CC BY
57Людмила Павловна ЛАПТЕВА
Новая книга
о проблемах славянофильства
«Русская беседа»: история славянофильского журнала.
Исследования. Материалы. Постатейная роспись.
Под редакцией Б. Ф. Егорова, А. М. Пентковского и О. Л. Фетисенко.
Издательство «Пушкинский дом», Спб, 2011. 567 стр.
Славянофильство относится к числу таких сложных явлений русской общественной мысли и жизни, что дискуссия о нем, возникнув в период зарождения самого славянофильства в 30—40-х годах XIX в., продолжается уже более полутора столетий. В зависимости от исторических условий, через которые прошла в своем развитии Россия, славянофильство характеризовалось то как идея, основанная на православии, отрицавшая международный прогресс и ратовавшая за сохранение самобытности русского народа, которая приведет к благоденствию этот народ (так думали славянофилы), то как концепция, полностью отвергавшая первую (западники). В более позднюю эпоху славянофильство клеймилось в литературе как теория консервативности и даже мракобесия. Было время, когда славянофильство объявлялось теорией класса-угнетателя, контрреволюционной и вредной для общества и русского народа. Авторы книг и статей во все времена констатировали, что славянофильство еще недостаточно хорошо изучено, и оставляли потомкам решать эту задачу. Тезис о неполной изученности переходил из поколения в поколение, каждый новый автор считал, что именно его сочинение закрывает брешь, на которую не обращали внимание предшественники.
Не является исключением и названное в заглавии издание. Однако следует особо подчеркнуть, что этот научный
сборник имеет ряд особенностей, позволяющих действительно говорить о новых аспектах в изучении славянофильства. Прежде всего, издание посвящено истории одного печатного органа славянофилов — журнала «Русская беседа», выходившего в 1856—1860 гг. в Москве. По мнению издателей, «Русская беседа» известна как один из лучших литературных журналов середины XIX столетия. В нем впервые в истории русской периодики широко печатались поэты, писатели, публицисты славянских стран. Констатация этого факта издателями сборника важна для изучения истории славяноведения в России. Представители западнического направления к зарубежным славянам были равнодушны и не помещали сведения о них на страницах своих изданий.
Предложенный читателям сборник имеет несколько разделов. В первом из них под названием «Исследования» помещены статьи об истории журнала. Часть из них представляет тексты, созданные на основе докладов, прочитанных в октябре 2006 г. на научной конференции, которую проводил музей-заповедник «Абрамцево», но не в самой аксаковской усадьбе, а в Ясной Поляне — усадьбе великого русского писателя Л. Н. Толстого. Вторая часть статей первого раздела сборника представляет собой, иногда очень подробные, монографические исследования, посвященные создателям и главным деятелям «Русской беседы», — А. И. Кошелеву, А. С. Хомякову, К. С. Аксакову, Т. И. Филиппову, И. С. Аксакову, Н. П. Гиляро-ву-Платонову.
Второй раздел книги называется «Материалы». Здесь публикуются документы об издании «Русской беседы», редакционные статьи, непереиздававшиеся со времени их написания, — сообщения об издании «Русской беседы» в разные годы с изложением задач и содержания журнала, — и итоговое заключительное слово издателя А.И. Кошелева по поводу прекращения журнала в 1860 г.
Интересный материал содержится в третьем разделе под названием «"Русская беседа" в Германии». Здесь речь идет о хлопотах И. С. Аксакова по вопросу издания славянофильской антологии на немецком языке в Германии. Этот материал мало
406 Л.П. Лаптева
известен в литературе о славянофильстве и существенно расширяет кругозор читателя по истории этого течения русской общественной мысли.
Особенно важен, на наш взгляд, раздел четвертый — «"Русская беседа" в письмах ее авторов и читателей». Как известно, литературное и эпистолярное наследие многих славянофилов опубликовано в специальных изданиях писем, в собраниях сочинений или в журналах, но авторам рецензируемого сборника удалось разыскать много нового, для чего пришлось провести исследования в восьми архивохранилищах Москвы и Санкт-Петербурга, и тем самым расширить источниковую базу для освещения истории «Русской беседы».
В последнем разделе сборника помещена полная постатейная роспись «Русской беседы», всех 20 ее выпусков. Такое библиографическое описание особенно полезно исследователю — оно облегчает ориентировку в материале и имеет особое научное значение, так как издатели установили авторство многих статей и сообщений, опубликованных в «Русской беседе» без подписи или под псевдонимами, чем создали более совершенный исторический источник. В приложении дается аннотированный указатель авторов «Русской беседы», а также обычный указатель имен. В книге имеются иллюстрации, представляющие, главным образом, портреты славянофилов, известные по литературе, а также рисунки Э. А. Дмитриева-Мамонова, изображающие А. С. Хомякова, С. Т., К. С. и И. С. Аксаковых, И. В. и П. В. Киреевских, А. М. Языкова, И. Д. Беляева, В. А. Черкасского, Ф. В. Чижова и других, извлеченные из архивов и мало известные читателю соответствующей литературы.
Первый раздел книги открывается статьей Т. Ф. Пирожковой — «А. И. Кошелев — "Главный распорядитель" журнала "Русская беседа"». Автор статьи хорошо известен в литературе о славянофильстве. Еще в 1984 г. Т. Ф. Пирожкова издала книгу, в которой прежде всего рассматривались полемические материалы, опубликованные в журналах и газетах 40-60-х годов XIX в., и давались оценки революционными демократами славянофильским изданиям. Теперь автор монографии подробно,
Новая книга о проблемах славянофильства 407
на основании весьма солидной источниковой базы, главным образом неопубликованной переписки А. И. Кошелева с единомышленниками-славянофилами, показывает, какие трудности стояли на пути организации первого славянофильского журнала и с каким упорством А. И. Кошелев их преодолевал и добился своей цели.
А. И. Кошелев предстает перед читателем как бескорыстный, благородный человек, радеющий о благосостоянии русского народа, которое он обретет через просвещение и под мудрым водительством царя, которого он, народ, обожает. К сожалению, народ ничего этого не знал. 6 тысяч крепостных в имениях А. И. Кошелева исправно работали на барщине и платили оброк и «Русскую беседу» не читали, во-первых, потому что были поголовно неграмотны, а во-вторых, потому, что их интеллект еще не развился до такой степени, чтобы разобраться в премудростях, публикуемых в журнале, издаваемом их барином.
Далее в статье характеризуется журнал «Русская беседа». Констатируется, что в ее статьях было много интересного материала. Статьи А. С. Хомякова, Ю. Ф. Самарина, К. С. Аксакова были серьезны, но сухи, рассчитаны на избранную, очень образованную публику. В «Русской беседе» печатались материалы «высокого интереса», как говорил А.С.Хомяков, «но много ли было в ту пору образованных читателей в России, способных осилить эти вершины? — человек 300 в столицах, в провинции — единицы. На всем протяжении своего издания «Русская беседа» сохраняла элитарный характер»1. А. И. Ко-шелев издавал журнал в убыток. Кроме того, в составе редакции были люди с разными взглядами. Кошелеву приходилось лавировать между радикализмом И. С. Аксакова и консерватизмом Т. И. Филиппова. Помимо этого «Русская беседа» вела ожесточенную борьбу с западниками по важнейшим актуальным вопросам современной России, например, о крестьянской общине и земельной собственности, о современной литературе, о судебной реформе и т.д.
В целом Т. Ф. Пирожкова считает, что усилиями А. И. Ко-шелева и благодаря его терпению и организаторским способ-
408 Л.П. Лаптева »о»»«,»*.«*^^
ностям журнал продержался 5 лет, опубликовав полезные и важные материалы. Но «Русская беседа» имела мало подписчиков. Журнал не окупался и не мог существовать. Для «Русской беседы» нет в России читателя, писал Хомяков И. С. Аксакову в конце 1859 г.2. Затратив на журнал 40 тыс. рублей серебром, бескорыстный и благородный романтик А. И. Кошелев в 1860 г. прекратил его дальнейшее издание.
Заключая свою характеристику славянофильства, автор рассматриваемой статьи находит в его содержании много ценного. Так, по славянской части «Русская беседа» держала первенство в журналистике тех лет3. Здесь был опубликован большой труд славянофила В. А. Елагина «Место венгров среди народов Европы», «Письма об истории сербов и болгар» и «Босния. Путевые заметки» А. Ф. Гильфердинга, работа Е. П. Новикова «Гус и Лютер», «Заметки путешественника по славянским странам» Ф. В. Чижова и ряд других. Заметим, что всего в 20 книгах «Русской беседы» было опубликовано 52 материала о зарубежных славянах. Таким образом, славянофильская «Русская беседа», а не только революционные демократы, как это казалось автору статьи в 1984 г., сыграла очень большую роль в истории русской культуры XIX века.
В статье Е. О. Непоклоновой «"Предисловие" и другие публикации А. С. Хомякова в "Русской беседе"»4 указывается, что Хомяков предстает внутренним стержнем журнала, скрепляющим в единое целое отдельные исследования, убеждения, направления мысли. Ни один автор не представлен в «Русской беседе» в таком объеме и разнообразии. В произведениях Хомякова излагается философия славянофильства. Автор перечисляет публикации Хомякова и останавливается на понимании им общих принципов переводческой деятельности просветителей-миссионеров свв. Кирилла и Мефодия. Подробно говорится о рассуждениях Хомякова по поводу авторства кириллицы и глаголицы. Устаревшая концепция Хомякова автором статьи не опровергается. Анализируются далее все статьи Хомякова, опубликованные в «Русской беседе», в которых содержится много критики сочинений неславянофильского направления, например, замечания на статью
Новая книга о проблемах славянофильства 409
С. Соловьева «Шлецер и антиисторическое направление журнала «"Русский вестник"», где обсуждался вопрос об отношении народности к общечеловеческому просвещению.
Е. И. Анненкова в статье «К. С. Аксаков в "Русской беседе"» рассматривает вопрос о том, как этот теоретик славянофильства смотрел на задачи, возможности и трудности такого печатного органа как журнал. Автор останавливается на типе публикаций К. С. Аксакова в «Русской беседе», на их тематике и частотности. Далее Е. И. Анненкова обращается к вопросу о том, как К. С. Аксаков понимал природу журнала и форму проявления аксаковской личности в публикациях на страницах «Русской беседы». Здесь он, по мнению автора статьи, выступает в качестве не столько публициста, сколько ученого-историка, лингвиста и литературного критика. Перечисляются все статьи, помещенные К. С. Аксаковым в «Русской беседе», и делается вывод, что в журнале представлены почти все сферы деятельности К. С. Аксакова5.
О первом редакторе «Русской беседы» Тертии Филиппове говорится в статье О. Л. Фетисенко6. Тертий Иванович Филиппов (1825—1899) не пользуется симпатией автора, как не пользовался ею у своих прогрессивных современников. Литературы о нем мало, и О. Л. Фетисенко кратко останавливается на его биографии. Это был государственный и церковно-общест-венный деятель, духовный сын знаменитого богослова Матфея Константиновского, входивший в круг лиц Оптиной Пустыни. Образованный и одаренный Филиппов успешно делал переводы церковной литературы на русский язык с греческого и других языков. Любимец митрополита Филарета, он являлся носителем «казенного православия», которое не принимали и решительно критиковали славянофилы. Православная патриархальность и фанатичность Т. И. Филиппова в либеральном обществе, к которому принадлежали и славянофилы, производили отталкивающее впечатление. О. Л. Фетисенко приводит высказывание С. Т. Аксакова о том, что имя Филиппова производит на всех без исключения самое неблагоприятное впечатление и что этого человека он «решительно» не принимает «к себе»7.
410 Л.П. Лаптева »о»»«,»*.«*^^
В редакции «Русской беседы» Филиппов главным образом писал редакторские примечания к статьям, сам же публиковался мало. Но и то, что им было написано о православном идеале, о русском воззрении, о западной жизни и похвалах русской семье, вызвало не только ожесточенную критику западников, в данном случае Чернышевского, но и самих славянофилов. Н. Г. Чернышевский писал, что рассуждения Филиппова слишком противоречили общему духу самой «Русской беседы». «Нам кажется, что единство между г. Филипповым и, например, г. Самариным или гг. Аксаковыми едва ли может существовать в чем-нибудь существенно важном. Союз их с ним ненатурален»8. Из-за идеологических разногласий с другими сотрудниками «Русской беседы», из-за неприятия последними редакторской политики Т. И. Филиппова, которая выражалась в том, что редактор в неприемлемом для них духе оценивал некоторые статьи славянских авторов, с 1857 г. имя Т. И. Филиппова исчезает со страниц «Русской беседы».
Автор статьи рассказывает о дальнейшей деятельности Т. И. Филиппова, мировоззрение которого все больше эволюционировало от хомяковско-аксаковского православия в православие «фанариотское». Наряду с интересными фактическими сведениями, извлеченными из малоизвестных источников, статья О. Л. Фетисенко показывает, что славянофильство как философская доктрина и как общественное течение никогда не было единым. Каждый его представитель был самобытной индивидуальностью и самостоятельным мыслителем, в той или иной мере разделявшим основные положения славянофильства. Историческое значение этого направления заключается в том, что его представители относились к либеральному лагерю русской общественной жизни, боролись против крепостного права, за свободу личности, против наиболее вопиющих проявлений самодержавной власти. Но в рядах славянофильства существовало также консервативное крыло, представленное, главным образом, державными деятелями, глашатаем которых и был Т. И. Филиппов.
Иван Сергеевич Аксаков, как о нем говорили, был самым большим «западником» среди славянофилов. В рецензируемом
Новая книга о проблемах славянофильства 411
сборнике ему посвящена обширная статья В.Н. Грекова «Иван Аксаков — сотрудник и редактор "Русской беседы"». И. С. Аксаков стал редактором и издателем журнала в 1858 г. Он создал программу «Русской беседы», в которой изложил свои принципы издательской деятельности: терпимость в журналистике, разность и полярность мнений, серьезность содержания, в отличие от других журналов, которые представляют собой «большие выставки товаров по всякому вкусу». В. Н. Греков далее показывает разницу между славянофильскими идеями И. С. Аксакова и его брата К. С. Аксакова и братьями Киреевскими. Рассматриваются его мнения об общине в деревне и сочинение «Исследование о торговле на украинских ярмарках» (СПб, 1858). В целом в статье В. Н. Грекова И. С. Аксаков изображен как наиболее радикальный славянофильский деятель. По мнению автора, этот редактор «Русской беседы», обсуждая проблемы исторические, правовые, этические, разоблачает политику правительства, его пренебрежение к народу и одновременно страх перед ним, «высмеивает самоуправство местной власти. Такого рода деятельность не могла не обратить на себя внимания»9. В отличие от некоторых историков, объяснявших причины прекращения «Русской беседы» в 1860 г. тем, что она исчерпала свои возможности и закончила существование «тихо и незаметно»10, В. Н. Греков считает, что журнал был ликвидирован ввиду вмешательства цензуры. Заключая свои рассуждения о значении «Русской беседы» для И. С. Аксакова как редактора, автор статьи резюмирует, что она была своеобразной лабораторией, в которой формировались и проверялись издательские и редакторские принципы, и публицистической трибуной.
Постоянным сотрудником «Русской беседы», ее редактором и цензором был Никита Петрович Гиляров-Платонов (1824—1887). Церковный мыслитель, исследователь сравнительного богословия и раскола в церкви, преподаватель Московской духовной академии Н. П. Гиляров полузабыт в литературе. В статье А. П. Дмитриева «Н. П. Гиляров-Пла-тонов — автор и цензор «"Русской беседы"»11 отдается дань этому деятелю. Автор излагает его биографию, характеризует
412 Л.П. Лаптева »о»»«,»*.«*^^
творчество и констатирует, что Гиляров был не только богословом, но и историком философии, литературным критиком, лингвистом, политэкономом, публицистом — словом, «гением-энциклопедистом». По мнению автора статьи, Гиля-ров был близок к славянофилам, но его взгляды по религиозно-философским и общественно-практическим вопросам не совпадали с представлениями славянофилов. Умный ученый и одаренный человек, Гиляров внес много интересного в содержание «Русской беседы». Он вел полемику с западниками, опубликовал в «Русской беседе» обстоятельную рецензию на «Историю русской церкви» митрополита Макария, в которой высказал критические замечания по вопросу периодизации истории русской церкви. Ряд интересных мыслей Гиляров высказал по поводу «Семейной хроники» С. Т. Аксакова и в ряде рецензий на другие книги. Как и славянофилы, Гиляров-Пла-тонов был горячим сторонником скорейшей отмены крепостного права. Трудно переоценить заслуги Гилярова-цензора в период обсуждения обществом вопроса об освобождении крестьян — считает автор статьи12. Он единственный из цензоров, несмотря на риск увольнения со службы, отважился под свою ответственность разрешить к печати многие статьи по животрепещущей в этот период проблеме.
Далее А. П. Дмитриев констатирует, что Гиляров был независимым и честным человеком, что стоило ему должности цензора: в 1862 г. он был все-таки уволен со службы. В заключение своей статьи А. П. Дмитриев приводит список работ Н. П. Гилярова-Платонова, напечатанных в «Русской беседе» (всего 9 названий)13.
В рецензируемом сборнике имеется несколько статей информационного характера. В них говорится об участии русских ученых-славистов в «Русской беседе» — А. Ф. Гильфердинга, В. И. Ламанского, М. Н. Петровского14, об отражении славянофильской теории в славистической проблематике «Русской беседы»15, о том, какие труды опубликовал в «Русской беседе» К. С. Аксаков16; о последнем годе существования «Русской беседы»17. Все статьи интересны, содержат дополнительные сведения о проблемах, обсуждавшихся в упомянутых выше
Новая книга о проблемах славянофильства 413
монографических исследованиях. Заключается первый раздел сборника статьей А. М. Пентковского «Разговоры в подмосковных: Абрамцево и Савинское»18. В статье разбирается вопрос об истоках славянофильства, об эволюции традиций тех умственных течений, которые имели место в России в XVIII в. Излагается сущность бесед о философии, истории религии и т. д., которые вели образованные дворяне, часто владельцы тысяч крепостных, в своих подмосковных усадьбах: Абрамцево — имение Аксаковых «в 50 верстах от Москвы по дороге к Троице, 12 верст не доезжая Троицы Сергия»19, и Савинское — поместье И. В. Лопухина, сенатора, масона, автора многих сочинений масонского содержания. В гостиных этих усадеб читались сочинения, созданные их владельцами, членами семьи или друзьями, и проходили беседы, в которых высказывались мнения, противоположные взглядам на действительность как официальным, так и отдельных личностей, обсуждались проблемы народности, «русского человека», русского воззрения на науку и искусство. Участники этих бесед, как правило, были единомышленниками и горячо полемизировали с точкой зрения журналов и газет, обсуждавших упомянутые вопросы. В статье приводятся конкретные примеры подобного рода дискуссий, которые показывают разные подходы к обсуждаемым проблемам членов кружка и гостей, собиравшихся в Абрамцеве. В этих дискуссиях рождались идеи, которые отражались в публиковавшихся в «Русской беседе» статьях. На беседах в Абрамцеве возникла в 1856 г. мысль о создании журнала, которая вскоре была реализована в виде «Русской беседы».
Говоря об истоках славянофильства, А. М. Пентковский указывает на некоторые его исторические корни, а именно на идеи, высказывавшиеся в русской литературе XVIII в. Так, по мнению автора статьи, отцы всех славянофилов были масонами или близкими к ним по взглядам. Так, В. И. Киреевский был убежденным масоном, а философские взгляды И. В. Киреевского близки к В. А. Жуковскому и Н. И. Новикову. Масонские взгляды разделял и друг И. В. Киреевского А. И. Кошелев. С орловской ложей «Возрастающего орла» был связан отец Ю. Ф. Самарина. Близки к направлению мартинистов были
414 Л.П. Лаптева
семья С. Т. Аксакова и отец А. С. Хомякова. Но в Абрамцеве и других подмосковных усадьбах прежнее поколение не участвовало. Его «резиденцией» было Савинское И. В. Лопухина. А. М. Пентковский считает, что о прямой преемственности идей говорить невозможно — существовали промежуточные этапы, где происходила передача прото-славянофильских идей, сформировавшихся в кругах московских мартинистов. Однако зависимость славянофильства от екатерининского масонства нельзя отрицать.
Статья А. М. Пентковского изобилует конкретными примерами, почерпнутыми из архивных источников, а также из анализа содержания соответствующих статей «Русской беседы». В работе много нового, оригинального материала, расширяющего представления о славянофильстве и свидетельствующего о том, что общественная мысль не копируется в чистом виде, а творчески перерабатывается, дополняется и, в зависимости от исторических условий развития интеллекта общества, превращается в новое явление, иногда противоположное своему прототипу.
Следующий раздел рецензируемого сборника включает «Материалы», т. е. публикацию документов об издании «Русской беседы», редакционные статьи и ряд архивных документов. В них авторы оценивают содержание «Русской беседы» и, в частности, приводят сведения о славянских материалах. Констатируется, что на страницах журнала появились и планируется публикация общих сведений о славянах, их географии, быте, литературе, образцах наречий и вообще об умственной и нравственной деятельности «славянских племен». Говорится о сотрудничестве или приглашении к сотрудничеству славянских ученых и литераторов — польских, чешских, хорватских, сербских, словенских, болгарских, а также румынских. Следует подчеркнуть, что труды многих представителей этих народов действительно были опубликованы в «Русской беседе». Особенно интересными в этом отношении являются содержавшиеся в материалах сведения, автором которых был И. С. Аксаков. В «Заключительном слове», которое завершало издание «Русской беседы», редактор констати-
Новая книга о проблемах славянофильства 415
ровал, что в журнале обсуждались и получили признание не только проблемы народности в науке, общинного устройства и освобождения крестьян, но и вопрос славянский, который «из области археологического интереса перешел в область живого, деятельного сочувствия и оживил умственное движение в кругу литературных наших славянских собратий»20. «Мы рассеяли ложные понятия о русском панславизме и убедили наших братий, что сочувствие наше чуждо посягательств на их самостоятельное развитие: признание прав на самобытность каждой славянской народности было всегда девизом русского славянофильства»21, — писал И. С. Аксаков.
Убежденный в том, что в области философии, истории и филологии «Русская беседа» представила немаловажные образцы самостоятельной, независимой, своеобразной русской мысли, он решил более подробно познакомить Европу с этим богатством. В 1860 г. И. С. Аксаков уехал за границу, в Австрию, чтобы лично изучить общественно-политическую, религиозную и бытовую жизнь славян и пополнить свои знания в их языках. Вместе с тем он решил издать на немецком языке сочинения С. Т. Аксакова и антологию «Русская идея». Он нашел переводчика, которым стал поэт, прозаик, драматург, историк литературы Фридрих Боденштедт. Автор перевода в свое время долго жил в России и хорошо знал русский язык, переводил на немецкий русскую поэзию и был знаком со многими русскими писателями. И. С. Аксаков планировал издать на немецком языке 25 статей основных представителей славянофильского кружка. Но по ряду обстоятельств, в частности потому, что А. И. Кошелев не дал денег на издание, антология вышла на немецком языке в 1862 г. под редакцией Боденштедта в Лейпциге в двух частях. Боденштедт снабдил двухтомник своим обширным аналитическим введением и напечатал 10 работ славянофилов. Во введении немецкий литератор высказал несогласие с рядом положений славянофилов. Из материалов, опубликованных в «Русской беседе», в антологию вошли только 4 статьи22.
Большую научную ценность в рецензируемом сборнике представляет также четвертый раздел — «"Русская беседа" в
416 Л.П. Лаптева
письмах ее авторов и читателей»23. Здесь опубликованы ранее не известные в литературе архивные материалы, подчас от малоизвестных авторов, а также некоторые письма ранее печатавшиеся, но с некоторыми ошибками, теперь исправленными, и уточненные комментатором публикации О. Л. Фетисенко. Авторами писем являются — издатель журнала «Русская старина» М. И. Семевский (1837—1892), публицист Г. Е. Благосветлов (1824—1880), И. С. Аксаков к брату К. С. Аксакову. Интересные сведения содержатся также в переписке И. С. Аксакова и Б. И. Ордынского (1823—1861) — филолога, переводчика с классических языков, преподавателя греческой словесности в Казанском университете. Заметим, что в этой переписке, в частности, обсуждается вопрос о подыскании человека со знанием славянских языков для работы в редакциях изданий И. С. Аксакова. В конечном счете такой специалист был найден. Им стал М. П. Петровский, казанский славист, ученик В. И. Григоровича, занявший после него кафедру славянских наречий в Казанском университете.
Переписка М. П. Петровского (1833—1912) и И. С. Аксакова относится к периоду 1856—1866 гг. Казанский славист был помощником И. С. Аксакова в редакции «Русской беседы» и газеты «Парус». В частности, М. П. Петровский перевел на русский язык 7 сербских песен В. Караджича из его сборника сербских народных песен, изданных в Вене в 1823—1834 гг. Публиковал в «Русской беседе» и другие свои статьи24. М. П. Петровский оставался переводчиком «Русской беседы» до отъезда И. С. Аксакова за границу в 1860 г. Однако переписка продолжалась и позднее. Во время путешествия по славянским землям самого М. П. Петровского он посылал И. С. Аксакову сообщения из Праги и Пешта, впоследствии подготовленные к печати и опубликованные в газете «День».
Следует отметить, что переводчиками с чешского и сербского языков в «Русской беседе» были также слависты В. И. Ла-манский, А. Ф. Гильфердинг и П. И. Бартенев. В целом публикация малоизвестных писем славянофилов представляет собой большое подспорье для будущих исследователей не только истории «Русской беседы», но и русской культуры в 50-60-е
Новая книга о проблемах славянофильства 417
годы XIX в. Невозможно переоценить и постатейную роспись «Русской беседы», осуществленную издателями рецензируемого сборника. Журнал, выходивший небольшим тиражом 150 с лишним лет назад, едва ли имеется во всех, даже крупных научных библиотеках России, не говоря уже о загранице. Теперь же перечень его содержания доступен каждому, кто проявит интерес к соответствующим проблемам. Особенно он полезен славистам. Выше упоминалось, что в «Русской беседе» опубликовано 52 названия работ разного жанра на славянскую тему. Из них 28 (подписанных и неподписанных) написал А. Ф. Гиль-фердинг25. Второе место занимает М. П. Петровский. В журнале публиковали свои статьи В. И. Ламанский, И. И. Срезневский, Н. Д. Иванишев. В «Русской беседе» была напечатана значительная часть обширной монографии «Гус и Лютер» Е. П. Новикова — ученого-слависта, впоследствии русского посла в Вене, затем в Константинополе26. А. Ф. Гильфердинг впервые опубликовал в журнале работы «Босния. Путевые заметки»27 и «Письма об истории сербов и болгар»28, впоследствии дополненные и переработанные в солидные книги, вышедшие отдельным изданием. В качестве приложения к журналу было напечатано и найденное П. А. Безсоновым сочинение Ю. Кри-жанича «Русское государство в половине XVII века. Рукопись времен царя Алексея Михайловича», известное также под названием «Политика»29. В «Русской беседе» были также напечатаны работы славянских авторов — И. И. Паклонского из Варшавы о польской литературе, отрывок из поэмы А. Мицкевича «Конрад Валленрод» (Идет зараза на Литву) в переводе Н. Берга, И. И. Крашевского — «Славянский поэт русскому», перевод с польского неизданного подлинника, сочинения М. А. Грабов-ского и С. Закревского, стихи Сырокомли (Л. Кондратовича) и др. Особое значение для славянофилов имела статья В. А. Ма-цеевского «Голос из Польши», по случаю спора современных русских писателей о начале и развитии общины, как старославянской вообще, так и русской в особенности, опубликованная в 1859 г. в переводе с польского языка30.
Чешская литература представлена в «Русской беседе» стихами Б. Яблонского в переводе М. П. Петровского, стать-
418 Л.П. Лаптева »о»»«,»*.«*^^
ей А. Ф. Гильфердинга о всеславянском словаре Шумавского, статьей К. Я. Эрбена «О славянской мифологии», Якуба Малого «Чешская литература с 1774-го до 1848 года».
Наибольшее число славянских материалов в «Русской беседе» посвящено южным славянам, прежде всего сербам. Кроме сочинений А. Ф. Гильфердинга здесь имеются статьи М. Миличевича о сербской общине — задруге, К. Д. Петковича «Исторический очерк сербской православной общины в Рагу-зе», с приложением рукописей документов на итальянском и латинском языках, и ряд других интересных статей и публикаций документов о сербах, написанных российскими авторами. О болгарских сюжетах кроме А. Ф. Гильфердинга писал уроженец Болгарии Х. С. Даскалов, статья которого о Возрождении болгар имела большой резонанс в антиславянофильских изданиях. Словенцы представлены этнографическим очерком В. Клуна «Словенцы». Имеются переводы стихов с хорватского языка, а также материалы о самом маленьком славянском народе — о лужицких сербах — в первую очередь, статья А. Ф. Гильфердинга «Народное возрождение сербов-лужичан в Саксонии», и еще два сообщения в журнал от главного представителя серболужицких возрожденцев Я. Смолера.
Таким образом, приведенный, далеко не полный, перечень славянских материалов показывает, что «Русская беседа» была единственным журналом в России, серьезно интересовавшимся славянами в 50-60-е годы XIX в. В ней публиковались как исследования, так и источники, но главным образом, поэзия, обзоры о развитии литературы и положении православной церкви. Редакция стремилась привлечь в свое издание представителей всех славянских народов, не исключая и поляков, хотя публиковались работы польских авторов, не выражавших русофобских тенденций, чем отличалось подавляющее большинство польских писателей и ученых. Следует также отметить, что материалы о южных славянах представлялись в основном авторами, жившими в России. Политические условия, в которых в 50-60-х годах XIX в. существовали, в своем большинстве, южные славяне, не способствовали развитию у них литературы и науки.
Новая книга о проблемах славянофильства 419
Подводя итог впечатлению, которое производит научный сборник «"Русская беседа". История славянофильского журнала», следует констатировать, что отечественное славяноведение обогатилось серьезным трудом, который явится стимулом для исследования такого значительного явления русской культуры XIX в., каким было славянофильство.
Примечания
1 «Русская беседа»: история славянофильского журнала... С. 41.
2 Там же. С. 48.
3 Там же. С. 39.
4 Там же. С. 59-83.
5 Там же. С. 90.
6 Там же. С. 100-123.
7 Там же. С. 102-103.
8 Там же. С. 109.
9 Там же. С. 151.
10 Там же. С. 154.
11 Там же. С. 158-182.
12 Там же. С. 179-180.
13 Там же. С. 183.
14 Там же. С. 191-197.
15 Там же. С. 198-203.
16 Там же. С. 184-190.
17 Там же. С. 236-246.
18 Там же. С. 204-235.
19 Там же. С. 216.
20 Там же. С. 269.
21 Там же. С. 272.
22 Russische Fragmente: Beiträge zur Kenntnis des Staats und Volkslebens in seiner historischen Eutwiklung. Eingeleitet und hemusgegeben von Fridrih Bodenstead. Leipcig. F. A. Brockhaus. 1862. 2 части. I - 314 стр. II - 389 стр.
Русская рецензия на книгу опубликована в: Русский архив. Вып. II. 1863. С. 173-174. Сведения взяты из: «Русская беседа»: история славянофильского журнала. С. 341-343.
23 «Русская беседа»: история славянофильского журнала. С. 344-454.
24 Подробные сведения о творчестве М. П. Петровского см.: Лаптева Л. П. Казанский славист Мемнон Петрович Петровский (1833-1912) // Славянский альманах. 2002. М., 2003. С. 152-177.
25 Подсчеты произведены автором настоящей рецензии.
26 Новиков Е. П. Гус и Лютер. Т. 1-2. М., 1859.
27 Гильфердинг А. Ф. Босния, Герцеговина и Старая Сербия. СПб, 1859.
28 Гильфердинг А. Ф. Письма об истории сербов и болгар // Русская беседа. 1859. Кн. III, IV; собр. соч. Т. I. СПб, 1868.
29 Опубликовано: Русская беседа. Приложение. № 1, 2, 3, 4, 5, 6 за 1859 г.
30 Русская беседа. 1859. Кн. VI. Отд. V. С. 65-80.
