CC BY
155
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2007. № 2 (11). С. 96-101. © В.М. Степашин, 2007
УДК 343
НОВОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ О ПРАКТИКЕ НАЗНАЧЕНИЯ СУДАМИ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ [1]
В.М. СТЕПАШИН
В статье анализируются рекомендации, данные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г.
Recommendations of the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of Justice from 2007, January, 11 are analyzed.
На необходимость углубления процесса индивидуализации уголовной ответственности и наказания с одновременным ограничением пределов судейского усмотрения как одного из основных направлений совершенствования противодействия преступности обращают внимание ведущие представители уголовно-правовой науки [2]. Востребованным как представителями науки, так и представителями практики стало принятие Пленумом Верховного Суда РФ нового постановления, посвященного назначению уголовного наказания.
Во-первых, со дня принятия аналогичного постановления истекло почти восемь лет, ознаменовавшихся многочисленными и зачастую кардинальными изменениями уголовного законодательства в сфере применения наказания (так, в разделе III «Наказание» (ст. 43-59 УК РФ) корректировке подверглось наибольшее по сравнению с другими разделами число статей - 19 [3]). Поэтому постановление Пленума Верховного Суда РФ № 40 от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания» [4] в ряде случаев фактически не могло применяться.
Во-вторых, судебная практика сталкивается со спорными для правовой оценки ситуациями, которые требуют однозначного решения. Суды порой лишены возможности избрать подсудимым справедливое наказание. Большей части осужденных наказание назна-
чается условно. Отмечается дальнейший рост числа осужденных к самому строгому наказанию - лишению свободы. По состоянию на
1 января 2007 г. в учреждениях уголовноисполнительной системы содержалось уже 871,7 тыс. человек (в 2005 г. - 823,4 тыс. человек, в 2004 г. - 763,1 тыс. человек) [5].
При этом реализация репрессивной функции уголовной политики не однозначна и получает взаимоисключающие оценки: от излишне либеральной [6] до избыточной [7].
Практика применения наказания и иных мер уголовно-правового воздействия выявила ряд вопросов, необходимость решения которых обусловила разработку и принятие нового постановления Пленума Верховного Суда РФ.
В целом, в вопросах назначения наказания Верховный Суд сохранил концепцию и дух постановления 1999 г. Во многом неизменными остались его позиции по подавляющему большинству вопросов.
Пленум вновь обращает внимание судов на необходимость исполнения требований закона о строго индивидуальном подходе к назначению наказания, поскольку справедливое наказание способствует решению задач и осуществлению целей, указанных в статьях 2 и 43 УК РФ (п. 1). В абз. 3 п. 1 акцентируется необходимость в силу требований статей 73 и 307, 308 УПК РФ указывать в приговоре «мотивы принятых решений по всем вопросам, относящимся к назначению уголовного нака-
зания, освобождению от него или его отбыванию». В основном не подверглись изменениям рекомендации по применению отдельных специальных правил назначения наказания (при наличии особо смягчающих и исключительных обстоятельствах, за неоконченную преступную деятельность), назначению условного наказания и др.
Важно, что не претерпели редактирования многие прежние разъяснения, становившиеся предметом многочисленных научных дискуссий.
Так, Пленум вновь подчеркнул, что «сообщение о преступлении, сделанное лицом после его задержания по подозрению в совершении преступления, не исключает признания этого сообщения в качестве смягчающего наказание обстоятельства» (п. 7). Эта идея получила в постановлении более четкую интерпретацию:
«Если же органы следствия располагали сведениями о преступлении (показаниями потерпевших, свидетелей, процессуальными документами и т. п.) и задержанному лицу было известно об этом, то подтверждение им факта участия в совершении преступления не может расцениваться как явка с повинной, а признается в качестве иного смягчающего наказание обстоятельства (например, изобличение других участников преступления).
Если сообщение лица о совершенном с его участием преступлении в совокупности с другими доказательствами положено судом в основу обвинительного приговора, то данное сообщение может рассматриваться как явка с повинной и в том случае, когда лицо в ходе предварительного расследования или в судебном заседании изменило свои показания».
В постановлении вновь обоснованно отмечено, что «правила, изложенные в статье 62 УК РФ, могут применяться судами при наличии хотя бы одного из перечисленных в пунктах «и» и (или) «к» части первой статьи 61 УК РФ смягчающих обстоятельств, если при этом отсутствуют либо не признаны судом отягчающие наказание обстоятельства» (п. 9).
В абз. 2 п. 10 еще раз подтверждена принципиальная позиция, вызвавшая, однако, неадекватную реакцию в средствах массовой информации [8]: «Совершение лицом престу-
пления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических
средств, психотропных или других одурманивающих веществ, законом не отнесено к обстоятельствам, отягчающим наказание».
В постановлении снова подчеркнуто другое важное требование: «назначению более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, не препятствует наличие в санкции статьи Особенной части УК РФ, по которой лицо признано виновным, альтернативных более мягких видов наказаний (например, часть вторая статьи 158, часть вторая статьи 159 УК РФ)» (п. 12).
Особое внимание в новом постановлении уделено назначению отдельных видов наказания: штрафа, обязательных и исправительных работ, лишения права занимать определенные должности или заниматься определённой деятельностью, лишения свободы.
Представляется вполне уместным разъяснение Пленума о том, что при назначении штрафа «к иным доходам следует относить доходы, подлежащие налогообложению в соответствии с действующим законодательством» (п. 3). Сформулировано весьма значимое положение о том, что «если за совершенное преступление штраф назначен в качестве основного наказания, то его нельзя назначить в качестве дополнительного наказания за это же преступление». Кроме того, предложено удачное и тонкое толкование вызывавших нарекания разночтений уголовного и уголовно-исполнительного законов о том, что «В соответствии с частью третьей статьи 46 УК РФ штраф может быть назначен как в полном размере, так и с рассрочкой его выплаты до трех лет. В отличие от указанного положения применение рассрочки и отсрочки выплаты штрафа в соответствии с частью второй статьи 31 УИК РФ и на основании части второй статьи 398 УПК РФ возможно на стадии исполнения приговора».
Важное значение для обеспечения правильного применения нормативных предписаний об обстоятельствах, смягчающих наказание, имеет разъяснение, данное в п. 8 постановления, где подчеркнуто, что «Обстоятельства, смягчающие наказание, признаются таковыми с учетом установленных в судеб-
ном заседании фактических обстоятельств уголовного дела. Например, наличие малолетних детей у виновного не может расцениваться как смягчающее наказание обстоятельство (пункт «г» части первой статьи 61 УК РФ), если осужденный совершил преступление в отношении своего ребенка либо лишен родительских прав». Такое истолкование, как представляется, будет способствовать снятию проблемы «вынужденной», формальной констатации ряда смягчающих обстоятельств. При этом вновь подчеркивается, что «непризнание обстоятельства смягчающим наказание должно быть мотивировано в описательно-мотивировочной части приговора».
Трудно переоценить значение предложенного в постановлении толкования специальных правил назначения наказания, учитывающего небесспорные изменения уголовного закона последних лет. В постановлении впервые разъясняются правила назначения наказания при особом порядке судебного разбирательства (п. 37).
Поясняя особенности назначения наказания при рецидиве преступлений (п. 11), Пленум верно обратил внимание на то, что, хотя при установлении рецидива не учитываются судимости за преступления, относящиеся к категории небольшой тяжести, однако при совершении виновным нового преступления даже небольшой тяжести рецидив преступлений может образоваться.
Пленум Верховного Суда, что заслуживает особого одобрения, также указал на специфику назначения наказания при комбинации (единовременном применении) нескольких специальных правил назначения наказания: например, при назначении наказания за приготовление к преступлению или за покушение на преступление при вердикте присяжных заседателей о снисхождении (п. 14), при назначении наказания за неоконченное преступление при наличии оснований, предусмотренных статьей 62 УК РФ, а также при наличии рецидива преступлений (п. 15), при особом порядке судебного разбирательства при наличии особо смягчающих обстоятельств (п. 37) и др. Несомненно, названные разъяснения позитивно скажутся на
правоприменительной практике и будут способствовать её единообразию.
Представляется вполне уместным разъяснение Пленума в абз. 5 п. 38 постановления о том, что применение отсрочки исполнения приговора на определенный срок предусмотрено не только в отношении женщин по правилам, предусмотренным статьей 82 УК РФ, но и в отношении других лиц, осужденных к обязательным работам, исправительным работам, ограничению свободы или лишению свободы при наличии одного из оснований, предусмотренных статьей 398 УПК РФ. Есть все основания полагать, что это приведет к значительному расширению применения уголовно-процессуальной отсрочки исполнения приговора.
В постановлении содержится немало других разъяснений норм действующего уголовного, уголовно-процессуального и уголовноисполнительного законодательства, которые окажут помощь не только судьям, но и прокурорам, адвокатам, следственным органам.
Вместе с тем ряд позиций и отдельных положений анализируемого постановления Пленума Верховного Суда, как представляется, нуждается в пояснениях.
Так, не нашел своего полного и логически выдержанного разрешения вопрос о важнейших аспектах Общих начал назначения наказания. Вызывает недоумение отсутствие положений, аналогичных содержавшимся в абз. 3 п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 40 от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания» о том, чем определяется характер и степень общественной опасности преступления. Подобный пробел не корреспондирует многочисленным призывам к судам приводить мотивы всех принимаемых решений в области назначения наказания.
Неоднозначно может быть истолковано, а потому и породить надуманные сложности в правоприменении, разъяснение, содержащееся в п. 12 постановления: «По смыслу закона, если смягчающие обстоятельства учтены судом при назначении наказания по правилам статьи 62 УК РФ, они сами по себе не могут повторно учитываться при применении статьи 64 УК РФ».
Также непонятен новый, диаметрально противоположный, подход к распространению действия специальных правил на дополнительные наказания. В абзаце 4 пункта 21 постановления № 40 1999 г. справедливо, на наш взгляд, отмечалось: «Если отдельные виды наказаний могут назначаться в качестве дополнительных с указанием срока или размера (например, штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью), то при вердикте присяжных заседателей о снисхождении размер или срок дополнительного наказания не может превышать двух третей их максимального размера, если в санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ предусмотрено обязательное его применение». Новое же постановление Пленума в п. 13 гласит: «Правила статьи 65 УК РФ на назначение дополнительного наказания не распространяются, а само дополнительное наказание назначается в пределах, указанных в санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ». Как представляется, предусмотренные санкцией статьи Особенной части наиболее строгий основной и дополнительный виды наказания в совокупности и образует единое наиболее строгое наказание. Вряд ли можно усомниться в том, какое из двух наказаний будет более строгим: лишение свободы со штрафом либо лишение свободы на тот же срок, но без штрафа. В этой связи трудно объяснить модернизированное толкование закона.
Неоправданно вольная интерпретация действующего законодательства, на наш взгляд, предложена в п. 4 постановления. По мнению Пленума, лицу, осужденному как за одно преступление, так и по совокупности преступлений и приговоров, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью не может быть назначено одновременно в качестве основного и дополнительного, а за одно и то же преступление осужденному не может быть назначено одновременно лишение права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью. Более того, данный тезис без видимых оснований дублируется в абзаце 2 п. 39 постановле-
ния. Рассматриваемый вид наказания, по существу, включает в себя три автономных правоограничения, имеющих частичные совпадения лишь в своих наименованиях. Невозможно понять логику, согласно которой, например, руководителя образовательного учреждения, осужденного за взяточничество, нельзя, допустим, лишить права занимать соответствующие должности и - одновременно - права заниматься преподавательской деятельностью. Вряд ли анализируемое толкование закона будет способствовать и более интенсивному противодействию коррупции.
В постановлении предложено неоднозначное, но категоричное решение одного из наиболее сложных вопросов, остающихся в поле зрения научных и практических работников: образуется ли совокупность приговоров при совершении виновным нового преступления после провозглашения приговора, но до вступления последнего в законную силу. В п. 36 постановления отмечается: «При совершении лицом нового преступления после провозглашения приговора за предыдущее преступление судам следует исходить из того, что, поскольку вынесение приговора завершается его публичным провозглашением, правила назначения наказания по совокупности приговоров (статья 70 УК РФ) применяются и в случае, когда на момент совершения осужденным лицом нового преступления первый приговор не вступил в законную силу». Эта же мысль проводится в п.44, где утверждается, в частности: «По смыслу уголовного закона испытательный срок, назначаемый при условном осуждении, исчисляется с момента провозглашения приговора, поскольку этим судебным решением на осужденного возлагается обязанность своим поведением доказать свое исправление, независимо от обжалования приговора суда в апелляционном или кассационном порядке. Оставление приговора без изменения означает подтверждение его законности с указанного в приговоре срока». Осталось непонятным, почему Пленум Верховного Суда принял за основу лишь одну из существующих точку зрения, не приведя при этом достаточных аргументов. Вынесение приговора действительно заканчивается его оглашением, но
не означает вступления приговора в законную силу: уголовно-процессуальное законодательство в этой части однозначно и не допускает расширительного толкования. Нельзя, на наш взгляд, не согласиться с В. Мальцевым в том, что «Публичное государственное осуждение безусловно образует одну из составляющих содержания уголовной ответственности. Однако само по себе публичное объявление от имени государства соответствующего деяния преступлением, а виновного в его совершении - преступником, все-таки пусть и содержит в себе порицание, но является обычно лишь юридической формой действительной опасности преступления и лица, его совершившего [9].
Согласно ст. 7 УИК РФ, основаниями исполнения наказаний и применения иных мер уголовно-правового характера являются приговор либо изменяющие его определение или постановление суда, вступившие в законную силу. Остается также непонятным, почему правила уголовно-исполнительного законодательства об исчислении испытательного срока в таком случае являются лишь «процедурными»; не следует ли при таком подходе срок любого наказания исчислять с момента провозглашения приговора?
В этой связи невозможно соотнести приведённые выше разъяснения Пленума с теми рекомендациями, что даны в абзаце 2 п. 20 рассматриваемого постановления: «Впервые совершившим преступление небольшой или средней тяжести следует считать лицо, совершившее одно или несколько преступлений, ни за одно из которых оно ранее не было осуждено, либо когда предыдущий приговор в отношении его не вступил в законную силу». Таким образом, в постановлении Пленума сформулировано два противоположных по смыслу положения, касающихся одного и того же аспекта проблемы. Приходится констатировать, что в данном случае попытка расставить все точки над «1» завершилась провалом и некоторым конфузом.
Анализ отдельных содержащихся в рассматриваемом постановлении рекомендаций вызывает неоднозначное впечатление, поскольку они, будучи далеко небесспорными, способны не разрешить существовавшие в
судебной практике проблемы, но породить новые. Сказанное относится и к толкованию уголовных и уголовно-исполнительных норм, регулирующих замену наказания более строгим. Так, в п. 3 постановления отмечается: штраф, назначенный в качестве основного наказания, в случае злостного уклонения от его уплаты может быть заменен другим видом наказания. Однако в ч. 5 ст. 46 УК говорится, что штраф в этом случае «заменяется в пределах санкции, предусмотренной соответствующей статьей Особенной части». В абзаце 3 п. 38 постановления отмечено: «В соответствии с частью третьей статьи 49 и частью четвертой статьи 50 УК РФ в случае злостного уклонения лица от отбывания обязательных или исправительных работ суд может заменить неотбытый срок обязательных или исправительных работ лишением свободы». В то же время ч. 3 ст. 49 УК РФ предписывает: «В случае злостного уклонения осужденного от отбывания обязательных работ они заменяются ограничением свободы, арестом или лишением свободы». Тем самым, вопреки прямому и однозначному требованию закона, Пленум переводит замену штрафа и обязательных работ из разряда императивных, обязательных в категорию диспозитивных, возможных. Таким образом, Пленум Верховного Суда фактически инициирует новые споры о возможности различных вариантов понимания законодательных формулировок.
В контексте сказанного еще более пристального внимания заслуживает п. 19 анализируемого постановления: «Штраф, назначенный несовершеннолетнему, по решению суда может взыскиваться с его родителей или иных законных представителей с их согласия... Если родители или иные представители несовершеннолетнего осужденного уклоняются от уплаты штрафа, то его взыскание осуществляется в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации (исполнительный лист передается судебному приставу-исполнителю, который решает вопрос о взыскании штрафа в порядке исполнительного производства)». Несоответствие генеральным уголовно-правовым принципам нормы о возможности возложе-
ния уплаты штрафа на лиц, не причастных к совершению преступления, многократно служило основанием для справедливой критики. Автором этих строк также отмечался правовой вакуум, образующийся при уклонении родителей (законных представителей) несовершеннолетнего от уплаты штрафа. Пленум Верховного Суда может предложить толкование тех положений, что непосредственно закреплены в УК РФ или УИК РФ, но не должен - и не вправе - выполнять функцию восполнения законодательных пробелов. Не случайно, после указания на «порядок, предусмотренный законодательством Российской Федерации» в скобках следует пояснение о существе такого «порядка», ибо его в природе не существует вовсе. Фактически, Пленум осуществил создание новой правовой нормы, то есть - явный выход за пределы своей компетенции.
В целом же появление нового постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 года №2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» следует приветствовать. Правовые воззрения, обозначенные Пленумом, будут осваиваться уголовно-правовой доктриной и практикой. Очевидно также и то, что понимание ряда позиций Верховного Суда требует дальнейшей исследовательской работы и может быть дискуссионным.
Вскоре после принятия постановления Пленума Верховного Суда РФ № 40 от
11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания» Председатель Верховного Суда России В.М. Лебедев отметил: «Через некоторое время следует вновь обратиться к данной теме и изучить практику применения судами норм, регламентирую-
щих назначение наказания, с учетом разъяснений, содержащихся в постановлении Пленума» [10]. Эти слова не менее актуально звучат и сейчас.
1. Российская газета. - 2007. - 24 января.
2. Голик Ю., Иногамова-Хегай Л., Комиссаров В., Номоконов В. О национальной концепции уголовного права // Уголовное право.
- 2006. - № 2. - С. 18-19.
3. Кругликов Л.Л. Не обошлось без ошибок. // Российская юстиция. - 2006. - № 6. - С. 15.
4. Российская газета. - 1999. - 7 июля.
5. http://www.fsin.su/main.phtml?cid=6 (официальный сайт Федеральной службы исполнения наказания России).
6. См. например: Побегайло Э.Ф. Нерадостный юбилей // Российская юстиция. - 2006. - № 6.
- С. 4.
7. См.: Кашепов В.П. О динамике развития уголовного законодательства России // Российская юстиция. - 2006. - № 6. - С. 12-13.
8. Так, Н. Козлова пишет: «Главная неожиданность кроется в 10-м разделе документа, где речь идет про отягчающие вину обстоятельства. Пленум Верховного суда разъяснил: отныне, если преступление совершено в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, это не будет считаться отягчающим вину обстоятельством» (Козлова Н. Что пьян, что трезв // Российская неделя. - 2007. -№ 3. - С. 2). В другой статье этот же автор еще более безапелляционно отмечает: «Одна из самых его неожиданных новаций кроется в 10 разделе. Там речь идет про отягчающие вину обстоятельства. Если преступление совершил пьяница или наркоман, то градусы спиртного или граммы зелья теперь не будут считаться отягчающим его вину обстоятельством» (Козлова Н. Рюмка в приговоре не зачтется // Российская газета. - 2007. - 24 января).
9. Мальцев В. Понятие наказания // Уголовное право. - 2006. - № 4. - С. 43.
10. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. -№ 9. - С. 8.
