CC BY
190
Беседин Г.Е.
НОВОЕ ОСНОВАНИЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТ УГОЛОВНОй ОТВЕТСТВЕННОСТИ: ОЧЕРЕДНОЙ конфуз российского ЗАКОНОДАТЕЛЯ?
цель: Концептуальный и юридико-технический анализ нового основания освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа через призму опыта зарубежных стран.
Методология: Автором использовались сравнительно-правовой и формально-юридический методы.
Результаты: В работе делается вывод о том, что новое основание освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа представляет угрозу, во-первых, для конституционных прав и свобод человека и гражданина, во-вторых, для самого правового института освобождения от уголовной ответственности, который уже более или менее сложился в российском праве. В работе подчеркиваются недостатки юридической техники законодательной новеллы, что в конечном итоге позволяет автору сделать вывод о необходимости внесения законодателем поправок в регулирование нового основания освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа.
Новизна/оригинальность/ценность: Ценность работы заключается в том, что она представляет собой один из первых многосторонних анализов основания освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа, в том числе в системе иных оснований освобождения от уголовной ответственности.
Ключевые слова: уголовная ответственность, освобождение от уголовной ответственности, судебный штраф, трансакция, французский опыт, бельгийский опыт.
Besedin G.E.
THE NEw ExCUSE IS JUST ANOTHER DISCOMFITURE OF THE RUSSIAN LEGISLATOR?
Purpose: Conceptual legal-technical analysis of the new excuse with judicial penalty by way of the prism of the foreign experience.
Methodology: The author used a formal legal method and a comparative-legal method.
Results: In the work the conclusion that the new excuse with the judicial penalty presents danger, firstly, for the constitutionals human rights, secondly, for the legal institute of excuses, which is already establishes in the Russian law. Moreover, there are the defects of the legal technique of the new excuse. Finally, the author conclude, that the amendments to the new excuse are unconditionally necessaries.
Novelty/originality/value: The value of work consists of the fact that it presents one of the firsts many-sided analysis of the excuse with judicial penalty both itself and in the others excuses' system.
Keywords: criminal responsibility, excuse, judicial penalty, transaction, French experience, Belgian experience.
Федеральным законом от 3 июля 2016 года № 323-ф3 в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России внесены изменения в связи с появлением нового основания освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа. Теперь, как буквально следует из статьи 76.2 Уголовного кодекса РФ, лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено судом от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа в случае, если оно возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред. Верховный Суд РФ, который был разработчиком проекта указанного закона, полагает, что новое основание («вид» - в терминологии высокой судебной инстанции) освобождения от уголовной ответственности будет способствовать процессуальной экономии и повышению возможностей «объединения уголовной
ответственности и иных мер в предупреждении и борьбе с противоправными действиями» [5].
В литературе было справедливо замечено, что если законодатель желает ввести новое основание освобождения от уголовной ответственности, то он должен соблюдать «все каноны данного института» [2]. Дело в том, что любой институт любой отрасли права находится в определенной «системе координат», подчиняясь при этом некой своей логике. Соответствует ли предложенный механизм судебного штрафа сложившимся традициям российского права? Способен ли он выполнить возлагаемые на него задачи? Не берясь анализировать в целом российский институт освобождения от уголовной ответственности, правовую конструкцию которого нельзя признать удачной (о чем, к слову, уже неоднократно упоминалось в научной литературе) [1, 7], рассмотрим законодательную новеллу с точки зрения, во-первых, со-
ответствия общей логике института и, во-вторых, уровня ее юридико-технического оформления.
1. Уголовная ответственность является одним из ключевых институтов уголовного права, путем применения которого законодатель предполагает достижение целей, поставленных перед данной отраслью законодательства (ч. 1 ст. 2 УК РФ), а следовательно, и отраслью права. Отметим, что институт уголовной ответственности, центральным элементом которого является наказание, носит по своей природе принудительный, карательный характер. Интересно, например, что В.И. Даль в своем толковом словаре еще в XIX веке определил слово «наказать» как «покарать» [4]. Нужно признать, что государство, привлекая лицо к уголовной ответственности, оказывает, прежде всего, на него «травмирующее нравственно-психологическое воздействие» [6]. Отчасти в этом и проявляется карательная природа уголовной ответственности.
Тем не менее, при определенных условиях (например, при совершении преступления незначительной тяжести, при позитивном постпреступном поведении лица) целесообразно отказаться от приведения в действие по своей сути карательного механизма уголовной ответственности и пойти на некий «компромисс». При этом «выигрывают» различные лица, вовлеченные в производство по уголовному делу. Например, подозреваемый (обвиняемый) может избежать последствий привлечения к уголовной ответственности (которые могли бы наступить, если в суде в последующем была бы установлена виновность этого лица); он сможет быстрее и «безболезненнее» реадаптироваться и вернуться к нормальной повседневной жизни. Потерпевший избавляется от возможной «вторичной виктимизации» при расследовании дела. Вероятность того, что вред, причиненный ему в результате совершения преступления, будет возмещен быстрее, как правило, увеличивается. Наконец, государство в лице своих органов высвобождает личностные, временные и материальные ресурсы для качественного расследования иных, более «сложных» преступлений, для привлечения к уголовной ответственности виновных в них лиц. Такова в общих чертах логика отечественного института освобождения от уголовной ответственности, который, как отмечается иногда в литературе, тяготеет по своей сути к компромиссной природе [1].
Вернемся теперь к судебному штрафу. Цели, для достижения которых механизм судебного штрафа был введен, в целом соответствуют логике российского института освобождения от
уголовной ответственности. Что касается его сущности, то здесь необходимо отметить следующее. Освобождение лица от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа при первом приближении похоже на известную зарубежному праву процедуру трансакции (фр. transaction, нидерл. transactie) как альтернативу уголовному преследованию, которая в различных государствах применяется в той или иной вариации, но при сохранении концептуального сходства. Практика зарубежных государств в применении трансакции разнится, как минимум, по трем аспектам. Во-первых, различаются названия данного института: transaction/transactie (трансакция) в Бельгии и Нидерландах; composition pénale (штраф по соглашению), transaction (трансакция) во Франции; fiscal fine (фискальный штраф) в Шотландии. Во-вторых, применение трансакции возложено на различные органы (так, в Бельгии этим занимается прокурор; в Нидерландах - тоже прокурор (с 1993 года - также и полиция); в Шотландии - прокуратор-фискал; во Франции условия штрафа по соглашению предлагаются прокурором, а утверждаются судом). В-третьих, различия в институте трансакции связаны с фигурой потерпевшего, с силой его процессуального положения. Например, в Шотландии в случае, если в суде возможна компенсация ущерба в пользу потерпевшего, данная процедура не применяется. Во Франции прокурор предлагает лицу загладить вред, причиненный потерпевшему, в течение 6 месяцев. В Бельгии до применения трансакции потерпевшему должен быть возмещен ущерб, причиненный совершением противоправного деяния.
По общему правилу смысл трансакции заключается в погашении уголовного преследования в случае согласия лица уплатить определенную денежную сумму в казну государства. Казалось бы, действительно, «сердцевиной» института трансакции является уплата денежной суммы в казну государства [3], чем, по сути, и является судебный штраф. На самом же деле судебный штраф отличается от иностранной трансакции по весьма принципиальным соображениям. Так, в бельгийской литературе отмечается, что уголовно-правовая трансакция не является гражданско-правовой сделкой, поскольку речь не идет ни о каких взаимных соглашениях. Она не является и наказанием (то есть принуждением, карой), так как денежная сумма, подлежащая уплате в государственную казну, не назначается ни судом, ни иными органами, даже если вопрос о применении трансакции решается уже на судебной стадии после возбуждения дела (публичного иска) [8]. Справедливо-
евразийская -
> 6 (25) 2016 С
- адвокатура
сти ради следует отметить, что в отечественной литературе встречается мнение, что в частности бельгийская трансакция носит «искупительный», «карательный» характер [3].
Во Франции, например, суд лишь утверждает условия composition pénale (в том числе размер и срок выплаты денежной суммы), предложенные прокурором (который там, к слову, также относится к судебной власти) и принятые лицом, подлежащим уголовному преследованию, но никак не назначает их (ст. 41-2 Уголовно-процессуального кодекса Франции 1958 г.). В иных государствах (в той же Бельгии или Нидерландах) суд вовсе не задействован в процедуре трансакции: сумма, подлежащая уплате в государственную казну, предлагается (но опять-таки не назначается) лицу несудебными органами (например, ст. 216-bis Кодекса уголовного следствия Бельгии 1808 г.). По мнению бельгийцев, трансакция - это двусторонний «административный» способ погашения уголовного преследования [9].
В России же, наоборот, судебный штраф императивно назначается лицу судом в постановлении об удовлетворении ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по нереабилитирующему основанию (ч. 5 ст. 446.2 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Это можно было бы объяснить российской спецификой, однако нужно также учитывать, что судебный штраф назначается «лицу, впервые совершившему преступление» (см. формулировку ст. 76.2 УК РФ) судебным решением без учета воли лица (то есть, возможно, и без его желания уплатить ту или иную конкретно обозначенную сумму в казну при наличии, тем не менее, общего желания на применение института судебного штрафа). В таком смысле денежная сумма в размере 100 каких-либо условных единиц, которую лицо добровольно согласилось уплатить, имеет меньший карательный характер (или не имеет его вовсе), чем денежная сумма в размере 90 тех же условных единиц, назначенная решением, имеющим властный характер. При таких условиях, на наш взгляд, судебный штраф является уже не «компромиссом» сторон, а неким «паранаказани-ем» [3], имеющим принудительную, карательную природу, которое к тому же назначается без соблюдения гарантий, предоставляемых уголовно-процессуальной формой. А это уже тревожная тенденция.
Попутно заметим: Верховный Суд РФ в пояснительной записке к законопроекту по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождений от уголовной ответственности указал,
что судебный штраф преследует те же цели, что и наказание, и исполнять его следует «в порядке, установленном для исполнения наказаний» [5]. К тому же слово «штраф» в названии само по себе свидетельствует о некой генетической связи с одноименным уголовным наказанием.
Итак, получается, что: 1) лицо считается совершившим преступление (см. формулировку ст. 76.2 УК РФ); 2) ему назначается «паранаказа-ние». Законодатель, стремясь избежать уголовно-правовых институтов (уголовной ответственности, наказания), носящих принудительный, карательный характер, предусматривает новое основание освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа, имеющего, как и наказание, принудительный, карательный характер. Порочный логический круг замкнулся.
Позволим себе высказать еще одно опасение, связанное с введением в российскую систему оснований освобождения от уголовной ответственности «нового элемента». Не вытеснит ли этот «новый элемент» все остальные основания освобождения от уголовной ответственности? В Шотландии, например, при введении института fiscal fine (фискального штрафа) число применений иных альтернатив уголовному преследованию сократилось: фискальный штраф стал альтернативой для них [3]. При рассмотрении Государственной Думой РФ вопроса о введении судебного штрафа в законодательство один из депутатов задал резонный вопрос о целесообразности создания нового основания освобождения от уголовной ответственности ввиду наличия института примирения с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), ведь условия применения этих двух оснований практически идентичны. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ, которому был адресован этот вопрос, ответил, что судебный штраф будет применяться например, когда, несмотря на то, что лицо, «совершившее преступление», загладило причиненный потерпевшему вред, последний все равно не желает примиряться [10]. Выплата судебного штрафа может заставить молчать потерпевшего? Воистину, при таком раскладе лицо, совершившее преступление, «откупается» от уголовной ответственности. Зачем ему примиряться с потерпевшим, зачем правоохранительным органам пытаться способствовать их примирению, когда можно просто-напросто заплатить судебный штраф и возместить причиненный ущерб?
Таким образом, на наш взгляд, новое основание освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа не «вписывается» в сложившуюся отечественную систему основа-
ний освобождения от уголовной ответственности, как по концептуальным, так и по чисто практическим соображениям.
2. Теперь обратим наше внимание на отдельные аспекты юридико-технического оформления института судебного штрафа.
Во-первых, вызывает некоторое недоумение выбор названия иной меры уголовно-правового характера, назначающейся при освобождении от уголовной ответственности, - «судебный штраф». Очевидно, что употребление прилагательного «судебный» перед существительным «штраф» законодателю было необходимо для того, чтобы отличать штраф как наказание и штраф как иную меру уголовно-правового характера. Однако подбор прилагательного нельзя признать удачным. Разве в российском уголовном праве штраф может быть «несудебным»? Кроме того, как уже было указано выше, такое название лишний раз демонстрирует родственную природу судебного штрафа и штрафа как уголовного наказания: и штраф как наказание, и судебный штраф назначаются судом без учета воли лица, «совершившего преступление».
Во-вторых, не является бесспорным нормативное положение, согласно которому судья сам определяет срок выплаты судебного штрафа с учетом материального положения лица и его семьи (ч. 6 ст. 446.2 УПК РФ). К чему такая свобода усмотрения для судей? Есть ли хоть какие-то пределы этой свободы? Если обратиться к зарубежному опыту, то там законодатель, как правило, не устанавливает конкретный срок уплаты денежной суммы в казну (в рамках процедуры трансакции), это входит в компетенцию тех органов, которые предлагают условия трансакции. Тем не менее, пределы такого срока (максимальные и минимальные, только максимальные или только минимальные) зарубежный законодатель определяет. Например, в Бельгии пределы срока уплаты денежной суммы составляют от двух недель до 3 месяцев (ст. 216-bis Кодекса уголовного следствия Бельгии 1808 г.). Во Франции срок уплаты штрафа по соглашению не может быть больше одного года (ст. 41-2 Уголовно-процессуального кодекса Франции 1958 года). В России же сроки вовсе не определены. На основании каких ориентиров суд самостоятельно будет определять срок уплаты судебного штрафа? Возможно, «судебный штраф» так назван именно из-за неограниченных полномочий суда по определению срока уплаты, что отличает его от штрафа как наказания? Хотя, безусловно, это «объяснение» является в лучшем случае наивным.
В-третьих, УПК РФ (ч. 2 ст. 25.2) предоставляет возможность освободить лицо от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа на стадии рассмотрения дела в апелляционной инстанции. По нашему мнению, такая возможность не соответствует разумной процессуальной экономии: совершенно очевидно, что для доведения дела до апелляционной инстанции необходимо затратить человеческие, временные, материальные ресурсы. Рационально ли после этого прекращать уголовное дело или уголовное преследование с назначением судебного штрафа, применение которого вполне возможно было и на досудебных стадиях или, в крайнем случае, при рассмотрении судом дела в первой инстанции? Зададимся и другим вопросом. Не станет ли бессмысленным институт судебного штрафа из-за возможности его применения в суде апелляционной инстанции? Лицо может «пойти» на применение судебного штрафа только из соображений банальной материальной выгоды. Например, суд первой инстанции вынес обвинительный приговор в отношении определенного лица и назначил наказание (например, в виде штрафа). Полагая, что суд апелляционной инстанции, скорее всего, подтвердит назначенное наказание, это лицо старается получить «выгоду»: ему легче (читай: дешевле), например, возместить ущерб потерпевшему и выплатить судебный штраф, чем впоследствии уплачивать штраф по приговору суда. Возникает сильное сомнение, будут ли достигнуты в таком случае задачи уголовного законодательства (ст. 2 УК РФ).
В-четвертых, согласно ч. 3 ст. 446.2 УПК РФ копия постановления о возбуждении перед судом ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования направляется подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу. Защитнику (в случае его участия) копия постановления, по мнению законодателя, по каким-то причинам не должна направляться. В то же время ч. 4 той же статьи признает обязательным участие подозреваемого (обвиняемого), защитника, потерпевшего и (или) законного представителя, представителя, прокурора в рассмотрении судом указанного ходатайства. Каким образом защитник будет знакомиться с поданным ходатайством, а также уведомляться о предстоящем судебном заседании, на котором его присутствие обязательно, если, скажем, у подозреваемого (обвиняемого) нет возможности его уведомить об этом? Чем объясняется то, что законодатель в ч. 3 делает неоправданное исключение, ставя под угрозу право лица на защиту в формальном смыс-
евразийская -
б (25) 201б
- адвокатура
ле этого понятия? Остается непонятным, является ли это исключение лишь недостатком юридической техники или же продуманным решением законодателя.
Таким образом, полагаем, что недостатки (как логические, так и юридико-технические) механизма освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа должны обеспокоить законодателя и побудить его к совершению активных действий по усовершенствованию нового института.
Пристатейный библиографический список
1. Аликперов Х.Д. Освобождение от уголовной ответственности. М.: Воронеж: МОДЭК, 2001.
2. Анощенкова С. Согласие лица на причинение ему вреда в примечании к ст. 122 УК РФ // Уголовное право. 2005. № 3.
3. Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2002.
4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка // Толковый словарь живаго великорускаго языка Владимира Даля [Электронный ресурс]. URL: http://slovardalja.net.
5. Пояснительная записка к проекту Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» // Автоматизированная система законодательной деятельности [Электронный ресурс]. URL: http://asozd.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravk a)?OpenAgent&RN=953369-6.
6. Филимонов В.Д. Уголовная ответственность по российскому законодательству. М.: НОУ Институт Актуального образования «ЮрИнфоР-МГУ», 2008.
7. Энциклопедия уголовного права. Т. 10. Освобождение от уголовной ответственности и наказания / под ред. В.Б. Малинина. СПб.: Издание профессора Малинина: СПб ГКА, 2008. С. 126-152.
8. Masset A., Forthomme M. La transaction pénale de droit commun. La culture judiciaire belge garde-t-elle son âme? // Justine. 2012. № 33.
9. Michiels O., Falque G. Procédure pénale: notes sommaires et provisoires. Bélgique. Université de Liège. Faculté de droit. 2013.
10. http://www.video-duma.ru/watch/?id=308785.
References (transliterated)
1. Alikperov H.D. Osvobozhdenie ot ugolovnoj otvet-stvennosti. M.: Voronezh: MODJeK, 2001.
2. Anoshhenkova S. Soglasie lica na prichinenie emu vreda v primechanii k st. 122 UK RF // Ugolovnoe pravo. 2005. № 3.
3. Golovko L.V. Al'ternativy ugolovnomu presledovan-iju v sovremennom prave. SPb.: Jurid. centr «Press», 2002.
4. Dal' V.I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo jazyka // Tolkovyj slovar' zhivago velikoruskago jazyka Vladimira Dalja [Jelektronnyj resurs]. URL: http://slovar-dalja.net.
5. Pojasnitel'naja zapiska k proektu Federal'nogo za-kona «O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijs-koj Federacii i Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii po voprosam sovershenstvovanija osnovanij i porjadka osvobozhdenija ot ugolovnoj otvetstven-nosti» // Avtomatizirovannaja sistema zakonodatel'noj dejatel'nosti [Jelektronnyj resurs]. URL: http://asozd.duma. gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=953369-6.
6. Filimonov V.D. Ugolovnaja otvetstvennost' po ros-sijskomu zakonodatel'stvu. M.: NOU Institut Aktual'nogo obrazovanija «JurInfoR-MGU», 2008.
7. Jenciklopedija ugolovnogo prava. T. 10. Osvobozh-denie ot ugolovnoj otvetstvennosti i nakazanija / pod red. V.B. Malinina. SPb.: Izdanie professora Malinina: SPb GKA, 2008. S. 126-152.
8. Masset A., Forthomme M. La transaction pénale de droit commun. La culture judiciaire belge garde-t-elle son âme? // Justine. 2012. № 33.
9. Michiels O., Falque G. Procédure pénale: notes sommaires et provisoires. Bélgique. Université de Liège. Faculté de droit. 2013.
10. http://www.video-duma.ru/watch/?id=308785.
штршмм©тм иишмут [пгонпем rapäüä
www.eurasniipp.ruinfo@eurasniipp.ru +7-917-40-61-340
