CC BY
84
У книжной полки
Коротеева H.H. Государственная политика в сфере российской фармации XVI - начала XX в. Курск: Курский государственный университет, 2010. - 451 с.
«НОВОЕ ПРОЧТЕНИЕ»
ИСТОРИИ ФАРМАЦИИ В РОССИИ
Вышедшая в 2010 г. монография H.H. Коротеевой представляет собой повторение ее ранее опубликованных работ: «История фармации (XVI -начало XX вв.)» (Курск, 2006. - 303 с.) и «Российская фармация, XVI -начало XX в.: вопросы историографии и источниковедения» (Курск, 2009. - 59 с.).
Что сразу обращает на себя внимание - несоответствие названия книги (а также 3-й и 4-й глав) содержанию. Речь идет об истории аптечного дела, а «фармация» - гораздо более широкое понятие. «Медицинский толковый словарь» определяет фармацию как отрасль знаний и практической деятельности по изысканию, исследованию, изготовлению, стандартизации, хранению и отпуску лекарственных средств (М., 2005. С. 231). Есть и другие определения, значительно расширяющие значение термина. Автор же в постановке задач и содержании монографии концентрирует внимание на становлении и развитии аптечного дела в России, а не фармации.
Слишком широкие хронологические рамки предопределили поверхностное рассмотрение темы. Не обозначен четко круг исследуемых вопросов: основное внимание уделяется лекарственному обеспечению гражданского населения, попутно рассматривается лекарственное обеспечение армии. Эпизодически «всплывают» вопросы развития фармацевтических наук «как фактора развития фармацевтической отрасли». Расплывчаты территориальные границы исследования.
1-я глава, посвященная историографии и источниковедению, дублирует вышеупомянутую брошюру. У автора отсутствует четкое представление о том, что является историческим источником, а что - историческим исследованием. Так, к исследованиям по истории фармации отнесены лечебники, сборники законодательных и нормативных актов и т.п. Историографический обзор носит описательный характер, исторический подход отсутствует. Нет аргументированных оценок упомянутых работ.
Не выявлены особенности дореволюционной, советской и постсоветской историографии. В частности, авторы, писавшие в пореформенный период, основное внимание обращали на организацию медицинской помощи в деревне. В советское же время - на социально-экономическое положение аптекарских служащих, участие фармацевтов в классовой борьбе и т.п.
Упрек автора в адрес исследователей досоветского периода в том, что в их работах история фармации всегда рассматривалась вместе с историей медицины, лишен оснований. Иначе и быть не могло: в России, как и в других странах, фармация возникла и длительное время развивалась как составная часть медицины.
Ряд монографий и учебников, посвященных истории отечественной фармации XVI - начала XX вв. (В.М. Сало, В.Ф. Семенченко, В.А. Егорова и Е.Л. Абдулмановой), и фундаментальное исследование М.Б. Мирского по истории медицины в России не получили должной оценки. Вне поля зрения автора остались работы А.Н. Шамина, создавшего курс по истории фармации в ММА им. И.М.Сеченова (2002-2004 гг.), и монография И.В.Зимина «Подготовка медицинских кадров в России (XIX - начало XX вв.)» (СПб, 2004. - 368 с.), где изучены вопросы истории фармацевтического образования. Не рассмотрены автором и работы А.П. Нелюбина, который одним из первых начал читать курс истории фармации (XIX в.).
А с профессорами из Германии Т. Мейер-Штейнегом и К. Зудгофом и вовсе вышел конфуз: они попали в число советских исследователей.
Вызывает недоумение положенный автором в основу классификации источников «проблемно-хронологический принцип» (с. 45), а также объединение в § 1.2 источниковой базы и вопросов методологии. Автор не рассмотрела нормативные акты Медицинской коллегии: фармакопеи, первый Аптекарский устав и таксу (1789 г.). Не включены в источниковую базу важнейшие материалы: Устав Воинский (1716 г.), «Генеральный регламент о госпиталях» (1735 г.), «Инструкция коллегии медицинской» (1763 г.), «Высочайше утвержденное Учреждение Департамента казенных врачебных заготовлений» (1836 г.), отчеты Медицинского департамента МВД и официальный орган МВД «Архив судебной медицины и общественной гигиены» (последнее название: «Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины, издаваемый при Управлении главного врачебного инспектора МВД») и другие. Без привлечения этих материалов невозможно исследование заявленной темы. Не рассмотрен и такой важный вид источников, как работы отечественных фармацевтов и медиков XVIII - XIX вв. (Н.М. Максимовича-Амбодика, Т.Е. Ловица, Ю.К. Траппа и других).
Из широкого круга медицинской периодики автор использовала лишь журналы фармацевтического профиля, оставив в стороне такие издания,
как «Земская медицина», «Московская медицинская газета» и другие. В последнем еженедельнике, в частности - в 1860-е гг., был помещен ряд полемических статей об устройстве сельской медицины, в том числе и аптечного дела.
В общем-то, собственно источниковедческий анализ отсутствует.
2-я глава «Становление и государственное реформирование фармации (XVI - XVIII вв.)» объединяет два различных по содержанию этапа в развитии аптечного дела и медицины в целом. Реформирование, кстати, имело место не только в XVIII в., но и в XIX-XX вв. Рассмотрев предпосылки организации аптек и сделав вывод о том, что «дальнейшее развитие фармации шло эволюционным путем» (с. 100), автор переходит к рассмотрению достижений в науке и образовании в XVIII в.: § 2.2 содержит бессистемно скомпонованный материал об использовании природного сырья в фармации, развитии ремесленных химических производств, оплате труда служащих, организации обучения в Аптекарском приказе, вкладе М.В. Ломоносова, С.П. Крашенинникова, П.С. Палласа и других в развитие отечественной фармации. В последующих главах автор также уделяет внимание развитию науки и образования, но, как и в первом случае, повторяет хрестоматийный материал, не являющийся результатом собственных исследований.
Центральное место во 2-й главе занимает история создания органов управления медицинским делом и правовой базы аптечного дела. Сразу заметим: государственных органов управления аптечным делом, о которых пишет автор (с. 124, 403 и другие), в рассматриваемый период не существовало. Это были органы управления медициной, и первым из них стал Аптекарский приказ. В XVIII в. управление медициной реформировалось неоднократно. В этой связи на с. 134-135 автор пространно размышляет: «Остался ли Аптекарский приказ в Москве или же он был переведен в столицу и переименован в канцелярию? Тогда какой орган управления медицинским делом функционировал в Москве? Можно предположить, что Аптекарский приказ существовал параллельно с Аптекарской канцелярией в течение нескольких лет...»
Ничего предполагать не нужно: этот вопрос уже досконально изучен А.А. Будко и А.В. Шабуниным («История медицины Санкт-Петербурга, XVIII век.» СПб., 2003. С. 60-61), а также М.Б. Мирским («Медицина России X - XX веков» М., 2005. С. 138-139).
В схеме «Структура управления аптечным делом...», предложенной H.H. Коротеевой (с. 136), в одно целое объединены Аптекарский приказ и Медицинская коллегия (а также Медицинская контора и Аптекарская канцелярия), обозначена их функция («обучение аптекарскому искусству; организация лекарственной помощи населению и наблюдение за деятель-
ностью аптек») и штаты. Но это были различные по своей структуре, задачам, функциям, объему властных полномочий органы. Соответственно, различными были и штаты.
Рассмотрение вопроса о создании правовой базы аптечного дела ограничивается перечислением указов об открытии вольных аптек в Москве и запрете на внеаптечную торговлю медикаментами, причем эта информация многократно повторяется. Между тем отсутствует даже упоминание о таких важнейших документах, как Устав Воинский (гл. 3 3 «О аптеке, о полевых докторах, аптекарях и лекарях и их должности»), «Регламент о управлении Адмиралтейства и верфи и часть вторая Регламента Морского» 1722 г. (гл. LII «О должности аптекаря у госпиталя»), «Инструкция Коллегии медицинской» (1763 г.). Не проанализирован «Генеральный регламент о госпиталях» 1735 г. (гл. I ст. 9 и гл. VII «О должности аптекаря у госпиталя»).
Сведения об Аптекарском уставе и аптекарской таксе (1789 г.) почему-то попали в 3-ю главу.
В § 2.4 «Мероприятия государства по расширению аптечной сети» смешаны сведения о вольных и казенных аптеках, их устройстве, заготовке лекарственного сырья, традициях народной медицины.
Авторские «положения» и «выводы» представляют собой набор не связанных между собой, нелепо сформулированных тезисов, подчас довольно надуманных и мало соответствующих историческим реалиям. Приведем два из них: «Оценивая возможности фармации данного исторического периода, важно учитывать тот факт, что она позволила народу использовать и применять на практике опыт народной медицины для выживания в условиях несовершенного медицинского знания» (с. 159); «Специфичность аптечного дела: случаи отравлений, злоупотребления лекарствами как ядами, стремление к монополизированию торговли лекарствами со стороны властей требовала особого контроля и вмешательства со стороны государства. Вследствие чего был создан орган контроля -Аптекарский приказ» (с. 159). Неуместен тезис о планомерном расширении аптечной сети в XVIII в. (с. 162).
3-я глава названа с немалой претензией на «новизну»: «Развитие фармации в период деятельности приказов общественного призрения (конец XVIII - середина XIX вв.)». Здесь нужно вспомнить мысль автора о том, что «предпосылкой научного исторического исследования фармации является правильная периодизация» (с. 9). Спору нет. Вопрос в том, какие выбирать вехи. Логично считать рубежом 1803 г.: было создано Министерство внутренних дел, в ведение которого и перешли дела упраздненной Медицинской коллегии. Н.Н. Коротеева выбрала 1775 г.: «Создание приказов общественного призрения стало шагом к децентрализации управления аптечным делом, отстранению Медицинской коллегии от не-
посредственного руководства этими приказами, хотя она и продолжала осуществлять общее руководство фармацией в России посредством созданных в 1797 г. врачебных управ» (с.163). И ниже: «Создание врачебных управ имело целью усиление контроля за деятельностью аптечных учреждений» (с. 170).
В действительности приказы общественного призрения создавались как учреждения государственной благотворительности (с участием представителей от сословий). Они занимались организационными и административно-хозяйственными вопросами. Естественно, Медицинская коллегия и не претендовала на руководство приказами. Но вся медицинская часть находилась в ведении Медицинской коллегии и только Медицинской коллегии. В «Инструкции Коллегии медицинской» читаем: «Никакой иной в государстве департамент, кроме сей Коллегии власти иметь не должен...» (ПСЗ РИ. Собр. 1-е. Т. XVI. № 11964). Коллегии были подчинены местные органы - врачебные управы, а контроль аптечной деятельности являлся лишь одной из функций врачебных управ.
Как можно понять, смысл выбора 1775 г. и вышеприведенного пассажа Н.Н. Коротеевой состоял в «открытии нового явления» в истории аптечного дела - «приказной фармации» (с. 163). Введение автором этого понятия ничем не оправдано. Доля аптек приказов общественного призрения в аптечной сети - менее 5 %: 31 аптека из 660-ти в 1840 г. (с. 207). В подавляющем большинстве аптеки были частными. Аптеки больниц приказов - структурные подразделения этих учреждений - не имели спе-циалистов-фармацевтов (к середине XIX в. фармацевты появляются только в губернских больницах), аптеки в уездных лечебницах зачастую не имели специального помещения и не располагали производственной базой.
Впрочем, при дальнейшем изложении автор уже не фиксирует свое внимание на аптеках приказов.
Н.Н. Коротеева утверждает, что в период «приказной фармации» происходило укрепление «ведомственной фармации» (с. 173). Доказательство : в 1851 г. при Министерстве государственных имуществ была устроена аптечная часть (с. 254). А вот это - уже фальсификация. «Положение о медицинской части Министерства государственных имуществ» не предусматривало организации аптечной части. По «Положению» при главном медике МГИ состоял фармацевт, а лекарственным снабжением занимались губернские врачи МГИ (ПСЗ РИ. Собр. 2-е. Т. XXVI. Отд. 2. № 25850).
Неясен вопрос об аптечной монополии: то она оценивается автором положительно, то негативно. Роль аптечной монополии действительно менялась, и ее необходимо рассматривать аргументировано, в динамике.
Глава содержит противоречивые утверждения. Обратим внимание на главные.
«Таким образом, - пишет Н.Н. Коротеева, - в этот период [Начало XIX в. - Е.С.] произошла децентрализация управления и дробление аптечного дела...» (с. 173). Чуть ниже: «Таким образом, в управлении фармацией восстанавливается тенденция к централизации аптечного дела» (с. 174). И, наконец, заключительная фраза § 3.1, потрясающая воображение читателя: «Таким образом, аппарат управления в этот исторический период еще более централизовался, что было вполне оправдано особым характером аптечной деятельности, направленной как на сохранение здоровья людей, так и на возможность различного рода злоупотреблений» (с. 187).
В период «приказной фармации», считает автор, происходит незначительный рост аптечной сети в России (с. 213, а также с. 8, 262). Однако опровергает самое себя, приводя следующие данные: около 100 аптек - в конце XVIII в. (с. 139), а в 1848 г. - 689 (с. 211).
Резюмирует содержание главы утверждение, что «аптечное дело в России исследуемого периода представляло собой, на столичном уровне, высокоорганизованную отрасль медицины, в которой важное место занимала проблема “не причинения вреда” больному, а, с другой, - на провинциальном уровне - отсталую, “зелейную” форму оказания лекарственной помощи населению» (с. 263). И ни слова о «приказной фармации».
4-я глава «Фармация в условиях индустриальной модернизации середины XIX - начала XX вв.» открывается тезисом, который отражает позицию автора по данному вопросу: «...Аптечное дело с 1864 г. оказалось в ведении земского самоуправления. В России родилась земская фармация - оригинальная прогрессивная форма организации бесплатной лекарственной помощи всем слоям населения» (с. 264). Тезис неверен от начала до конца. Казенные и вольные аптеки не состояли в ведении земств. Губернские и уездные земства ставили задачу оказания доступной лекарственной помощи крестьянам, а не всем слоям населения. Только в 1893 г. земства добились на определенных условиях права продажи лекарств с 50-процентной скидкой. Практика бесплатного снабжения лекарствами получила распространение в начале XX в.
Неверно использование термина «земская фармация» (автор имеет в виду земское аптечное дело) как понятия, отражающего специфику развития аптечного дела в 1864-1917 гг. Н.Н. Коротеева пишет: «Интересен факт, что в основном, по стране все аптечные учреждения находились в частной собственности» (с. 250). Действительно интересно: в начале XX в. в России насчитывалось 3 373 аптеки, из них земских аптек - 160 (Веселовский Б. История земства за сорок лет. Т. 1. СПб., 1909. С. 400), то есть 4,74 % (кстати, автор не приводит данных о количестве земских аптек). Аптеки при земских больницах, врачебных участках и фельдшерских пунктах не являлись самостоятельными учреждениями, а потому не учитывались ста-
тистикой. На каком же основании автор характеризует вторую половину XIX - начало XX вв. как период «земской фармации»? Непонятно.
Автор пытается разобраться в структуре управления врачебной частью в России (§ 4.1), что следовало сделать ранее (как и рассмотреть вопрос о типах аптек): эта структура сложилась в первой половине XIX в.. По схеме на с. 265 Главное военно-медицинское управление Военного министерства оказалось подчиненным Министерству внутренних дел, что само по себе абсурдно. А его функцией объявлена заготовка аптечных припасов для армии и флота. Также заботами о развитии аптечной сети, по Н.Н. Коротеевой, ограничены функции всех органов управления медициной. Как же управлялись казенные аптеки? Непонятно.
Цель «земской фармации», - пишет Н.Н. Коротеева в § 4.3, - «оказание качественной бесплатной лекарственной помощи» (с. 341), чему власти оказывали противодействие. Действительно, земства сталкивались с препятствиями административного и законодательно-нормативного порядка. Но нелепо объяснять «ограничение деятельности земств по вопросу бесплатного лекарственного обслуживания» «отсутствием в штате Медицинского департамента специалистов - фармацевтов» (с. 340). Сами земства, располагая ограниченными возможностями, отнюдь не всегда поддерживали идею раздачи лекарств. Представление о том, сколь сложными были решения по вопросам бесплатного медицинского обслуживании, дает дискуссия 1860-х - 1870-х гг., развернувшаяся на страницах медицинской печати с участием таких крупных деятелей земской медицины, как Л.Ф. Змеев, М.Я. Капустин, В.О. Португалов.
В параграф, посвященный земским аптекам, помещены сведения о социальной защите фармацевтов, создании профессиональных объединений и участии в классовой борьбе, что совершенно неоправданно.
Нелогичным выглядит § 4.4, где объединены частное аптечное дело и «военная фармация». Сведения о «военной фармации» разбросаны автором по разным параграфам, базовые документы не изучены, и целостная картина о лекарственном обеспечении армии и флота не вырисовывается.
Серьезным упущением Н.Н. Коротеевой является отсутствие раздела о фармацевтических кадрах. Каков был их социальный, национальный состав, образовательный статус, права, привилегии, условия труда? Как менялось их положение на протяжении исследуемого периода? Эти важнейшие вопросы остались вне поля ее зрения.
Монография изобилует фактическими ошибками. Укажем на самые грубые и поразительные.
«Шестоднев» не является лечебником (с. 75) - это произведения философско-богословского характера (существует несколько вариантов «Шестоднева»).
Должность архиатра была упразднена не в 1730 г. (с. 138), а в 1762 г.
Штадт-физики в Москве и Петербурге не руководили всем медицинским делом в стране (с. 138): их полномочия ограничивались «своим» городом.
Россия была разделена на губернии в ходе реформы местного управления 1708-1710 гг., а не в 1775 г. (с. 163).
Обескураживает стиль автора. Приведем некоторые образцы.
«При наличии такой аптеки [Привилегированной. - Е.С.] в населенном городе, она составляла для земства статью дохода при правильном контроле ее... Не привилегированные аптеки или аптечные склады, управляемые провизорами также давали уверенность в качестве и правильном приготовлении лекарств» (с.315).
«Развивающаяся общественная жизнь расшатала аптечные привилегии, поскольку на смену существующему аптечному строю пришел общественный земский строй» (с. 325).
В целом монография представляет собой хаотично нагроможденный несистематизированный и неосмысленный материал. Обилие второстепенных деталей привело к тому, что «за деревьями не видно леса». Анализ правовой базы аптечной деятельности отсутствует: указы, законы и подзаконные акты лишь перечисляются. Автору недостает понимания логики развития аптечного дела, оно рассматривается вне связи с развитием медицины и здравоохранения.
В общем, первая, по самооценке автора (с. 397), попытка углубить «представление о влиянии государственных управленческих структур... на политику по лекарственному обеспечению населения и организации фармации» (с. 65) не удалась. Да она, кстати, и не была первой.
Выводы автора не новы, за исключением, пожалуй, следующего: «В России фармацевтическая законодательная база изначально обеспечивала интересы владельцев частных аптек. Причина этому - отсутствие аптечных учреждений на этапе становления...» (с. 402).
Периодизация, предложенная автором, - единственное отличие данной работы от монографии, опубликованной в 2006 г. В последней Н.Е. Коротеева еще придерживалась традиционных взглядов и отделяла фармацию XV-XVII вв. от фармации XVIII в., с чем мы вполне согласны. На этой оптимистической ноте и поставим точку.
Е.М. Смирнова
