CC BY
24
М. М. Макарцев (Москва)
Новое исследование о миграции балканских славян-мусульман в Западную Европу
Рецензия посвящена монографии австрийского исследователя Томаса Шмидингера «Гора: славяноязычные мусульмане между Косово, Албанией, Македонией и диаспорой». Ключевые слова: Гора, гораны, славяне-мусульмане, этнография Балкан, идентичность, миграции.
Феномен массовой миграции уже достаточно давно является объектом изучения в этнографии. Еще в 1995 г. программная статья Г. Маркуса1 зафиксировала изменение исследовательской парадигмы: приходит осознание того, что значительная часть человеческих сообществ не существует изолированно, и для их описания на самом деле уже давно используется мультилокальный подход (multi-sited ethnography). Любое исследование феномена миграции является мультилокальным по определению. Если говорить о миграции с Балканского полуострова в страны Западной Европы во второй половине ХХ — начале XXI века, то можно наблюдать, как возникают целые мультилокальные группы, члены которых сохраняют тесные связи, несмотря на значительную географическую дистанцию.
Книга Т. Шмидингера «Гора: славяноязычные мусульмане между Косово, Албанией, Македонией и диаспорой»2 является описанием такой группы. Появление книги имело совершенно практическую цель, как признается сам автор, — «ближе познакомить немецкоговорящих читателей с ситуацией, историей и культурой этнической группы, которая в последнее время также стала частью нашего общества» (с. 4). В силу этого книга хорошо проиллюстрирована (81 фотография, на которых изображены жители Горы, пейзажи, архитектура, обряды и т. д.), а также снабжена кратким горанско-немец-ким разговорником и, более того, секцией с туристической информацией о Горе. В то же время это показывает, что книга предназначена скорее для широкой аудитории, чем для специалистов по Балканам.
Рассматриваемая группа славяноязычных мусульман разделена границами на три неравных части (18 сел находятся в Косово в окрестностях г. Драгаш, 9 или 10 — в Албании в округе Кукэса, два села, Еловяне и Урвич, — в Республике Македонии под Тето -
во). Для их обозначения автор пользуется термином die Gorani. В частично признанной республике Косово они имеют статус меньшинства, прописанный в Конституции (ст. 64.2, п. 2; ст. 148, п. 1). Автор не занимает никакой позиции по этнической принадлежности горанов3 (славянизированные албанцы или исламизированные сербы / македонцы / болгары...) — для него они представляют собой маргинализированную группу с «текучими идентичностями» (fluide Identitäten — с. 68), которая не имела собственной государственности и теперь существует среди конкурирующих националистических моделей истории. В книге предлагается описание этих моделей и места, которое гораны занимали в каждой из них (с. 13 и далее). В то же время описываются и точки зрения самих горанов, среди которых отметим идею, высказанную Назифом Докле, о происхождении горанов от богомилов. Вне зависимости от того, насколько это подтверждается историческими источниками, представляется важным подчеркнуть, что связь с богомильством входит в репертуар дискурсов о собственной идентичности разных славяномусульманских групп на Балканах, от Боснии до юго-западной Македонии4. Используются также свидетельства о доосманском распространении ислама в области современного расселения горанов: данные о том, что неназванная семья из Алеппо переселилась в Гору между 1095 и 1291 гг., и о строительстве ими мечети (квартал, где находится мечеть, до сих пор называется Halepovci)5, арабские надписи и даты на могильных плитах и т. д. (с. 18-21) — к сожалению, таким свидетельствам уделяется достаточно мало внимания, в частности, не приводится полного библиографического описания источников информации о жителях Алеппо в Горе, не дается полного прочтения надписей на могильных плитах6. Языковой вопрос, связанный с этническим, описывается исключительно кратко. Единственный лингвоним, приводимый автором, — nasinski, в то же время использование иных лингвонимов (goranski, makedonski, slavsko, bosn'acki)1 представителями группы не оговаривается — упоминается только, что в Косово язык горанов «включается в боснийский»8 (с. 24).
Работа Т. Шмидингера основана на квалитативных интервью с представителями группы, полевом исследовании в Горе и в Австрии, а также включенном наблюдении, т. е. применяется обычный инвентарь этнографического исследования. Теоретически книга основана на книге Д. Коэна и И. Сиркеджи, посвященной «культурам мигра-ции»9, а также на работах неомарксистских социальных антропологов, рассматривающих «периферизируемые регионы»10. Как я хотел
бы показать дальше, метод квалитативных интервью, хотя и исключительно плодотворный при должном выборе объекта, в некоторых случаях приводит автора к односторонним выводам.
Первые несколько глав книги служат скорее развернутым введением и подходом к теме11: «Методы и теоретические основы» (с. 6-8); «Гора: культурный ландшафт на границе» (с. 9-12); «Происхождение и этногенез горанов» (с. 13-22); «Язык» (с. 23-26). Хотя по большей части эти главы выполняют свою роль краткого введения в проблематику Горы (пусть даже хотелось бы видеть больше информации по языковому вопросу), некоторые из них могли бы быть гораздо более содержательными. Глава «Культурная традиция, материальная культура и традиционная экономика» (с. 27-43) описывает традиционный горанский дом слишком общим образом: если убрать топонимы, то описание было бы приложимо к самым разным типам домов на Балканах, в то же время конструктивные особенности дома у горан не описаны вовсе. Информация о семейной обрядности (свадьба, сюннет на с. 37-43, большая часть которых приходится на иллюстрации), к сожалению, приводится очень ограниченно: на основе этих описаний составить представление о последовательности действий и о текстах обряда невозможно. Нарратив о проблеме однополых сексуальных связей у горанов12, как и описание гендерного неравенства в главе «Брак, сексуальность и отношения полов» (с. 44-49)13, по всей вероятности, объясняется нацеленностью на широкую немецкоязычную аудиторию — это ожидаемая тема, которую нельзя было обойти. В то же время, как кажется, описание положения женщины в традиционных балканских сообществах только как подчиненного достаточно односторонне и обусловлено гендером. В женской субкультуре славяноязычных мусульман на Балканах существует своя иерархия, по-своему структурируется пространство (ср. информацию из Голоборды14), что проходит мимо внимания мужчины-исследователя.
Глава «Религия» (с. 50-58) описывает не только религиозную жизнь в Горе, но и фактор религиозного экстремизма. Гораны принадлежат к ханафитскому мазхабу суннитского направления в исламе, роль гетеродоксального суфийского ордена бекташей в Горе минимальна, несмотря на существование большого количества тюр-бе. Кратко описаны некоторые формы местного «народного ислама» (доисламские ритуалы, исчезнувшие в последние десятилетия, например посыпание источника солью и помещение туда монеты; толерантное отношение к алкоголю; несоблюдение религиозных
постов; употребление в пищу свинины). Примечательно, что существует градация населенных пунктов по их отношению к религии: например, Рестелица в Косово признается наиболее консервативной и религиозной. Проникновение ваххабитских и салафитских идей в Гору началось в последние десятилетия, причем источником их распространения стала Западная Европа (Вена, Великобритания). В дискурсах горанской интеллигенции особая роль отводится «сербскому следу» в горанском салафизме: часто сторонниками этого направления в исламе становятся гораны, получающие финансовую помощь от правительства Сербии, а один из салафитских лидеров региона, Ахмед Ямини, также работает на отделении сербской почты в Драгаше (с. 55).
История региона (прежде всего в ХХ веке) рассматривается в следующей главе — «Гора в ХХ веке: от Османской империи к периферии национальных государств» (с. 59-63), которая служит переходом к основной части исследования: современным процессам в горанском обществе в Албании, Косово и Македонии и проблеме миграции.
Для горанов в Косово (одноименная глава на с. 64-85 и тематически примыкающая к ней «Гораны в косовском политическом ландшафте» на с. 86-97), как и для всего региона, линией водораздела стали события 1996-1999 гг. и военная операция НАТО, которая закончилась потерей суверенитета Сербии над краем, на территории которого возникла частично признанная Республика Косово, объявившая в 2008 г. о своей независимости. Это вызвало значительную миграцию горанов в Сербию, Македонию, Болгарию, а также в Западную Европу (прежде всего в Австрию, Германию и Италию). В настоящее время «меньшинства используются для того, чтобы представить Косово международной общественности как мультиэт-ническую территорию» (с. 70), — однако отрицательное отношение албанских националистов к этническим меньшинствам усиливается. Сербия по-прежнему имеет влияние в округе Драгаша, где проживают гораны, через параллельные структуры образования, здравоохранения и оказывает финансовую помощь. Экономическое положение округа значительно ухудшилось с закрытием текстильного завода в Драгаше. Автор интерпретирует это следующим образом: «неолиберальная зависимая экономика (пеоИЪега1е Klientelwirtschaft), которая была построена в Косово после 1999 г., не дала горанам возможностей вписаться в нее, сделав их в то же время зависимыми от финансовой помощи, приходящей из Белграда» (с. 74). В то же время, с
политической точки зрения положение горанов гораздо лучше, чем положение некоторых сопоставимых меньшинств в соседних странах. Так, например, на косовских выборах 2007 г. три места в парламенте получила региональная «Коалиция Вакат» (в Горе выступающая через аффилированную «Демократическую партию «Родина»), «Партия демократического действия», представляющая боснийцев, и «Гражданская инициатива Горы» получили каждая по одному месту в парламенте. В 2010 г., на первых выборах после частичного признания независимости Косова, «Коалиция Вакат» получила только два места, а «Партия демократического действия» — ни одного. После анализа политической конфигурации Косова (на момент написания книги) достаточно подробно рассматривается деятельность сербских параллельных структур.
Не ставя под сомнение достоверность информации, собранной автором, хотелось бы подчеркнуть, что, как кажется, метод, выбранный автором, в данном случае неприложим. Если рассмотрение политической конфигурации в парламенте допускает анализ через интервью с ключевыми участниками, то деятельность общественных структур, занимающихся распределением финансовых средств, должна рассматриваться с использованием экономических и социологических методов. Какой именно объем финансовой помощи получают от Белграда жители округа Драгаш и как она распределяется? Можно ли говорить о корреляции между электоральным поведением и получением помощи от Белграда? Важно было бы также представить статистику получения косовских паспортов. Есть ли данные о миграции горанов по годам и можно ли это увязать с политической / экономической историей Косова? Наконец, пострадала ли община от мартовских погромов 2004 г.?
Это тот случай, когда анализ нарративов — бесспорно, важный и полезный сам по себе — не может представить актуальную и достоверную картину.
Горанам в Албании посвящена отдельная глава (с. 98-116). Основными ее темами являются экономические и инфраструктурные проблемы региона, а также рост албанского национализма во время войны в Косово (некоторые гораны подвергались нападениям, поскольку их ассоциировали с сербами). Автор пишет: «Славянские меньшинства Албании наравне с цыганами (Roma) остались в числе наиболее маргинализованных меньшинств страны. Славянские меньшинства Албании подозреваются в нелояльности до сих пор, даже если они никак не связаны с Сербией» (с. 108). К сожалению,
автор и здесь основывается на нарративах представителей меньшинства, которые приводят его к необъективным, на мой взгляд, выводам. Если говорить о систематической дискриминации славян в Албании, следовало бы анализировать документы Европейской комиссии, албанских правозащитных организаций и документы этнических объединений и партий (что в книге не делается). Например, в отчете Европейской комиссии за 2012 г. среди основных проблем в области защиты прав меньшинств указывается несоответствие законодательной базы, касающейся меньшинств, европейским стандартам. Рассматривались также вопросы, связанные с переписью 2011 г., результаты которой были отменены из-за бойкота рядом этнических меньшинств и многочисленных нарушений. Европейская комиссия также говорит о малом прогрессе в отношении интеграции цыган (рома) и египтян. В то же время ни слова не говорится о дискриминации по отношению к славянам15. В Албании действительно существует ряд националистических организаций (например, альянс «К^ е 21» / «Черный и красный», названный так по цветам албанского флага, прославившийся рядом провокационных акций по отношению к национальным меньшинствам), есть некоторое количество националистов (например, члены сербского объединения «Единство» в Фиере один раз подверглись нападению националистической молодежи, а другой раз только вмешательство полиции и координация членов общества позволили предотвратить сожжение канцелярии «Единства»16). Однако это ни в коем случае не является политикой албанского государства или больших партий, которые представлены в парламенте (в частности, альянс «К^ е 21» получил на парламентских выборах 2013 г. 0,59% голосов). Объединение горанов Албании «Гора» (с македонской идентичностью) входит вместе с еще несколькими региональными объединениями в македонское меньшинство, которое имеет одного представителя в Совете по меньшинствам при Совете министров, а также свою партию («Македонский альянс за европейскую интеграцию»), которая наравне со всеми участвует в выборах разных уровней. Безусловно, вопрос о политической жизни славян Албании слишком сложен, чтобы рассматривать его в рамках рецензии, однако, как кажется, на основе этих фактов видно, что представление славянского меньшинства Албании как дискриминируемого наравне с цыганами не выдерживает критики.
Два горанских села Македонии, Урвич и Еловяне, рассматриваются в отдельной главке «Гораны в Македонии» (с. 117-122). Затем автор переходит непосредственно к миграции: «Миграция и диаспора»
(с. 123-131), «Рапча: Этнография эмиграции в Австрию» (с. 132-147) и «Гораны в Австрии» (с. 148-156). Сети горанской диаспоры (маршруты, основные направления для сезонной работы, работодатели, части семей, переехавшие на постоянное место жительства) в Западной Европе начали складываться с 1960-х гг. в связи с открытием границ Югославии (соответственно, этот процесс затронул горанов Косова и Македонии, но не коснулся горанов Албании, для которых границы открылись только на рубеже 1990-х гг.). Совершенно верно отмечается, что это продолжение традиций отхожих работ (гурбет), определявших экономическую жизнь ряда этнических групп на Балканах в течение столетий, которые нашли свое отражение в том числе и в фольклоре. Автор приводит несколько песен (Aj ja ce idem na pusti gurbet; Ka me ostaj Hasan more, sama jena17). Миграция стала логичным решением экономических проблем этого труднодоступного региона, поэтому каждый раз распад крупных государственных единств, частью которых являлась Гора, снижая возможности миграции, тем самым ухудшал экономическое положение региона (с. 127). Мультилокальный подход автора позволяет показать, что миграция не означает разрушения связей с местом происхождения: наоборот, родные села играют важную роль в жизни мигрантов. Прежде всего это место летнего отдыха, но кроме того, во время пребывания в селе дети мигрантов, родившиеся и выросшие уже в Западной Европе, могут найти брачных партнеров (эндогамный брак по-прежнему является основным) во время ежевечерних гуляний — корзо. Дается описание основных направлений миграции горанов в Австрии, описано их положение на рынке труда и ниши, которые они занимают в австрийском обществе.
Решение «горанского вопроса» — скорее, ряда тесно связанных проблем, проистекающих из разделения региона между государствами, экономической отсталости, массового оттока населения, — автор видит в общем европейском будущем Западных Балкан в рамках « Европы регионов», где национальные границы не имеют большого значения.
Помимо подбора источников для исследования, о чем уже шла речь, второй важной проблемой оказывается недостаток внимания к проблемам идентичности.
Для частей Горы, которые попали в разные национальные государства, оказывается доступным разный набор идентичностей. Если говорить об Албании, то институционализованными в этой стране оказываются сербско-черногорское и македонское мень-
шинство, боснийцы не имеют официального статуса меньшинства и рассматриваются как «община» (komunitet). Судя по описанию в книге Т. Шмидингера, в Косово в набор идентичностей входит сербская, боснийская и отдельная горанская, но не входит македонская (по крайней мере, она там не упоминается). В то же время паспорта среди горанов распространяет Болгария. В Македонии в набор доступных идентичностей входит турецкая (хотя жители двух горанских сел Македонии вовсе не говорят по-турецки), актуальной становится торбешская18, а боснийская, наоборот, оказывается невостребованной19. В какой мере идентичность горанов влияет на их повседневные активности — например, в том, что касается дискриминации, экономического и культурного взаимодействия с соответствующей страной или иными группами с соответствующей идентичностью? Например, получение македонских паспортов жителями Преспы, которые декларировали свою македонскую идентичность, позволило им беспрепятственно ездить в Македонию (это было невозможно для тех, у кого был только албанский паспорт), что открыло им широкие возможности для трансграничной торговли20. Это следовало бы рассмотреть систематически и не только на основе анализа нарративов.
Несмотря на то, что структура и методология исследования вызывает вопросы, оно предлагает свежий материал, собранный в труднодоступном регионе, и, кроме того, становится особенно актуальным в связи с миграционным кризисом, охватившим Европу в 2015 г. Книга Томаса Шмидингера снимает завесу неизвестности с одной из миграционных групп, рассказывая при этом о ситуации в регионе21, и следует признать, что это удачный опыт этнографического исследования, потенциально направленного на широкую читательскую аудиторию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Marcus G. E. Ethnography in/of the World System: The Emergence of Multi-Sited Ethnography // Annual Review of Anthropology. 1995. 24. P. 95-117.
2 Schmidinger T. Gora: Slawischsprachige Muslime zwischen Kosovo, Albanien, Mazedonien und Diaspora. Wien, 2013. 168 S.
3 Русское название гораны я использую вслед за А. Н. Соболевым.
4 Макарцев М. М. Струга, 2015. Полевые материалы автора.
5 «Ein Zertifikat des syrischen Religionsministeriums vom 10. Oktober 1995 behauptet, dass Mitglieder einer Familie aus Aleppo zwischen 1095 und 1291 nach Gora ausgewandert wären und dort u.a. die Moschee von Mil-ke gebaut haben sollen» (S. 18).
6 Тем более что автор имеет необходимую квалификацию: область его основных интересов — политология, социальная и культурная антропология Ближнего Востока и миграционные сообщества в Австрии.
7 Steinke K, Ylli X. Die slavischen Minderheiten in Albanien (SMA). 4. Teil. Gora. München, 2010. S. 26.
8 Существенно, что многие гораны начали декларировать себя боснийцами именно после потери Сербией контроля над Косово (с. 69): «будучи мусульманами, они не сербы, а будучи славянами — не албанцы» (там же).
9 Cohen J. H., Sirkeci I. Cultures of migration. The global nature of contemporary mobility. Austin, 2010.
10 Fischer-Tahir A., Naumann M. (Hg.). Peripheralization. The Making of Spatial Dependencies and Social Injustice. Wiesbaden, 2013 и др. работы.
11 Несмотря на то, что есть и отдельное краткое введение (с. 2-5).
12 Удачно резюмируемый самим автором после почти страничного описания того, почему в достаточно традиционном мусульманском сообществе Горы был бы неприемлем даже разговор о возможности таких связей: «Eine Form von homosexueller 'Szene' scheint nicht einmal im Untergrund zu existieren» (с. 99).
13 Брак рассматривается как социальный феномен. Основным местом знакомства молодежи в Горе остается корзо — вечерние прогулки по центральной улице населенного пункта. В летние месяцы значительная часть мигрантов возвращается с детьми в родные села, поэтому корзо в основном проходит в этот период. Среди горанов доминирует эндогамия: брачных партнеров можно искать только в Горе или среди мигрантов из Горы. Это сохраняется и у первого поколения мигрантов из Горы в Западной Европе, что дает относительную стабильность обществу и позволяет сохранить язык.
14 ДугушинаА. С., МорозоваМ. С. Родинная обрядность // Голо Бордо (Gollobordë), Албания. Из материалов балканской экспедиции РАН и СПбГУ 2008-2010 гг. / Под ред. А. Н. Соболева и А. Н. Новика. СПб.; München, 2013. С. 170-177.
15 Commission Staff Working Document "Albania 2012. Progress Report". Accompanying the Document "Communication from the Commission
to the European Parliament and the Council. Enlargement Strategy and Main Challenges. 2012-2013. Brussels, 10.10.2012 SWD (2012) 334 final. Brussels, 2012. (Режим доступа: http://ec.europa.eu/enlargement/pdf/key_docu-ments/2012/package/al_rapport_2012_en.pdf, проверено 27.01.2016).
16 МакарцевМ. М. Либофша, 2013. Полевые материалы автора.
17 К сожалению, диакритика в приводимых горанских текстах используется крайне непоследовательно.
18 По крайней мере в том, что касается официальных заявлений объединений торбешей, славян-мусульман Македонии (Струга: полевые материалы автора, 2015).
19 «Im Gegensatz zum Kosovo scheint eine bosniakische Identität damit für die mazedonischen Gorani keinerlei Anziehungskraft zu haben» (с. 118).
20 Макарцев М. М. Корча, 2013. Полевые материалы автора.
21 Что исключительно важно, так как по данным Евростата 8% от всего объема мигрантов, прибывших в 2015 г. в Европу, — из Албании, и еще 5% — из Косова, см. публикацию Asylum in the EU. Over 210 000 first time asylum seekers in the EU in the second quarter of 2015 A third are from Syria or Afghanistan. Пресс-релиз 163/2015 от 18 сентября 2015 г. Режим доступа: http://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/6996925/3 -18092015-BP-EN.pdf/, проверено 27.01.2016.
Maxim Makartsev New study on migration of the Balkan Slavs-Muslims to Western Europe
This is a review of the book «Gora: The Slavic Speaking Muslims
between Kosovo, Albania, Macedonia and Diaspora» by Thomas
Schmidinger.
Keywords: Gora, the Gorans, Muslim Slavs, Balkan ethnography,
identity, migration.
