CC BY
82
Племенной мир
© 2012
С. Г. Боталов, А. А. Иванов
НОВЫЙ КОМПЛЕКС КОЧЕВОЙ АРИСТОКРАТИИ ГУННОСАРМАТСКОГО ВРЕМЕНИ В ЮЖНОМ ЗАУРАЛЬЕ
Летом 2010 года в Агаповском районе Челябинской области был исследован курган №
21 могильника Магнитный. В западной части погребальной площадки выявлена могильная яма прямоугольной формы, ориентированная по оси север-юг. Среди погребального инвентаря наибольшее число составляют металлические изделия, которые можно интерпретировать как предметы римского «винного набора» (кувшин, ковш, ситечко, черпак, стакан). Предметы римского импорта, а также бронзовый котел, бронзовое зеркало и др. составляют весьма типичный комплекс для урало-казахстанских комплексов и датируются Н-Ш вв.н.э. Комплекс Магнитный особым образом маркирует процесс оттока кочевников в конце раннего этапа позднесарматского, достигшего к тому времени района Карпатской котловины, обратно на восток в середине III в.н.э.
Ключевые слова: Южное Зауралье, некрополь Магнитный, римский импорт, 11-111 вв. н.э.
Летом 2010 года в Агаповском районе Челябинской области был исследован курган 21 могильника Магнитный. Площадка памятника занимает большой береговой изгиб левого рукава истоков р. Субутак (с ЮВ) и ограничена мысовым щитом коренного берега р. Субутак с ССВ. Курган 21, самый крупный в могильнике, расположен в 3,5 км к СЗ от пос. Магнитный и в 2,5 км к ЗСЗ от пос. Вперед Агаповского района Челябинской области.
Могильник был открыт С. Г. Боталовым в 1993 году. Визуально выявляются 39 объектов, расположенных по линии ССВ-ЗЗЮ, из которых 8 — склепообразные насыпи, 10 — подпрямоугольные насыпи, 12 — округлые курганы и 9 объектов неправильной формы (рис. 1, I). В 2009 году сотрудница Центра «Аркаим» И. М. Батанина провела аэродешифровку снимков, что позволило уточнить расположение многих объектов. Первые стационарные исследования осуществил С. Ю. Гуцалов в 1994 году. Результаты раскопок дали материал Н-Ш вв. н.э.
Диаметр кургана 21-27 метров; высота над современной поверхностью — 1,5 метра. В центре насыпи следы большого грабительского шурфа, размеры 5х6
Боталов Сергей Геннадьевич — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ЮжноУральского филиала Института истории и археологии УрО РАН. Е-шаН: [email protected]
Иванов Александр Александрович — научный сотрудник ООО «Археологический научный центр». Е-шаН: [email protected]
метров. По краю воронки мощный выкид подковообразной формы. Грабители прошли все тело насыпи кургана и углубились в материк (рис. 1, II). Находок в заполнении их ямы не найдено.
Тело насыпи кургана состоит из серого, сильно гумусированного суглинка с отдельными пятнами материковой глины. Проследить особенности сложения насыпи не удалось. На уровне -200 см от ноля кургана зафиксирована погребальная площадка. Большая часть ее площади уничтожена норными животными и грабительскими шурфами (рис. 1, II). Предположительно размеры площадки составили 14 метров по линии ЗВ, 10 метров по линии С-Ю. Она была сооружена на погребенной почве, поверх которой был выровнен слой красно-коричневой глины (выкид из могильной ямы). Вероятно, вся погребальная площадка была покрыта сверху слоем бересты и тонкими деревянными плашками. Слой бересты надежно зафиксирован в бровках и отдельными кусками в центральной части раскопа. В восточной части раскопа (траншея 3) отмечены деревянные плашки (длина 50 см, ширина 10-15 см), ориентированные по линии ЗВ. Уложены они были параллельно друг другу на расстоянии 50-70 см. Данный слой перекрывал могильную яму.
Могильная яма выявлена в западной части погребальной площадки (в 10 метрах к западу от центрального пикета кургана). Яма была подпрямоугольной формы, плотно забутована (залита?) глиной. На верхних горизонтах контур читался плохо. Забутованная глина дала усадку, и весь верхний контур был разбит многочисленными норами, создавая впечатление непонятного «перемеса».
На глубине -3,75 метра от ноля кургана было обнаружено одиночное захоронение. Вдоль длинной (западной) стенки входной камеры был сделан подбой. В подбое была установлена гробовина и весь инвентарь. Ориентировка ямы по дну С-Ю. Размеры входной камеры: длина 2,8 метра, ширина 0,6 метра. Размер погребальной камеры по дну: длина 2,8 метра, ширина один метр. Вдоль западной стенки подбоя проходила нора, которая уничтожила часть гробовины (рис. 1, III).
В целом погребение не потревожено, скелет и инвентарь лежат in situ. Погребенный лежал вытянуто на спине, головой на север. Нижняя челюсть отсутствует. Форма черепа позволяет предполагать незначительную деформацию. Руки вытянуты вдоль тела. Ноги вытянуты параллельно друг другу, ступни развернуты носками влево. Кости верхней части позвоночника срослись и сильно искривлены. Длина скелета от черепа до ступней 1,6 метра. Тело было положено в гробовину и задвинуто к западной стенке подбоя.
Гробовина сохранилась фрагментарно, но удалось зафиксировать ее размер. Длина гробовины около двух метров, ширина в ногах 0,55 метра, ширина за черепом 0,4 метра. Толщина длинной стенки гробовины 2 см, короткой стенки около 7 см.
Весь найденный инвентарь по месту концентрации можно разделить на четыре группы. Первая группа вещей располагается между южной стенкой погребальной камеры и гробовиной (рис. 2). Вторая группа — на костях погребенного внутри гробовины. Третья группа — в северной части погребальной камеры, на уровне левого плеча погребенного. Четвертая группа — у северной стенки погребальной камеры, к северо-востоку от гробовины.
Основная часть инвентаря располагается компактно в южной части погребальной камеры (рис. 2). В углу, между гробовиной и западной стенкой, найдено
Рис. 1. Могильник Магнитный. I — общий план могильника; II — план и центральные профили кургана 21; III — план могильной ямы; IV — вещевой комплекс: 1, 3, 4 — золото; 2 — золото и камень (гранат); 5, 6, 8 — бронза; 7 — кость, железо; 9 — известняк.
бронзовое зеркало, на котором лежат железные пружинные ножницы плохой сохранности. Зеркало круглое диаметром 9 см, поверхность слегка изогнута. На обратной стороне — шишечка-крепление и орнамент из пяти концентрических кругов. Во внутренний круг вписаны дополнительные декоративные элементы (четыре маленьких кружочка и сложные «М»-образные знаки). Зеркало сделано из легированной бронзы, поверхность дополнительно амальгирована (рис. 1, 6). Рядом с зеркалом располагается изделие из белого известняка конусовидной формы в виде песта. Высота 8 см, ширина у основания 4,7 см (рис. 1, 9). У основания его лежит костяная трубочка — футляр для иголки. Остатки железной иглы сохранились внутри трубочки. К востоку от песта, у стенки гробовины на боку лежит гончарный, плоскодонный, ангобированый сосуд. Высота сосуда 12,5 см, диаметр горла 13 см, диаметр дна 6,5 см. Донышко сосуда оформлено как специальная площадка толщиной 0,5 см (рис. 4, 5).
Другая часть инвентаря располагается компактной группой у южной стенки погребальной камеры. Между ангобированым сосудом и инвентарем у южной стенки лежат золотые бляшки полусферические и треугольные. Изготовлены они из тонкой золотой фольги. Полусферические, размером 0,5 см, имеют два отверстия для крепления с противоположной стороны друг от друга. Треугольные, размером до 1 см, отверстия пробиты в углах бляшки (рис. 1, 3).
У южной стенки были обнаружены массивные бронзовые вещи: кувшин, ковш, ситечко (рис. 2; 4, 11; 5, 2). А также керамическая миска, железный черпачок и расшитый бисером, золотыми бляшками предмет, возможно, «сумочка» (рис. 3).
Сверху всех этих предметов располагалась керамическая, плоскодонная миска, сильно зауженная ко дну. Высота 6,5 см, диаметр горлышка 17 см, диаметр дна 7 см. Стенки толстые, около 1 см, края миски загнуты вовнутрь (рис. 4, 4).
Бронзовый «кувшин» с фигурно украшенной ручкой. Высота 29 см, диаметр горлышка 7,5 см, диаметр дна 9 см. Дно массивное (0,6 см), вогнутое, «орнаментировано» несколькими концентрическими кругами, припаивалось отдельно. Стенки «кувшина» имеют разную толщину, максимальную 1 см у дна и постепенно сужаются к горлышку до 0,3 см. Тулово сосуда не орнаментировано. Край горлышка украшен серией мелких кружков диаметром 0,2-0,3 см. Ручка на уровне горлышка переходит в горизонтальный, оригинально сделанный щиток. Скорее всего, перед нами какой-то стилистический сюжет (рис. 4, 9;5, 3).
Под бронзовым кувшином и керамической миской располагается бронзовый ковш. Дно плоское, примерный диаметр 13,5 см. Ко дну были припаяны три плоские ножки, в процессе археологизации предмета они отпали. Тонкие стенки ковша (до 0,3 см) были разрушены в нескольких местах. В древности предмет ремонтировался, о чем свидетельствует бронзовая грубая заплатка, закрепленная клепками. Размеры заплатки 5х2 см. Ковш имеет длинную ручку (20 см) с округлым окончанием. Он был изготовлен из бронзы с последующим лужением и оловянной пайкой (рис. 4, 4; 5, 4). Внутри ковша обнаружено изделие непонятного назначения, изготовленное из дерева и бронзы плохой сохранности. Под ковшом найдено бронзовое ситечко плохой сохранности. Диаметр 10 см, толщина стенок менее 0,1 см. Ситечко имеет короткую горизонтальную ручку с маленькой клепкой неясного назначения. Дырочки пробиты не хаотично, а представляют собой
определенный орнамент. Можно выделить четыре «зоны» орнамента. Нумерация дана сверху вниз:
1. Две горизонтальные и ряд косых линий.
2. Две горизонтальные и ряд волнообразных линий. Расстояние между вершинами «волн» стабильно 2 см. Внутри «волны» ряд отверстий — идет как прерывистая линия.
3. Две горизонтальные и очень пологие, косые линии.
4. Орнамент дна ситечка представляет собой 20 «лепестков», образованных чередованием длинных и коротких линий, идущих по направлению к центру (рис.
4, 2;5, 2).
Рядом с бронзовым ситечком лежал железный черпачок, диаметр «чашечки» около 8 см (рис. 4, 7). Все эти предметы были усыпаны золотыми полусферическими и треугольные бляшками, костяными(?) треугольниками, возможно, они являлись деталями плетеного предмета, остатки которого удалось зафиксировать ниже. Остатки плетеного изделия представляли собой органическую основу, расшитую синим, желтым бисером, маленькими кубиками из пирита и золотыми полусферическими и треугольными бляшками.
Вторая группа вещей располагается на костях погребенного и отражает детали одежды и украшения. На ступнях найдены полусферические золотые бляшки, которыми, видимо, была обшита обувь. На погребенном была, видимо, одета «рубашка», рукава и ворот которой были расшиты золотыми волнообразными бляшками (рис. 1, 3). Эти бляшки были зафиксированы в районе запястий на каждой руке, а также на груди. К деталям «рубашки», видимо, стоит отнести стеклянные и сердоликовые бусы, найденные на каждой руке. Эти бусы идут поперек лучевой и локтевой кости предплечья.
В районе левой ключицы найдена бронзовая ромбическая фибула. На щитке фибулы нанесен «растительный» орнамент. Иголка крепления была железной и отломилась в процессе археологизации (рис. 4, 3). Рядом с фибулой располагался бронзовый цилиндр. Его назначение будет описано ниже. В области шеи найдены украшения из золота и камней гранатов (ожерелье из листовидных и круглых подвесок и бусинок). Все подвески золотые с гранатом темно-красного цвета. Бусинки золотые как крупный бисер, всего 9 шт. (рис. 1, 2).
Напротив левого плеча погребенного (за пределами гробовины) расчищены гончарная тонкостенная фляга и бронзовый котел. Котел небольшой, высотой 18 см, у него широкое горло (диаметр 14 см), тулово расширяется в верхней трети до 18 см в диаметре и затем постепенно сужается ко дну. Толщина стенок котла 0,2-
0,3 см. Мы можем предположить, что изделие использовалось в течение длительного времени. Об этом говорит отсутствие одной ручки (утраченной в древности), черный нагар, покрывающий все изделие, и многочисленные следы «заплаток» (рис. 1, 8).
Гончарная фляга высотой 20,7 см, диаметр горлышка 4 см, диаметр дна 9,5 см, толщина стенок 0,4-0,5 см. Фляга плоскодонная, грязно-серого цвета (рис. 4, 15).
Последняя группа инвентаря располагается компактной группой в северо-восточной части погребальной камеры. Характер расположения вещей позволяет предполагать, что они каким-то образом связаны между собой. Всего было найдено: стеклянный стакан, золотые полусферические бляшки, железный
Рис. 2. Могильник Магнитный, курган 21. Погребение. Южное скопление предметов.
Рис. 3. Могильник Магнитный, курган 21. Погребение. Фрагменты сумочки с золотыми нашивками.
«Т-образный» предмет плохой сохранности, бронзовый предмет из двух полусфер спаянный белым металлом.
Бронзовый предмет из полусфер получил условное название «флакон для благовоний». Бронзовый цилиндр, найденный на груди погребенного (смотри выше) его верхняя часть (рис. 1, 5). Размеры двух предметов совпадают. Скорее всего. предмет распался в результате археологизации и был растащен норными животными.
Золотые бляшки частично располагаются внутри стакана частично рядом с ним. Лежат они примерно на одинаковом расстоянии друг от друга, это возможно, только если они были нашиты на какой-то шнурок или ленту. Каким образом они могут быть связаны со стаканом, не ясно. Стеклянный стакан высотой 7,5 см, диаметром горлышка 8 см, диаметр дна 5 см. Стенки стакана «смяты», вогнуты с четырех сторон, и это придает ему подквадратные очертания (рис. 4, 8; 5, 1).
Необходимо отметить, в погребении был еще ряд предметов, которые не удалось зафиксировать из-за плохой сохранности. Вещи у южной стенки погребальной камеры были завернуты или закинуты каким-то «покрывалом». От него сохранился лишь органический тлен темно-серого цвета. На бронзовом кувшине зафиксированы остатки деревянного предмета, возможно, посуды. А также деревянная дощечка, назначение которой не понятно.
Среди погребального инвентаря наибольшее число составляют металлические изделия, которые можно интерпретировать как предметы римского импорта.
Бронзовый ковш с горизонтальной рукоятью — одна из самых распространенных категорий римского импорта в Восточной Европе. В позднесарматский период они встречены в памятниках Молдовы, на Нижнем Дону1, а также в сарматских памятниках Карпатской котловины2.
Несмотря на то, что данная категория импорта попадала в Восточно-европейскую степь на протяжении длительного периода, ковши этого времени отличает особое оформление окончания рукояти (круговое на вершине с концентрическими бордюрами и круглым отверстием). Это своеобразный хронологический или технологический маркер этой категории инвентаря среди позднесарматских находок. Заметим, что в весьма представительной коллекции помпейской бронзы подобный тип бронзовых ковшей отсутствует. Вероятно, это объясняет и отсутствие среди помпейских предметов археологических бронзовых кувшинов3. Бронзовый кувшин, найденный в погребении, имеет определенное сходство с бронзовой амфорой из погребения 1 кургана 9 могильника Валовый I4. Авторы публикации материалов этого могильника отмечают, что это редкая находка не обычна для римского импорта. Возможно, она была сделана в придунайских провинциях римской империи5. Отчасти это подтверждается находками подобных предметов где-то на окраинах римского мира, как, например, находка подобного бронзового кувшина в №81е11^е (Нидерланды), датированного 11-111 вв. н.э.6 Аналогичным образом
1 Мыськова, Сергацков 1994; Безуглов, Глебов, Парусимов 2009, 6; 13, 4; 29,1; Grosu 1995, 8.1-3.
2 Vaday 1989, 38,81.
3 Tassinari 1993, 21-103.
4 Безуглов, Глебов, Парусимов 2009, 45.
5 Безуглов, Глебов, Парусимов 2009, 83.
6 www.rmo.ne.english (news) roman-bronz-wine-service.
эта ситуация характерна и для бронзовых ситечек как обязательного элемента в составе римских винных наборов. Отличие Магнитного комплекса заключается в том, что в его состав входит не ковш-дуршлаг, а сравнительно небольшое ситечко с характерным рисунком отверстий, находимых на предметах данной категории7. Железный черпачок своеобразно функционально дополняет бронзовое ситечко в представленном наборе. Особым элементом Магнитной коллекции является стеклянный стакан. Находки римской стеклянной посуды не являются редкостью для позднесарматских погребений (вазы, бутыли, графины, чаши и пр.), однако подобная находка сделана впервые. Среди римского стекла (The Metropolitan Museum) подобные стаканы с оконтуренным ребром жесткости появляются в коллекциях, датированных не ранее II в. н.э. с последующим существованием вплоть до IV в. н.э.8
Достаточно хорошим хронологическим репером является фибула с ромбическим щитком и антропоморфным изображением по эмали (голубой, розовый, зеленоватые тона), которая также встречается среди римских материалов не ранее
II в. н.э.9, а также встречаются в сарматских комплексах Карпатской котловины II-
III вв. н.э.10 Весьма неожиданные параллели демонстрирует керамика Магнитного комплекса. Наиболее близкие подобным мискам, горшкам и флягам обнаруживаются также далеко на западе, в Сарматских комплексах Подунавья11. Оставшиеся предметы: бронзовый котел, бронзовое зеркало, костяная игольница, бронзовый флакончик, золотые нашивки и подвески, — составляют весьма типичный комплекс для урало-казахстанских комплексов гунно-сарматского времени и типологически укладываются в ранний или большекараганский этап II-III вв. н.э.12
Выше уже проводились параллели инвентаря рассматриваемого комплекса с материалами могильника Валовый I (курганы 4, 9, 21, 25, 33) из Нижнего Подонья.
Не вдаваясь в подробный сравнительный анализ, отметим, что черты погребальной обрядности (подбойные захоронения, плотно забутованные глиной, единый категорийный состав комплекса римской посуды, совпадения и места скопления инвентаря в могиле (в ногах), использование простых золотых сферических бляшек в отделке одежды, что своеобразно отражает традиции того времени, железные пружинные ножницы поверх бронзовых зеркал, стеклянные изделия в районе головы) позволяют утверждать, что данные памятники относятся к единому, так называемому «всадническому» культурно-хронологическому горизонту. По мнению С. Н. Безуглова, В. П. Глебова и И. Н. Парусимова, основанному на анализе самого широкого круга нумизматических находок из Танаиса, Крыма и Кавказа, аналогичных позднесарматских комплексов, из могильника Валовый I, относящихся к концу II — первой трети III вв. н.э. 13
7 Багриков, Сенигова 1968, 10,21; Мелюкова 1962, 195-208, 2; Grosu 1995, 1.
8 www.metmuseum.org.collections/search.the collections?ft=glass+beaker&rpp=3; -“- 36;44;46;56.
9 www.ancienttouch.com/roman.fibulae.buckler-htm. A visual Cataloge of Richard Hattatis ancient Broches Oxbow Books.Michigan; Hattat 2000.
10 Vaday 2003, 350-351.
11 Vaday 1989, 55, 176, 11; 60,81, 1; 107, 318, 11; 329,6; 115,333, 1; 117, 347,6; 120, 359, 2; 121, 372,6; 146, 416, 11; 148,416,7; Vaday, Domboroczki 2001, 44, 16, 8; Vaday 1994, III, 4,38,27; Kovacs 1912, 259, 7,2; 24,2,3; Parducz 1959, 349, 9,9,1.
12 Боталов 2009, 185-202.
13 Безуглов, Глебов, Парусимов, 2009 10-113.
Рис. 5. Могильник Магнитный, курган 21. Предметы римского импорта (’’винный набор”). 1 -стекло; 2-4 -бронза.
Несмотря на столь широкое типологическое представительство, думается, что окончательная датировка комплекса из Магнитного будет еще уточняться. Учитывая крайнюю изношенность сопровождающего металлического инвентаря, авторы считают целесообразным несколько омолодить данный комплекс и ограничить его датировку пределами 111-го века.
Культурно-историческая интерпретация представленного погребального комплекса, как, впрочем, и круга позднесарматских находок, которые частично упоминались выше в качестве его аналогий, уже предпринималась отдельными специалистами и автором настоящей статьи. Как уже указывалось, это комплексы, которые объединены в группу памятников (или горизонт), условно названных «всадниче скими»14.
В целом эти памятники являются своеобразным маркером археолого-типоло-гического явления, которое получило формальное определение как позднесарматской культуры. Сложение ее, как известно, происходит с востока на запад, от Зауралья до Подунавья, ко второй половине II в.н.э.15 Более детально динамика этого процесса была реконструирована в работе С. Г. Боталова 16. Коротко автором этот процесс видится следующим образом. В наиболее ранний период где-то в степях Южного Урала и Западного Казахстана появляются основные черты гунно-сар-матского облика (земляные, округлые или фигурные насыпи, узко-прямоугольные и подбойные могильные ямы), северная ориентировка, деформация черепов, вещевой комплекс для мужских погребений: узколезвийные мечи с дисковидным навершие, кинжалы, трехлопастные наконечники, нагайки, особый тип конской узды (кольчатые удила, накладка-зажимы с круглым щитком, прямоугольные накладки, наконечники ремней, пряжки с подвижным щитом. Для женских обязательный комплект — зеркала, ножницы, котлы яйцевидной формы без поддона, раннеполихромные украшения. 14-тигранные бусы, черты нового позднесарматского (гунно-сарматского) культурного облика впоследствии распространяются на Нижнее Поволжье и далее в бассейн Дона, где появляются наиболее яркие комплексы этого горизонта. Ограничимся общим перечислением и ссылкой на эти материалы — Четыре брата, курган 3, погребения 6, 7; Сладковский, курганы 12, 19, 20, 21; Высочино VII, курганы 12,17, погребение 1; Кировский I, курган 1, погребения 1,2; Новоалександровка, курган 20, погребение 1; Центральный VI, курган 16, погребение 8; Кобяково, курган 5; Нагаевский, курган 5; Новоалександровка I, курган 17, погребения 20, 25 и др.17 и, наконец, курганы 4, 9, 21, 25, 33 Валовый I18. Подобные «всаднические» комплексы, как уже упоминалось, известны и западнее — в Причерноморских и Подунайских памятниках — Нагорное, курган 9; Чауш, Олонешты, Галчехевиз, Гестеред, Хевиздерк, погребение 28; Хортобадь-Порошхат, Визешдпуста, погребение 419. К слову будет замечено, что на Нижней Волге подобных «всаднических» погребений сегодня известно намно-
14 Максименко, Безуглов 1987, 191; Безуглов 1988, 139; Безуглов, Глебов, Парусимов 2009, 114.
15 Скрипкин 2010, 29.
16 Боталов 2009, 114-116.
17 Мошкова 1978, 71-77; Максименко, Безуглов 1987; Безуглов 1988; Гугуев, Безуглов 1990, 164-175; Беспалый 1990, 213-223; Мыськова, Сергацков 1994, 179-180; Шепко 1987, 158-173; Максименко 1998, 147-155.
18 Безуглов, Глебов, Парусимов 2009.
19 Гудкова, Фокеев 1984, рис. 14; Фокеев 1987, 21; Мелюкова 1962, 195-208; Ки1с8аг 1998.
го меньше. Появление данных комплексов на Дону, в том числе и в лесостепных районах Верхнего Дона (Животинский, погребение 4, Новоникольский, курганы 29, 53, 78)20, безусловно, фиксирует начало самого процесса позднесарматских трансформаций. Однако, в отличие от урало-казахстанских степей, носители этой культуры вторгались в эти районы, плотно заселенные донским сармато-аланским населением, что придало особый характер их культурной экспансии. Прежде всего бросается в глаза явная культурная неоднородность «всаднических» погребений, которая существенно разнит их с восточными комплексами. Во-вторых, налицо неустойчивость основных культурообразующих черт погребального обряда. Здесь встречаются южная (Кобяково, курган 5), восточная-северо-восточная (Вы-сочино VII, курган 12; Высочино V, курган 2, погребение 2; Новоалександровка
I, курган 20) ориентировка погребенных. Вообще в позднесарматской среде населения Нижнего Дона южная ориентировка сохраняется как неосновная вплоть до IV века н.э. Динамика и вектор описанного процесса составляет глобальные общекультурные трансформации, однако, что касается непосредственного предмета нашего исследования, то здесь следует сделать весьма важную оговорку.
Комплексы типа Магнитного 21-го кургана, а это кроме уже многократно упоминаемых курганов Валового I, западно-казахстанских курганов 1, 2, Лебедевского могильника21, а также, вероятно, комплекс Олопешты из Северо-Западного Причерноморья, относятся к разряду наиболее значимых в этом ряду. Условно мы их называем «комплексы с римским «винным набором». На наш взгляд, они особым образом маркируют некоторый обратный западный вектор, движения из По-дунавья в Урало-Казахстанские степи. Чрезвычайная адресность магнитнинских импортных предметов (в особенности керамического комплекса) позволяет нам говорить о том, что, по всей видимости, они могли быть получены в качестве подарков, мзды, даров подносимых где-то очень далеко на западе (вероятнее всего, в непосредственной близости от Панонского лимеса) и привнесены за более чем три тысячи километров в зауральские степи, где еще длительное время функционировали как вещи ритуального значения. Трудно сказать, была ли эта коммуникация единовременной или поэтапной (на Дон, в Заволжье и далее). Сказать сложно, очевидно одно — существовала весьма важная причина столь грандиозного оттока позднесарматского (гунно-сарматского) населения. Солидаризируясь с мнениями Е. П. Мыськовой и И. В. Сергацкова22, мы склонны полагать, что эти процессы являются своеообразным следствием нашествия готов на юго-восток Европы и разгром Танаиса в середине III в. н.э.23и последующим оттоком позднесарматского населения из Нижнего Дона в Заволжье и далее в Западный Казахстан и Зауралье. В соответствии с мнением ряда авторов, которое в разной мере разделяют авторы настоящей статьи о раннегуннской основе культурного явления — феномена, мы склонны сделать некоторые замечания.
Комплексы типа Магнитный (курган 21) особым образом маркируют процесс
20 Медведев 1990, 73-74; 103-120.
21 Багриков, Сенигова 1968.
22 Мыськова, Сергацков 1994, 188.
23 Затрудняемся указать более точную дату, т.к. в литературе известно по меньшей мере три хронологических определения: общепринятая 237г. (см. Википедия); 244-247 гг. (см.: Шелов 1972; Мыськова Сергацков, 1994.) и 250-251 гг. (Безуглов, Глебов, Парусимов 2009).
оттока кочевников в конце раннего этапа позднесарматского, достигшего к тому времени района Карпатской котловины, обратно на восток.
Готы, вторгшиеся в северное Причерноморье и Нижнее Подонье в середине
III в. н.э., разрушили сложившееся или начавшее складываться это глобальное кочевое (позднесарматское, гунно-сарматское, раннегуннское) единство. Пока нет достаточных оснований говорить о том, какой период времени кочевники этого возвращенного сообщества были вынуждены обитать в районах Заволжья и Урало-Казахстанских степей. Как нам представляется, готы почти на столетие отодвинули момент окончательной консолидации, которая произошла все в тех же уже апробированных масштабах позднесарматского феномена как кочевая империя гуннов. Вероятнее всего, новая кочевая конфедерация возникает не без участия восточных репатриантов, которые ранее довольно хорошо были осведомлены о римском восточном пограничье. Комплекс из 21 кургана Магнитного и подобные ему — прямое на этот счет доказательство.
ЛИТЕРАТУРА
БагриковГ.И., Сенигова Т.Н. І968: Открытие гробниц в Западном Казахстане // Известия АН КазССР. Сер. общ. науки. 2, 71-89.
Безуглов С. И. І988: Позднесарматское погребение знатного воина в степном Подонье // СА. 4, І30-І34.
Безуглов С. И., Глебов В. П., Парусимов И. Н. 2009: Позднесарматские погребения в устье Дона (курганный могильник Валовый I). Ростов-на-Дону.
Беспалый Е. И. І990: Погребение позднесарматского времени у г. Азова // СА. і, 2І3-
223.
Боталов С. Г. 2009: Гунны и тюрки (историко-археологическая реконструкция). Челябинск.
Гудкова А. В., Фокеев М.М. 1984: Земледельцы и кочевники в низовьях Дуная I-IV вв. н.э. К.
Гугуев В. К., Безуглов С. И. І990: Всадническое погребение первых веков нашей эры из курганного некрополя Кобяковского городища на Дону // СА. 2, І64-І75.
Максименко В. Е., Безуглов С. И. І987: Позднесарматские погребения в курганах на реке Быстрой // СА. І, 189-191.
Максименко В. Е. І998: Сарматы на Дону // Донские древности. 6, І47-І55.
Медведев А. П. І990: Сарматы и лесостепь (по материалам Подонья). В.
МелюковаА. И. І962: Сарматское погребение из кургана у с. Олонешты // СА. і, І95-
208.
МошковаМ. Г. І978: Два позднесарматских погребения в группе «Четыре брата» на нижнем Дону // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М.
Мыськова Е. П., Сергацков И. В. І994: Позднесарматские комплексы на Нижнем Дону // СА. 3, 179-181.
Скрипкин А. С. 20І0: Сарматы и Восток. Волгоград.
Шепко Л. Г. 1987: Позднесарматские курганы в Северном Причерноморье // СА. 4, 158-173.
Фокеев М. М. 1987: Памятники первых веков новой эры в Буджакской степи // Дне-стро-Дунайское междуречье в I — начале II тысячелетия н.э. Киев.
Шелов Д. Б. І972: Танаис и Нижний Дон в первые века н.э. М.
Vaday A. H. 1989: Die sarmatischen Denkmaler des Komitats Szolnok // Antaeus Commu-nicationes ex instituto Archaeologico Academial Scintiarum Hungrical. І7-18, І24-І37.
Vaday A. 1994: Late Sarmatian Graves and Their Connections within the Great Hungarian Plain // Slovenska archeologia. XLII, 1.
Vaday A. H. 2003: Cloisonne brooches in the Sarmatianbarbaricum // Лс1а Archaeology Academiaе Scientiarum Hungricae. LIV, 3-4.
Vaday A., Domboroczki L. 2001: Mezoszemere, Kismari-Fenek. Spatkaiser-frnhvolkerwan-derungszeitliches Graberfeldsdetail/ // AGRIA. XXXVII.
Grosu Vasile. 1995: Sarmatii in Spatiul geto-dacic Rasaritean // Arheologia Moldovei. XVIII, 28-64.
Kovacs I. 1912: A marosszentannai nepvandorlaskori temeto // Dolgozatok. Az erdelyi nemzeti museum erem es regisegtarabol.
Kulcsar Valeria. 1998: A karpat-medencei szarmatak temetkezasi szokasai // Aszod. 4.
Parducz M. 1959: Archaologische Beitrage zur Geschichte der Hunnenzeit in Ungam // Acta Archaeologica. XI.
Tassinari S. I 1993: l vasellame bronzeo di Pompei. L’ERMA di BRETSCHNEIDER.
Приложение 1
А. С. Якимов
ПОЧВЕННЫЙ АНАЛИЗ КУРГАНА 21 ИЗ МОГИЛЬНИКА МАГНИТНЫЙ
Установлено, что курганная насыпь состоит из двух горизонтов — Акур и Скур. Горизонт Акур (0-37 см) сложен тёмно-серым лёгким суглинком призматической структуры, уплотнённый, сухой, верхняя часть переработана современным почвообразованием. Ниже залегает Скур (37-168 см) неоднородный по цвету и гранулометрическому составу тёмно-серый лёгкий суглинок с коричневыми фрагментами тяжёлого суглинка, комковатый, плотный, сухой, осложнён трещинами. Общая мощность насыпи составляет 168 см. Содержание основных химических показателей представлено в таблице 1.
Таблица 1. Физико-химические свойства погребённой и современной почв.
Горизонт, см Сорг, % рНводн. СаСО3, % СaSО4, % Ил, % Глина, %
Курганная насыпь, III в.н.э.
Акур (0-37) 3,1 7,6 3,3 0,0 28 22
Скур (37-168) 1,8 7,9 2,6 0,0 34 23
Погребённый чернозём обыкновенный
А1 (170-183) 2,8 7,8 1,8 0,0 28 28
В (183-195) 1,8 7,5 2,8 0,0 31 27
Сса (195-200) 1,4 7,8 12,1 0,0 25 30
Современный чернозём обыкновенный
Адер (0-10) 7,1 7,1 4,9 0,0 11 17
А1 (10-30) 4,9 6,4 2,5 0,0 13 15
В (30-50) 1,8 6,6 1,8 0,0 30 24
Сса (50-70) 1,1 7,8 11,9 0,0 35 20
Органическое вещество с глубиной уменьшается с 3,1% до 1,8%. Карбонатный профиль характеризуется аналогичной динамикой, концентрация карбонатов снижается с 3,3% до 2,6%. Реакция рН с глубиной увеличивается с 7,6 до 7,9 единиц. Профиль курганной насыпи рассолён, содержание легкорастворимых солей (ЛРС) менее 0,1% и характеризуется гидрокарбонатно-кальциевым типом химизма (Табл. 2).
А.С. Якимов — Институт криосферы Земли СО РАН
Таблица 2. Состав водной вытяжки из погребённой и современной почв.
Горизонт, см Сумма солей НС03- С1- Б042- Са2+ М^2+ К+ Ыа+ Химизм
% Мг-экв/100г.
Курганная насыпь, III в.н.э.
Акур (0-37) 0,04 0,25 0,15 0,10 0,43 0,15 0,01 0,06 НС03-Са
Скур (37-168) 0,07 0,43 0,18 0,25 0,70 0,18 0,01 0,25 НС03-Са
Погребённый чернозём обыкновенный
А1 (170-183) 0,06 0,28 0,13 0,31 0,68 0,13 0,01 0,25 Б04-Са
В (183-195) 0,06 0,15 0,15 0,39 0,75 0,13 0,01 0,20 Б04-Са
Сса (195-200) 0,07 0,35 0,18 0,32 1,03 0,10 0,01 0,16 НС03-Са
Современный чернозём обыкновенный
Адер (0-10) 0,04 0,30 0,13 0,10 0,40 0,13 0,11 0,01 НС03-Са
А1 (10-30) 0,02 0,10 0,15 0,08 0,13 0,20 0,01 0,02 С1- ]
В (30-50) 0,02 0,10 0,20 0,09 0,10 0,13 0,01 0,02 С1- ]
Сса (50-70) 0,05 0,45 0,20 0,06 0,40 0,15 0,03 0,03 НС03-Са
На глубине 168-170 см фиксируется прослой бересты (часть погребального обряда), который чётко маркирует основание курганной насыпи и отделяет её от погребённой почвы.
Подкурганная почва сильно эродирована, маломощная, а её профиль хорошо дифференцируется на три генетических горизонта и определена как чернозём обыкновенный24 (рис. 1).
Верхняя часть почвы представлена гумусовым горизонтом А1 (170-183 см) серого цвета легкосуглинистого гранулометрического состава комковатой структуры, очень плотный, сухой, на гранях структурных отдельностей наблюдаются марганцовистые новообразования в виде чёрных зёрен. Ниже залегает горизонт В (183-195 см), представляющий собой светло-серый лёгкий суглинок комковатой структуры, очень плотный, сухой, марганцовистые новообразования аналогичны вышележащему горизонту А1. Горизонты А1 и В подстилаются почвообразующей породой Сса (195200 см), которая имеет жёлто-коричневый цвет, среднесуглинистый гранулометрический состав, комковатую структуру, очень плотная, сухая, новообразования карбонатов в виде мелких зёрен и примазок. Реакция с 10% соляной кислотой (НС1) наблюдается только в почвообразующей породе.
Мощность гумусового горизонта (А1+В) составляет 25 см. Содержание гумуса с глубиной уменьшается. В гор. А1 отмечается его наибольшая концентрация - 2,8%, которая в почвообразующей породе (С) снижается до 1,4%. Реакция рН в верхней и нижней частях профиля одинакова и составляет 7,8 единиц, при этом в гор. В она незначительно снижается до 7,5 единиц. Количество карбонатов с глубиной увеличивается от 1,8 до 2,8%, а в почвообразующей породе отмечается резкое увеличение до 12,1%. Гипса в профиле палеопочвы не обнаружено. Содержание легкорастворимых солей (ЛРС) в профиле менее 0,1%. Генетические горизонты погребённой почвы имеют сульфатно-кальциевый тип химизма, тогда как в почвообразующей породе химизм гидрокарбонат-но-кальциевый.
В 15 м к северу от изученного кургана за пределами курганного могильника был заложен разрез современной почвы. По морфологическому строению и физико-химическим свойствам она относится к чернозёму обыкновенному, при этом профиль имеет признаки эродированности (рис. 2).
Дернина (Адер) занимает верхние 10 см почвенного профиля и характеризуется тёмно-серым цветом, супесчаным гранулометрическим составом, комковатой структурой, при этом она рыхлая и сухая. Ниже залегает гумусовый горизонт А1 (10-30 см) чёрного цвета, супесчаный, комковатопризматической структуры, уплотнённый, сухой, зафиксированы включения минеральных зёрен диаметром до 1 см. Под гумусовым горизонтом расположен иллювиальный горизонт В (30-50 см): бурый, лёгкий суглинок, призматической структуры, плотный, сухой. Почвообразующая порода Сса (50-70 см) жёлто-коричневого цвета, легкосуглинистого гранулометрического состава, комковатой
24 Классификация и диагностика почв СССР. М.: Колос, 1977. 224 с.
структуры, плотная, сухая. Весь горизонт реагирует с 10% НС1, новообразования карбонатов в виде примазок. Содержание гипса в профиле не зафиксировано.
Мощность гумусового горизонта (А1+В) составляет 40 см, а содержание органического вещества в горизонте А1 - 4,9%. При этом максимум отмечается в дернине и составляет 7,1% и с глубиной его концентрация уменьшается до 1,1% в почвообразующей породе. Карбонаты равномерно уменьшаются с глубиной с 4,9% (Адер) до 1,8% (В), но в почвообразующей породе (С) их
концентрация резко возрастает до 11,9%. Реакция рН вглубь профиля снижается с 7,1 до 6,6 единиц, а в почвообразующей породе возрастает до 7,8 единиц. Профиль современной почвы рассолён, содержание ЛРС менее 0,1%. Современный чернозём характеризуется дифференцированным типом химизмом: в гумусовом и иллювиальном горизонтах он хлоридно-магниевый, а в дернине и почвообразующей породе - гидрокарбонатно-кальциевый.
Сравнительный анализ морфологического строения и физико-химических свойств погребённой и современной почв выявил ряд различий и сходных признаков. Мощность гумусового горизонта (А1+В) в погребённой почве составляет 25 см, что на 15 см меньше, чем в современной почве. Содержание органического вещества в органогенном горизонте А1 подкурганной почвы составляет 2,8%, тогда как в современном аналоге - 4,9%. Известно, что существуют диагенетические потери органического вещества, которые происходят после погребения почвы насыпью25. Принято счи-тать26, что в почвах погребенных за последние 2000 лет эти потери составляют около 50%. Таким образом, исходное содержание гумуса в горизонте А1 палеопочвы составляло около 4%, что тем не менее ниже на 1% по сравнению с аналогичным горизонтом современной почвы. Реакция с 10% HCl в погребённой почве была на глубине 25 см от древней дневной поверхности, тогда как в современной почве он расположена на отметке 50 см. В иллювиальном горизонте (В) палеопочвы карбонатов содержится 2,8%, что на 1% больше по сравнению с аналогичным горизонтом фоновой почвы. Реакция рН погребённой почвы слабощелочная (средняя по профилю 7,5 единиц), в то время как в современной почве она нейтральная (среднее значение 7 единиц). Изученные почвенные профили рассолены, содержание ЛРС менее 0,1%. В погребённой почве химизм генетических горизонтов сульфатно-кальциевый, а в современной - хлоридно-магниевый. Почвообразующая порода в исследованных почвах, а также дернина современной почвы имеют гидрокарбонатно-кальциевый тип химизма.
Полученные данные свидетельствуют, что в III в.н.э. природные условия, в которых развивалась изученная почва, характеризовались большей засушливостью, по сравнению с настоящим временем, что отразилось на почвообразовательном процессе. Об этом свидетельствуют строение и свойства погребённой почвы, которая по сравнению с современной почвой характеризуется почти в 2 раза меньшей мощностью гумусового горизонта (А1+В), меньшим содержанием органического вещества в органогенном горизонте (А1), в 2 раза меньшей глубиной вскипания (реакция с 10% HCl), большей концентрацией карбонатов в иллювиальном горизонте (В), слабощелочной реакцией рН почвенного профиля. Кроме этого, тип химизма в палеопочве отличался от современного. В погребённой почве он был сульфатно-кальциевым, тогда как в настоящее время - хлоридно-магние-вый.
Анализ литературных данных о состоянии природных условий в III в.н.э. в районе исследования и соседних регионах хорошо согласуется с нашими выводами. Усиление засушливости природных условий отмечается в ряде почвенно-археологических работах по Южному Уралу27, Северному Казахстану28. Многолетними комплексными исследованиями погребённых почв в Нижнем Поволжье установлено29, что во второй половине II — конце III вв.н.э. природные условия были засушливыми. Обращает внимание, что предшествующий период (I — первая половина II вв.н.э.) и последующее время (конец III-IV вв.н.э.) характеризовались повышенной увлажнённостью климата. Кроме этого, аридный период зафиксирован на Прикаспийской низменности30, в Приазовье31, бассейне Аральского моря32, Ближнем Востоке33.
В заключение отметим, что аридизация климата в III в.н.э. проявилась на большей части территории евразийских степей. Установленные нами закономерности изменчивости климатических
25 Иванов 1997, 213.
26 Губин 1984, 5-13.
27 Рысков, Дёмкин 1997, 168; Плеханова, Дёмкин. 2008, 5-16.
28 Иванов 2006, 7-34.
29 Дёмкин, Золотарёва, Дёмкина, Хомутова, Каширская, Ельцов, Удальцов 2012, 142-155.
30 Иванов, Васильев 1995.
31 Песочина, Гольева, Зайцев 2000, 683-691.
32 Виноградов, Мамедов 1991, 66-75.
33 Enzel, Bookman, Sharon, Gvirtzman, Dayan, Ziv, Stein 2003, 263-273.
условий в этот период, а также предшествующее и последующее время свидетельствуют о глобальном масштабе этого природного процесса. Засушливый период оказал влияние на культурно-исторические процессы в регионе. Известно34, что в эту эпоху степи Евразии обезлюдели. Сарматская культурно-историческая общность, доминирующая более 500 лет, в этот период окончательно сходит с политической арены и прекращает своё существование. Не последнюю роль в этом сыграли засушливые природные условия наряду с политическими, экономическими, социальными факторами.
ЛИТЕРАТУРА
Виноградов А.В.,Мамедов Э.Д. 1991: Изменения климата и ландшафтов междуречья Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи (по археологическим и палеогеографическим данным). Аральский кризис. М., 66-75.
Губин С.В. 1984: Диагенез почв зоны сухих степей, погребённых под искусственными насыпями. Почвоведение. 6, 5-13.
Гумилёв Л. Н. 1967: Роль климатических колебаний в истории народов степной зоны Евразии. История СССР. 1, 53-66.
Дёмкин В. А., Золотарёва Б.Н., Дёмкина Т. С., Хомутова Т. Э., Каширская Н.Н., Ельцов М.В., Удальцов С.Н. 2012: Динамика свойств степных палеопочв сарматского времени (II в. до н.э. — IV в.н.э.) в связи с вековой изменчивостью увлажнённости климата. Почвоведение. 2. 142155.
Иванов И.В., Васильев И. Б. 1995: Человек, природа и почвы Рын-песков Волго-Уральского междуречья в голоцене. М.
Иванов И. В. 2006: Динамика атмосферного увлажнения и эволюция почв аридной области умеренного пояса севера Евразии в голоцене. Почвенные процессы и пространственно-временная организация почв. М.
Иванов И. В. 1997: Эволюция почв степной зоны в голоцене. М.
Дёмкин В. А. 1992: Палеопочвоведение и археология: интеграция в изучении истории природы и общества. Пущино.
Классификация и диагностика почв СССР 1977. М.
Песочина Л. С., Гольева А. А., Зайцев С. В. 2000: Изменчивость почв и природных условий северо-восточного Приазовья в среднесарматское время. Почвоведение. 6, 683-691.
РысковЯ.Г., Дёмкин В.А. 1997: Развитие почв и природной среды степей Южного Урала в голоцене (опыт реконструкции с использованием методов геохимии стабильных изотопов). Пущино 168;
Плеханова Л.Н., Дёмкин В. А. 2008: Палеопочвы курганов раннего железного века степного Зауралья. Почвоведение. 1, 5-16.
Enzel Y., Bookman R., Sharon D., Gvirtzman H., Dayan U., Ziv B., Stein M. 2003: Late Holocene climates of the Near East deduced from Dead Sea level variations and modern winter rainfall. Quaternary Research. V. 60, 263-273.
NEW COMPLEX OF THE NOMADIC ARISTOCRACY OF THE HUN-SARMATIAN EPOCH IN SOUTH ZAURALYE
S. G. Bot2alov, A. A. Ivanov
Mound no. 21 of Magnitny Necropolis (Agapovka district of Chelyabinsk Region) was examined in the summer of 2010. The western part of the burial ground revealed a rectangular burial pit of North-South orientation. The bulk of the grave goods comprised metal artifacts that could be referred to the «Roman wine kit» (a jug, a scoop, a strainer, a bailer, and a tumbler).
34 Гумилёв 1967, 53-66.
The goods of Roman origin, as well as the bronze cauldron, the bronze mirror and others, represent quite a typical set for the Ural-Kazakh steppe complexes dating to the 2nd — 3rd centuries. AD. The Magnitny complex is an important landmark in nomad migration of the mid Late Sarmatians epoch. The migration route ran as far as the Carpathian basin by that time and back to the East in the middle of the 3rd century AD.
Key words: South Zauralye, Magnitny necropolis, Roman import, 2nd — 3rd centuris AD
