CC BY
32
УДК 34 ББК 67
DOI 10.24411/2073-0454-2020-10091 © К.В. Константинов, 2020
НОРМАТИВНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ПРАВА НА ДОСТУП К ПРАВОСУДИЮ В НОРМАХ, РЕГЛАМЕНТИРУЮЩИХ СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
Кирилл Владимирович Константинов, старший преподаватель кафедры конституционного права и теории права Юридический институт Иркутского государственного университета (664003, г. Иркутск, ул. Карла-Маркса, 1) E-mail: [email protected]
Аннотация. Делается вывод, что право на доступ к правосудию является неотъемлемой частью права на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство, которое не может быть реализовано без повышения степени реализации иных уголовно-процессуальных прав и гарантий: права на обжалование, права на участие в судебном заседании и справедливое правосудие, права довести свою позицию до суда, права на устный, открытый и гласный судебный процесс, права на рассмотрение дела судом присяжных. Как представляется, практика ЕСПЧ служит определенным вектором в развитии российского уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики.
Ключевые слова: судебное разбирательство по уголовным делам, нормативное выражение права, доступ к правосудию, справедливое правосудие.
NORMATIVE EXPRESSION OF THE RIGHT TO ACCESS TO JUSTICE IN THE RULES GOVERNING CRIMINAL PROCEEDINGS
Kirill V. Konstantinov, Senior Lecturer of the Department of Constitutional Law and Legal Theory Law Institute of the Irkutsk State University (664003, Irkutsk, Karla-Mrksa str., 1) E-mail: [email protected]
Abstract. In the article, the author concludes that the right to access to justice is an integral part of the right to judicial protection and a fair trial, which can not be implemented without increasing the degree of implementation of other criminal procedural rights and guarantees: the right to appeal, the right to participate in a court session and fair justice, the right to bring their position to court, the right to oral, the right to an oral, open and public trial, the right to trial by jury. It seems that the practice of the ECHR serves as a certain vector in the development of Russian criminal procedure legislation and law enforcement practice.
Keywords: criminal proceedings, normative expression of law, access to justice, fair justice.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Константинов К.В. Нормативное выражение права на доступ к правосудию в нормах, регламентирующих судебное разбирательство по уголовным делам. Вестник Московского университета МВД России. 2020(2):169-74.
В современных условиях развития в полной мере обеспечить конституционное право на доступ к правосудию, в понимании Европейского Суда по правам человека1, возможно только при судебном разбирательстве.
Как бы не было обеспечено право на доступ к
1 Далее по тексту — ЕСПЧ.
правосудию на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, согласно обоснованной позиции ЕСПЧ, нельзя считать его реализованным при наличии одной лишь возможности обращения в орган, уполномоченный на принятие решений о привлечении лица к уголовной ответственности. Так, право на доступ к правосудию предполагает судебное разрешение спора, как по вопросам права, так
и по вопросам факта1.
Еще одним элементом содержания права на доступ к правосудию, на стадиях, относящихся к судебному производству, исследователи называют право лица довести до суда свою позицию, что корреспондирует обязанности суда рассмотреть все доводы стороны, подтвердить или опровергнуть их собранными по делу доказательствами2.
В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, изложенными в Постановлениях от 10 декабря 1998 г. № 27-П3, от 15 января 1999 г. № 1-П4, от 14 февраля 2000 г. № 2-П5, от 8 декабря 2003 г. № 18-П6, от 11 мая 2005 г. № 5-П7, содержание права на доступ к правосудию означает не просто право присутствовать при осуществлении судебных процедур, но и возможность заявлять и отстаивать свою позицию, защищать собственные права и интересы на основе полного равенства и с наибольшей эффек-
1 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Белилос (Belilos) против Швейцарии» от 29 апреля 1988 (жалоба № 10328/83) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. Т. 1. М.: Норма, 2000. С. 568-581; Трубникова Т.В. Право на справедливое судебное разбирательство: правовые позиции Европейского Суда по правам человека и их реализация в уголовном процессе Российской Федерации: Учеб. пособие. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2011. С. 65.
2 Матейкович М.С. Реализация конституционных норм и защита прав человека в отечественном уголовном судопроизводстве // Журнал российского права. 2018. № 5. С. 30.
3 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10 декабря 1998 № 27-П «По делу о проверке конституционности части второй ст. 335 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Баронина» // Российская газета. № 244. 24 декабря 1998.
4 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 1999 № 1-П «По делу о проверке конституционности положений частей первой и второй ст. 295 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Клюева» // Российская газета. № 16. 28 января 1999.
5 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 № 2-П «По делу о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой ст. 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан А.Б. Аулова, А.Б. Дубровской, А.Я. Карпинченко, А.И. Меркулова, Р.Р. Мустафина и А.А. Стубайло» // Российская газета. № 38. 23 февраля 2000.
6 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2003 № 18-П «По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан» // Российская газета. № 257. 23 декабря 2003.
7 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 мая 2005 № 5-П «По делу о проверке конституционности ст. 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами
Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, производственно-технического кооператива «Содействие», общества с ограниченной ответственностью «Карелия» и ряда граждан» // Собрание законодательства Российской Федерации. 30 мая 2005. № 22, ст. 2194.
тивностью в ходе судебного разбирательства. При этом составной частью этого элемента, является закрепленный в ст. 18 УПК РФ принцип языка уголовного судопроизводства, в частности — довести до суда свое мнение на родном языке.
Каждый из указанных элементов нашел свое отражение в нормах действующего УПК РФ, однако нормативное правовое регулирование не лишено недостатков.
В УПК РФ о защите права на доступ к правосудию прямо указано в ст. 124 и ст. 389.2. Обе статьи посвящены судебному обжалованию.
Так, ст. 124 УПК РФ — действий и решений должностных лиц (дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, орган дознания, следователя, руководителя следственного органа или прокурора), а ст. 389.2 УПК РФ апелляционному обжалованию судебных решений. При этом обе статьи направлены на обеспечение реализации указанных выше элементов права на доступ к правосудию. Однако ЕСПЧ неоднократно высказывался о том, что действующее кассационное и надзорное обжалование, предусмотренное в УПК РФ, не обеспечивает беспрепятственный доступ граждан к вышестоящим судебным инстанциям, а также реализацию права полной проверки приговоров.
Важным шагом, сделанным законодателем, с целью воплощения в нормах, регламентирующих судебное разбирательство позиций ЕСПЧ, касающихся права на доступ к правосудию, стало принятие Федерального конституционного закона от 29 июля 2018 № 1-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» и отдельные федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции»8, которым предусмотрено создание пяти апелляционных судов общей юрисдикции (в городах Москве, Санкт-Петербурге, Сочи, Нижнем Новгороде, Новосибирске) и военного апелляционного суда в городском округе Власиха Московской области, а также девяти кассационных судов общей юрисдикции (в городах Саратове, Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Пятигорске, Самаре, Челябинске, Кемерово, Владивостоке) и кассационного военного суда в городе Новосибирске. А
8 Федеральный конституционный закон от 29 июля 2018 № 1-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» и отдельные федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции» // Российская газета. № 165. 31 июля 2018.
также последовавшее за ним принятие Федерального закона от 11.10.2018 № 361-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»1 внесение изменений в ч. 4 ст. 30 УПК РФ, в соответствии с которыми «рассмотрение уголовных дел в кассационном порядке осуществляется судебной коллегией по уголовным делам кассационного суда общей юрисдикции, кассационным военным судом, Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации и Судебной коллегией по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации в составе трех судей», а также изменение порядка подачи кассационных жалоб (ст. 401.3 УПК РФ). Указанным законом предусмотрено рассмотрение уголовных дел по кассационным жалобам и представлениям на приговоры и иные итоговые судебные решения, вступившие в законную силу, по правилам «сплошной кассации», т.е. без вынесения судьей кассационного суда общей юрисдикции постановления о передаче кассационной жалобы, представления на рассмотрение в судебном заседании.
Несмотря на явно выраженное позитивное влияние, принятых мер, на обеспечение права на доступ к правосудию, они имеют и негативные аспекты.
Так, А.Г. Халиулин отмечает, что юрисдикция новых апелляционных и кассационных судов территориально слишком велика. Так, к юрисдикции второго апелляционного суда (место дислокации г. Санкт-Петербург), отнесены судебные решения областных и равных им судов, расположенных в Уральском федеральном округе, а к юрисдикции пятого апелляционного суда (г. Новосибирск) судебных решений верховных судов республик, краевых и областных судов, расположенных на Дальнем Востоке. В связи с чем, вызывает сомнение возможность обеспечить доступность к участию в правосудии в указанных судах защитников, участвовавших в рассмотрении уголовных дел в регионах удаленных от указанных городов на несколько часовых поясов2. Это обуславливает необходимость создание постоянных судебных присутствий в удаленных от указанных судов регионах.
Еще одной проблемой в реализации гражданами права на доступ к правосудию при применении института «сплошной кассации» может стать за-
1 Федеральный закон от 11.10.2018 № 361-ФЗ (ред. от 12 ноября 2018) «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. № 230. 15.10.2018.
2 Халиулин А.Г Проблемы пересмотра приговоров апелляционными и кассационными судами общей юрисдикции // Вестник экономической безопасности. 2019. № 1. С. 38-39.
груженность судебных инстанций. Для этого представляется необходимым предусмотреть конкретные сроки обжалования приговоров, вступивших в законную силу. За основу можно принять, имеющийся в настоящее время срок, предусмотренный ст. 401.6 УПК РФ в 1 г., касающийся поворота к худшему. Этот срок целесообразно распространить на все случаи кассационного обжалования. Оправдывает этот срок и проведенный нами анализ уголовных дел. Так, в 87% изученных уголовных дел, кассационная жалоба подавалась в пределах 6-ти месяцев после вступления приговора в законную силу, в 10% — в срок до 1 года.
Для безусловной реализации права на доступ к правосудию, необходимо повышение гарантий реализации права на обжалование. Такими гарантиями могут стать создание постоянных присутствий судов в регионах удаленных от места дислокации, вновь созданных апелляционных и кассационных судов, а также введение в УПК РФ для всех случаев обжалования, вступившего в законную силу приговора, срока в один год.
Еще одной нормой способной ограничить с точки зрения ЕСПЧ право граждан на доступ к правосудию является ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ. Согласно обоснованной позиции ЕСПЧ, Конвенция должна толковаться так, чтобы гарантировать конкретные и реальные, а не иллюзорные и теоретические права. С учетом, того, что одним из названных выше элементов права на доступ к правосудию, на стадиях, относящихся к судебному производству, исследователи называет право лица довести до суда свою позицию, в том числе, возможность опровергнуть позицию изобличающего его в совершении преступления свидетеля или потерпевшего, право задать им вопросы.
В ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ предусмотрено, что решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, может быть принято судом при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами. На первый взгляд данная норма соответствует позиции, изложенной в решении ЕСПЧ. Однако в изученных нами материалах уголовных дел, в 76% случаях следователями (дознавателями) на досудебном производстве проводились очные ставки свидетелей и потерпевших с подозреваемым (обвиняемым), который от дачи показаний отказывался, в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации, при этом от-
каз был заявлен еще до начала очной ставки в ходе допроса в качестве подозреваемого (обвиняемого)1. Несмотря на это лицо, осуществляющее предварительное расследование, проводило очную ставку. В дальнейшем, когда в ходе судебного разбирательства подсудимый и защитник менял тактику поведения и начинали активно представлять доказательства, давать показания, ходатайствовать о допросе и очных ставках со свидетелями и потерпевшими, суд, руководствуясь ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ, в данных ходатайствах отказывал, лишая возможности подсудимого задать вопросы изобличающим его свидетелям, в нарушении позиции обозначенной ЕСПЧ.
Таким образом, положения ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ снижают гарантии обеспечения подсудимым права на доступ к правосудию. В связи с чем, необходимо предусмотреть в указанной норме ограничение на ее применение, дополнив ее тестом следующего содержания: «... Если в ходе предварительного расследования подозреваемый (обвиняемый) отказывался от дачи показаний, в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации, то решение об оглашении ранее данных свидетелем и потерпевшим показаний не может быть принято судом в ходе судебного разбирательства».
Отдельную проблему представляет реализация права на доступ к правосудию потерпевшего, который может принимать участие в судебном разбирательстве и как собственно потерпевший, и как гражданский истец, и как частный обвинитель.
В УПК РФ законодатель отнес и потерпевшего, и частного обвинителя, и гражданского истца к стороне обвинения, что справедливо, в связи с этим мы можем говорить об их основном праве — участие в уголовном преследовании.
Стоит согласиться с тем, что у потерпевшего нет обязанности утверждать, виновен или невиновен подсудимый (в отличие от государственного обвинителя); потерпевший может предоставлять сведения, как изобличающие лицо в совершении преступления, так и оправдывающие его невиновность.
Таким образом, реальное содержание прав потерпевшего, благодаря конституционному положению о праве на доступ к правосудию, значительно шире, чем обозначенное законодателем в ст. 42 УПК РФ в рамках стороны обвинения.
1 Тактика отказа от дачи показаний в ходе предварительного расследования и дачи показаний только в ходе судебного заседания, является достаточно распространенной в современном уголовном процессе. См. об этом: Конин В.В. Стандарт защиты в уголовном судопроизводстве: советы адвокатам // Уголовный процесс. 2018. № 2. С. 34.
На защиту права потерпевшего на доступ к правосудию направлены и положения ст. 237, ст. 246 УПК РФ, однако при их нарушении, неправильном применении рассматриваемое право может пострадать.
Так, согласно правовой позиции, изложенной Конституционным Судом РФ в Постановлении от 8 декабря 2003 № 18-П2 возвращение уголовного дела прокурору (ст. 237 УПК РФ) имеет целью приведение процедуры предварительного расследования в соответствие с требованиями, установленными в уголовно-процессуальном законе, что дает возможность — после устранения нарушений — вновь направить дело в суд для рассмотрения по существу и принятия решения; тем самым обеспечивается право потерпевшего на доступ к правосудию.
Несмотря на то, что исходя из ч. 6.1 ст. 162 УПК РФ, срок производства следственных и иных процессуальных действий не может превышать одного месяца со дня поступления уголовного дела к следователю после возвращения дела прокурору в связи с выявлением обстоятельств, указанных в ч. 1.1, 1.2 ст. 237 УПК РФ, исследователи отмечают, что этот срок в большинстве случаев не соблюдается, а суды злоупотребляют своим правом возвратить дело прокурору3.
В связи с этим, считаем необходимым Пленуму Верховного Суда РФ обратить внимание судов на недопустимость возвращения уголовного дела прокурору при наличии возможности устранить препятствия к его рассмотрению в судебном разбирательстве. Сделать это можно в рамках внесения дополнений в п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 №14.
Что касается ст. 246 УПК РФ, то с учетом идеи изложенной в ней и в постановлении Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 № 7-П, отказ прокурора от обвинения является обязательным для суда и влечет прекращение уголовного дела или
2 Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 № 18-П «По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан» // «Российская газета». № 257. 23 декабря 2003.
3 Страхова С.В. Проблемы возвращения судом уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном п. 6 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2016. № 3 (53). С. 88-93.
4 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 № 1 (ред. от 01 июня 2017) «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Российская газета. № 60. 25 марта 2004.
уголовного преследования. По мнению Конституционного Суда РФ, обратное означало бы, что на суд возлагается функция обвинения, что противоречит принципу состязательности. На наш взгляд, важное значение имеет трактовка, использованная в п. 7 названного выше Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 № 18-П, о том, что отказ прокурора от обвинения может быть заявлен, а судом принято решении о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, только лишь по завершении исследования значимых для такого рода решений материалов дела и заслушивания мнений по этому поводу участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, то есть, по сути, после завершения судебного следствия, в прениях сторон. Это является важной гарантией реализации права потерпевшего изложить свое мнение перед судом, т.е. одного из элементов права на доступ к правосудию.
В связи с этим предлагаем изменить ч. 7 ст. 246 УПК РФ и изложить ее в следующей редакции: «7. Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения в прениях сторон и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе прений сторон не препятствует постановлению приговора, но должен быть учтен судом при принятии решения по делу».
Право на доступ к правосудию обеспечивается и общими условиями судебного разбирательства, к ключевым из которых относятся устность (ст. 240 УПК РФ) и гласность (ст. 241 УПК РФ).
Так, устность является гарантией гласности, поскольку без устного воспроизведения доказательств, приведения доводов гласность невозможно реализовать. Благодаря устности, возможно, обеспечить право на доступ к правосудию тех лиц, которые не обучены грамоте.
В данном случае доступ к правосудию предоставляется для лиц не участвующих в процессе. Гласность наполняет право на доступ к правосудию «внешним» значением, касающимся тех, кто участником уголовного судопроизводства не является. Таким образом, реализуется право свободного доступа на судебное разбирательство, установленное ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Однако имеются существенные опасения, что гласность может быть ограничена, а вместе с ней и право на доступ к правосудию.
Так, в настоящее время в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации внесен проект Федерального закона1, который предполагает оглашение вводной и резолютивной частей приговора по всем без исключения уголовным делам, в настоящее время это допускается только по уголовным делам «в сфере экономической деятельности» и ряду преступлений террористической направленности, против государственной власти. В результате, может пострадать главное: гласность и публичность уголовного судопроизводства. Совершенно точно высказалась по этому поводу Федеральная палата адвокатов Российской Федерации2: «в случае принятия рассматриваемого законопроекта общество не будет иметь сведений о мотивации решения суда вплоть до вступления приговора в законную силу, т.е. на протяжении длительного времени (с учетом сроков на обжалование и т.п.). Да и после этого появляется возможность ознакомления лишь с фактологически усеченным текстом вступившего в силу приговора»3.
Решение указанной проблемы ФПА видится в том, чтобы «сразу после провозглашения приговора сторонам выдавался на руки полный текст»4. Данная мера недостаточна, поскольку не позволит ознакомиться с обстоятельствами преступления общественности. Для более полного обеспечения гласности, права на доступ к правосудию Федеральным законом от 29 июля 1018 №228-ФЗ5 была введена аудиозапись судебного заседания. В настоящее время этим необходимо пользоваться.
Ст. 241 УПК РФ необходимо дополнить частью
1 Законопроект № 163784-7 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части совершенствования порядка судебного контроля в досудебном производстве и судебного разбирательства в судах первой и апелляционнойинстанций)» // Официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания РФ. Автоматизированная система обеспечения законодательной деятельности. URL: http://asozd2. duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=163784-7 (дата обращения: 30 июня 2019).
2 Далее — ФПА.
3 Правовая позиция Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 15 мая 2017 «О проекте федерального закона № 163784-7 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // [Электронный ресурс]. URL: http://fparf.ru/documents/legal_positions/38829/ (дата обращения: 30 июня 2019).
4 Куликов В. Зачитают накоротке // Российская газета — Федеральный выпуск. — 04 июня 2017. №7286 (120) // [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2017/06/04/fpa-predlozhila-vydavat-prigovor-storonam-srazu-posle-oglasheniia.html (дата обращения: 31 августа 2019).
5 Федеральный закон от 29 июля 2018 № 228-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. № 165. 31 июля 2018.
8, в следующей редакции: «В случае оглашения только вводной и резолютивной части приговора суда, в течение 24 часов с момента его провозглашения, копия аудиозаписи судебного заседания предоставляется сторонам, а также публикуется на официальном сайте суда в сети «Интернет». Эта мера позволит сделать правосудие более открытым, реализовать право на доступ к правосудию для граждан, в нем не участвующих.
Таким образом, проведенное исследование, показало, что право на доступ к правосудию является неотъемлемой частью права на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство.
Право на доступ к правосудию в ходе судебного разбирательства не может быть реализовано без повышения степени реализации иных уголовно-процессуальных прав и гарантий: права на обжалование, права на участие в судебном заседании и справедливое правосудие, права довести свою позицию до суда, права на устный, права на устный, открытый и гласный судебный процесс, права на рассмотрение дела судом присяжных.
В этой связи, очевидно, что практика ЕСПЧ служит определенным вектором в развитии российского уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики.
Исполнительное
Исполнительное производство. 4-е изд., перераб. и доп. Учебное пособие. Под ред. Л.В. Тумановой, С.С. Маиляна, Н.Д. Эриашвили. 303 с. Гриф НИИ образования и науки. Гриф МУМЦ «Профессиональный учебник».
Раскрывается сущность исполнительного производства как особого правоприменительного процесса, дается характеристика его правового регулирования. Рассматриваются основные стадии принудительного исполнения судебных и иных приравненных к ним актов, раскрывается содержание правового статуса участников исполнительного производства, их права, обязанности и ответственность, применяемые в ходе исполнительного производства процедуры. Анализируются основные проблемы и перспективы развития правового регулирования отношений в сфере исполнительного производства.
Для студентов и преподавателей юридических вузов, а также участников исполнительного производства: взыскателей, должников, сотрудников службы судебных приставов, работников судов и иных государственных органов и организаций, занятых в процессе принудительного исполнения предписаний имущественного характера, судебных и некоторых иных, приравненных к судебным по процессу исполнения актов.
