CC BY
38
УДК 81'112 Н. Н.Германова
кандидат филологических наук, профессор кафедры общего и сравнительного языкознания МГЛУ; e-mail: nata-germanova @yandex.ru
НОРМИРОВАНИЕ ЯЗЫКА КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ
РАЗЛИЧНЫХ ТИПОВ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В статье рассматривается нормирование языка как средство формирования различных типов идентичности (этнической, социокультурной, индивидуально-личностной). По мнению автора, радикальное изменение отношения к стандартному английскому в англоязычной культуре, имевшее место на протяжении XVIII-XXI вв., объясняется тем, что стандартный английский стал способом формирования различных типов идентичности, востребованных в разные исторические эпохи.
Ключевые слова: этническая идентичность; социокультурная идентичность; литературный язык; нормирование языка; стандартный английский.
Germanova N. N.
Ph.D., Professor, the Department of General and Comparative Linguistics, MSLU; e-mail: nata-germanova@yandex.ru
LANGUAGE STANDARDIZATION AS A MEANS OF CREATING DIFFERENT TYPES OF SOCIOCULTURAL IDENTITY
The article discusses language standardization as a means of creating different identities (ethnic, sociocultural, individual). According to the author, dramatic change in the attitude to Standard English, which took place in the English-speaking countries during the 18th - 21st centuries, can be explained by the fact that Standard English participated in creating different types of identity, which came to be important in different historical epochs.
Key words: ethnic identity; sociocultural identity; standard language; language standardization; Standard English.
Идентичность - это сложный феномен, «многослойная» психическая реальность, включающая различные уровни сознания и имеющая как индивидуальные, так и коллективные основания. В рамках настоящей статьи принципиально важным является то обстоятельство, что идентичность является коммуникативно конструируемой сущностью, из чего следует, что язык, как средство коммуникации, является важнейшим средством маркирования идентичности, способом обозначить свою принадлежность к определенной референтной группе. Поэтому нормирование языка, представляющее собой сознательное
конструирование языковых структур, является одновременно и способом конструирования различных типов этнокультурной и социокультурной идентичности.
В этом контексте важной представляется роль литературного языка как средства создания различных типов идентичности. В современном мире литературные языки (в англоязычной традиции их принято называть стандартными) получают неоднозначную оценку. В то время как одни филологи видят в выработке общенациональных норм закономерный исторический процесс, другие, напротив, рассматривают стандартизацию языка в контексте проблемы «язык и власть» как ограничение языковой свободы индивида. На наш взгляд, разное отношение к литературному языку и эволюция представлений о языковой правильности объясняются тем, что формирование литературного языка и распространение его норм через школу и СМИ являются способом формирования различных типов идентичности, востребованных в разные исторические эпохи. В данной статье это положение будет раскрыто на материале истории стандартного английского языка.
Для раннего этапа нормативной традиции (ХУ11-ХУШ вв.) характерно позитивное восприятие практики нормирования английского языка. Одной из причин этого было то, что нормализационные процессы подкрепляли формирование нового имперского сознания: формирование и укрепление позиций «стандартного английского» означало борьбу с диалектным и региональным варьированием для создания единой британской этнокультурной идентичности. Исследователи связывают стандартизацию английского языка с реализацией глобального имперского проекта: формированием государственной идентичности британцев [19; 12]. Именно на этот период, т. е. XVIII-XIX вв., приходятся формирование нормативной грамматики, создание общенациональных толковых словарей (ср. знаменитый словарь С. Джонсона) и разработка орфоэпических и орфографических норм английского языка (см. подробнее [5]). Будучи наддиалектным, над-региональным образованием, стандартный язык составлял базу для нового, общенационального, самосознания, которое бы вытеснило, или, по крайней мере, дополнило локальные этнические идентичности предшествовавшего периода.
Характерно, что авторы многих нормативных трудов, озабоченные тем, что региональные особенности речевой практики их соотечественников вызывали насмешки жителей Лондона, были родом
из Шотландии и Ирландии. Это шотландцы грамматист и лингвист-теоретик Дж. Битти, авторы ведущих риторик второй половины XVIII в. Дж. Кэмбелл и Х. Блэр, создатель первого авторитетного орфоэпического словаря английского языка Т. Шеридан (1780). Гнетущее чувство лингвистической неуверенности, царившее в культурных провинциях Великобритании, хорошо передал Дж. Битти: «Мы, жители Шотландии, вынуждены изучать английский язык по книгам, как мертвый язык ... Мы рабы языка, на котором пишем, постоянно боимся совершить грубые ошибки, и когда нам на ум приходит простое, знакомое, идиоматическое выражение, мы не смеем употребить его без ссылки на чужой авторитет из страха употребить скоттицизм»1.
Унификация языка позволяла реализовать актуальный для Нового времени принцип «одно государство - одна нация - один язык». Язык, таким образом, не только отражал, но и активно способствовал формированию новых форм этнического самосознания. По мнению многих историков и политологов, подчеркивавших сознательный характер конструирования языковых структур для этнического объединения, это является закономерностью этнополитических процессов в эпоху Нового времени [1; 3; 4; 8; 13]. Объединяющей роли языка способствовало формирование печатной фактуры речи и газетно-журнальной индустрии, предполагавшей высокую степень языковой стандартизации; это позволило Б. Андерсону назвать Новое время эпохой «печатного капитализма» (print capitalism) [1].
Задача укрепления общенационального самосознания остается актуальной и в XIX в., продолжая определять контуры британской науки о языке. Британские филологи осознавали патриотическую значимость лингвистики: их интересовала не эволюция человеческого языка в целом (the history of language), а история одного конкретного языка - английского (the history of the language). Это обстоятельство позволяет объяснить, почему в Великобритании в XIX в. не получило развитие сравнительно-историческое языкознание, и лингвистические исследования ограничивались, по большей части, историей английского языка и диалектологией. Рассуждая о путях становления британской лингвистики, Т. Кроули напрямую связывает бурное развитие англистики в этот период с необходимостью конструирования общенациональной британской идентичности: в эпоху обострения социальных противоречий, которые были, казалось, готовы расколоть
1 Цит. по: [17, с. 8].
британское общество (ср. движение чартистов), именно язык выступал мощным средством этнического единства [12]. В отличие от истории общества, которая в трудах историков XIX в. определялась борьбой антагонистических сил, история языка демонстрировала поступательный эволюционный характер и преемственность языковой традиции. «Для многих историков языка середины XIX в. непрерывность его существования была неоспоримым фактом, что подводило к мысли о том, что английская нация была, в свою очередь, многовековой, устойчивой, последовательно развивающейся общностью», -справедливо отмечает Кроули [12, с. 39].
Однако, сглаживая диалектные различия, стандартный язык акцентирует различия социальные. Так, на более позднем этапе на первый план выходит проблема формирования социокультурной идентичности: владение нормами стандартного английского свидетельствует о социальном положении говорящего, поэтому овладение нормами литературного языка облегчает продвижение по социальной лестнице. Становлению нормативной традиции способствовало формирование среднего класса: если аристократы считали достаточным ориентироваться на речевую практику своего непосредственного окружения, выходцы из среднего класса, неуверенные в правильности своих речевых навыков, нуждались в руководстве нормативной традиции. Получившие распространение в среде среднего класса новые формы проведения досуга (членство в различных ассоциациях, клубах и обществах, посещение светских приемов, концертов и особенно кофеен, ставших своего рода дискуссионными клубами) вело к расширению круга общения. Важнейшей составляющей социального успеха становились при этом эффективные коммуникативные навыки. Таким образом, именно рост среднего класса в эпоху индустриальной революции обеспечивал устойчивый читательский спрос на учебную литературу по вопросам языка.
С точки зрения истории стандартного английского это означало усиление акцента на проблемах культуры речи. В этот период формировалась «идеология стандартного английского», а также концепция языковой правильности, подразумевавшая нетерпимое отношение к нарушениям языковой нормы. Об этом свидетельствует, в частности, растущая популярность термина «вульгаризм», возникшего в первую треть XIX в.; одним из первых слово «вульгаризм» вынес в заглавие пособия по проблемам культуры речи У. Г. Сэвидж, который понимал
под ним ошибки в речеупотреблении, вызванные недостатком образования и культуры [18]. Другой популярной публикацией по вопросам языковой правильности стала книга Р. М. Бейча «Вульгаризмы и другие ошибки речи». Как и для Сэвиджа, для Бейча главным в определении вульгаризма были нежелательные социальные коннотации: по его определению, вульгаризмы - это неграмотные обороты, недопустимые в речи образованных людей; при этом и оборот, совершенно правильный с собственно лингвистической точки зрения, может стать неприемлемым, если он ассоциируется с речевой практикой низших слоев населения [10]. Способность языка быть маркером социальной идентичности усиливается на протяжении XVIII - XIX вв. До ХХ в., пока социальная иерархия считалась незыблемой, нормативная традиция сохраняла свои позиции.
В ХХ в. ситуация радикальным образом меняется. Во-первых, смещаются границы между социальными группами (целый ряд современных социологов, в том числе Макс Вебер, вообще отказывается от понятия социального класса). Во-вторых, меняют очертания привычные этнические и государственные образования: с одной стороны, происходит формирование трансэтнических и трансгосударственных общностей (таких как ЕС), с другой - возрождение локальных этнич-ностей (например, баскской, каталонской, шотландской). Это порождает критическое, порой даже воинственно критическое отношение к нормированию языка. Языковая норма рассматривается в разных, но неизменно негативных ракурсах: как нечто подавляющее свободное самовыражение индивида; как форма легитимизации социального неравенства; как результат «наивного», ненаучного подхода к языковым фактам и непонимание истинных (дескриптивных) задач лингвистического описания языка. Слово «прескриптивизм» употребляется исключительно с негативной окраской. Как пишет британский лингвист Т. МакАртур, в современной англоязычной лингвистике сложилась тенденция «рассматривать стандартные языки и языковые стандарты как идеологически и этнически подозрительные, как концепции, которые помогли социоэкономической элите осуществлять контроль над массами, обесценили их речевой узус и ограничили возможность самовыражения» [16, с. 114].
Еще одной причиной антинормативных настроений является то обстоятельство, что в эпоху постмодернизма переосмысляется само представление об идентичности. Представление о стабильных,
фиксированных идентичностях считается порождением эссенциа-листского подхода и как таковое критикуется социальными конструктивистами. На смену представлению о коллективных и до определенной степени монолитных идентичностях приходит представление о многослойных, фрагментарных, гибких, подвижных, ситуативных, интерактивно формируемых идентичностях.
Этот подход находит поддержку в философии постмодернизма, породившей знаменитый тезис «смерть субъекта». Этот метафорический оборот, впервые введенный в философский обиход М. Фуко в его работе «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук» (1966) [7] и подхваченный Р. Бартом «Смерть автора» (1968) [2], подчеркивает тенденцию к размыванию субъектно-объектной оппозиции в рамках постмодернистской философии. Фуко утверждает, что картезианский суверенный субъект, порожденный эпохой рационализма, ушел в прошлое, уступив место новым моделям субъективности. Постмодернистский субъект больше не наделен самоидентичностью, способностью к саморефлексии, целостностью самосознания. Немецкий автор Герман Гессе писал, что личность - это тюрьма, в которой заперт человек, а представление о единстве «Я» - заблуждение науки, ценное только тем, что упрощает государству работу по воспитанию граждан [6]. «Любое "я", даже самое наивное, - это не единство, а многосложнейший мир, это маленькое звездное небо, хаос форм, ступеней и состояний, наследственности и возможностей» [6, с. 55]. «Мы строим из фигур нашего расщепленного «я» все новые группы с новыми играми и напряженностями, с вечно новыми ситуациями» [6, с.147].
В целом постмодернизм расценивает стабильность и традицию как угрозу творческому самовыражению. Критика авторитетов затрагивает и отношение к общему доставшемуся от предков языку. Он воспринимается как отжившая система, нуждающаяся в деконструкции. Подлинная жизнь языка совершается в словесном творчестве, нарушающем устоявшиеся каноны. Постмодернистское видение мира враждебно идее нормативности, канона, рациональности, моноцентризма во всем, что связано с языком и текстом - как с его производством, так и с его интерпретацией. Понятие нормы в любых его ипостасях оказывается дискредитированным.
Эти факторы объясняют антинормативный пафос большой части современной англоязычной лингвистики. В ХХ в. демократизация общества, условность и гибкость границ между социальными
группами, появление новых социокультурных и региональных типов идентичности, не совпадающих с классовым делением общества и государственными границами, новое понимание идентичности приводят к необходимости расширить границы допустимого в языке. В результате многие современные лингвисты, придерживающиеся дескриптивных принципов, выводят прескриптивный подход к языку за пределы лингвистической науки.
В этих условиях нормативная традиция Великобритании ищет новые подходы к нормированию языка: жесткая оппозиция правильное / неправильное сменяется более гибкой оппозицией приемлемое / неприемлемое [15, р. 1-7]1. Так, грамматики вводят градацию приемлемости / неприемлемости той или иной грамматической формы. Р. Картер и М. МакКарти предлагают пять шкал оценки приемлемости языковых явлений: оценка языковой формы варьирует от «приемлемой в письменной и устной форме стандартного английского» до «неприемлемой ни в одной из разновидностей английского». Особый интерес в свете обсуждаемых проблем представляет второй уровень приемлемости, куда попадают языковые формы, «приемлемые в стандартном письменном и устном английском языке, но не одобряемые в прескриптивных грамматиках» [11]. Это означает, что в стандартном английском можно выделить ядро с четко очерченными («сфокусированными») нормами, которые не допускают варьирования, и периферию, где варьирование имеет место.
Дескриптивный подход нашел последовательное отражение в таком авторитетном издании, как «Кембриджская грамматика английского языка» Р. Хаддлстона и Дж. Пуллума. Аргументируя избранный ими дескриптивный подход к фактам языкового варьирования, авторы поясняют: «Мы констатируем, что некоторые типы предложений сейчас широко распространены и часто употребляются, но мы не будем советовать вам их употреблять. Мы утверждаем, что некоторые типы предложений встречаются редко, или что их не рекомендуют составители справочников, или авторы статей по проблемам по культуре речи, или преподаватели языка, или что та или иная форма встречается только в неформальном стиле, но мы не будем указывать, что вам следует их избегать или давать другие рекомендации относительно
1 Аналогичный подход характеризует и современные британские орфоэпические словари, отражающие региональное, социальное и половозрастное варьирование [9].
того, как вам следует говорить или писать», - поясняет Р. Хаддлстон задачи своей грамматики [14, с. 2].
Таким образом, современные англоязычные нормативные сочинения свидетельствует о значительном усилении в них дескриптивного начала и сглаживании границ между понятиями языковой нормы и нормы литературного языка. Их отличительной чертой является сведение к минимуму оценочных комментариев со стороны составителей. При этом главным критерием отбора материала становится его распространение в общественно-речевой практике большинства (а не ограниченной группы носителей языка).
Отказ от жестких рекомендаций означает, что говорящему предлагают самостоятельно конструировать свою идентичность в зависимости от индивидуальных склонностей и особенностей коммуникативной ситуации. Такой подход соответствует постмодернистскому видению мира и современному представлению об идентичности -подвижной и ситуативно изменчивой.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. - М. : Канон-пресс центр, 2001.288 с.
2. Барт Р. Смерть автора // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М. : Прогресс : Универс, 1994. - С. 384 -391.
3. Биллиг М. Нации и языки // Логос. - 2005. - № 4 (49). - С. 44-70.
4. Германова Н. Н. Искусственные языки воображаемых сообществ: проблема национальных языков в западной лингвистике // Языковое существование человека и этноса. - М. : ИПК МГЛУ «Рема», 2009. - С. 2441. - (Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 557. Сер. Лингвистика).
5. Германова Н. Н. История нормирования английского языка. Лингвокуль-турные основания британской нормативной грамматики.- М. : ЛЕЛАНД, 2014. - 368 с.
6. Гессе Г. Степной волк. Игра в бисер. Паломничество в страну Востока. -М. : ОЛМА Медиа Групп, 2003. - 604 с.
7. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / пер. на рус. яз. ; В. П. Визгин, Н. С. Автономова. - М. : Прогресс, 1977. - 405 с.
8. Хобсбаум Э. Язык, культура и национальная идентичность // Логос. -2005. - № 4 (49). - С. 33-43.
9. Шляхова Е. C. Проблемы орфоэпической нормы в современной Великобритании // Язык в социокультурном контексте. - М. : ИПК МГЛУ «Рема», 2011. - С. 158-170. - (Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 5 (611). Сер. Языкознание).
10. Bache R. M. Vulgarisms and other errors of speech: to which is added a review of Mr. G. Washington Moon's 'Dean's English' and 'Bad English'. - 2nd ed. -Philadelphia : Claxton, Remsen and Haffelfinger, 1869. - 244 p.
11. Carter R. Cambridge Grammar of English: A Comprehensive Guide: Spoken and Written English Grammar and Usage / R. Carter, M. McCarthy. -Cambridge : CUP, 2006. - 973 p.
12. Crowley T. Standard English and the Politics of Language. - 2nd ed. -Basingstoke-N. Y. : Palgrave Macmillan, 2003. - 292 p.
13. Hobsbawm E. J. Nations and Nationalism since 1780: Programme, Myth, Reality. - Cambridge : CUP, 1992. - 206 p.
14. HuddlestonR. G. The Cambridge Grammar of the English Language / R. G. Huddleston, G. K. Pullum. - CUP, 2002. - 1842 p.
15. Locher M. A. Standards and Norms in the English Language / M. A. Locher, J. Strassler. - Berlin : Mouton de Gruyter, 2008. - 412 p.
16. McArthur T. B. The English Languages. - Cambridge-N. Y. : CUP, 2000. -247 p.
17. Morris K. M. Words as the Manifestation of Reason // J. Beattie. The Theory of Language 1788 / R. C. Alston (Ed.). English Linguistics. 15001800. A collection of facsimile reprints. - № 88. - Menston : Scolar press, 1967. - P. 1-16.
18. Savage W. H. The Vulgarisms and improprieties of the English language, containing grammar errors, orthographical readings, tautological phrases, aspiration of H. Together with a critical preface on stage pronunciation. - L. : T. S. Porter, 1833. - 200 p.
19. Sorensen J. The Grammar of the Empire in Eighteenth-Century Britain. -Cambridge : CUP, 2000. - 318 p.
