CC BY
16
Новый филологический вестник. 2022. №4(63). ----
ПРОБЛЕМЫ КАЛМЫЦКОЙ ФИЛОЛОГИИ
Материалы раздела предоставлены Калмыцким научным центром РАН
Problems of Kalmyk Philology
Section materials are provided by the Kalmyk Scientific Center of the RAS
DOI 10.54770/20729316-2022-4-368
Э.П. Бакаева (Элиста)
НОЙОН ШЕАРЕНГ В ФОЛЬКЛОРЕ КАЛМЫКОВ РОССИИ И ОЙРАТОВ МОНГОЛИИ: ИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЖ И СПЕЦИФИКА ОБРАЗА*
Аннотация. Статья посвящена рассмотрению преданий, связанных с образом нойона Шеаренга, в фольклоре калмыков и ойратов (торгутов) Монголии. Анализируется специфика отражения в преданиях образа исторического персонажа - нойона Шеаренга (Шээрэндоржа, Цэрэна), сыгравшего значимую роль в принятии наместником Калмыцкого ханства Убаши решения об откочевке в 1771 г. Показано, что в калмыцких преданиях образ Шеаренга связывается с образом проводника, знатока пути, знатока земель, по которым проходит кочевье. Популярность его имени отражена в том, что оно сохранялось в преданиях до начала XX в. Однако сам образ Шеаренга - исторической личности - оставался обобщенным, его имя использовалось в наречении в одной из легенд «сыном Шеаренга» героя, спасающего богатырей в период из борьбы с неприятелем. В фольклоре торгутов Монголии Шеаренг предстает как организатор откочевки с Волги, обманом заставляющий хана волжских кочевий бежать на восток, а также как родоначальник нойонской линии, основатель аймака / нутука, что важно для значения образа этого героя в этнической идентификации этой группы ойратов. Сделан вывод о том, что в образе Шеаренга в фольклоре торгутов Монголии отражено его стремление к политическому лидерству, его роль как одного из основателей родословной торгутских князей, тогда как в фольклоре калмыков этому герою, сыгравшему важную роль в истории народа, отводится значение проводника, при том, что происхождение Шеаренга восходит по прямой линии к тому же предку, что и у калмыцких ханов.
Ключевые слова: фольклор; калмыцкие предания; прообраз; нойон Шеа-ренг; родословная; политический лидер.
* Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Юго-восточный пояс России: исследование политической и культурной истории социальных общностей и групп» (номер госрегистрации: 122022700134-6). 368
E.P. Bakaeva (Elista)
Noyon Sheareng in Folklore of Russia's Kalmyks and Mongolia's Oirats: A Historical Character and Specificity of the Image*
Abstract. The article examines legends involving the image of Noyon Sheareng across folklore traditions of the Kalmyks and Oirats (Torghuts) of Mongolia. The specificity of the reflection in the legends of the image of a historical character - the noyon Sheareng (Sheerendorzh, Tseren), who played a significant role in the decision of the governor of the Kalmyk Khanate Ubashi to migrate in 1771, is analyzed. The paper shows that in Kalmyk narratives Sheareng is referred to as a guide with expertise on the lands to be passed through. The popularity of his name is confirmed by the fact it had been preserved in legends up to the early 20th century. However, the very image of Sheareng - a historical figure - remained generalized enough, his name mentioned in one legend to identify a character as the 'son of Sheareng' who saved heroes during the period of struggle. In folklore of Mongolia's Torghuts, Sheareng emerges as an organizer of the migration from the Volga to have tricked the Khan of the Volga nomads into an eastward flee, and also as an ancestor of the ruling clan and founder of the aimak / nu-tuk, which is important to understand the significance of the image in ethnic identity of this group of Oirats. It was concluded that the image of Sheareng in Mongolian Torgut folklore reflects his desire for political leadership, his role as one of the founders of the clan-sword Torgut princes, while in Kalmyk folklore this hero, who played an important role in the history of the people, is given the role of guide, though the origin of Sheareng goes back in direct line to the same ancestor as the Kalmyk Khans.
Key words: folklore; Kalmyk legends; prototype; Noyon Sheareng; genealogy; political leader.
Введение
В фольклоре западномонгольских по происхождению народов зафиксированы тексты, сходство которых определено как древним наследием культуры или типологически сходными формами, так и отражением в устном народном творчестве событий, имевших место в общей истории. К таким событиям относится так называемое «последнее великое кочевье» - откочевка части калмыцкого народа в 1771 г. во главе с наместником ханства Убаши и знатью в направлении разгромленной цинскими войсками Джунгарии, из которой незадолго до того (в период военных действий 1755-1758 гг.) бежали на Волгу ойраты во главе со своими аристократами. Последних возглавлял нойон Шеаренг (в источниках его имя пишется различно: Шеаренг [Пальмов 1927, 182-188 и др.; История Калмыкии 2009, 24, 325 и др.; Дорджиева 2003, 81 и др.; Колесник 2003, 194 и др.; Инедиты калмыцкого 2020, 91], Серын [Бичурин 1991, 109], Цэрэн [Чернышев 1990,
* The reported study was funded by government subsidy, project no. 122022700134-6 'The Southeastern Belt of Russia: Exploring Political and Cultural History of Social Communities and Groups'.
78], Шеерц [Инедиты калмыцкого 2020, 88], Шээрэн [Торгууд ардын 2002, 294-295; Буяндалай 2013, 51], Шээрэндорж [Буяндалай 2006, 69], Шэрэн [Санчиров 1990, 65]), с которым, как писал Н.Я. Бичурин, из Джунгарии бежали 10 тыс. кибиток (т.е. семей) ойратов [Бичурин 1991, 109], а дошли до калмыцких степей, по разным данным, от 2 тыс. человек [Чернышев 1990, 79] до 2,5 тыс. семей, включавших 6303 человек [Пальмов 1927, 183, 187; Колесник 2003, 180]. Шеаренг двинулся из Джунгарии во время ее разгрома цинскими властями в 1758 г., прибыл с подданными к волжским калмыкам в 1761 г. [Чернышев 1990, 78], избежал принятия христианства и зачисления в Ставропольское калмыцкое войско, состоявшее из крещеных калмыков [История Калмыкии 2009, 662], а в дальнейшем принял участие в подготовке откочевки части калмыцкого народа в Центральную Азию.
Образ Шеаренга встречается в фольклоре калмыков России и ойратов (торгутов) Монголии, причем в фольклорных сюжетах этому персонажу отводится различная роль. В историографии имеется лишь одна статья [Мирзаева, Адьяева 2016], в которой проводилось сравнительное исследование ойратского [Торгууд ардын 2002, 294-295] и алтайского [О междоусобной войне 1893] преданий, где одним из персонажей является Шеаренг или герой, которого можно идентифицировать с ним. Отдельные сведения о Шеаренге содержатся в работах, посвященных откочевке части калмыцкого народа в 1771 г. [История Калмыкии 2009; Дорджиева 2002; Колесник 2003; и др.], этому историческому персонажу посвящена статья синьцзян-ского исследователя Ужень Гаова [Гаова 2020].
Цель статьи - проанализировать предания, связанные с образом Ше-аренга, в фольклоре калмыков России и ойратов-торгутов Монголии, выявить общее и специфическое в трактовке образа этого исторического персонажа.
Образ нойона Шеаренга в калмыцких легендах
Нойон Шеаренг появился в калмыцких степях в 1761 г. и спустя десять лет откочевал вместе с наместником Калмыцкого ханства Убаши и их подданными в пределы разгромленной цинскими войсками Джунгарии. Всего десятилетие пребывания в калмыцких степях исторического персонажа могло и совсем не быть отражено в калмыцком фольклоре. Тем не менее в устном народном творчестве калмыков имя Шеаренга встречается, хотя развернутая характеристика его образа отсутствует.
В «Предании о том, как хан Обуши откочевал в Китай, как нойон Це-бек Дорджи, отправившись с ним, женился на дочери китайского императора, как он был отравлен, намереваясь забрать оставшихся своих людей, - о них двоих» (калм. Обуш хан Китдин нутг звврзд ну^сн, терYнлз тенд одад, Цевг Дорщ нойн китдин хана ку^к авад, ардк Yлдл эмтэн авнав гищ бээhэд хорлгдсн тер хойрин туущ) [Предание 2021, 85-94] в центре сюжета - события откочевки калмыков 1771 г. Предание записано в начале XX в. среди донских калмыков собирателем и исследователем калмыцкого
фольклора И.И. Поповым; направление откочевки определено в нем как «перекочевка в китайский нутук» ('Китдин нутгт зврщ нYй, [Предание 2021, 88]), хотя в других образцах устного народного творчества калмыков откочевка обычно определялась «ушли к Алтаю» ('Алта тал hарсмн [Увш хан 1974, 221], 'Алта нутг hархд, [Бор баатр, Улан баатр 2022, 48]). Народное предание главными героями откочевки называет: богатыря -нойона Бамбара (который погибает во время битвы уже после переправы через Волгу); опытного воителя - тайшу Цебека-Дорджи, характеризуемого как «сээхн бээдлтэ, сэн цэдвр мвртэ» 'прекрасный Цебек-Дорджи, имеющий хорошего игреневого коня' [Предание 2021, 88, 92], - одного из претендентов на ханский престол, внука калмыцкого хана Дондук-Омбо от его сына Галдана Норбо (которому также посвящены калмыцкие предания [Хальмг амн урн 2022, 55-59; Бакаева 2021]).
Нойон Шеаренг упоминается в предании во время описания совещания с ханом Убаши (в предании назван Обуши. - Э.Б.). Ему дается характеристика «Иазрч биднэ Шеерц» [Предание 2021, 88]. Составители сборника фольклорных материалов дают перевод «проводником у нас Шеаренг» [Предание 2021, 91], что соответствует основному значению слова hазрч. Но смысл этого термина можно рассматривать как обозначение знатока земель, знающего и указывающего дороги - ведь всего десятилетием ранее нойон Шеаренг возглавлял движение спасавшихся бегством из Джунгарии в Поволжье и хорошо знал территории, которые предстояло проходить откочевывающим теперь уже в обратном направлении. Этим ограничивается характеристика образа Шеаренга, встречающаяся в рассматриваемом предании - основной сюжет связан в нем с лидирующей ролью Цебека-Дорджи, который одерживает верх в борьбе с мифическими животными и получает в награду дочь китайского императора и его трон, но погибает от яда, вознамерившись отправиться назад за оставшимися подданными [Предание 2021, 85-94]. Сюжет этого предания сходен с сюжетом предания «Увш хан болн Цевг Дорщи» 'Хан Убаши и Цебек-Дорджи' [Увш хан 1974], в котором народ во главе с ними откочевывает к Алтаю (Алта тал ирсмн [Увш хан 1974, 222]). Образ нойона Цебека-Дорджи в этом предании выступает на первый план, затмевая образ хана; в отличие от первого предания, во втором нойон остается здравствующим, во главе ханства, переданного ему неким Алта ханом - правителем государства, расположенного на Алтае, куда приходят калмыки.
В предании «Бор баатр, Улан баатр» (записано в 1967 г. от сказителя Нусхи Кичиковича Тюрбеева, 1901 г. рождения, калмыка из этнической группы хошут, в совхозе Сарпа) главные персонажи - богатыри Бор, Улан и Конделен, проявляющие себя во время откочевки «на Алтай», прежде всего в битве с казахскими воинами, преградившими им путь у реки Кермен. Примечательно, что предание названо именами двух героев, а в сюжете выделяется третий богатырь, имя которого сходно с именем нойона Конделена-Убаши, возглавлявшего группу ойратов-хошутов, переселившихся в XVII в. на Волгу, которого особо почитают калмыки - по-
томки пришедших с ним хошутов. По сюжету предания во время борьбы с казахскими воинами появляется нойон Шеаренг (калм. Шеерц), который по просьбе хана Убаши отправляется далеко вперед к шабинерам - вероятно, речь идет о шабинерах ламы, который имел связь с нойоном, так как упоминается пословица «Шемнр ламта, Шеерц нойн hазрта» 'С ламой, имеющим шабинеров, с территорией нойона Шеаренга' [Бор баатр, Улан баатр 2022, 48]. Далее речь идет уже не о самом нойоне Шеаренге, а о среднем из его сыновей (называемом только «Шеерц нойна кввун» 'сын нойона Шеаренга'), которого призывают на помощь «нойон Убаши и Це-рен-Убаши» и к которому отсылает тайного посланца и сам Шеаренг. Согласно сюжету предания, этот герой на гнедом лысом коне отправляется к месту битвы, где преградившие кочующим дорогу казахские воины от страха приходят в замешательство и пытаются устроить засаду, которую сын Шеаренга успешно преодолевает.
Затем сюжетная линия развивает тему обмана неприятелей, подготовивших в центре кургана глубокую яму, накрытую ковром с расставленными угощениями - в данном мотиве прослеживается тема прохода между разными мирами в земной вертикали и центра мира, символизируемого курганом (калм. толhа, букв. «голова [земли]»). Это испытание также преодолевается тремя богатырями - Бор, Улан, Конделен - благодаря совету сына Шеаренга. Следующим испытанием становится предложение вражеского представителя поразить верблюда, обитающего на вершине горы, наградой за что будет женитьба на его дочери. Один из богатырей, Конде-лен, поражает верблюда и остается в кочевье неприятеля (где и погибает), несмотря на предупреждение сына Шеаренга, который уезжает «шуд эмэн авад hарна» (букв. 'прямо взяв свою жизненную силу, уехал'). Заключается предание утверждением: когда калмыки уходили к Алтаю, они взяли с собой заступников.
Таким образом, в предании о трех богатырях прослеживаются мотивы героического заступничества за народ, хитрого обмана неприятелей, заманивающих героя женитьбой в свою страну, прохода между мирами, символизирующего уход в иной мир. Путь богатырей и народа направлен на Алтай, преградой в дороге становится река Кермен, у которой их останавливает неприятель. Особая роль в предании отводится нойону Шеаренгу, выступающему так же, как и в предании о хане Обуши и Цебеке-Дорджи [Предание 2021], в роли первопроходца и проводника в кочевье народа. Вместе с тем, несмотря на акцент на роли Шеаренга как проводника, сказитель в предании связывает его имя с героем-помощником, сыном, образ которого может восходить к эпическому образу героя-мальчика, выполняющему миссию главного героя.
В предании отражены реальные исторические факты: нойон Шеаренг, как и нойон Бамбар, был направлен ханом в направлении Яика (реки Урал), где они проводили разведку и готовили пути к уходу калмыков [История Калмыкии 2009, 427]. Главную роль в замысле откочевки разные авторы приписывают либо нойону Шеаренгу (инициатором откочевки Шеаренга
называли китайские источники, а также ряд исследователей, в том числе Н.Я. Бичурин [Бичурин 1991, 110; Дорджиева 2002, 75-76]), либо нойону Цебеку-Дорджи [История Калмыкии 2009, 24], что отражено и в архивных источниках, и в калмыцких преданиях. Так, в письме нойона Замьяна, сообщавшего астраханскому губернатору Н. Бекетову о планировавшейся откочевке калмыков, отмечалось, что Шеаренг, настоявший на миграции, будет ее предводителем: «<...> ежели воиско китаиское деиствительно в тех местах продолжаетца, то б отсюда уклонитца под их защищение в протекцию, а хотя ж от войска и там не было то ив таком случае чтоб выитти туда под предводителством Шеаренга которым выводом онои Шеаренг их и уверил.» [НА РК. Ф. 36. Оп. 1. Д. 418. Л. 26-26 об.; Гедеева 2020, 252]. Такому мнению противоречили данные других свидетелей, показывавших, что «Шеаренг неохотно согласился к побегу в рассуждении прежней на него богдыхана китайского злобы, который постарается его истребить» при появлении на территории Джунгарии [История Калмыкии 2009, 429]. Но, как зафиксировали источники, даже хан Дондук-Даши (1741-1761), в последние годы правления которого прибыл на Волгу Шеаренг, свидетельствовал: «<...> видно сердце у него, как было, в Зенгории» [Пальмов 1927, 186]. Тогда Шеаренг пытался кочевать у Яика (Урала), и только при помощи силы его заставили прикочевать к ханскому улусу [Пальмов 1927, 183-187].
Оставляя Шеаренгу роль проводника в центральноазиатские степи, калмыцкие народные предания все же главным героем в откочевке называют Цебека-Дорджи, которому приписываются победы как над реальными неприятелями, так и над мифическими животными, а также женитьба на дочери китайского императора либо некоего Алта-хана или Хармин-хана (за исключением предания, записанного от хошутского сказителя, где эта роль достается богатырю по имени Конделен [Бор баатр, Улан баатр 2022, 50]). Можно сделать вывод о том, что выделение образа Цебека-Дорджи связано с характерным для калмыцкого фольклора возвышением среди других героев фольклора наследника хана Дондук-Омбо, прославившегося своими походами. В этой связи отметим, что Цебек-Дорджи был одним из претендентов на ханское звание, так как являлся праправнуком хана Аюки и внуком хана Дондук-Омбо от его старшего сына Галдана Норбо (приходившегося троюродным братом наместнику ханства Убаши - сыну хана Дондук-Даши, правнуку Аюки по линии старшего сына Чакдорджа-ба). В фольклоре синьцзянских торгутов, как и в калмыцких преданиях, Цебек-Дорджи описывается как высокий, красивый, сильный и крепкий, величавый, с острым взглядом, быстрым умом и мгновенной реакцией [Осорин 2015, 165-170]. Несмотря на то что нойон Цебек-Дорджи откочевал на восток в 1771 г. вместе с Убаши-ханом и подданными и умер уже в синьцзянском Хобуксаре, его образ сохранился в фольклоре калмыков России как образ главного из богатырей, защищавших народ во время опасного похода.
Образ Шеаренга в фольклоре торгутов Монголии
Нойон Шеаренг (монг. Шээрэн) упоминается во многих ойратских (торгутских) фольклорных текстах, имя его присутствует и в стихах и песнях, слагаемых торгутами Монголии. Главной тому причиной является исторический факт: Шеаренг возглавлял сейм (монг. чуулган) Чин сэт-хилту, который составляли два хошуна так называемых «новых» торгу-тов, отделенных маньчжурскими властями от «старых» торгутов (тех, чьи предки в начале XVII в. откочевали в Российскую империю, а в ХУШ в. возвратились в центральноазиатские степи).
Ойратское предание о Шеаренге так и называется: «Торгуудын у^сэл» 'Происхождение торгутов' [Торгууд ардын 2002, 294-295]. Его содержание в близком к оригинальному тексту пересказе на русском языке опубликовано в статье С.В. Мирзаевой и З.С. Адьяевой, которые отмечают, что Шеаренг считается «основателем родословной некоторых торгутских нойонов» [Мирзаева, Адьяева 2016, 106], в тексте его образ идеализируется и наделяется чертами героя, освободившего народ от маньчжурского гнета, а в целом в предании наблюдается присутствие сказочных и эпических элементов [Мирзаева, Адьяева 2016].
В связи с темой нашей статьи необходимо подчеркнуть важный момент, на котором не акцентировали внимание указанные исследователи. В зачине предания говорится: «ЗYYн гар, ижил зайр (ижил мерен) гэж нутаг байжээ» [Торгууд ардын 2002, 294], что в публикации было переведено «Давным-давно существовали джунгарские кочевья на реке Волге» [Мирзаева, Адьяева 2016, 105]. Это начало предания, сложенное торгута-ми Монголии, скорее, повествует о восприятии народом территорий расселения ойратов как о едином кочевье-нутуке, который включал джунгар-скую и волжскую части (в соответствии с двумя ханствами - Джунгарским и Калмыцким), и зачин нужно читать так: «Было кочевье-нутук, которое называлось джунгарским и волжским». То есть речь идет о едином кочевье и единой родине ойратов, и далее образ Шеаренга тесно связывается с волжской частью кочевий. Говорится о том, что хан волжских кочевий, достигший 137 лет, имел двух жен и соответственно 13 и 8 детей, между которыми были поделены кочевья и которые претендовали на ханский престол. Старшим среди детей от первой жены назван Шээрэн (т.е. Шеаренг), который собирает совет под своим предводительством («... арван гурван хуухдийн ахмад нь Шээрэн гэж байжээ. Тэр толгойж хурал хийл-гэжээ. Аавыг алж болохгYй нь. Иймд айлгаж байгаад нутгаасаа холдьё гэж ярилцжээ» 'Среди 13 детей старшим был Шээрэн. Он созвал совет под своим главенством. Отца нельзя убить. Поэтому решили, что нужно его напугать и удалиться подальше' [Торгууд ардын 2002, 294]). Устроив пожар в степи, сыновья сказали отцу, что началась война: «"аава дайн болло" гэжхашгимаргц хаан аав нь гэрийн хаяазадлаад найман хуухдтэй авгайгаа авч "алтан жуув" гэдэг уулын арруу зугтаж оров гэнэ. Энэ Yед арван гурван хуухэд нутгаа аваад цааш нь зугтаажээ» 'кричали «отец,
наступила война», и хан-отец, развязав нижний край кошмы в кибитке (то есть незаметно, не через дверь, выйдя из кочевого жилища. - Э.Б.), взяв 8 детей и жену, говорят, бежал к северному склону горы Алтан жуув. В это время его 13 детей, захватив нутук, дальше бежали' [Торгууд ардын 2002, 294].
Таким образом, в предании ойратов-торгутов Монголии Шеаренг выступает зачинщиком откочевки на восток, более того, он собирает для этого совет, возглавляет его, и старшие братья обманом заставляют бежать хана-отца, спокойно проживавшего в своих кочевьях. Направление срочной откочевки хана с младшими детьми обозначено как гора «Алтан жуув» -как можно понять, это гора Алтая, так как, согласно преданию, Шээрэн с братьями захватывают все кочевья волжского хана-отца и уходят «далее» (монг. цааш нь), к местности «Ил тарвагатай» ('Или-Тарбагатай'), где останавливаются у берега моря, затем разделяются и поселяются в разных районах Синьцзяна. Предание сообщает, что Шээрэн как старший среди сыновей от первого брака волжского хана и его брат (в реальной жизни он был племянником) Шара-Кюкен (Шар ху^эн) окружили все кочевья дозором, защитив их от войск двух империй, и стали основателями местной линии торгутских нойонов: от Шээрэна (Шээрэндоржа, время жизни которого датируется в предании 1582 г.) до десятого представителя в этой династии Чагнаадоржа, согласно устным данным, жившего в начале XX в. Так, Ж. Буяндалай упоминает, что в 1920 г. у 10-го в этой династии нойона Чагдаадоржа (так в источнике. - Э.Б.) появился сын Гомбодорж [Буяндалай 2006, 69].
Таким образом, в предании говорится не о джунгарском кочевье на Волге, подчеркивается общее с волжскими сородичами происхождение Шеаренга, которого называют главой старшей линии сыновей хана-отца в волжских кочевьях. Указание на принадлежность к этнической группе имеется в названии предания «Торгуудын уусэл», что свидетельствует: Шеаренг является торгутским нойоном, хотя и известно из истории, что он с подданными проживал в Джунгарском ханстве до его падения.
Гиперболизированное упоминание возраста старого хана отсылает знакомящихся с текстом предания примерно к периоду жизни Аюки-ха-на (1642-1624), от года рождения которого до откочевки калмыков 1771 г. прошло почти 130 лет. Вместе с тем, известно, что откочевку с Волги в Джунгарию в 1771 г. возглавил наместник Калмыцкого ханства Убаши, а в калмыцкой фольклорной традиции главным действующим персонажем, как было показано, выступает Цебек-Дорджи, праправнук Аюки-ха-на (род. в 1642 г., годы правления 1690-1624) и внук хана Дондук-Омбо (1735-1741).
В отличие от калмыцких преданий, в которых Шеаренг называется hазрч 'проводником', в предании ойратов-торгутов Монголии он выступает в качестве инициатора раскола наследников волжских кочевий; главы совета аристократии («их хурал толгойлжэ» 'возглавил большой совет, съезд') и организатора откочевки на восток, обманом заставляющего хана
волжских кочевий бежать; героя, защищающего подданных от маньчжурского гнета; основателя родословной особой линии торгутских нойонов, чьи кочевья располагались к северу от Синьцзяна. Упоминание о джун-гарских кочевьях в предании связывает образ Шеаренга с этими территориями, а включение в текст сведений о рождении этого нойона в XVI в. -времени более раннем, чем приход калмыков в волжские степи - словно «удревняет» его пребывание в волжских кочевьях, - так в фольклорном тексте на один уровень возводятся линия калмыцких ханов, начинающаяся с главного тайши Хо-Орлюка, приведшего своих подданных в Россию в начале XVII в., и линия Шеаренга, с боями прорвавшегося из Джунгарии в волжские степи в 50-х гг. XVIII в.
Происхождение нойона Шеаренга
Происхождение Шеаренга имело важное значение для российских властей, которые на основании принадлежности его к клану торгутских владельцев отказались выдать его вместе с подданными по требованию цинских властей: «Шеаренг, хотя и выходец из Зенгории, но яко торгоу-товской природы, коей вся нация в российском подданстве, должен быть от россиян принят» [Пальмов 1927, 183]. Его признавали наиболее родовитым среди бежавших в 50-е гг. XVIII в. в Российскую империю джунгар. Как отмечает В.И. Колесник, «Царское правительство признавало Шеаренга знатнейшим их джунгарских нойонов и наравне с главными торго-утскими и хошоутскими владельцами отметило его золотой медалью за участие в походе на Кубань 1769 г.» [Колесник 2003, 180].
Калмыцкие историко-литературные памятники (например: [Сказание 2003]) не содержат сведения о родословной Шеаренга, поскольку в них основное внимание уделяется линиям калмыцких ханов и нойонов. Сведения о родословной Шеаренга содержатся в памятнике цинского времени, известном как «Илэтхэл шастир» (полное название - «Высочайше утвержденные родословные ванов и гунов Внешней Монголии и Туркестана»), представляющем собой монгольскую версию официального исторического труда «Генеалогические таблицы и биографии вассальных монгольских и мусульманских ванов и гунов, составленные по императорскому указу» [Санчиров 1990, 21].
Согласно «Илэтхэл шастир», родоначальником всех торгутских князей являлся Онхан, от него идет линия, представителем которой в пятом поколении являлся Баяр. Внуком Баяра от Махачи Монгхэ являлся Буйгу Орлэг, у которого было 4 сына. От старшего сына Зулзага Орлэга пошла линия волжских торгутских правителей: его сыном являлся Хо-Орлюк (Хо Орлэг), представителем 6-го поколения от которого являлся упоминавшийся ранее наместник Убаши. От второго сына Буйгу Орлэга - Эджинэй тайши - шла другая линия торгутских нойонов. Его праправнуком, или представителем 5-го поколения, являлся Шеаренг (Шээрэн) [Санчиров 1990, 65].
Таким образом, рассмотрение генеалогической линии торгутских владельцев по официальному источнику «Илэтхэл шастир» позволяет установить, что происхождение Шеаренга являлось общим с представителями «ханского дома» волжских калмыков: они вели свою родословную от Он-хана и его потомка в 7-м поколении Буйгу Орлэга. Линия Шеаренга прямо восходила к Буйгу Орлэгу, внуком которого являлся Хо-Орлюк. При этом при счете «по поколениям», каковой был принят в ойратском обществе, Шеаренг являлся представителем более старшей группы - пятого поколения от Эджинэя тайши, тогда как наместник Убаши был представителем шестого поколения от двоюродного брата Эджинэя - Хо-Орлюка [Санчи-ров 1990, 65].
В предании торгутов Монголии упоминается обобщенный образ хана-отца, которому с использованием приема гиперболизации приписывается преклонный возраст в 137 лет. От этого хана-отца, основателя родословной, и ведет в фольклорном тексте происхождение Шеаренг, как и другие торгутские нойоны - его братья.
Как отмечает Б. Катуу в кратких заметках по истории этой этнической группы, «в 1771 году маньчжуры разделили торгутов на старых и новых. Среди старых торгутов подданных, принадлежащих нойонам из потомства "Хоо ерлег" (т.е. потомков Хо-Орлюка. - Э.Б.), назвали собранием истинных верующих и разделили на 10 хошуунов, а среди новых торгутов подданных, принадлежащих нойонам из потомства князя Эзнээ <...>, назвали "сердечным собранием" (чин сэтгэлийн чуулган) и разделили их на 2 хошууна. В 1899 году подавляющее большинство торгутов заселились в начале рек Булган, Цагаан и в Тарвагатае. Эти местности находятся вдоль нынешней монгольской и китайской границы. <...> Торгуты, живущие в Булгане - это подданные, принадлежащие 14-му внуку керетского вана-хана ХИ-ХШ вв. торгутов, - князю Шайрану (речь у автора идет о Шеа-ренге. - Э.Б.), и в 1772 году Маньчжурский хан предоставил им землю» [Торгууд ардын 2002, 457].
Как видно, указание на общность происхождения родословной калмыцких ханов и родословной, начавшейся от нойона Шеаренга, имеющее место в предании монгольских ойратов, соответствует историческим фактам. Для этнической идентификации двух групп торгутов значимым является ведение генеалогических родословных князей от Хо-Орлюка и нойона Эзнээ (или Эджинэ), - влиятельных тайшей, имеющих общее происхождение.
При этом для этнической идентичности торгутов Монголии имеет значение тот факт, что территория их расселения относится к местам проживания в прошлом. Г.Н. Потанин писал об этом, что торгуты, расселенные на реке Булган, - «исконные здешние жители», а «старых торгутов» в отличие от них называют «цохур торгутами» [Потанин 1881, 43]. В книге, посвященной фольклору торгутов Монголии, эти слова Г.Н. Потанина в изложении Б. Катуу звучат так: «<...> торгутов, живущих в Тарвагатае, называли "пестрыми торгутами", а вдоль реки Булган "основными торгу-
тами" (Потанин 1881. 43)» [Торгууд ардын 2002, 457].
В фольклорном тексте торгутов Монголии акцентируется старшинство линии нойона Шеаренга, его значение как инициатора и организатора откочевки на восток, вынудившего бежать хана-отца вместе с младшим потомством из волжских кочевий. Несомненно, что фольклорный текст отражает претензии на политическое лидерство нойона Шеаренга и перспективы его реализации в условиях расселения на новых территориях. Как отмечает известный исследователь Ж. Буяндалай, «Торгуудын Алтай ван гэж нэрлэгдсэн их ноён Шээрэнгэс эхлээд 11 ноён Yе залгамжилж удам тасарсан туухтээй байна» 'От великого нойона Шеаренга, которого именовали «торгутский алтайский ван», вели происхождение последовательно 11 поколений нойонов, чья родословная была прервана - такова история' [Буяндалай 2006, 69]. Ж. Буяндалай так же, как и народное предание, датирует время жизни Шеаренга второй половиной XVI в. и отмечает, что алтайские князья-ваны ведут родословную от старшего нойона Шеаренга. От маньчжурского наименования титула этого князя - «ван» - ведет происхождение название самой крупной этнической группы торгутов Монголии, называющих себя «вангийн» торгутами [Тулгаа 2005; Бакаева 2009; Бакаева 2016].
Родовитость генеалогической линии нойонов, восходящей к Шеаренгу, до настоящего времени в устном народном творчестве торгутов Монголии представляется в качестве одной из важных составляющих этнической идентичности. Так, в стихотворении «Торгутский народ» Ж. Буяндалая перечисляются маркеры этнической идентичности торгутов Монголии, с которыми связывается их этническое самосознание. В отличие от «гимна торгутов» (народной песни «Торгууд нутаг»), в которой воспеваются горы как символы кочевья, в стихотворении современного поэта, знатока культуры, заслуженного учителя отражены главные символы торгутской идентичности: поклоняющиеся снежному Алтаю; использующие в качестве головного убора белые платки, а в качестве обуви - войлочные сапоги тооку; ведущие происхождение от князей-кереитов; имеющие связь с Чингис-ханом; предпринявшие великое кочевье, возглавлявшееся Уба-ши-ханом и нойоном Шеаренгом [Буяндалай 2013, 31-53]. В других текстах, авторство которых принадлежит этому знатоку культуры торгутов Монголии, кроме перечисленных символов культуры торгутов Монголии, также отмечается красная кисть на головном уборе - символ всех ойратов [Буяндалай 2006, 1-5].
Заключение
Образ Шеаренга в калмыцких преданиях и фольклорных текстах тор-гутов Монголии тесно связан с историческим персонажем, принявшим активное участие в событиях калмыцкой и ойратской истории XVIII в. Общей чертой преданий указанных народов является выполнение Шеарен-гом функций проводника в период «великого кочевья» народа с волжских
берегов на восток, что определяется в большей части текстов «на Алтай» и в одном предании - «в Китай».
Общим местом в преданиях калмыков России и торгутов Монголии, связанных с образом Шеаренга, является историческая канва, отражающая события откочевки части калмыцкого народа в 1771 г. во главе с наместником ханства Убаши. В каждом из преданий также упоминаются горы как символы кочевий и река, которая связана с прохождением трудного пути. Общим является и то, что миграция определяется как поход «на Алтай» - на прародину предков.
Вместе с тем, предания каждого народа имеют специфику, которая определена, во-первых, значением прообраза этого фольклорного персонажа - нойона Шеаренга (Шээрэна) - в истории этнической группы, во-вторых, степенью участия его в реальных событиях политической истории.
В Калмыцком ханстве нойон Шеаренг пробыл в течение десятилетия, с 1761 по 1771 г. Однако память об этом князе сохраняется в калмыцком фольклоре ввиду значимости его роли в истории Калмыкии. Будучи единственным представителем клана торгутских правителей в Джунгарии, он возглавил побег ойратов (в том числе и его подданных-торгутов) из Джунгарии в период расправы над ними цинских войск и сохранил своих подданных как единую группу в составе Калмыцкого ханства. Ряд исследователей считает именно Шеаренга главным зачинщиком откочевки из Калмыцкого ханства в Центральную Азию, на территорию разгромленной цинскими войсками Джунгарии.
Противоречивость образа Шеаренга, сыгравшего важную роль в истории калмыков, но остававшегося представителем другой этнической группы, отражена в фрагментарном упоминании его имени в калмыцком фольклоре как проводнике, ушедшем далеко вперед от основного кочевья, а также во введении в сюжетную линию предания образа сына нойона Шеаренга, выполняющего роль богатыря, слава о котором распространена в мире, заступника, охраняющего калмыцких воинов от неприятелей, которые придумывают хитроумную западню. Такая метаморфоза образа, введение в сюжетную линию дополнительного образа мифического богатыря-силача, заступника иллюстрируют разрешение «конфликта», состоящего в том, что в памяти народа остается имя исторического деятеля, но «отсутствует материал» для наполнения образа персонажа в фольклорном тексте. Примечательно то, что в фольклоре калмыков - народа, оставшегося на волжских берегах во время «великого кочевья», - сохранились мотивы, отражающие этот поход на восток. В калмыцких преданиях развиваются тема сопоставления образа наместника (хана) Убаши и его спутника - нойона, проявляющего силу и величие; тема казахских воинов, преграждавших путь кочующему населению; тема женитьбы на дочери чужеродного хана (императора) и возможном отравлении зятя; тема препон и преград, которая связана с образами бурной реки, западни, прохода между мирами.
В предании торгутов Монголии отражены и память о реальном историческом деятеле, и его имя, и его большая роль в политических событиях и истории этнической группы. Специфика фольклорного текста торгутов состоит в том, что Шеаренг здесь предстает не только как проводник для откочевавшего на восток «населения волжских кочевий», но и как старший из наследников хана-отца волжских кочевий, образ которого мифологизирован (возраст - более 130 лет, время рождения - если старший сын его родился в 1582 г. - начало XVI в.). Шеаренг в историческом предании торгутов Монголии предстает и как родоначальник этнической группы, основатель новой общности и новой генеалогической линии, восходящей к древним истокам и прославленной родословной. Историческое предание, сюжет которого связан с откочевкой с Волги на Алтай и ролью в нем Шеаренга, именуется шире - «Происхождение торгутов», что свидетельствует об осознании этнической идентичности торгутов Монголии как группы, претендующей на первенство в родословной этнической группы торгутов в целом, так как образ Шеаренга в историческом предании подается как возглавляющий всех торгутов (и «старых», и «новых»), старший в роду после хана-отца, тайком сбегающего из своего жилища с младшим потомством, приняв за военные действия разгорающийся пожар от разбросанных по степи угольков. Таким образом, в историческом предании торгутов Монголии отражены претензии на политическое лидерство реального исторического лица - нойона Шеаренга, а также его знаковая роль в определении этнической идентификации представителей данной этнической группы.
Для торгутов Монголии значимым является обоснование лидерства нойона Шеаренга, с которым связано формирование данной этнической группы, и знатного происхождения аристократического рода, ведущего начало от общего предка торгутских владельцев. В этом факте отражено сакрализованное отношение к знати, которое прослеживается в культуре монгольских народов [Шараева 2016, 6-20]. Одним из проявлений такого отношений к родоначальникам родословных князей торгутов Монголии является табуированное отношение к их именам: представители этой этнической группы называют главу сейма (монг., ойр. чуулган) Чин сэтхилту и первого из хошунов, входивших в него, князя Шеаренга - «Шен», а его племянника Шара Кюкена, возглавлявшего второй из хошунов указанного сейма - Эцгр (Ангир) [ПМА: Буяндалай; Бакаева 2016, 33].
Рассмотренные предания калмыков России и торгутов Монголии показывают, что образ Шеаренга сохранялся в фольклоре этих народов, поскольку реальный исторический персонаж - нойон Шеаренг (калм. Шеерц, монг., ойрат. Шээрэн) занимал важное место в истории откочевки калмыцкого народа на восток в 1771 г. Вместе с тем, роль персонажа в калмыцких преданиях сужена до проводника, его образ контаминирован с образом молодого богатыря, который связывается с Шеаренгом через определение его как сына этого нойона. В фольклоре же торгутов Монголии отражено сакрализованное отношение к нойону, возглавлявшему
аристократический клан, его образ рассматривается как образ основателя родословной, восходящей к общему предку клана торгутов, и представляющего старшую линию в генеалогии.
ПОЛЕВЫЕ МАТЕРИАЛЫ АВТОРА.
СПИСОК ИНФОРМАНТОВ
1. Буяндалай Жумбайн. 1940 г.р. Сомон Булган Кобдоского аймака Монголии. Вангийн торгут.
ИСТОЧНИКИ
1. Бор баатр, Улан баатр // Хальмг амн урн Yгин билг-эрдм (Эрэсэн номин ака-демин Хальмг номин тевин 1960-1970 жж. бичулж авсн зуульчллкна материал-муд) (= Устное народное творчество калмыков (экспедиционные аудиоматериалы 1960-1970-х гг. из Научного архива КалмНЦ РАН)) / вступ. ст., расшифровка аудиозаписи, подготовка текста к печати и прилож. И. М. Болдыревой. Элиста: КалмНЦ РАН, 2022. Х. 48-52.
2. НА РК - Национальный архив Республики Калмыкия.
3. О междоусобной войне Амыр-Санаги с Чаган-Нараттаном, о происхождении народа Тургуут и о подданстве России алтайских калмыков» // Алтайские инородцы. Сборник этнографических статей и исследований алтайского миссионера, протоиерея В.И. Вербицкого. М.: Т-во Скоропечатни А.А. Левенсон, 1893. С. 122-124.
4. Обуш хан Китдин нутг зеерэд нуусн, терунлэ тенд одад, Цевг Дорж нойн китдин хана куук авад, ардк Yлдл эмтэн авнав гиж бээhэд хорлгдсн тер хойрин тууж. Предание о том, как хан Обуши откочевал в Китай, как нойон Цебек Дор-джи, отправившись с ним, женился на дочери китайского императора, как он был отравлен, намереваясь забрать оставшихся своих людей, - о них двоих // Инедиты калмыцкого фольклора из архива И.И. Попова: несказочная проза и малые жанры / сост., перевод Б.Б. Горяева, С.В. Мирзаева, Д.В. Убушиева. Элиста: КалмНЦ РАН, 2021. С. 85-94.
5. Сказание о дербен-ойратах, составленное хошутским нойоном Батур Убаши Тюменем // Лунный свет. Калмыцкие историко-литературные памятники / автор-составитель А.В. Бадмаев. Элиста: Калмыцкое книжное изд-во, 2003. С. 124-154.
6. Торгууд ардын аман зохиол / эмхэтгэгч, зохиолч Б. Катуу. Улаанбаатар: Сомбо ХХК, 2002. 462 х.
7. Увш хан болг Цевг Дорж // Хальмг туульс. 4-гч боть. Элст: Хальмг кел, литератур болн тууж номар шинжлгч институт, 1974. Х. 221-224.
8. Хальмг амн урн угин билг-эрдм (Эрэсэн номин академин Хальмг номин тевин 1960-1970 жж. бичулж авсн зуульчллкна материалмуд) (=Устное народное творчество калмыков (экспедиционные аудиоматериалы 1960-1970-х гг. из Научного архива КалмНЦ РАН)) / вступ. ст., расшифровка аудиозаписи, подготовка текста к печати и прилож. И. М. Болдыревой. Элиста: КалмНЦ РАН, 2022. 500 х.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бакаева Э.П. «Когда не было границы»: формирование этнических групп торгутов в Кобдоском аймаке Монголии в период борьбы за признание независимости страны // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. 2016. Вып. 4. С. 21-37.
2. Бакаева Э.П. Торгуты Монголии: этнический состав и этнические маркеры // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. 2009. № 1. С. 69-86.
3. Бакаева Э.П. Предания о калмыцком хане Дондуке-Омбо: исторические факты в фольклоре // Новый филологический вестник. 2021. № 2 (57). С. 404-421.
4. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Элиста: Калмыцкое книжное изд-во, 1991. 128 с.
5. Буяндалай Ж. Зохиолчийн архив хоёр. Торгуудын тэмдэглэл тав (= Архив исследователя-2. Заметки о торгутах-5). Улаанбаатар: [б.и.], 2006. 100 х.
6. Буяндалай Ж. Торгууд судалбар-XШ (= Этюды о торг-утах-Кт). Улаанбаатар: [б.и.], 2013. 54 х.
7. Гаова У Чин сэтгэлт шинэ торгууд аймагийн билигт джун ван Шеаренгийн тухай хэдэн асуудал (= Предводитель «новых» торгутов Шеаренг-тайша) // Монголоведение (Монгол судлал). 2020. Т. 12. № 4. С. 692-700.
8. Гедеева Д.Б. Письмо нойона Замьяна астраханскому губернатору Н.А. Бекетову о планах ухода калмыков на историческую родину // Монголоведение (Монгол судлал). 2020. Т. 12. № 2. С. 244-254.
9. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай в 1771 г. Ростов-на-Дону: СевероКавказский научный центр высшей школы, 2002. 212 с.
10. История Калмыкии с древнейших времен до наших дней: в 3 т. Т. 1. Элиста: Герел, 2009. 848 с.
11. Колесник В.И. Последнее великое кочевье. М.: Восточная литература, 2003. 286 с.
12. Мирзаева С.В., Адьяева З.С. О преданиях о Шеаренге в фольклоре западных монголов и алтайцев // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. Сборник научных трудов. Вып. 4. Элиста: КалмнЦ РАН, 2016. С. 102-101.
13. Осорин У. Мифы, легенды и предания синьцзянских ойратов и калмыков: сравнительно-сопоставительный анализ. Элиста: КИГИ РАН, 2015. 188 с.
14. Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. 2: XVIII век. Астрахань: Калмыцкий областной исполнительный комитет, 1927. 231 с.
15. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. II. СПб.: Тип. Киршбаума, 1881. 181 с.
16. Санчиров В.П. «Илэтхэл шастир» как источник по истории ойратов. М.: Наука; Восточная литература, 1990. 138 с.
17. Тулгаа Т. Вангийн торгуудын тYмний туухэн дурдатгал. Улаанбаатар, 2005. 232 с.
18. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М.: Наука; Восточная литература, 1990. 138 с.
19. Шараева Т.И. Сакральные основы отношений нойонов и подвластных в
калмыцком обществе в XVII-XIX вв. // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. 2016. Вып. 4. С. 6-20.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Bakaeva E.P. "Kogda ne bylo granitsy": formirovaniye etnicheskikh grupp tor-gutov v Kobdoskom aymake Mongolii v period bor'by za priznaniye nezavisimosti strany ["When there was no border": the formation of Ethnic Groups of the Torguts in the Kobdo Aimag of Mongolia during the Struggle for the Recognition of the Country's Independence]. Problemy etnicheskoy istorii i kultury tyurkomongol'skikh narodov, 2016, vol. 4, pp. 21-37. (In Russian).
2. Bakaeva E.P. Predaniya o kalmytskom khane Donduke-Ombo: istoricheskiye fakty v fol'klore [The Legends about the Kalmyk Khan Donduk-Ombo: Historical Facts in Folklore]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2021, no. 2(57), pp. 404-421. (In Russian).
3. Bakaeva E.P. Torguty Mongolii: etnicheskiy sostav i etnicheskiye markery [Torguts of Mongolia: Ethnic Composition and Ethnic Markers]. Problemy etnicheskoy istorii i kultury tyurkomongol skikh narodov, 2009, vol. 1, pp. 69-86. (In Russian).
4. Gaova U. Chin setgelt shine torguud ajmagijn biligt dzhun van Shearengijn tuhaj heden asuudal [Leader of the "New" Torguts Sheareng-taisha]. Mongolian Studies, 2020, vol. 12(4), pp. 692-700 (In Oirat).
5. Gedeyeva D.B. Pis'mo noyona Zam'yana astrakhanskomu gubernatoru N.A. Beketovu o planakh ukhoda kalmykov na istoricheskuyu rodinu [Letter from Noyon Zamyan to Astrakhan Governor N.A. Beketov about Plans for the Kalmyks to Leave for Their Historical Homeland]. Mongolian Studies, 2020, vol. 12(2), pp. 244254. (In Russian).
6. Mirzayeva S.V, Ad'yayeva Z.S. O predaniyakh o Shearenge v fol'klore zap-adnykh mongolov i altaytsev [About the Legends about Sheareng in the Folklore of the Western Mongols and Altaians]. Problemy etnicheskoy istorii i kul tury tyurkomongol'skikh narodov, 2016, vol. 4, pp. 102-111. (In Russian).
7. Sharayeva T.I. Sakral'nye osnovy otnosheniy noyonov i podvlastnykh v kalmytskom obshchestve v XVII-XIX vv. [Sacred Foundations of Relations between Noyons and Subordinates in Kalmyk Society in the 17th -19th Centuries]. Problemy etnicheskoy istorii i kultury tyurkomongol'skikh narodov, 2016, vol. 4, pp. 6-20. (In Russian).
(Monographs)
8. Bichurin N.Ya. (Iakinf). Istoricheskoye obozreniye oyratov ili kalmykov s XV stoletiya do nastoyashchego vremeni [Historical Review of the Oirats or Kalmyks from the 15th Century to the Present]. Elista, Kalmytskoe knizhnoye isdatel'stvo Publ., 1991. 128 p. (In Russian).
9. Buyandalay J. Torguudsudalbar-XIII [Etudes on the Torguts-XIII]. Ulaanbaatar, 2013. 54 p. (In Mongolian).
10. Buyandalay J. Zohiolchiin archive khoyor. Torguudyn temdeglal tav [Researcher's Archive-2. Notes on the Torguts-5]. Ulaanbaatar, 2006. 100 p. (In Mongolian).
11. Chernyshev A.I. Obshchestvennoye i gosudarstvennoye razvitiye oyratov v
Новый филологический вестник. 2022. №4(63). ----
XVIII v. [Social and State Development of the Oirats in the 18th Century]. Moscow, Nauka Publ., Vostochaya Literatura Publ., 1990. 138 p. (In Russian).
12. Dordzhieva E.V. Iskhod kalmykov v Kitay v 1771 g. [Exodus of the Kalmyks to China in 1771]. Rostov-on-Don, Kavkazskiy nauchnyy tsentr vysshey shkoly Publ., 2002. 212 p. (In Russian).
13. Istoriya Kalmykii s drevneyshikh vremen do nashikh dney [History of Kalmykia from Ancient Times to the Present Day]: in 3 vols. Vol. 1. Elista, Gerel Publ., 2009. 848 p. (In Russian).
14. Kolesnik V.I. Posledneye velikoye kochev'ye [The Last Great Nomad Camp]. Moscow, Vostochaya Literatura Publ., 2003. 286 p. (In Russian).
15. Osorin U. Mify, legendy i predaniya sin 'tszyanskikh oyratov i kalmykov: srav-nitel'nosopostavitel'nyy analiz [The Myths, Legends and Traditions of the Xinjiang Oirats and the Kalmyks: Comparative Analysis]. Elista, Kalmyk Scientific Center of the RAS Publ., 2015. (In Kalmyk).
16. Pal'mov N.N. Etyudypo istorii privolzhskikh kalmykov [Studies in the History of the Volga Kalmyks]. Part 2: Astrakhan', Kalmytskiy oblastnoy ispolnitel'ny komitet Publ., 1927. 231 p. (In Russian).
17. Potanin G.N. Ocherki Severo-Zapadnoy Mongolii [Essays on Northwestern Mongolia]. Issue 2. St. Petersbutg, Kirshbaum's Typography Publ., 1881. 181 p. (In Russian).
18. Sanchirov V.P. "Ilethel shastir" kak istochnikpo istorii oyratov ["Iletkhel Shas-tir" as a Source on the History of the Oirats]. Moscow, Nauka Publ., Vostochaya Literatura Publ., 1990. 138 p. (In Russian).
19. Tulgaa T. Vangiin torguudyn tYmniy tYYkhen durdatgal [Memories of Vangiin Torguts]. Ulaanbaatar, 2005. 232 p. (In Mongolian).
Бакаева Эльза Петровна, Калмыцкий научный центр Российской академии наук.
Зам. директора по научной работе, ведущий научный сотрудник. Научные интересы: этнология, фольклористика, буддизм, добуддийские верования, история монгольских народов, традиционная культура, источники.
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-5188-1202
Elza P. Bakaeva, Kalmyk Scientific Center of the RAS.
Deputy Director, Leading Research Associate. Research interests: ethnology, folklore studies, Buddhism, pre-Buddhist beliefs, history of the Mongolian peoples, traditional culture, sources.
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-5188-1202
