CC BY
18
известия вгпу. филологические науки
5. Annenkov Yu.P. (Temiryazev B.) Povest' o pus-tyakah / komment. A.A. Danilevskogo. SPb., 2001.
6. Danilevskij A.A. «Domik na 5-oj Rozhdestven-skoj» Yu.P. Annenkova i «Peterburgskij tekst russkoj literatury» // Russkaya emigraciya: Literatura. Istoriya. Kinoletopis': materialy Mezhdunar. konf.; Tallin, 1214 sent. 2002 g. Ierusalim, 2004. S. 44-69.
7. Dzajkos E.N., Zheltova N.Yu. Roman Yu. Annenkova «Tyazhesti» v kritike sovremennikov // Koncept. 2017. № S22. S. 49-54.
8. Zhil'ber Zh. Pupsik, zvezda moih ochej (Puppchen, du bist mein Augenstern). [Marsh-intermecco so slovami iz operetty «Pupsik»] / per. N.A. Artamova. M., 1913.
9. Isaenko A.I. Znamya i orkestr - vpered! [Elek-tronnyj resurs] // Nezavisimoe voennoe obozrenie, 2006. URL: https://nvo.ng.ru/notes/2006-06-02/8_mu sic.html (data obrashcheniya: 10.08.2021).
10. Kolesnikov A.G. Zhanr operetty v rossijskoj teatral'noj kul'ture i kritike XX veka // Operetta v Rossii i SSSR v XX veke: bibliografiya. M.; Ekaterinburg, 2013. S. 3-16.
11. Kulagina A.V., Selivanov F.M. Gorodskie pes-ni, ballady, romansy. M., 1999.
12. Neklyudov S.Yu. Vse kirpichiki, da kirpi-chiki... [Elektronnyj resurs] // Shipovnik. Istoriko-filologicheskij sbornik k 60-letiyu R.D. Timenchi-ka. M., 2005. S. 271-303. URL: http://www.ruthenia. ru/folklore/neckludov22.htm (data obrashcheniya: 10.08.2021).
13. Obuhova-Zelin'skaya I.V. Yurij Annenkov: «Dnevnik moih vstrech» na perekrestkah istorii // Me-muary v kul'ture russkogo zarubezh'ya: sb. st. / otv. red. A. Danilevskij. M., 2010. S. 138-159.
14. Obuhova-Zelin'skaya I.V. Yurij Annenkov na perekrestkah XX veka. M., 2015.
15. Rezul'taty 4-go literaturnogo konkursa «Zve-na» // Zveno. Parizh, 1927. № 229. S. 2.
16. Shusharin I. Navstrechu Oktyabryu: Pupsik [Elektronnyj resurs]. URL: http://longread.fontanka.ru/ page1518786.html (data obrashcheniya: 10.08.2021).
Musical compositions of the 1910-1920s as a plot basis of the story "Love of Senka Pupsik" by Yu.P Annenkov
The article deals with the study of the connection between the mentioned musical compositions in the story "Love of Senka Pupsik" by Yu.P. Annenkov and the plot of the story.
Key words: Yu.P. Annenkov, B. Temiryazev, inter-textuality, synthesis of arts, narrative carcass.
(Статья поступила в редакцию 12.08.2021)
А.В. БОРИСКИНА (Краснодар)
«ностальгические неразберихи»: проблема предназначения поэта-эмигранта в ранней лирике в. набокова
Анализируется ранняя лирика В. Набокова, отражающая период творческих исканий молодого поэта, покинувшего Родину. Выделяется лейтмотив песни, выступающей своеобразным гимном изгнания. Исследование поэтических текстов показывает, что проблема предназначения поэта и поэзии в условиях эмиграции носит амбивалентный характер. Тем не менее в них наблюдается парадоксальным образом выраженная неразрывная связь поэта с русской ментальностью и образом России благодаря творческому усвоению условно-романтических поэтических традиций.
Ключевые слова: парадигма образов, лирический герой, лирика, Набоков, эмиграция, ностальгия.
Революцию 1917 г. Набоков воспринял как катастрофу, а вынужденную эмиграцию сравнивал с изгнанием. В поэтических текстах разных лет он называл произошедшее «грозой глумливой» («Возвращение», 1920), «горем» и «мукой» («К России», 1939), оценивая современность как «марево губительных годин» («Как воды гор, твой голос горд и чист», 1920).
Герой ранней лирики Набокова - поэт-эмигрант, поневоле покинувший Родину. Он ищет себя на новом месте жительства, в новых обстоятельствах. Проблема творческой самоидентификации и вопрос гражданской позиции - вот что заботит его. Поэт изображен в процессе личных и творческих исканий. отметим, что тема поэта и поэзии в лирике В. Набокова впервые становится предметом изучения в статье И.В. Труфановой [5] - в качестве второго плана содержания стихотворений. В исследовании мы также обращаемся к монографиям О.И. Федотова [6] и Я.В. Погребной [4], посвященным лирике Набокова.
В августе 1919 г. Набоков пишет стихотворение «Вьюга», изображая природное явление, разгару лета совсем не подходящее. Конечно, образ вьюги здесь символический. Это тот же вихрь, который бушует в поэме А. Бло-
О Борискина A.B., 2021
ка «Двенадцать», тот же ветер «на всем божьем свете», ветер больших разрушающих перемен. Бушующая стихия, не знающая преград, символизирует хаос. Растворяясь в нем без возможности управления, лирический герой впадет в сомнение и даже отчаяние. Стихотворение в целом характеризуется высокой степенью риторики и экспрессии: 16 строк содержат 4 вопросительных предложения и 8 восклицательных, 8 предложений заканчиваются многоточием. Фигуры умолчания подчеркивают озадаченность лирического героя вопросами, которые он как будто не в состоянии решить. Ощущение дисгармонии усиливает образ тени, пытающейся догнать тень в начальной строке стихотворения: «Тень за тенью бежит - не догонит, / вдоль по стенке.. .»*. Хотя текст замаскирован под диалог, все же это внутренний спор лирического героя с самим собою: «.Лежи, не ворчи. / Стонет ветер? И пусть себе стонет. / Иль тебе не тепло на печи?».
Рассуждая о том, почему ему не спится, герой вопрошает: «Иль ветра боюсь?». Но тут же приходит к выводу, что причина бессонницы вовсе не стихия: «Это - Русь, а не вьюга степная! / Это корчится черная Русь!». Ключевой образ «черной Руси» стилистически перекликается с другими архаизированными образами: «ночь лихая», «тоска избяная», «кликуша». Негативная коннотация по отношению к образу постреволюционной России выражена и в других лирических текстах Набокова. Так, в поэтическом мини-цикле «На смерть А. Блока» поэт называет Россию, захваченную большевиками, «одичалой», а в стихотворении Football (1920) характеризует покинутую Родину как «дикую» страну, «где каплет кровь на снег».
Итак, внутренний спор субъекта лирического повествования в стихотворении «Вьюга» сводится к колебанию между решением отстраниться, бездействовать и сомнением в пользе каких-либо действий. С одной стороны, он не знает, как поступить, ведь судьба России теперь в чужих руках («Тебе-то что?»), вьюга не затронет того, кому «тепло на печи» вдали от стихийного бедствия. С другой стороны, следование формуле «Обойдемся и так, без Руси!» станет для лирического героя решением безраздельно и навсегда отринуть Родину, которая пусть и потеряна физически, но существует ментально в его сознании. Внутрен-
* Здесь и далее по тексту цитаты из стихотворений В. Набокова приводятся по источнику [3].
няя полемика в данном случае не заканчивается обретением истины, здесь показан, скорее, процесс поиска поэтом дальнейшего творческого пути.
В ранней лирике Набоков будет возвращаться к этой теме неоднократно. Так, в стихотворении «Изгнанье» («Я занят странными мечтами.», 1925) поэт задается вопросом, что бы делал Пушкин, будь он «меж нами - / простой изгнанник, как и мы?». Отвечая на свой же вопрос, лирический герой предлагает несколько вариантов: возможно, великий поэт «вправду был бы обречен / "вздыхать о сумрачной России", / как пожелал однажды он».
Второй вариант развития событий, возникающий в воображении лирического героя, -всплеск творческого вдохновения Пушкина-эмигранта: «еще неслыханным напевом / он мир бы ныне огласил». Или возможна другая версия: «на жарком сердце плащ молчанья / он предпочел бы запахнуть». Рассуждая о возможном поведении Пушкина, герой объясняет, что изгнанник-поэт может предпочесть тишину из-за страха умалить прошлое - единственную отраду скитальцев: «боясь унизить даже песней, / высокой песнею своей, / тоску, которой нет чудесней, / тоску невозвратимых дней...».
В финале стихотворения обнаруживается пушкинский интертекст; герой отмечает, что как бы ни сложилась личная и творческая судьба Пушкина, стань он изгнанником, у него непременно была бы надежда: «Но знал бы он: в усадьбе дальней / одна душа ему верна, / одна лампада тлеет в спальне, / старуха вяжет у окна. / Голубка дряхлая дождется!». Концепты детства и родного дома здесь сопряжены, неслучайно Набоков использует один из главных образов детства - образ няни. Надежды на возвращение домой и обретение утраченного согревают каждого странника.
Но чем может обернуться долгожданная встреча? В стихотворении «Петербург» («Так вот он, прежний чародей.», 1921) лирический герой, мечтая, возвращается в родной город, некогда им покинутый. «С тоской туманной, ласковой, стыдливой» он вспоминает весенний дореволюционный Петербург. Ретроспекция сменяется картинами страшного настоящего: «Да, были дни, - но беззаконно / сменила буря тишину». Все изменилось, «когда на площади дворцовой, / махая тряпкою пунцовой, / вприсядку лихо смерть пошла!». Теперь в «погребенном» городе «жизнь угрюма и пуглива», образы смеющихся детей сменяет об-
известия вгпу. филологические науки
раз вдовца; исхудавшие горожане, сгнившая трава и зияющая, как могила, яма средь улицы, «в могиле этой - Петербург». Мортальные образы только усиливают ощущение полного упадка; нынешний Петербург, из которого, «тихо плача», ушла сама жизнь, представляется «падшим властелином».
Личную катастрофу поэт сравнивает с крушением поезда, «полного грез». он признается, что воспоминания о прошлом причиняют ему невыносимую боль, вот почему он желает отстраниться от трагической ситуации, укрыться от страданий, предавшись «чудно-грустной отраде»:
уйти, не слушать, отстранять день настоящий, как глухую завесу, видеть пред собой не взмах пожаров в ночь лихую, а купол в дымке голубой.
Метафорические эпитеты с социальной семантикой («глухую», «лихую») носят условно-поэтический характер, они традиционны. Инверсия и прием анжамбемана в середине строфы имитируют сбивчивость речи, передавая волнение говорящего. Это романтически высказанная исповедь: от имени таких же эмигрантов, как он, герой выражает надежду на воскресение Петербурга, однако обреченно добавляет, что прежним, истинно родным, этот город, как и Россия, не будет для изгнанников никогда.
В стихотворении «Поэт» («Являюсь в черный день родной моей земли.», 1921) голос лирического героя звучит в совершенно иной тональности. И хотя О. Федотов отмечает, что молодой Набоков, «который и в зрелые-то годы не отличался воинственной идейной ангажированностью, еще не был готов в достаточной мере для выстраданной гражданской лирики» [6, с. 41], тем не менее в корпусе ранних стихотворений поэта выделяется данный текст.
Здесь Родина и чужбина присутствуют имплицитно, лирический повествователь не фокусирует внимания на конкретных образах революционной России или эмиграции. Только в общих чертах сообщается, что современное герою время - «черный день» родной его земли, когда «поблекшие сердца, в пыли поникли долу.». Лирический герой-поэт, «с детства преданный глубокому глаголу», полон мужества и решимости в преодолении жизненных невзгод. Веку «поветренных скорбей» он противопоставляет собственную силу духа, укрепляющуюся в молитве. При этом текст стихо-
творения лишен религиозной тематики, молитвы поэта обращены не к Богу, а посвящены «величию и нежности природы».
Эпитеты «яркий», «лазурный», «лучистый», объединенные семантическим признаком ясности, освещенности в сочетании с лексемой «просветы» (являющейся одной из ключевых в поэзии Набокова) продолжают оптимистическую тональность всего лирического текста. Ощущая неразрывную связь с окружающим миром, поэт невероятно восприимчив к жизни во всех ее проявлениях. Эвдемонизм, ощущение гармонии с природой аккумулируют внутри него не только чувство радости, но и поэтическое вдохновение. Он восславляет созидательную силу творчества и дает обещание: «да будут злобные, пустынные сердца / моими песнями лучистыми согреты». В этих строках лирический герой формулирует свою позицию достаточно определенно: даже в самые темные времена поэт не должен молчать, ведь рожденные в его душе песни способны смягчить разбитые людские сердца.
Лейтмотив песни, объединяющей тех, кто оказался в изгнании, присутствует во многих ранних поэтических текстах Набокова. Вначале «замирающий напев» становится символом исхода и будущего сиротства целого поколения («Поэты», «Что ж! В годы грохота и смрада.», 1919). «Слабый, ласковый, ненужный, / он веет тонкою тоской» и сравнивается с трепетом хрупкой бабочки, оказавшейся в западне стекла, подобно изгнанникам, не по собственной воле покидающим Родину.
Эпитеты «бледный», «слабый», «замирающий», «тонкий» усиливают ощущение упадка, исчезания. Лирический герой отмечает, что, «иссякнуть не успев», песня еще звучит, однако ее ослабевает «грохот» произошедших потрясений, беспощадный «гул окрестный», грубость городов.
Тем, кто не способен обустроиться в новых условиях, становится «невесело и тесно», они вынуждены уйти навсегда. Вечным странникам останется лишь петь «под луной о былом» («Кто меня позовет.», 1920). Чувство ностальгии передается архаизированной лексикой с условно-романтической метафорикой. На чужбине, в «далеком краю» изгнанникам суждено искать новое пристанище.
В одном из стихотворений ключевым поэтическим образом становится «отрадный» костер, согревающий странников «на сумрачной чужбине, в чаще, / где ужас очертанья стер» («Костер», 1924). Однако путники, собравшись
у огня, утешаются не только пламенем, но и пеньем, образы костра и песни семантически сплетаются: «песня вспыхнула», «поющий костер». И вот уже не жар огня, а звучащая песня отгоняет «сумрак жадный» и блуждающее в чащах зверье.
Так песня становится своеобразным гимном изгнания: «Песня спасает нас» («Песня», 1926). Лирический герой, как бы намеренно отделяющий себя от чужбины («чуждый всему»), старается не замечать окружающего мира. Только ветер (устойчивый образ, сопутствующий поэту в эмиграции), его «пьяный и горестный брат», скрашивает одиночество изгнанника. лирическое описание прерывается неожиданным, как гром, звуком русской песни:
Как распевала она! Проплывало сердце ее в лучезарных струях, как тосковала, как распевала,
молясь былому в чужих краях, о полнолунье небывалом, о небывалых соловьях.
Лирический герой наполняется экстатическим чувством «блаженства горя»: настоящее синхронизируется с прошлым, русская песня аккумулирует в памяти героя романтические образы юности, ушедшей вместе с покинутой Родиной. Волнение и сила пережитого героем душевного потрясения усилены ритмическим перебоем в приведенной выше строфе. Патетика в финале стихотворения обрывается фигурой умолчания: лирический герой оказывается не в силах повторить уже высказанную мысль и только восклицает: «Ветер!».
По структуре стихотворение похоже на песню за счет перепева начальной и финальной строк, композиционно образующих кольцо, и за счет лексических, синтаксических повторов разных частей текста. однако в целом отметим, что стихотворение лишено музыкальной плавности из-за разной длины строк и смены рифмовки в отдельных строфах. Звучащие рефреном слова «Вернутся на родину все, / вера ясная, крепкая...» подчеркивают главную мысль стихотворения - надежду изгнанников на возвращение. они верят, что настанут лучшие времена, и тогда «ветер всея Руси» призовет души скитальцев домой. И будет «пир», на который приглашенные принесут с собой бережно сохраненное: «бочки солнца, тугие песни / и в рогожку завернутый мир» («Скитальцы», 1924). Похожие образы присутствуют в
стихотворении «Родине» («Воркующею теплотой шестая.», 1923), где поэт представляет встречу с Россией так: «склонюсь, шепну: вот мой простой подарок / вот капля солнца в венчике стиха».
При этом возвращение можно интерпретировать скорее как ментальное воссоединение с Родиной, нежели физическое ее обретение. Лирический герой понимает, что прежней России не вернуть. Используя ее прообраз, существующий в памяти, он создает свою Россию, альтернативную настоящей, строит собственный поэтический мир, противопоставленный веку «огня и гнева»: «мы будем жить в веках иных - / в прохладах моего напева, / в долинах ландышей твоих» («Пускай все горестней и глуше.»).
Подводя итоги, необходимо отметить, что проблема предназначения поэта-эмигранта носит в ранней лирике Набокова амбивалентный характер. Противоречия во взглядах на роль и необходимость творчества в условиях эмиграции объясняется тем, что поэт чувствует себя совершенно потерянным в новых обстоятельствах, он испытывает смешанные чувства невосполнимой утраты, обиды и разочарования.
Говоря об особенностях лирики Набокова, М. Лотман отмечал прямолинейность и некоторую шаблонность в реализации ностальгических мотивов в поэзии писателя [2, с. 214]. Однако поэтические клише в анализируемых текстах, на наш взгляд, выполняют особую функцию: парадоксальным образом штампы, казалось бы, далекой для Набокова романтической гражданственной лексики окажутся открытым средством манифестации следования традициям, а через них - патриотическим сокровенным чувствам. Период становления, ученичества молодого поэта обретает свою метафорически зримую предметную образность именно благодаря контаминации словесных штампов: «в рогожку завернутый мир», «плащ молчания», «черная Русь», а фраза «капля солнца в венчике стиха» вполне могла бы стать декларативной в творческом сознании Набокова.
Хотя ностальгические мотивы, играющие столь важную роль в ранних стихотворениях поэта, со временем естественным образом исчезли или трансформировались под пером англоязычного Набокова, почти в неизменном виде они сохранились именно в его русских стихах [1, с. 351]. Таким образом, несмотря на противоречивые душевные переживания молодого поэта, обнаруживаемые в его ранних стихотворениях, невзирая на все «ностальги-
известия вгпу. филологические науки
ческие неразберихи», как выразился сам Набоков («Парижская поэма», 1943), он на протяжении всего жизненного пути неразрывно связывал свое поэтическое творчество с образом России. Набоков сохранял чувство родного, признаваясь в любви и преданности идеалам юности, именно знакомым условно-поэтическим языком, ставшим для него своим.
список литературы
1. Левин Ю. Биспациальность как инвариант поэтического мира Набокова // Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998. С. 323-391.
2. Лотман М. «А та звезда над Пулковом.» // В.В. Набоков: pro et contra. СПб., 2001. Т. 2. С. 213223.
3. Набоков В.В. Стихотворения и поэмы / сост., вступ. ст, подгот. текс тов. и примеч. В.С. Федоров. М., 1991.
4. Погребная Я.В. Плоть поэзии и призрак прозрачной прозы. Лирика В. В. Набокова. М., 2011.
5. Труфанова И.В. От ненадежного повествователя к ненадежному лирическому сюжету в лирике В.В. Набокова [Электронный ресурс] // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2019. Т. 12. Вып. 10. С. 46-50. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/ot-nenadyozhnogo-povestvovatelya-k-nena dyozhnomu-liricheskomu-syuzhetu-v-lirike-v-v-nabo kova (дата обращения: 09.10.2020).
6. Федотов О.И. Между Моцартом и Сальери (о
поэтическом даре Набокова). М., 2014.
* * *
1. Levin Yu. Bispacial'nost' kak invariant poeti-cheskogo mira Nabokova // Izbrannye trudy. Poetika. Semiotika. M., 1998. S. 323-391.
2. Lotman M. «A ta zvezda nad Pulkovom...» // V.V. Nabokov: pro et contra. SPb., 2001. T. 2. S. 213223.
3. Nabokov V. V. Stihotvoreniya i poemy / sost., vstup. st, podgot. teks tov. i primech. V.S. Fedorov. M., 1991.
4. Pogrebnaya Ya.V. Plot' poezii i prizrak pro-zrachnoj prozy. Lirika V.V. Nabokova. M., 2011.
5. Trufanova I.V. Ot nenadezhnogo povestvova-telya k nenadezhnomu liricheskomu syuzhetu v lirike V.V. Nabokova [Elektronnyj resurs] // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2019. T. 12. Vyp. 10. S. 46-50. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ot-ne nadyozhnogo-povestvovatelya-k-nenadyozhnomu-liri cheskomu-syuzhetu-v-lirike-v-v-nabokova (data obra-shcheniya: 09.10.2020).
6. Fedotov O.I. Mezhdu Mocartom i Sal'eri (o po-eticheskom dare Nabokova). M., 2014.
"Nostalgia confusion": the issue of the purpose of the poet-emigrant in the early lyric poetry of V. Nabokov
The article deals with the analysis of the early lyric poetry of V. Nabokov reflecting the period of the creative quests of a young poet leaving the motherland. There is revealed the leitmotif of the song acting as a special hymn of the deportation. The study of the poetic texts shows that the issue of the purpose of the author and poetry in the conditions of the emigration has an ambivalent character. Nevertheless, there is observed the inextricable connection of the poet with the Russian mentality, expressed paradoxically, and the image of Russia thanks to the creative adoption of the figuratively romantic poetic traditions.
Key words: paradigm of images, narrator, lyric poetry, Nabokov, emigration, nostalgia.
(Статья поступила в редакцию 14.07.2021)
С.В. КОПЫРЮЛИН, Н.Ю. ЖЕЛТОВА (Тамбов)
проблематика и поэтика очерка майора э.д. свифта «с беженцами из крыма. от стамбула до галлиполи»
Рассматривается документально-художественная основа неизвестной книги сотрудника Американского Красного Креста Э.Д. Свифта «С беженцами из Крыма. От Стамбула до Галлиполи». Доказывается, что произведение представляет собой художественный очерк, имеющий рамочную композицию, насыщенный библейскими и литературными аллюзиями, цитатами, реминисценциями. Делается вывод о социально-романтическом характере изображения Свифтом русских эмигрантов.
Ключевые слова: литература русского зарубежья, Э.Д. Свифт, социальный романтизм, художественный очерк.
«Галлиполийское сидение» русской армии в Турции является одним из трагических аккордов Гражданской войны. Остатки войск П.Н. Врангеля эвакуировались осенью 1920 г. из Крыма и нашли пристанище на чужбине.
О Копырюлин С.В., Желтова Н.Ю., 2021
