CC BY
28А.А. Выборное, Р.С. Габяшев, М.Ш. Галимоеа, В.П. Денисов, Н.Н. Ковалюх, Е.Л. Лычагина, А.Ф. Мельничук, В.В. Скрипкин НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО АБСОЛЮТНОЙ ХРОНОЛОГИИ НЕОЛИТА ПРИКАМЬЯ
При отсутствии радиоуглеродных данных исследователи неолита Прикамья были вынуждены оперировать исключительно археологическими категориями: предметы импорта, признаки заимствования и т.п., которые и позволяли в самых общих чертах наметить хронологию культур в отдельных регионах, а затем провести их коррекцию.
A.B. Шмидт и H.A. Прокошев определяли верхнюю границу камской неолитической культуры по находке на Лёвшинской стоянке медного ножа, который считался ими импортом из майкопской культуры и датировался рубежом III и II тыс. до н. э. (Бадер 1963, с.24). Учитывая малочисленность памятников, время бытования камской культуры охватывало рамки III тыс. до н. э. И хотя для установления нижней границы каких-либо веских оснований не было, вышеуказанные пределы нормально вписывались в свете общих представлений о времени существования неолита на тот момент. Так, нижняя граница зауральского неолита оп-
© Выборнов А.А., Габяшев Р. С., Галимова М. Ш., Денисов В. П., Ковалюх Н.Н., Лычагина Е.Л., Мельничук А.Ф., Скрипкин В.В., 2008
ределялась по нахождению в ран-ненеолитических комплексах наконечников кельтеминарского типа и, судя по среднеазиатским параллелям, относилась к большей части IV тыс. до н.э. Подтверждением этому явилась радиоуглеродная дата IV слоя Джебела 6030 ± 240 лет, то есть грань V и IV тыс. до н. э. (Бадер 1970, с. 159-161). Примерное время развитого (полуденского) этапа было определено также благодаря дате по С14 из перекрывающего слоя со стоянки Стрелка — 4360 ± 200 лет, что позволило специалистам датировать этап к. IV — первой третью III тыс. до н. э. A поскольку на стоянке Боровое озеро I в Прикамье была обнаружена керамика с примесью талька и зауральским орнаментом, то ранний этап камской культуры синхронизировался с полуденским и датировался сходным временем (Бадер 1970, с.167).
Определяя хронологические рамки неолита Среднего Поволжья, A.X. Халиков исходил из понимания волго-камской культуры. Ее наиболее поздние памятники приурочены к Среднему и Верхнему Прикамью, то есть соответствуют камской культуре О.Н. Баде-ра. Поэтому исследователь принял достаточно близкие хронологические рамки завершающего этапа — третья четверть III тыс. до н. э., так как за ним уже начинается энеолит, а дата ножа с Лёвшинской стоянки (рубеж III и II тыс. до н. э.) не вызывала особых сомнений (Халиков 1969, с.13,122). Первый этап позднего периода, в который входили памятники не только Среднего, но и Нижнего Прикамья, датировался соответственно первой половиной III тыс. до н.э., что со-
впадало с позицией О.Н. Бадера. Поскольку ранний период волго-камской культуры сочетал памятники с накольчатой и накольчато-гре-бенчатой керамикой, то логика рассуждений А.Х. Халикова была вполне оправдана. Второй этап древнее первой фазы позднего неолита, он датируется 2 половиной IV тыс. до н. э. Что же касается наиболее раннего этапа, то, поскольку наколь-чатая система орнаментации была сходна с днепро-донецкой культурой, исследователь опирался на датировки, предложенные Д.Я. Телегиным в начале 60-х гг. ХХ в.: ранний период определялся не позже середины IV тыс. до н.э. Поэтому этим врем енем А.Х. Х а л и ков да ти р ов а л р а н н и й керамический этап волго-камской культуры (Халиков 1973, с.120).
Однако датировки днепро-до-нецкой культуры основывались на тех же принципах, что зауральские и прикамские. Так, по нахождению в Никольском могильнике импортного трипольского сосуда второй этап днепро-донецкой культуры фиксировался первой половиной IV тыс. до н. э., а соответственно ранняя фаза, по крайне мере, концом V тыс. до н. э. Но уже в это время О.Н. Бадер показал уязвимость этого подхода. Три-польский сосуд из Никольского могильника, по мнению Т.С. Пас-сек, относится скорее к середине, о может быть ко второй половине IV тыс. до н. э. Следовательно, ранний этап днепро-донецкой культуры можно относить к первой половине IV тыс. до н. э., второй этап к его второй половине, а третий - к III тыс. до н. э. А поскольку гребенчатая керамика в Прикамье является древнейшей, то ранний этап
камской культуры может датироваться близким временем (Бадер 1973, с. 102-104).
Так, в течение десяти лет нижняя граница камской культуры была отодвинута исследователями вглубь почти на тысячу лет, хотя это и вступало в противоречие с их собственной системой обоснования, датировкой по зауральской импортной керамике.
Не лучше обстояло дело и с верхней границей камской культуры. Приуроченность медного ножа на Лёвшинской стоянке к неолитической керамике (как, впрочем, и иных медных предметов на других памятниках Прикамья) подверглась обоснованным возражениям (Вы-борнов 1979, с.21-24). Учитывая, что левшинский нож не может быть хронологическим репером, а потому верхняя дата камской культуры может углубиться, при синхронизации сосновоостровского и левшинского этапов финал камской культуры О.Н. Бадер стал определять серединой III тыс. до н. э. А поскольку боровоозерский этап синхронизировался с полуденским Зауралья, то начало неолита Прикамья датировалось серединой IV тыс. до н. э. (Бадер 1978, с.72-73).
По Нижнему Прикамью Р.С. Габяшеву удалось доказать синхронность материалов Лебединской стоянки и Борового озера I в Среднем и Хуторской в Верхнем Прикамье. Что же касается памятников следующего этапа, то он сопоставлял их с лёвшинским, а по некоторым признакам (воротничковые венчики) с поздним этапом днепро-до-нецкой культуры (Габяшев 1978, с. 12-13). Накольчатые стоянки типа II Щербетьской Р.С. Габяшев синхронизировал с Лебединской (ху-
торского этапа) стоянкой камской культуры и со вторым и третьим этапом днепро-донецкой культуры, определяя время — вторая половина IV — первая половина III тыс. до н. э. (Габяшев 1978 а, с.74-76).
Таким образом, если Лебединская стоянка синхронна Боровому озеру I, то (по О.Н. Бадеру) ее материалы должны датироваться второй половиной IV тыс. до н. э. A следующая фаза, синхронизируясь с лёвшинской, — первой половиной
III тыс. до н. э. Но в такой ситуации памятники щербетьского типа должны датироваться лишь второй половиной IV тыс. до н. э., не заходя в III тыс. до н. э.
Для определения верхней границы камского неолита была привлечена керамика воротничкового типа со стоянки Сауз II, которая по данному элементу оформления венчика была сходна с комплексами раннеэнеолитической самарской культуры, датировавшейся исследователями первой половиной
IV тыс. до н.э. Поэтому воротнич-ковую посуду с низовьев р. Белой и было предложено датировать концом IV тыс. до н. э. (Бадер, Вы-борнов 1980, с.129). В таком случае левшинские материалы должны датироваться более ранним временем (Выборнов, Овчинникова 1981, с.51). На бытование позднене-олитических памятников Прикамья во второй половине IV тыс. до н. э. указывали и находки кельтеминар-ских наконечников в комплексах Нижней Белой (Выборнов, Горбунов, Обыденнов 1982).
Что же касается нижней границы, то здесь сыграли свою роль разные факторы. Во-первых, были обнаружены стоянки более ранние, чем материалы хуторского этапа
(Выборнов 1984; Выборнов, Кри-жевская 1988) что позволяло предполагать их бытование в первой половине IV тыс. до н.э.
Во-вторых, ранний этап днеп-ро-донецкой культуры, характеризовавшийся гребенчатой керамикой, датировался аналогичным временем.
В-третьих, сходство обнаруженных материалов (типа Зиарат) с выделенной и получившей радиоуглеродное подтверждение верхневолжской культуры — от середины V тыс. до н. э. до последней четверти IV тыс. до н. э. (Крайнов 1978, с. 57-62). А вот по количеству радиоуглеродных дат памятники Прикамья резко отставали от соседнего Верхнего Поволжья. Даты по С14 стали появляться для материалов неолита Прикамья лишь в последние годы. Но даже те восемь дат, полученные, начиная с 2000 года, позволяют уже сейчас вносить определенные коррективы в существовавшие представления. Приведем лишь два примера. При отсутствии радиоуглеродных дат исследователи неолита Пермского Предуралья вслед за Л.А. Наго-вициным (Наговицин 1988, с.73) относили стоянки с накольчатой керамикой к позднему неолиту, процесс инфильтрации данного населения на указанную территорию определялся первой половиной IV тыс. до н. э., а посуду второй, более поздней группы датировали второй половиной (Лычагина 2004, с.21). Взаимодействие населения с на-кольчатой и гребенчатой керамикой не привело к появления гибридных форм, так как появились группы щербетьского типа в тот момент, когда хуторское население уже заканчивало свою жизнедея-
тельность (Лычагина 1999, с.31).
Второй пример связан с гребенчатой керамикой. Появление радиоуглеродных дат для стоянки Пезмог IV позволило исследователям определить комплексы типа Хуторской и Боровое озеро I к началу V тыс. до н. э. и отнести их к раннему неолиту (Карманов 2004, с. 16). Следствием этого стала позиция о том, что идея появления гребенчатой керамики под воздействием лесостепного населения не находит своего подтверждения. Гребенчатая керамика Нижней Камы и Средней Волги относится, в основном, к более позднему, левшинскому этапу. Таким образом, правомерней будет говорить о проникновении части населения с гребенчатой посудой из лесной зоны в лесостепь, а не наоборот (Лычагина 2006, с.123). Эти два примера лишний раз подтверждают, что абсолютная хронология неолита Прикамья значима не только для решения внутренних проблем, но и затрагивает «интересы» Нижнего Прикамья и Среднего Поволжья. Поэтому совершенно справедливой можно считать поставленную задачу: датирование эталонных памятников с гребенчатой и накольчатой керамикой разных этапов (Лычагина 2006 а, с.24). Благодаря усилиям целого коллектива исследователей неолита Прикамья, образцы керамики эталонных памятников Прикамья были продатированы в Радиоуглеродной лаборатории НАН Украины, и получена 31 дата. Радиоуглеродное датирование этого материала сопряжено с рядом трудностей. Углерод археологической керамики можно разделить на следующие три основные группы:
1. Углерод, который находился в исходной природной глине в виде карбонатов и органических веществ.
2. Углерод, который был внесен человеком при производстве керамических изделий в виде навоза, измельченной травы и отходов зерна. Иногда в глинистую массу вносились измельченные раковины моллюсков. К датирующей фракции общего углерода следует отнести пригары и нагары на столовой керамике. При готовке пищи на внутренней стороне горшка образовывался прочный слой угле-родсодержащего вещества, состоящий из жиров, белков и карамелизованных углеводов. Это вещество частично проникает в пористую структуру сосуда, и может в дальнейшем обуглиться. Нагары образуются на внешней поверхности столовой керамики из газообразных продуктов при дефиците кислорода в зоне горения.
3. Углерод почвенной органики, абсорбировавшейся на керамической матрице. Во время нахождения в почве пористая или трещиноватая структура обломков керамических изделий абсорбирует водорастворимую органику, имеющую отличный от исходной органики возраст. Особенностью миграции водорастворимой органики является факт одновременного со-осаждения ее с аморфной окисью кремния.
Учитывая вышеперечисленные факторы, особое внимание необходимо уделять первичной химической обработке исследуемых образцов. На этой стадии решается важная и противоречивая задача: максимально полное удаление привнесенной органики и вредных примесей с од-
новременным сохранением максимально возможного количества исходного углерода.
Неолитическая керамика При-камского региона отличается средним удельным содержанием углерода - до 2%, с очень низкой концентрацией карбонатов. Для данного типа керамики была разработана комплексная методика определения радиоуглеродного возраста. На первом этапе с целью оценки степени возможного загрязнения органическим веществом почвы производится механическое снятие верхнего слоя черепков с улавливанием пылевидной фракции на одноразовых фильтрах. Уловленный материал используется для получения бензола из валового углерода, включающего в себя как органические загрязнения, так и исходного датирующего углерода. Механически обработанные черепки грубо измельчаются и проходят стадию комплексной химической очистки. Очистка включает в себя обработку 0.5 н. фтористоводородной кислотой в тефлоновом стакане при комнатной температуре в течение 2-5 часов, многократное промывание фрагментов водой и высокотемпературную сушку. При этом, на стадиях кислотной обработки и последующего удаления продуктов травления реакционная смесь подвергается воздействию ультразвука.
Существенным преимуществом фтористоводородной кислоты является ее способность разрушать силикаты и, как следствие - абсорбированные на них липиды, гумино-вые кислоты и белковые продукты жизнедеятельности бактерий переходят в легкоудаляемое подвижное состояние. Разработанный нами
метод «вакуумного пиролиза» для перевода углерода образцов почвы, карбонатов и костного материала в карбид лития очень хорошо подошел для работы и с археологической керамикой ^кпркт, ^а1уиМ 1998, р. 211-214). Для этого образец измельчается до порошкообразного состояния, су-0 еоипу I бе 150-1800С и смешивается с расчетным количеством двуокиси марганца. Синтез карбида лития проводится в реакторе из нержавеющей стали, на дно которого помещается металлический литий, а образец находится в титановом стакане. Стакан с образцом удерживается на оптимальной высоте в трубчатом держателе, который направляет газовый поток на расплавленный литий. Реактор опускается в электропечь на оптимальную глубину и фиксируется в этом положении. При правильно выбранном температурном режиме скорость химического поглощения газообразных продуктов термодеструкции металлическим литием превосходит скорость газообразования. Давление в реакторе устанавливается на уровне 0.1-0.2 атм. При нагревании выше 5500С двуокись марганца распадается с выделением активного кислорода, причем, равномерно по всему объему смеси. Выделение кислорода протекает спокойно, в широком диапазоне температур (550-9400С). При этом мелкодисперсный уголь окисляется до окиси и двуокиси углерода и в таком виде поглощается расплавленным металлическим литием. Очень важным свойством окислов марганца является их способность связывать фосфор и серу в термоустойчивые соединения. Это позволяет получать кар-
бид лития высокого качества, причем практически из всего углерода образца. Карбид лития подвергается гидролизу, а выделяющийся ацетилен превращается в бензол на ванадиевом катализаторе. Вакуумная система для синтеза бензола изготовлена из материалов, которые совершенно не адсорбируют ацетилен и бензол. Внутренний объем вакуумной линии имеет минимально возможное значение. Приведенные выше конструктивные особенности позволяют достичь 95-97% выхода бензола при полном отсутствии эффекта памяти. Измерение микрообразцов бензола производится в специально разработанных микровиалах (в^тпу, Skripkin 1995, р. 724-748) при помощи низкофонового в-спек-трометра <^иапЫ1^».
Оценка достоверности получаемых радиоуглеродных дат
Вопрос наличия или отсутствия омолаживающего влияния посторонней почвенной органики решается на основании сравнения возраста пылевидной фракции, полученной в процессе механического удаления верхнего слоя черепков, с возрастом оставшейся внутренней части образца. При этом учитывается как абсолютная разность возрастов, так и количественное соотношение масс углерода между двумя фракциями.
Получаемый в результате возраст может быть искажен (в сторону удревнения) за счет влияния трудноудаляемого углерода битуминозного вещества, входящего в состав исходной глины. Содержание этого вещества колеблется для
разных сортов глины в пределах 0,01-0,3%. Как показал опыт многолетнего датирования керамики, влияние битуминозного вещества проявляется при общем удельном содержании углерода в исследуемых образцах менее 0,2%.
Установить наличие и степень искажения возраста за счет углерода недатирующей фракции можно, применив статистический метод. Количество вносимой человеком органики при подготовке глинистой массы, режим отжига готовых изделий и их толщина, а также относительная масса пригаров или нагаров неизбежно ведут к варьированию суммарного удельного содержа-ни я углерода в исследуем ых образцах в широких пределах. Образцы с низким содержанием суммарного углерода должны быть заметно древнее (за счет древнего битуминозного вещества) образцов с высоким содержанием суммарного углерода. Например, если допустить, что в исходной глине содержание битуминозного углерода составляло 0,02% (среднее значение для большинства гончарных глин после обжига), а суммарное содержание углерода в готовом изделии 0,2%, то примесь составляет 10%. Если же суммарный углерод находится в количестве 1%, то искажение составляет всего 2%. Таким образом, проведя датирование 3-7 керамических образцов из одного культурного слоя и сопоставив полученные результаты с удельным содержанием углерода в каждом из образцов, можно определить наличие искажающего фактора и примерно оценить его величину. Если связь между содержанием углерода в образцах и их «удревнением» относительно
среднеарифметической даты отсутствует, то вероятнее всего отсутствует и сам искажающий фактор. Полученная статистическая датировка будет намного надежнее и точнее, чем отдельная радиоуглеродная дата. Применение статистического подхода позволяет решить ряд других важных вопросов, таких как степень сохранности культурного слоя исследуемого памятника, особенности его структуры и продолжительности периода существования.
Наиболее представителен по числу памятников развитой (боро-воозерско-хуторской) этап. По одному из первых изученных памятников, ставших опорным - Боровое озеро I (Бадер 1951), получено две даты: 5950±90 л. н. и 5760±90 л. н. Для керамики из жилища 1 Хуторской стоянки (Денисов, 1960) получено также два определения: 5930±80 и 5750±90 л. н. По посуде второго жилища это же памятника (Денисов, Мельничук 1991) -5920±90 л. н. В 2006 г. в прибрежной части Е.Л. Лычагиной была получена новая коллекция с Хуторского поселения, материал которого, по мнению автора раскопок, идентичен комплексам из жилищ (Лычагина 2007, с.149-155). Этот вывод подтверждается полученной датой - 5840±80 л. н. Иначе говоря, обе стоянки датируются сходным временем, что подтверждает типологический анализ керамики этих памятников, проведенный в свое время (Калинина 1979, с.5-27). К развитому этапу относятся и материалы стоянки Кряж, но к концу этого периода (Денисов 1961). Полученное определение таково: 5620±90 л. н. Таким образом, развитой этап кам ской культуры
Среднего Прикамья укладывается в первую половину IV тыс. до н.э. Гребенчатая посуда с примесью талька со стоянки Чернушка относится исследователями либо к позднему (левшинскому) этапу (Мокрушин, Лычагина 2003, с. 3637), либо к сосновоостровскому нео-энеолитическому периоду (Лычагина 2006 б, с. 25-28; 175, рис. 9). По данным Е.Л. Лычагиной, этот комплекс имеет дату по С14 -5400+70 л. н., что хорошо подтверждает вывод автора изысканий. Полученная в Киеве дата по керамике дает иное значение - 5960+80 л. н. В этом плане интересно привести данные еще по одной стоянке, которую исследователи также относят к левшинскому этапу — Усть-Залазнушка (Мельничук, Скорня-кова, Чурилов 2006, с.120-125). Киевская дата этого комплекса -5880+80 л. н. В первом случае отобранные на анализ образцы керамики, по мнению одного из авторов (A.A. Выборнов), в большей мере сходны с материалами Хуторской и Боровоозерской стоянок, что позволяет считать полученную дату вполне приемлемой. Что же касается противоречия относительного возраста и абсолютной даты Усть-Залазнушки, то это требует дальнейшей проработки. Но уже сейчас можно констатировать, что и эта дата фиксирует первую половину IV тыс. до н.э. Относительно памятников более раннего этапа -Усть-Бугорок, Мокино (Мельничук, Бординских, Мокрушин, Дегтярева, Лычагина 2001, с. 142-161) в силу ограниченного количества черепков датирование не проводилось. Но, учитывая наиболее ранние даты развитого этапа, можно допускать, как минимум, последнюю четверть
V тыс. до н.э.
Для территории Нижнего Прикамья по сравнительно более позднему комплексу, содержащему такой признак, как воротничок на венчике, со стоянки II Татарский Азибей, есть определение 5270+/-90 л. н., т. е. последняя четверть IV тыс. до н. э. Эта дата хорошо согласуется с двумя образцами воротничковой посуды со стоянки Сауз II (Выборнов, Овчинникова 1981, с.33-51), расположенной в соседнем с татазибейским пунктом регионе: 5560+/-90 и 5410+/-90 л. н., т. е. третья четверть IV тыс. до н. э. По одному из опорных памятников Икско-Бельского междуречья — Русский Азибей (Габяшев 1978б), содержащего воротничковую керамику, которую исследователь синхронизирует с левшинским этапом, получена дата 5540+/-90 л. н. Она полностью согласуется с датировкой саузовской керамики. Для Каен-Тубинской стоянки (раскопки А.А. Чижевского), материалы которой типологически близки этим комплексам, появились сходные определения: 5680+/-80 и 5620±80 л. н., т.е. середина IV тыс. до н. э. К более позднему времени, чем бытование комплексов воротничкового типа, исследователи относили посуду с насечками (Габяшев 1982; 1994). Это предположение получило определенное подтверждение датой с III Русско-Азибейской стоянки (Габя-шев 1981) - 5280±100 л. н., т. е. последняя четверть IV тыс. до н. э. По керамике стоянки IV Черки-Кель-дуразы (раскопки Р.С. Габяшева и М.Ш. Галимовой) получена дата 5670±80 л. н. К сожалению, один образец со стоянки Лебедино II дал современную дату, а второй 5640±120 л. н. Последняя, по
мнению Н.Н. Ковалюха и В.В. Скрипкина, омоложена в силу недостаточности исходного материала. Но, как убедительно доказано на типологическом уровне, материалы II Лебединской стоянки аналогичны комплексам развитого этапа Среднего Прикамья (Габя-шев 1978; 2003, с. 101-102), а они датируются чуть более ранним временем. Кроме того, керамика II Лебединской стоянки аналогична и посуде поселения Подлесное IV (Выборнов, Третьяков 1984, с.32-35, 45-46), которая получила абсолютное определение - 5890±90 л. н., что также совпадает с датами Хуторской стоянки. То, что в Нижнем Прикамье бытуют памятники сходного времени, доказывает дата, полученная по керамике камского типа со стоянки Сауз II (Выборнов, Овчинникова 1981, с.38, рис.3,1; 4,4,9) - 5950±80 л. н. Что же касается памятников типа Зи-арат, относимых исследователями к более раннему периоду (Крижев-ская 1999), то, видимо, они будут располагаться во второй половине V тыс. до н. э.
Таким образом, радиоуглеродные даты позволяют в предварительном плане охарактеризовать абсолютную хронологию камской культуры. Памятники раннего этапа уходят в V тыс. до н. э., по крайней мере в последнюю его четверть. Комплексы развитого этапа занимают первую половину IV тыс. до н. э. Стоянки позднего этапа допустимо приурочить ко второй половине IV тыс. до н.э. Причем в южной части этого региона уже появляется воротничковая керамика.
Когда предлагалось датировать развитой этап камской культуры серединой IV тыс. до н. э.,
то помимо прочих одним из оснований была керамика зауральского облика, обнаруженная в этих комплексах. На тот момент она и датировалась соответственно (Вы-борнов 1984, с.9). В последнее время получена определенная корректировка: для прочерченной керамики козловского типа зауральской стоянки Исетская-Правобережная (жилище 1) получена дата - 5880±60 л. н. (Тимофеев, Зайцева, Долуха-нов, Шукуров 2004, с.122). Аналогичная прочерченная посуда обнаружена на стоянке Боровое озеро I, которая получила очень близкие радиоуглеродные определения.
Полученные результаты подтвердили прогноз О.Н. Бадера о том, что ранние фазы камского неолита могут датироваться первой половиной IV тыс. до н. э. (Ба-дер 1973, с.99-106). В этой связи пока остается открытым вопрос о трактовке дат по стоянке Пезмог IV. Судя по единственному сосуду, обнаруженном у на памятнике, исследователи совершенно справедливо типологически определили его развитым (хуторским) этапом и датировали первой половиной IV тыс. до н. э. В подтверждение этой датировки ими были приведены и результаты споро-пыльцевых анализов (Волокитин, Карманов, Марченко, Дурягина 1998, с.31-36, 40). В дальнейшем по нагару с этого сосуда было получено три даты: 6820±70; 6760±50; 6730±50 л. н., т. е. первая четверть V тыс. до н. э., что и дало основание В.Н. Карманову отнести данный сосуд к раннему неолиту и удревнить камский неолит в целом.
Не вступая в дискуссию по данному вопросу, все же следует отметить два момента. Во-первых,
сосуд именно развитого этапа, а не раннего. И, судя по полученным радиоуглеродным данным, предложенным в данной статье, датировка местонахождения явно выбивается из всей серии. Во-вторых, даже керамика раннего этапа верхневолжской культуры, имеющая даты по С14 в пределах первой половины V тыс. до н. э., резко отличаются от пезмогской: она полностью лишена орнамента (Косты-лева, Зарецкая 2004, с.54, рис.2). Видимо, целесообразно продатиро-вать в Киевской лаборатории образцы вычегодского сосуда, что позволит, во-первых, сравнить результаты двух основ (нагар и фрагмент), а во-вторых, получить даты, сделанные по одной методике.
Вторая культурная группа памятников Прикамья — с накольча-той керамикой - до появления радиоуглеродных дат определялась одними исследователями ранним неолитом (Халиков 1969), другими — поздним (Наговицин 1988), третьими от раннего до позднего (Третьяков 1990, с.47-67; Выборнов 1992; 2000), а некоторые группы -даже ранним энеолитом (Габяшев 1978; Выборнов 1984).
К настоящему времени были продатированы по углю два памятника: Чашкинское озеро VI: 6230±160 и 6030±140 л. н.; Чашкинское озеро IV - 6160±70 л. н. (Лычагина 2006 в., с.133; 2007а, с.104). По предположению автора раскопок данных памятников, наиболее архаичные комплексы приурочены к Нижнему Прикамью (Выбор-нов 2000, с. 65). По керамике стоянки II Щербетьская (Халиков 1969, с.55, рис.13,6,7) получены даты: 6620±90 и 6270±90 л. н.; 6530±90 и 6090±90 л. н., т. е. вторая половина
V тыс. до н.э. Для второй опорной стоянки IV Тетюшская (Габяшев 2003, с. 165, рис. 22, 2, 12) имеется дв а оп р едел ен и я : 61 70 ±9 0 и 5740±100 л. н. Наиболее вероятна первая дата, которая достаточно хорошо согласуется с возрастом типологически близкой II Щербеть-ской стоянки.
По фрагментам со стоянки Чашкинское озеро IV (Лычагина 2002, с.77 рис.3) получена дата 5960±80 л. н., т. е. рубеж V и IV тыс. до н.э. Черепки с поселения Чашкинское озеро VIII (Лычаги-на 2002, с.77 рис.2) датируются 5740±90 л. н. Сходным временем определяется возраст накольчатой посуды с Чашкинского озера VI (Лычагина 2006в, с. 128, рис. 2) - 5755±90 л. н . На этом же пам ятни ке обнаружена гребенчатая керамика (Лычагина 2006в, с. 129, рис. 4), получившая дату - 5695±80 л. н. Иначе говоря, все они укладываются в первую четверть IV тыс. до н. э. Доживают ли памятники с на-кольчатой керамикой до эпохи энеолита, могли ответить лишь данные по образцам со стоянки II Татарский Азибей (Габяшев 1978в). Полученная дата 4790±80 л. н. подтверждает предположение ученых.
Имеющиеся результаты позволяют сделать ряд выводов. Во-первых, время бытования продатиро-ванных памятников как по углю, так и новой технологии на интересуемой территории не противоречит друг другу и укладывается от середины V тыс. до н. э. до первой четверти IV тыс. до н. э. Во-вторых, учитывая наличие на стоянке II Щербетьская фрагментов с гребенчатыми отпечатками, более архаичными, чем хуторские, допустимо предполагать, что наиболее
древние комплексы с зубчатым штампом могут датироваться третьей четвертью V тыс. до н. э. Уместно напомнить, что фрагменты с наколами, аналогичные щербеть-ским, найдены и на Кабы-Копрын-ской стоянке, что косвенно свидетельствует о ранненеолитическом возрасте гребенчатых черепков с этого памятника (Третьяков 1972, с.46-52). В-третьих, подтверждается типологическое деление на две группы накольчатой посуды Пермского Предуралья. В-четвертых, подтвердилось предположение А.Х. Ха-ликова о более раннем возрасте на-кольчатой керамики в Нижнем Прикамье (Халиков 1 969). В тоже время было бы некорректно ограничивать временное сосуществование памятников с накольчатой и гребенчатой орнаментацией только последней третью V тыс. до н.э. и первой четвертью IV тыс. до н.э. Следует иметь в виду наличие на-кольчатой посуды в жилище II Лебединской стоянки с гребенчатыми сосудами (Габяшев 2003, с.57) и наличие синкретической гребен-чато-накольчатой посуды на Хуторской и Кряжской стоянках (Вы-борнов 1992, с.64), а также датировки посуды с насечками (грань неолита и энеолита) и накольча-той посуды тат-азибейского типа эпохи раннего металла.
Прояснению ситуации будут способствовать дальнейшие работы по получению радиоуглеродных дат для максимально большого количества памятников Прикамья, например таких, как Левшинская, Старо-Нагаево, Непряха, Дубово-Гривская и другие.
