CC BY
27
2. Fromm E. Zdorovoe obshchestvo [Healthy society]. Ed. by T.V. Banketova. Moscow, AST, Khranitel', 2006. 544 p.
3. Sorokin P. A. Sotsial'naya i kul'turnaya dinamika [Social and cultural dynamics]. Moscow, Astrel', 2006. 1176 p.
4. Philosophy emerging from culture. Eds. by William Sweet, George F. McLean, Oliva Blanchette. (Cultural heritage and contemporary change. Series I, Culture and values; Vol. 42), Washington, San Antonio, The Council for Research in Values and Philosophy, 2013. 431 p.
5. Shpengler O. Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoy istorii [The Decline of Europe. Essays on the morphology of world history]. In 2 vols. Moscow, Mysl', 1993-1998. 663 p. + 606 p.
6. Burd'e P. Prakticheskiy smysl [Practical sense]. Transl. from the French by A.T. Bikbov, K.D. Voznesenskaya, S.N. Zenkin, N.A. Shmatko. Ed. and afterword by N.A. Shmatko, 2001. 562 p.
7. Merton R.K. Sotsiologicheskie issledovaniya, 1992, no 4, pp. 91-96.
8. Orru M. Anomie: History and Meanings. Boston, MA: Allen and Unwin, 1987. 140 p.
9. Hilbert R.A. Social Problems, 1989, Vol. 36, June, Issue 3. pp. 242-250.
10. Shveytser A. Upadok i vozrozhdenie kul'tury. Izbrannoe [the Decline and revival of culture]. Moscow, Prometheus, 1993, pp. 287-506.
11. Kurbatova M.V., Sablin K.S. Obshchestvennye nauki i sovremennost', 2013, no 2, pp. 45-59.
12. Sorokin P.A. Sotsiologicheskie issledovaniya, 1993, no 12, pp. 140-148.
13. Dostoevskiy F.M. Polnoe sobranie sochineniy. [Complete works]. In 30 vols. Vol. 11. Leningrad, Nauka. Leningrad branch, 1974. 415 p., p. 19.
14. Davydov Yu.N. Voprosy filosofii, 1994, no 2, pp. 54-73.
15. Dostoevskiy F.M. Polnoe sobranie sochineniy. [Complete works]. In 30 vols. Vol. 26. Leningrad, Nauka. Leningrad branch, 1984, pp. 136-149.
16. Bulgakov S.N. Geroizm i podvizhnichestvo (Iz razmyshleniy o religioznoy prirode russkoy intelligentsii) [Heroism and asceticism (From reflections on the religious nature of the Russian intelligentsia)]. Vekhi. Iz glubiny [The milestones. From the depths]. Moscow, Pravda, 1991, pp. 31-72.
17. Pechchei A. Chelovecheskie kachestva [The Human qualities]. Moscow, Progress, 1985. 312 p.
18. Inglkhart R., Vel'tsel' K. Modernizatsiya, kul'turnye izmeneniya i demokratiya: Posledovatel 'nost' chelovecheskogo razvitiya [Modernization, cultural change and democracy: the Sequence of human development]. Moscow, New Publishing House, 2011. 464 p., p. 211.
21 августа 2014 г.
УДК 947.084
НОВЫЙ ВЕКТОР РОССИЙСКОЙ ЭЛЕКТОРАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В НАЧАЛЕ 2000-х ГОДОВ: "ЦИВИЛИЗАЦИЯ" СИСТЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ
А. В. Махова
В исторической и политической науках утвердился тезис, что "без наличия сильных политических партий невозможна демократическая природа власти" [1]. В России в 1990-е годы появилась качественно новая политическая система, базирующаяся на многопартийности, но конституционно-правовой статус партий четко определен не был. Однако законодательное регулирование их деятельности в этот период не являлось приоритетным, о чем свидетельствовала и ситуация с первым федеральным
Махова Анна Васильевна - аспирант кафедры исторической политологии Южного федерального университета, 344082, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, e-mail: studentka.a@mail.ru, т. 8(863)2184062.
законом о партиях, проект которого обсуждался Государственной Думой на протяжении нескольких лет, но так и не был принят. Неоднозначным было отношение к этому институту и в обществе. В 2001 г., по данным Председателя ЦИК РФ, в стране действовало 186 общественно-политических объединений [2, с. 29]. По мнению ряда специалистов, такое многообразие затрудняло и ориентацию избирателей, и контроль государства за ними [3]. В начале 2000-х годов был взят курс на централизацию системы управления
Anna Makhova - Southern Federal University, 105, B. Sadovaya Street, Rostov-on-Don, 344082, e-mail: studentka.a@mail.ru, tel. +7(863)184062.
государством. Была сформулирована задача остановить дезинтеграцию России, вызванную игнорированием губернаторами и региональными парламентами норм Конституции РФ и федеральных законов [4]. В частности, были введены федеральные округа, появился институт "федерального вмешательства" и т.д. Следующим шагом стало совершенствование избирательной системы. Существенный вклад в изучение процесса реформирования в начале 2000-х годов партийной системы как одного из направлений электоральной политики внесли отечественные и зарубежные исследователи: В. Гельман, Г. Голосов, М. Липман, М. Макфол и др. [5] Позиции исследователей в оценках значения партийной реформы разделились. Одни, основываясь на положениях корпоративистской модели устройства государства, делали вывод, что партии в результате реформы становились одним из институтов общества, попавшим в подчинение государственному аппарату, другие - что основное направление вектора развития партийной системы осталось прежним, а закон о партиях стал лишь одним из стимулов, поощряющих появление крупных партий взамен малых [6].
Проследим процесс определения курса на "цивилизацию" системы политических партий, происходивший в России в начале 2000-х годов, а также попытаемся определить степень влияния его основных субъектов на формирование нового вектора электоральной политики.
В президентском Послании Федеральному Собранию 2000 г. отмечалось: "России необходимы партии, которые пользуются массовой поддержкой и устойчивым авторитетом" [7]. Распоряжением В.В. Путина была сформирована рабочая группа по подготовке предложений по совершенствованию законодательства о выборах*. В октябре 2000 г. ее доклад был обсужден на парламентских слушаниях. В мероприятии приняли участие депутаты и члены ЦИК РФ, представители всех ветвей власти, организаторы выборов из регионов, представители общественных организаций, ученые. Другими словами, к процессу выработки нового направления в электоральной политике были подключены все ее основные субъекты.
* Распоряжение от 26.08.2000 Ш72-РП "О составе рабочей группы для подготовки предложений по совершенствованию законодательства РФ о выборах" // Собрание законодательства РФ. 2000. № 35. Ст. 3577.
9 ноября этого же года концепция проекта закона "О политических партиях и партийной деятельности" была представлена на парламентских слушаниях, организованных Комитетом Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций во главе с В. Зоркальцевым (КПРФ). Участие в обсуждении приняли также представители более ста общественных объединений, научных центров [8]. Были представлены две концепции: ЦИК РФ и Комитета Думы. Также рассматривались проекты, разработанные фракцией "ЯБЛОКО" (А.В. Шишлов) и депутатом А.В. Чуевым ("Единство"). Концепцию Комитета представил В. Лепехин, определивший три современных подхода к роли партий. "Первый - подход теневых структур власти и бизнеса", т.е. "управляемая демократия". Второй - "подход чиновников" -принять закон, регламентирующий все стороны партийной жизни. Третий - подход самих партий, изложенный в представляемой ими Концепции" [8, с. 25-27]. В ходе дискуссии были обозначены несколько проблем. Во-первых, это вопрос наделения партий исключительным правом выдвигать кандидатов в выборные органы. В. Лепехин отметил, что это единственный серьезный стимул к формированию полноценной партийной системы. Предлагалось распространить это право и на субъекты РФ. Вторая проблема - права региональных партий. По словам Е.П. Дубровиной, представлявшей проект ЦИК РФ, "партиями можно считать только общероссийские объединения". Ее поддержал и В. Зоркальцев. Против были В. Лепехин, А.С. Автономов, Б.В. Грызлов, считавшие, что «региональные партии во многих субъектах РФ являются единственной альтернативой власти", "основой для роста новых партий "снизу"» [8, л. 27-33]. Третья проблема - регулирование процесса создания партий. Е.П. Дубровина предложила определить само понятие партии: "общероссийское общественное объединение, имеющее региональные отделения более чем в половине субъектов РФ ... созданное для участия в политической жизни общества посредством формирования и выражения политической воли граждан, участия в выборах и представления интересов граждан". Против этого подхода выступили А.В. Чуев, А.В. Шишлов и др. В частности, А. Шишлов констатировал, что критерием должна быть не численность, а "систематическое
и длительное участие партии в политической жизни, прежде всего в выборах" [8, л. 24-26]. Относительно численности партии единства также не было. По проекту ЦИК РФ общая численность должна была составлять не менее 10 тысяч членов. Б.В. Грызлов предложил "идти от процента в каждом регионе". Шишлов же это вопрос вообще назвал надуманным [8, л. 25]. Еще одним важным спорным вопросом стало государственное финансирование. В целом же большинством участников была поддержана Концепция закона, представленная Комитетом, а Концепция ЦИК раскритикована.
Достаточно активное участие в формировании нового вектора электоральной политики приняла научная общественность. В частности, в рамках Независимого института выборов и Института федерализма и гражданского общества доктором юридических наук В.В. Лапаевой был подготовлен инициативный проект "О гарантиях многопартийности и правовом статусе политических объединений" [9]. 28 ноября 2000 г. в Москве состоялись общественные слушания по его обсуждению. В проекте подчеркивалось, что развитие многопартийности "не самоцель, а всего лишь средство реализации основного принципа демократии - принципа народного суверенитета" [8, л. 29]. Был предусмотрен новый подход к политическому объединению. Политические организации и движения должны были остаться в качестве участников выборов, что на переходном этапе было одной из гарантий принципа политического многообразия. Вместе с тем партиям предоставлялось преимущественное право выдвигать кандидатов по пропорциональной системе. В качестве гарантии политического плюрализма сохранялись межрегиональные, региональные и местные партии [8, л. 34]. Особое внимание было уделено численности партий. В.В. Лапаева считала, что общероссийская партия должна включать около двух тысяч членов [8, л. 35]. Свой статус они должны были подтверждать путем участия в выборах. При этом заградительный барьер снижался до 3 %. Это должно было обеспечить "более адекватное представительство в парламенте социально-политических интересов общества" [8, л. 36-37]. Госфинансирования не предусматривалось, чтобы не обеспечивать преимуществ победителям выборов [8, л. 40]. В целом проект был основан на принципиально
ином доктринальном подходе. Его целью было упорядочение с помощью партийной системы представительства интересов в избираемых органах власти [10].
В конце декабря проект, который с учетом рекомендаций слушаний доработал ЦИК РФ, был внесен в Госдуму Президентом. Накануне он был обсужден на встрече
B.В. Путина с лидерами думских фракций, после встречи они сообщили о поддержке проекта. В первом чтении проект был рассмотрен 7 февраля 2001 г. С докладами выступили официальный представитель Президента РФ А. Вешняков, а также депутаты: О. Шеин ("Регионы России"), А. Шишлов ("ЯБЛОКО"),
C. Юшенков (СПС), а также В. Рыжков (совместно с В.Н. Лысенко и В.В. Игруновым). Наиболее существенной проблемой явилось определение круга участников избирательного процесса. Проект, внесенный В. Рыжковым (в его основе была концепция Лапаевой) имел концептуальные отличия от президентского. Если последний стремился ограничить круг субъектов выборов крупными партиями, то альтернативный допускал объединения в форме политических движений, организаций и партий. Однако последние получали преференции при выдвижении кандидатов. Различия имелись и в вопросе о характере партий. Так, в проекте В. Рыжкова оговаривалось четыре вида объединений: общероссийские, межрегиональные, региональные и местные, т.е. критерием выступал принцип территориальной сферы деятельности. А. Шишлов предполагал оставить в качестве участников избирательного процесса региональные партии. О. Шеин допускал межрегиональные и региональные [11], т.е. альтернативные проекты стремились не к консервации сложившейся системы, а к стимулированию процесса партстроительства на местах. Существенно различались они и в вопросе установления минимальной численности партий. Упомянутые авторы, ссылаясь на опыт ведущих стран, главным критерием влиятельности называли не численность, а степень общественной поддержки партий на выборах. Возражения вызвало и положение о государственном финансировании. Оппоненты полагали, что в этом случае налогоплательщик вынужден поддерживать не только ту партию, которой он больше доверяет, но и все остальные. Основанием для ликвидации партии большинство проектов определяло ее неучастие
в течение ряда лет в выборах. Но некоторые авторы приводили опыт других стран, где партия, не участвовавшая в выборах, не ликвидировалась, а лишь трансформировалась в политическую ассоциацию [12, с.106].
Таким образом, по перечисленным выше вопросам, а также ряду других имелась существенная вариативность подходов к закреплению статуса партий. Однако в целом представленные проекты трудно считать действительно альтернативными. Тексты готовились из отдельных частей закона 1995 г., новые положения плохо соотносились с его концепцией, а иногда и противоречили ей. Тем не менее, проект Лапаевой мог создать реальную альтернативу президентскому. Но в ходе рейтингового голосования большинство депутатов Думы проголосовало за последний. Дальнейшая работа над ним была поручена рабочей группе Комитета по государственному строительству во главе с А. Салием. В профильный Комитет поступило свыше 1600 предложений и замечаний. Острые дебаты в течение трех с лишним месяцев, заседания профильного комитета дали возможность депутатам определиться по большинству поправок. В итоге на заседании был введен ускоренный режим голосования. Ряд депутатов назвали происходящее "неуважением и оскорблением важнейшего политического законопроекта" и "позором Думы", некоторые в знак протеста сняли свои поправки [13]. В итоге в текст проекта не попали наиболее радикальные предложения. 21 июня закон был рассмотрен и принят в третьем чтении. По разным причинам против него высказались КПРФ, СПС и Агропромышленная группа; 11 июля 2001 г. закон "О политических партиях" был подписан Президентом, и с 2003 г. партии стали единственным видом избирательного объединения. Был запущен процесс переструктуризации партийной системы. За два года Минюст зарегистрировал 53 партии, из них 44 получили право участвовать в выборах. Следующим шагом стало принудительное введение на региональных выборах пропорциональной системы и лоббистом здесь были уже ведущие партии.
Итак, проблема формирования полноценной партийной системы в начале 2000-х годов стала основным вопросом электоральной политики. Осознавая необходимость
правового регулирования процесса создания и деятельности политических партий, разные субъекты электоральной политики по-разному представляли его правовые основы. Закон о партиях в президентском варианте стал попыткой ускорить путем "институцио-нализации сверху" развитие партий в России как крупных, влиятельных, общенациональных организаций. Это связывалось с общей политической тенденцией на сохранение единого государства. Проекты, выступавшие в роли альтернативных, были направлены не на одномоментное упорядочивание партийной системы за счет жесткой государственной регламентации деятельности партий, а на постепенный процесс перерастания системы множества небольших объединений в систему с несколькими крупными партиями.
Активное участие в формировании электоральной политики приняла научная общественность, которая по сути была представителем интереса более крупного субъекта - избирателей. Ее подход проявился, в частности, в проекте Лапаевой и был связан с необходимостью обеспечения системы представительства интересов и многопартийности как гарантии этого.
Принятие закона в предложенной редакции было обусловлено и сложившейся расстановкой сил в парламенте, и тем, что различные субъекты, решая задачи электоральной политики, ориентировались на разные цели. Представители партий, рассматривая проблемы партийной жизни с точки зрения минимизации влияния государства на нее, в значительной мере ушли от проблем электоральной политики как таковой. Президент РФ же задал новое направление электоральной политики. В середине 1990-х произошла определенная эволюция в целеполагании электоральной реформы: от обеспечения демократического характера избирательных институтов и процедур, исходя из представлений о выборах как о некой демократической ценности как таковой, - к пониманию, что выборы являются, прежде всего, механизмом формирования власти, а значит вся страна должна формировать эту власть по единому избирательному законодательству. Но к началу 2000-х годов, когда отчетливо проявилась угроза целостности государства, на первый план вышла более прагматическая цель - от-
ладить механизм формирования эффективно действующей власти. В результате возобладала позиция, сводящая институт выборов к инструменту сохранения общественной стабильности. Именно это и определило стремление основных субъектов электоральной политики (прежде всего, Президента) сначала "цивилизовать" партийно-политическое пространство, а затем законсервировать сложившееся соотношение политических сил с помощью электоральной политики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зотова З. 100 лет российской многопартийности. М.: РЦОИТ, 2006. 240 с. С. 11.
2. В повестке дня Думы - закон о партиях // Российская Федерация сегодня. 2001. № 2. С. 29-34.
3. Яргомская Н.Б. Избирательная система и уровень партийной фрагментации в России // Политические исследования. 1999. № 4. С. 122-130.
4. Иванченко А.В., Любарев А.Е. Российские выборы от перестройки до суверенной демократии. М.: Аспект Пресс, 2006. 221 с. С. 150.
5. См.: The 1999-2000 National Elections in Russia: Analyses, Documents, and Data / Eds. by V.Gel'man, G.Golosov, E. Meleshkina. Berlin: Edition Sigma, 2005. 228 p; McFaul M, Petrov N., Ryabov A. Between Dictatorship and Democracy: Russian Post-Communist Political Reform. Washington, DC: Carnegie Endowment for International Peace, 2004. 364 p.; Golosov G. Political Parties in the Regions of Russia: Democracy Unclaimed. Boulder, CO: Lynne Rienner, 2004. 307 p.; Lipman M., Petrov N. (Eds.). Russia in 2020: Scenarios for the Future. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 2011. 686 p..; Махова А.В. Российская электоральная политика в конце XX в. - нач. XXI вв: основные этапы развития // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. № 5. С. 60-67; Она же. Развитие российской электоральной политики как результат взаимодействия ее основных субъектов (1989-2004 гг.) // Научная мысль Кавказа. 2012. № 1. С. 44-49; и др.
6. См.: Пляйс Я.А. Партийное строительство в России: анализ диссертационных исследований российских политологов // Политические исследования. 2007. № 5. С. 149—166.
7. Какую Россию мы строим. Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ. 08.07.2000 // Российская газета. 2000. № 133. 11.07.
8. Стенограмма парламентских слушаний на тему "О концепции проекта ФЗ "О политических партиях и партийной деятельности" от 9 ноября 2000 г. // "ЦИК РФ". Ф.10215. Оп.1. Д. 00-34. Л. 6-42.
9. Лапаева В.В. Инициативный проект ФЗ "О гарантиях многопартийности и правовом статусе
политических объединений". // Выборы. Законодательство и технологии. 2000. N 11. С. 28-42.
10. Чьи идеи лучше? Общественные слушания по проектам федерального закона о политических партиях. // Выборы. Законодательство и технологии. 2001. № 1. С. 2-16.
11. Стенограмма заседания Государственной Думы ФС РФ 07.02.2001 // Государственная Дума. Официальный сайт. [Электронный ресурс]. URL: http:// transcript.duma.gov.ru/node/2018/_(дата обращения: 11.08.2014).
12. Смирнов В.В. Концепции проектов Федерального Закона о политических партиях // Государство и право. 2001. № 9. С.99-107.
13. Стенограмма заседания Государственной Думы ФС РФ 24.05.2001 // Государственная Дума. Официальный сайт. [Электронный ресурс]. URL: http:// transcript.duma.gov.ru/node/1945/ (дата обращения: 11.08.2014).
REFERENCES
1. Zotova Z. 100 let rossiyskoy mnogopartiynosti [100 years of the Russian multi-party system]. Moscow, RCOIT, 2006. 240 p.
2. Zhurnal Rossiyskaya Federatsiya segodnya, 2001, no 2, pp. 29-34.
3. Yargomskaya N.B. Polis, 1999, no 4, pp. 122-130.
4. Ivanchenko A.V., Lyubarev A.E. Rossiyskie vybory ot perestroyki do suverennoy demokratii [Russian elections from perestroika to sovereign democracy]. Moscow, Аспект Press, 2006. 222 p.
5. См.: The 1999-2000 National Elections in Russia: Analyses, Documents, and Data. Eds. by V. Gel'man, G. Golosov, E. Meleshkina. Berlin, Edition Sigma, 2005. 228 p; McFaul M., N. Petrov, A. Ryabov. Between Dictatorship and Democracy: Russian Post-Communist Political Reform. Washington, DC, Carnegie Endowment for International Peace, 2004. 364 p.; Golosov G. Political Parties in the Regions of Russia: Democracy Unclaimed. Boulder, CO, Lynne Rienner, 2004. 307 p.; Russia in 2020: Scenarios for the Future. Eds. by M. Lipman, N. Petrov. Washington, D.C., Carnegie Endowment for International Peace, 2011. 686 p.; Makhova AN. Ekonomicheskie i gumanitarnye issledovaniya regionov, 2011, no 5, pp. 60-67; Makhova A.V. Nauchnaya mysl' Kavkaza, 2012, no 1, pp. 44-49 et al.
6. Plyays Ya.A. Polis, 2007, no 5, pp. 149-166.
7. Kakuyu Rossiyu my stroim. Poslanie Prezidenta RF Federal'nomu Sobraniyu RF. 08.07.2000 [What we are building. Message from the President of the Russian Federation to the Federal Assembly of the Russian Federation. 08.07.2000.]. Rossiyskaya gazeta, 2000, № 133. 11 July.
8. TslK RF [The CEC RF], F.10215, Op.1, D. 00-34, L. 6-42.
9. Lapaeva V.V. Vybory. Zakonodatel'stvo i tekhnologii, 2000, no 11, pp. 28-42.
10. Ch'i idei luchshe? Obshchestvennye slushaniya po proektam federal'no-go zakona o politicheskikh partiyakh [Whose ideas are better? Public hearings on draft Federal law on political parties]. Vybory. Zakonodatel'stvo i tekhnologii. 2001, no 1, pp. 2-16.
11. Gosudarstvennaya Duma. Ofitsial'nyy sayt [he State Duma. Official website], available: http://
transcript.duma.gov.ru/node/2018/_(accessed: 11 August 2014).
12. Smirnov V.V. Gosudarstvo i pravo, 2001, no 9, pp. 99-107.
13. Gosudarstvennaya Duma. Ofitsial'nyy sayt [he State Duma. Official website], available: http:// transcript.duma.gov.ru/node/1945/ (accessed: 11 August 2014).
25 августа 2014 г.
УДК 332.1
ЮГ РОССИИ В МЕНЯЮЩЕМСЯ ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ: ВАЖНЕЙШИЕ СТРУКТУРНЫЕ КОМПОНЕНТЫ И ТРЕНДЫ
(взгляд географа-обществоведа)
А.Г. Дружинин
Россия - страна многососедского положения [1], и эта существенная позиционная характеристика в особой мере относится к южнороссийскому макрорегиону, имеющему общую границу с пятью сопредельными с РФ странами и еще с тремя - связанными общей акваторией Черного моря. Выступая одним из основных и (как это справедливо акцентировано в трудах российских геополитиков [2]) уязвимых элементов территориального каркаса современной России (обеспечивая ее статус кавказско-прикаспийского и причерноморского государства, геостратегического игрока в Большом Средиземноморье, на Ближнем и Среднем Востоке), российский Юг всей своей историей и географией обречен на существенную зависимость (по отдельным позициям явную, по иным - латентную) от ситуации в сопредельных странах, от их взаимодействия, от сложных геополитических и геоэкономических векторов, объединяющих и дезинтегрирующих постсоветское пространство, в целом всю Евразию.
Несмотря на более чем пятисотлетнюю ретроспективу южно-российского регионоге-
Дружинин Александр Георгиевич - доктор географических наук, профессор, директор Северо-Кавказского научно-исследовательского иснтитута экономических и социальных проблем Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: alexdru@ctsnet.ru.
неза [3], в своих современных геопространственных контурах Юг России (как целостная территориальная социально-экономико-культурная система, особый макрорегион [4]) представляет собой в существенной мере постсоветский конструкт. С начала 1990-х годов он "форматируется" образовавшимися после распада СССР государственными границами, реализуя в масштабе России миссию ее геополитического анклава и одного из значимых геоэкономических коридоров, в полной мере сохраняя свою исторически сложившуюся этнокультурную, хозяйственную и демографическую "разноликость" [5].
После распада СССР кардинально изменилось экономико-географическое положение данной территории. С конца 1990-х - начала 2000-х годов (в связи со "взрывным" наращиванием Россией объемов поставок на мировой рынок энергоносителей, экспортом металла, зерновых, подсолнечника и параллельным ростом ипортозависимости) стали все более масштабно использоваться ее транспортно-транзитные возможности (в том числе и благодаря реализации инвестиционных проектов).
Alexander Druzhinin - the North Caucasus Research Institute of Economic and Social Problems at the Southern Federal University, 160, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: alexdru@ctsnet.ru.
