жалобам В. и К. против Швейцарии 1991, С. против Швеции 1993) [14, с. 49].
После 2000-х гг. взгляды ЕСПЧ на проблему защиты нравственности кардинально изменились. Позиция ЕСПЧ последних лет основана на идее об обязанности государств гарантировать плюрализм мнений, что выражается, в том числе, в приоритетной защите свободы мнения, а также права меньшинств, как наиболее уязвимых членов общества, на собрание и ассоциацию [17].
В Постановлении по делу «Акдаш против Турции» ЕСПЧ определил, что принятые государством-ответчиком меры, направленные на защиту нравственности, не были необходимыми в демократическом обществе, так как не были соразмерными законно преследуемой цели. Заявитель
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 6 • 2017
опубликовал в своем издательстве перевод на турецкий язык французского эротического романа Гийома Аполлинера «Одиннадцать тысяч палок», в котором содержалось подробное описание сцен половых сношений с элементами садомазохизма, некрофилии и педофилии. Заявитель был осужден национальным судом к уплате штрафа за публикацию непристойных и аморальных материалов. ЕСПЧ отметил, что, несмотря на предоставляемую странам-участницам свободу усмотрения (то есть признание культурных, исторических и религиозных особенностей государств), в определении такого относительного понятия, как нравственность, в данном случае турецкое законодательство не отвечает настоящей всеобщей необходимости, так как спорное произведение было опубликовано во Франции впервые более ста лет назад и принадлежит к европейскому культурному наследию [12].
В Постановлении по делу «Алексеев против России» от 21.10.2010 ЕСПЧ поддержал заявителя, признав, что его право на мирное собрание было нарушено чрезмерным вмешательством государства (речь идет о запрете проведения гей-парадов в Москве в 2005-2007 гг.). В пункте 63 Суд отметил, что, «хотя интересы личности в некоторых случаях должны иметь второстепенное значение по отношению к интересам группы, демократия означает не только то, что взгляды большинства должны иметь превосходствующее значение: должно быть достигнуто равновесие, которое будет гарантировать справедливое и надлежащее отношение к меньшинствам и предупреждать любое злоупотребление доминирующим положением» [11]. В решении по делу «Вейделанд и другие против Швеции» ЕСПЧ признал необходимым наложение уголовной ответственности за распространение среди школьников информации об опасности однополых связей, пропагандирующей идеи о том, что гомосексуализм не является нормой [22].
Конституционный Суд РФ занял позицию защиты традиционных и исторически сложившихся в нашей многонациональной стране ценностей в делах о защите нравственности. Так, Конституционный Суд
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2017
подчеркнул, что человек имеет свободу выбора в определении убеждений и предпочтений, обязанностью государства является недопущение произвольного вмешательства в автономию личности. Требования уважения и охраны достоинства личности, гарантированные Конституцией РФ, реализуются посредством равной защиты прав и интересов. Однако сложившиеся в обществе в конкретных исторических условиях представления о семье, детстве, материнстве и отцовстве предполагают возможность для законодателя с целью обеспечения баланса интересов всех членов общества, в том числе охраны нравственного здоровья, устанавливать пределы осуществления свободы слова, а также свободного распространения информации [9].
Конституционный Суд РФ отметил, что Российская Федерация является правовым демократическим государством, что предполагает возможность свободного отображения в общественном информационном поле различных взглядов и суждений, в том числе отражающих нетрадиционные предпочтения в сфере половых отношений, даже несмотря на то, что с точки зрения принятых в российском обществе норм морали приверженность подобным установкам посягает на общественную нравственность. Однако, исходя из требований ч. 3 ст. 17 (осуществление прав и свобод не должно нарушать права и свободы других лиц) и ч. 3 ст. 55 (о возможности ограничения осуществления прав и свобод с целью защиты, в том числе, нравственности) Конституции РФ необходимо найти баланс конституционно значимых ценностей. Поэтому, учитывая требование об индивидуальной автономии личности и не посягая на ее существо, законодатель вправе вводить ограничения на распространение подобной информации, когда существует угроза причинения вреда правам и законным интересам других лиц, прежде всего несовершеннолетних. «Конституция Российской Федерации не дает оснований для признания безусловной правомерности публичной деятельности, направленной на дискредитацию, склонение к отрицанию конституционно значимых нравственных ценностей, предопределенных историчес-
кими, культурными и иными традициями многонационального народа Российской Федерации» [10].
В Определении от 19 января 2010 г. № 151-О-О Конституционный Суд РФ обозначил, что «семья, материнство и детство в их традиционном, воспринятом от предков понимании представляют собой те ценности, которые обеспечивают непрерывную смену поколений, выступают условием сохранения и развития многонационального народа Российской Федерации, а потому нуждаются в особой защите со стороны государства» [8].
Включение понятия нравственности в тексты судебных решений имело место с древнейших времен и до настоящего времени. В современном демократическом правовом государстве вопрос о защите нравственности является наиболее актуальным. Все демократические государства включают нормы о нравственности в свой текст, так как этическая ориентированность государства соответствует уровню правосознания как законодателя, так и общества в целом. Закрепление норм о нравственности в конституциях (основных законах) демократических стран является закономерным явлением [4, с. 58-64]. В доктрине конституционного права в связи с этим появился феномен конституционали-зации нравственности. [5, с. 27]. Конституционная нравственность приобретает функциональные качества права. Однако содержание нравственности не только изменчиво исторически, оно зависит от национально-культурных особенностей, экономического и политического состояния общества. На примере решений ЕСПЧ мы проследили трансформацию взглядов на понимание нравственных ценностей европейским обществом. Думается, подлинная демократия может существовать лишь в том государстве, которое противостоит и возможности навязывания мнения большинства меньшинству, и злоупотреблению личностью своими правами и свободами, посягающими на общественную нравственность. Конституционный Суд РФ выработал позицию защиты традиционных для нашей страны ценностей при решении вопроса о возможности ограничения прав
и свобод, чем заслужил критику со стороны мирового сообщества. Перед отечественным органом конституционной юстиции стоит непростая задача приведения, с одной стороны, нашей правовой системы в гармонизацию с мировым опытом демократических государств, с другой стороны, необходимостью построения конституционализма с учетом требований культурно-национальной идентичности.
Список литературы:
[1] Брусин А.М. Защита конституционных прав и свобод личности как направление деятельности Федерального Конституционного суда и конституционных судов земель ФРГ: Сравнительно-правовой аспект: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2002.
[2] Васильев Ю. Убеждение и воспитание в судебной деятельности // Социалистическая законность. 1959. № 9.
[3] История политических и правовых учений / Под ред. О.Э. Лейста. М.: Зерцало-М, 2002.
[4] Левакин И.В. Актуальные проблемы государства и права // Вопросы философии. 2013. № 1.
[5] Левакин И.В. Исторические закономерности конституционной нравственности // Журнал российского права. 2017. № 3.
[6] Ленин В.И. Задачи союзов молодежи. М., 1986.
[7] Определение Конституционного Суда РФ от 8 июня 2004 г. № 226-О // СПС «Кон-сультантПлюс».
[8] Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 января 2010 г. № 151-О-О // СПС «КонсультантПлюс».
[9] Определение Конституционного Суда РФ от 24 октября 2013 г. № 1718-О // СПС «КонсультантПлюс».
[10] Постановление Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2014 г. № 24-П // СПС «Гарант».
[11] Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 октября 2010 г. Дело «Алексеев против России» [Alekseyev v. Russia] (жалобы NN 4916/07, 25924/08 и 14599/09) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2011. № 11 // СПС «Гарант».
[12] Постановление Европейского Суда по правам человека «Акдаш против Турции»
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2017
№ 41056/04 от 16 февраля 2010 г. //URL: http: //www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi? req= doc&base=ARB&n=158484#0.
[13] Практика судов по делам о возмещении за увечье // Советская юстиция. 1959. № 2.
[14] Решения Европейского Суда по правам человека. Применение статьи 10 Европейской Конвенции по правам человека. М.: Праваче-ловека, 1998.
[15] Сборник Постановлений Пленума и Определений коллегии Верховного Суда СССР, 1940.
[16] Якуба Е.А. Право и нравственность как регуляторы общественных отношений при социализме. Харьков: Издательство Харьковского Университета, 1970.
[17] B№czkowski and Others v. Poland (Application No. 1543/06) 3 May 2007 http:// hudoc.echr.coe.int/eng#{«dmdocnumber»: [«816493»],»itemid»:[«001-80464»]}.
[18] Constitutional Court, No 293 (11 July 2000), {2000} Giurisprudenza constituzionale 2239.
[19] Handyside v. United Kingdom, App no 5493/72, ECtHR, 7 December 1976.
[20] R v. Butler [1992] 1 SCR 452.
[21] Skinner Q. Visions of Politics. Cambridge University Press, 2002.
[22] Vejdeland and Others v. Sweden. Application No. 1813/07. Judgment of 9 February 2012.
Spisok literatury:
[1] Brusin A.M. Zashhita konstitucionny'x prav i svobod lichnosti kak napravlenie deyatel'nosti Federal'nogo Konstitucionnogo suda i konstitucionny'x sudov zemel' FRG: Sravnitel'no-pravovoj aspekt: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. SPb., 2002.
[2] Vasil'ev Yu. Ubezhdenie i vospitanie v sudebnoj deyatel'nosti // Socialisticheskaya zakonnost'. 1959. № 9.
[3] Istoriya politicheskix i pravovy'x uchenij / Pod red. O.E'. Lejsta. M.: Zercalo-M, 2002.
[4] Levakin I.V. Aktual'ny'e problemy' gosudarstva i prava // Voprosy' filosofii. 2013. № 1.
[5] Levakin I.V. Istoricheskie zakonomernosti konstitucionnoj nravstvennosti // Zhurnal rossijskogo prava. 2017. № 3.
[6] Lenin V.I. Zadachi soyuzov molodezhi. M., 1986.
[7] Opredelenie Konstitucionnogo Suda RF ot 8 iyunya 2004 g. № 226-O // SPS «Konsul'tant Plyus».
[8] Opredelenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 19 yanvarya 2010 g. № 151-O-O // SPS «Konsul'tantPlyus».
[9] Opredelenie Konstitucionnogo Suda RF ot 24 oktyabrya 2013 g. № 1718-O // SPS «Konsul'tantPlyus».
[10] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 23 sentyabrya 2014 g. № 24-P // SPS «Garant».
[11] Postanovlenie Evropejskogo Suda po pravam cheloveka ot 21 oktyabrya 2010 g. Delo «Alekseev protiv Rossii» [Alekseyev v. Russia] (zhaloby' NN 4916/07, 25924/08 i 14599/09) // Byulleten' Evropejskogo Suda po pravam cheloveka. Rossijskoe izdanie. 2011. № 11 // SPS «Garant».
[12] Postanovlenie Evropejskogo Suda po pravam cheloveka «Akdash protiv Turcii» № 41056/04 ot 16 fevralya 2010 g. //URL: http:/ /www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req= doc&base=ARB&n=158484#0.
[13] Praktika sudov po delam o vozmeshhenii za uvech'e // Sovetskaya yusticiya. 1959. № 2.
[14] Resheniya Evropejskogo Suda po pravam cheloveka. Primenenie stat'i 10 Evropejskoj Konvencii po pravam cheloveka. M.: Prava-cheloveka, 1998.
[15] Sbornik Postanovlenij Plenuma i Opredelenij kollegii Verxovnogo Suda SSSR, 1940.
[16] Yakuba E.A. Pravo i nravstvennost' kak regulyatory' obshhestvenny'x otnoshenij pri socializme. Xar'kov: Izdatel'stvo Xar'kovskogo Universiteta, 1970.
[17] B№czkowski and Others v. Poland (Application No. 1543/06) 3 May 2007 http:// hudoc.echr.coe.int/eng#{«dmdocnumber»: [«816493»],»itemid»:[«001-80464»]}.
[18] Constitutional Court, No 293 (11 July 2000), {2000} Giurisprudenza constituzionale 2239.
[19] Handyside v. United Kingdom, App no 5493/72, ECtHR, 7 December 1976.
[20] R v. Butler [1992] 1 SCR 452.
[21] Skinner Q. Visions of Politics. Cambridge University Press, 2002.
[22] Vejdeland and Others v. Sweden. Application No. 1813/07. Judgment of 9 February 2012.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2017
