CC BY
41УДК 821.161.1(1- 87)-1
ПОЭЗИЯ В. НАБОКОВА: ПОЭТИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ ИЗГНАНИЯ
Людмила Викторовна Братухина
к.филол.н., доцент кафедры мировой литературы и культуры
Пермский государственный национальный исследовательский университет
614990, Россия, г.Пермь, ул.Букирева, 15. loli28@yandex.ru
В статье анализируется стихотворение В. Набокова «Décadence» в сопоставлении с «Langueur» П.-М. Верлена: традиционная для русского автора-эмигранта тема изгнания раскрывается в образах известного произведения французского поэта. Расхождение с текстом Верлена -декларируемая лирическим героем «Décadence» готовность прервать свою жизнь - обусловлена в творчестве В. Набокова особым способом преодоления изгнания: путешествия на Родину во сне или обретение ее по ту сторону смерти. Этот «метафизический» способ оказывается также своеобразным преддверием набоковского превращения в англоязычного писателя.
Ключевые слова: В. Набоков, русская поэзия, тема изгнания, Родина, чужбина, Верлен, потусторонность.
Один из любимых поэтов Владимира Набокова периода эмигрантской юности, Руперт Брук, в стихотворении «The Soldier» очень проникновенно соединяет образы чужой и родной земли:
If I should die, think only this of me:
That there's some corner of a foreign field
That is for ever England1 [Brooke 2013: 139].
В поэзии самого В.Набокова образы чужбины и Родины являются, по мнению Я.В.Погребной, закономерной реализацией ключевой для писателей-эмигрантов «первой волны» конструктивной оппозиции, восходящей, в свою очередь, исходному варианту - мифологической оппозиции «космос/хаос» [Погребная 2011: 101]. Таким образом, тема изгнания имеет в творчестве В. Набокова отнюдь не только биографическую трактовку. М.Э.Маликова очень точно выражает эту мысль: «исходное несчастье - изгнанничество, одиночество на чужбине - переоцениваются как состояние, вообще характерное для художника, как условие творчества» [Маликова 2002: 26].
© Братухина Л.В., 2014
Следует отметить, что среди целого ряда исследований2, в которых затрагивается тема изгнания в лирике В.Набокова, мы выделяем работы Ю.И.Левина и Я.В.Погребной, анализирующих поэтические произведения писателя, посвященные Родине, именно в «метафизическом» аспекте. Так, Ю.И.Левин, называя «"двумирность", или "двупростран-ственность", биспациальность» «инвариантом поэтического мира Набокова» [Левин 1998: 325] и исследуя различные типы этой биспаци-альности (Родина/Чужбина, мир реальный/мир воображения), указывает при этом: «...единичные в стихах Набокова появления мистического мотива прорыва в "иное", в "вечное" связываются с темой России» [Левин 1998: 328]. Я.В.Погребная, рассуждая о пересечении «качественно различных» миров (Россия-чужбина) в творческой индивидуальности художника, пишет: «.отчизна теряет конкретную локализацию в пространстве, а детство и юность - во времени, становясь из конкретных географических и биографических фактов формами потусторонности, "милого невозможного"» [Погребная 2011: 100].
В настоящей работе мы предполагаем рассмотреть образы поэзии В.Набокова, воплощающие тему изгнания не столь явно, поскольку связаны с иными культурными традициями. Это вполне соответствует позиции автора, владеющего не только русским, но и английским и французским языками; с детства причастного соответствующим культурам. Наша цель - проследить, как в своих стихах В. Набоков, подобно лирическому герою Р.Брука, превращает чужое в нечто родное и близкое, облекая тематику изгнания, биографически связанную с Россией, в плоть иных культур.
Так, одно из стихотворений сборника «Горний путь» (1923), «Décadence» (1919), представляет собой весьма вольную вариацию на тему верленовского «Langueur». Обращение к творчеству французского поэта не случайность у Набокова. Отметим, что «Горний путь» открывается стихотворением «Поэту», созданным как собственная версия «Art poétique» П.Верлена. Он также упоминается в английском стихотворе-
3
нии с говорящим названием «Exile» (1942): «Verlaine had been also a teacher. Somewhere / in England...» [Набоков 2002: 412]. В интервью 1964 г. Набоков называет Верлена среди своих любимых авторов, относя время знакомства с его поэзией к петербургской поре своей жиз-
4
ни . Таким образом, П.Верлен оказывается связан с темой изгнания: с судьбой французского поэта в пору его английской «эмиграции» сравнивается положение лирического героя; а также как это ни парадоксально, Верлен может рассматриваться как реалия, связанная с русскими воспоминаниями В. Набокова. Однако в отношении «Décadence» интересно проследить, как в тексте, создававшемся на
основании известного французского оригинала, отразился смысл, важный именно для русского автора-эмигранта.
Наиболее близко к тексту Верлена у Набокова передается первая строфа:
Je suis l' Empire à la décadence, Там - говорят - бои, гроза... Qui regarde passer les grands Barbares blancs А в Риме сумеречном, - тонко En composant des acrostiches indolents подкрасив грустные глаза, - D' un style d'or où la langueur du soleil danse. стихи расплескиваю звонко L'âme seulette a mal au cœur d'un ennui dense. [Набоков 2002: 127]. Là-bas on dit qu'il est de longs combats sang-
lants5 [Верлен 2011: 204]. Набоков пропускает начальную строчку верленовского стихотворения. Таким образом, позиция лирического героя несколько меняется: у Верлена герой предается невеселым размышлениям «о времени и о себе», объективируя эти размышления в образах эпохи крушения некой (скорее всего, Римской) империи; у Набокова же акцент сделан на противопоставлении местонахождения лирического героя и удаленного от него театра военных действий. При этом лирический герой, находясь в Риме, не называет себя определенно римлянином, и где -«там » - идут бои отнюдь неясно. Это позволяет прочесть данное стихотворение как монолог поэта-эмигранта, с горечью осознающего, что судьбоносные для Родины события уже не имеют к его жизни никакого отношения, это и является причиной его грусти и «томления». Биографической основой такого прочтения может быть личный опыт самого В. Набокова, который во время написания этого стихотворения пребывал в состоянии изгнанника, наблюдающего из Европы за грозными событиями гражданской войны в России. При такой интерпретации в подтексте актуализируется мотив крушения великой империи, прямо у Набокова не выраженный, но вполне закономерный в такой почти точной цитате из стихотворения Верлена.
Вторая заключительная строфа набоковского стихотворения явным образом противоречит тексту Верлена:
Но завтра...сердца стебелек O n'y vouloir, ô n'y pouloir mourir
я обнажу; из нежной раны - un peu! 7 [Верлен 2011: 204]
в воде надушенной - дымок возникнет матово-румяный. [Набоков 2002: 127]
Очевидно, что лирический герой «Décadence», в отличие от героя стихотворения Верлена, вполне способен решительно свести счеты с жизнью. Это решение в сравнении с горестными сетованиями героя «Langueur» представляется гораздо более «позитивным» исходом, ко-
торый может быть интерпретирован не только как вполне логичное завершение жизненного пути отчаявшегося героя.
Сошлемся на статью М.Виролайнен, которая характеризует превращение русского автора Набокова-Сирина в англоязычного писателя как переход русской «речи в ее инобытие» - английские тексты, насыщенные русскими темами, сюжетами, вкраплениями, не позволяющими «монолитной субстанции английской речи предстать в качестве самодостаточного бытия» [Виролайнен 2003: 463]. Этот переход, по мнению исследовательницы, представляет собой выход из тупика эмигрантской писательской позиции, заключающейся в героическом, но лишенном возможности «обновления» или «возрождения» намерении сохранить навеки утраченную Россию в «сердцах, в памяти, в творчестве, в речи» [Виролайнен 2003: 463]. Набоков, объявив «свою эмигрантскую судьбу, а также судьбу России и русских по обе стороны железного занавеса» «формой инобытия» и воплотив в англоязычных произведениях, предлагает принципиальную возможность обновления, не абсолютизируя эту переходную форму. М.Виролайнен проводит интересное сопоставление инобытия с состоянием утраты «прежней качественной определенности» или другими словами «переходом через смерть», который и открывает возможность обновления. При этом исследовательница поясняет, что свою новую творческую позицию писатель объективирует не «в виде идеологических высказываний», а «через поэтику своих произведений», «через язык» [Виролайнен 2003: 464].
В контексте понимания «Décadence» как размышления поэта-изгнанника, выражающего свои переживания в образах верленовского «Langueur», с учетом мнения М.Виролайнен заключительную строфу набоковского стихотворения можно понимать и как поэтическое предвидение набоковского «исхода», «перехода в инобытие», пусть и не вполне осознаваемое, еще не мыслимое как отказ от русского языка. Действительно, в 1919 г., когда создавалось само стихотворение, и даже в 1923 г., кода публиковался сборник, начинающему автору невозможно было осознанно декларировать столь непростое и отнюдь не очевидное решение. Скорее картина, изображенная В. Набоковым, представляет собой один из вариантов поэтического решения неотступно напоминающей о себе проблемы - недостижимости России. Это решение предполагает некий радикальный переход, пророчески изображенный в образах, заимствованных из французской поэтической традиции.
Отметим, что в поэзии В.Набокова и в частности в сборнике «Горний путь», мотив преодоления преграды, разделяющей Родину и чуж-
бину, тесно связан с мотивом сна8: воспоминание разворачивается как возвращение в родные места в сновидении, образуя некий гибрид, названный в одном из стихотворений «памятным воспоминаньем» [Набоков 2002: 93]. Ю.И.Левин характеризует это как один из «мифологических» путей пересечения границы между чужбиной и Родиной [Левин 1998: 329]. Сон в метафизике набоковской поэтической вселенной оказывается, с одной стороны, соперником яви, с другой, - посильным приближением к более радикальному рубежу - смерти: «полушутя, дает мне Сон безликий / Небытия таинственный урок» [Набоков 2002: 88] (ср. «Гекзаметры» (1923), «Смерть» (1924)). Я. В. Погребная усматривает в семантике смерти у Набокова и «переход за границы земного бытия», и «открытие истины, сокровенной тайны индивида», и «обретение рая», замечая при этом, что «дверь, открываемая в рай и вечность, оказывается дверью родного дома» [Погребная 2011: 67]. Например, в стихотворениях «Петербург» (1923) и «Родина» (1927) утраченная отчизна предстает как идеальное райское место, пространство иного мира, находящееся по ту сторону смерти, обладающее характеристиками вечности и нетленности.
Таким образом, обретение Родины во сне или по ту сторону смерти оказываются сходны именно как формы «инобытия» жизни на чужбине. Переживание утраты отчизны в поэзии В. Набокова отражает состояние человека на грани сна и реальности, жизни и смерти, потустороннего и посюстороннего миров. Стихотворение «Décadence» в этом контексте воплощает классический набоковский способ преодоления изгнания, сопряженный с переходом в иную форму бытия, и одновременно предвещает языковое и культурное решение этой проблемы. Примечания
1 «Коль я умру, знай вот что обо мне: /Есть тихий уголок в чужой земле,/ Который будет Англией всегда.» [Брук 2005].
2 И.Л.Галинская, посвящая главу своей монографии анализу особенностей поэзии В.В.Набокова, большое внимание уделяет именно стихам, посвященным России, отмечая, что в них сконцентрированы «основные ценности набо-ковского художественного мира вопреки суждениям ряда набоковедов» [Га-линская 2005: 113]. Дж.Смит анализируя «стиховые средства Набокова», заключает: русские поэтические тексты автора самой формой отражают его желание, несмотря ни на что, остаться верным «русской дореволюционной поэтической манере», что может быть истолковано как своеобразная ностальгия [Смит 2002: 113]. О.Федотов обращается к четырем стихотворениям 1921-1924 гг. с общим названием «Петербург», расценивая их как «единый лирический цикл», в том числе на основании «специфики образного дискурса, основанного на ностальгических воспоминаниях о дорогих сердцу поэта достопримечательностях родного города» и проявлении общих литературных источников «Петербургского текста» [Федотов 2012: 189]. Г.Н.Смолякова, сопоставляя
двух представителей «петербургской ветви литературы», А.Ахматову и В.Набокова, именно на примере лирики последнего обосновывает тезис о том, что творчество писателя в эмиграции долгое время «питалось воспоминаниями о России» [Смолякова 1999: 71]. А.О.Филимонов, прослеживает, как в поэзии В. Набокова соединяются осколки серебряного века русской поэзии (творчества А.Блока, Н.Гумилева, О.Мандельштама и др.), при этом тема России становится сущностным основанием этого синтеза: «Набоков - новый симво-лист...сам язык стал у него символом горней России...Мекка Набокова - это его родина, закутавшаяся в сны» [Филимонов 2001: 85-86]. 3Дж. Грейсон комментирует это стихотворение следующим образом: «Это шутливое, забавное, грустное описание чувства "не-у-себя-дома" французского поэта в американском университете, в котором нетрудно увидеть преломление взгляда Набокова на самого себя в роли университетского преподавате-ля.Стихотворение перетекает в сферу подсознания поэта, и появляются другие перекати-поэты - Гюго, Верлен, Бодлер» [Грейсон 2001: 432]. 4«Когда мне было от десяти до пятнадцати лет в Петербурге, я, должно быть, прочитал больше беллетристики и поэзии - английской, русской и французской, - чем за любые другие пять лет моей жизни. Мне особенно нравились книги Уэллса, По, Браунинга, Китса, Флобера, Верлена, Рембо, Чехова, Толстого и Александра Блока» [Набоков 1999: 166].
5 «Я - одряхлевший Рим, на рубеже паденья. / Смотрю, как варваров стремится рать вперед, / А сам беспечные пишу стихотворенья, / Где в стиле золотом истома солнца жжет. / Но одинокий дух сгорает от томленья./ Там где-то, говорят, кровавый бой идет...(пер. В. Брюсова)» [Верлен 2011: 205].
6 В стихотворении «Поэт» (1918) используется подобная локализация - лирический герой издали, с высоты своей позиции поэта-творца, взирает на события, происходящие в окружающем мире: «Там занимаются пожары, / там, сполохами окружен, /мир сотрясается, и старый/переступается закон./ Там опьяневшие народы/ ведет безумие само, - / и вот на чучеле свободы / бессменной пошлости клеймо./ Я в стороне.» [Набоков 2002: 98].
7 «Увы! не мочь! не ждать! быть умереть не в силах! (пер. В. Брюсова)» [Верлен 2011: 205].
8«Одно из наиболее любимых слов в поэзии Набокова слово «сон»...как бы ни были непредсказуемы и разнообразны эти сны, в них неизменно находится место для России. Сны о родной стране становятся постоянным полноправным вариантом всякой яви» [Галинская 2005: 114].
Список литературы
Набоков В.В. Стихотворения. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2002. 656 с.
Brooke R. Collected Poems. Cambridge: Oleander Press, 2013. 176 p.
Брук Р. Стихи /пер. А.Рытова // URL: magazines.russ.ru/ vestnik/2005/16/br 16.html (дата обращения 20.06.2014).
Верлен П. Избранная лирика. СПб.: Азбука-Аттикус, 2011. 320 с.
Набоков В.В. Два интервью из сборника «Strong Opinions» // В.В. Набоков: Pro et contra. Т.1. СПб.: РХГИ, 1999. С.138-168.
Виролайнен М.Н. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. СПб.: Амфора, 2003. 503 с.
Галинская И.Л. Владимир Набоков: современные прочтения. М.: РАН. ИНИОН, 2005. 177 с.
Грейсон Дж. Французский связной: Набоков и Альфред де Мюссе // В.В. Набоков: Pro et contra. Т.2. СПб.: РХГИ, 2001. С. 387- 435.
Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика.М.: Языки славянской культуры , 1998. 824 с.
Маликова М.Э. Забытый поэт // Набоков В.В. Стихотворения. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2002. С. 552.
Погребная Я.В. Плоть поэзии и призрак прозрачной прозы.» Лирика В.В. Набокова. М. : ФЛИНТА, 2011. 247 с.
Смит Дж. Взгляд извне. Статьи о русской поэзии и поэтике / Пер. с англ. М. Л. Гаспарова, Т. В. Скулачевой. М.: Языки славянской культуры, 2002. 528 с.
Смолякова Г. Н. «Воздух твой, вошедший в грудь мою, я тебе стихами отдаю.» (В. Набоков и А. Ахматова) // Набоковский вестник. Вып. 4. СПб.: Дорн, 1999. С. 69-74.
Федотов О. Четыре Петербурга и один Ленинград Владимира Набокова // Polilog. Studia Neofilologiczne. 2012. № 2. С. 181-193.
Филимонов А.О. Набоков в зеркалах серебряного века // Набоковский вестник. Вып. 6. СПб.: Дорн, 2001. С. 79-88.
V.NABOKOV'S POETRY: IMAGES OF EXILE Liudmila V.Bratukhina
Candidate of Philology,
Associate Professor of World Literature and Culture Department Perm State University
614990, Russia, Perm, Bukirev str., 15. loli@gmail.ru
In the article the poem Décadence by V. Nabokov is analysed in comparison with Langueur by P.-M. Verlaine: the traditional for the Russian author-emigrant theme of exile is revealed in imagines of the famous work by the French poet. The discrepancy between these two poetic texts (the lyric hero of Décadence says, that he is ready to commit suicide) is conditioned by peculiar Nabokov's method of overcoming of exile: traveling on the Motherland in dream or finding it on the other side of death. This metaphysical method is specific threshold of Nabokov's transformation in English writer.
Key worlds: V. Nabokov, Russian poetry, the theme of exile, Motherland, strange land, Verlaine, otherworld.
