CC BY
94
ПОНОМАРЕВА Светлана Ивановна
Кандидат экономических наук, доцент кафедры политической экономии
Уральский государственный экономический университет
620144, РФ, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной Воли, 62/45 Контактный телефон: (343) 221-27-52 e-mail: [email protected]
ЮШКОВА Татьяна Анатольевна
Кандидат философских наук, доцент кафедры прикладной социологии
Уральский государственный экономический университет
620144, РФ, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной Воли, 62/45 Контактный телефон: (343) 221-27-37 e-mail: [email protected]
Нормативная программа поведенческой экономики: соотношение индивидуального и общественного блага
Рассматривается одна из актуальных научно-практических проблем - сочетание индивидуального и общественного блага в рамках «нового» патернализма как разновидности поведенческой экономики. Междисциплинарный подход исследования выражается в использованиии современных достижений экономической и психологической наук. Обзор теоретических подходов к данной проблеме позволяет авторам выстроить теоретико-методологические и прикладные основания анализа поведенческой экономики и «нового» патернализма в экономической науке с учетом сложившихся исследовательских традиций. Анализируется процесс ассимиляции экономической теорией основных принципов новой научной парадигмы. Дается теоретическое концептуальное обоснование типов вмешательства государства в тех случаях, когда теория санкционирует различные меры патерналистской опеки. Выделены критерии оценки тех или иных институтов или политик с точки зрения эффективности предоставления общественных благ. Особое внимание уделено современным поведенческим теориям, лежащим в основе теории и практики «нового» патернализма. Проводится анализ политики мягкого «подталкивания», которая представляет собой новый оригинальный вклад поведенческой экономики в практику государственного регулирования.
JEL classification: В50; 003
Ключевые слова: индивидуальное благо; общественное благо; поведенческая экономика; «новый» патернализм; необихевиоризм; когнитивная ошибка.
Введение ^
и
Теоретической парадигмой, представленной как развитие неоклассической теории §
в условиях возрастающей роли государства, в настоящее время становится пове- £
денческая экономика. Ее познавательная роль актуализируется, поскольку и сегодня ^
в экономической науке большое внимание уделяется модификации предположения ^
о рациональности индивидов [4; 10; 18]. Актуальность приобретает теоретическое 8р
концептуальное обоснование определенных типов вмешательства государства, когда |
теория санкционирует различные меры патерналистской опеки, к которой оно прибе- о
гает. Отсутствие необходимой теоретической санкции долгое время, как отмечается ©
в экономической литературе, сдерживало «врожденные» патерналистские устремления современных государств и препятствовало расширению сферы их влияния [7; 8].
Одной из проблем, которая в данном в контексте активно дискутируется в научной литературе, является формирование нормативной программы поведенческой экономики, известной под названием «нового» патернализма, и ее влияние на разработку форм «поведенческой» политики. Можно утверждать, что «новый» патернализм становится одной из наиболее распространенных и вместе с тем неоднозначных концепций в современной экономической науке. Поэтому в поисках ответов на практические вопросы исследователи неизбежно сталкиваются с необходимостью теоретико-методологического осмысления феномена «нового» патернализма на основе нового знания и нового опыта в связи с тем, что этот феномен рассматривается в экономической науке в рамках различных исследовательских парадигм [4; 7; 9]. Предлагаемый в статье обзор теоретических подходов к данной проблеме позволит, кроме того, более точно выстроить как теоретико-методологические, так и прикладные основания анализа поведенческой экономики и «нового» патернализма в экономической науке с учетом сложившихся исследовательских традиций.
Остановимся на важнейших, на наш взгляд, дискуссионных вопросах, касающихся теории и практики сочетания индивидуального и общественного блага в рамках разработки нормативной программы поведенческой экономики. В связи с этим неизбежно возникают вопросы: какие механизмы можно использовать в целях предоставления общественных благ с учетом индивидуальных потребностей и интересов и реально ли практически контролировать действие подобных механизмов?
В данной публикации проанализированы критерии, на основе которых осуществляется оценка тех или иных институтов или политик с точки зрения эффективности предоставления общественных благ. Особое внимание уделяется современным поведенческим теориям, лежащим в основе теории и практики «нового» патернализма. В качестве методологического инструмента анализа авторами будут использованы категории общественного и индивидуального блага. Кроме того, поведенческая экономика (и «новый» патернализм) сопоставляется с другими вариантами модернизации неоклассической теории, авторы которых указывают на ограничения методологического индивидуализма как фундамента экономических моделей (социальный либерализм, экономическая социодинамика и др.).
Авторы статьи делают попытку проанализировать экономическую методологию «нового» патернализма на основе разработанной концепции поведенческой экономики применительно к решению проблемы сочетания индивидуального и общественного блага.
Теоретико-методологические основания соотношения индивидуального и общественного блага и соответствующих форм поведенческой политики
Поиск оптимального соотношения между принципами свободы выбора, лежащими в основе либерализма, и учета «общего или общественного блага» (определения которых разнятся) обсуждается в экономической науке достаточно давно. Представители различных направлений экономической науки пытались сформулировать методологическую основу поведенческой теории, в том числе соотношение групповых (общественных) интересов и индивидуальных. Предмет обсуждения - поиск способов соотнесения индивидуального блага и общественного, т. е. агрегирования предпочтений, носящих индивидуальный характер [5; 7-9; 16]. Проблема заключается в следующем: даже если бы существовали реалистичные механизмы, позволяющие выявить предпочтения отдельных участников относительно удовлетворения их «нерыночных потребностей», государство неизбежно столкнулось бы с трудными проблемами межличностного сравнения индивидуальных полезностей и коллективного выбора. В результате
появляются многочисленные трудности, как в выявлении и соответствующем использовании информации о предпочтениях всех участников, так и при формировании основы, на которую должна опираться государственная деятельность, и процедур «общественного выбора». Возникает, следовательно, проблема информации: когда государство предоставляет услуги, которые рынок не может обеспечить (производство общественных благ), информация о предпочтениях участников просто отсутствует. На практике это проявляется, прежде всего, в чрезмерно общих и расплывчатых рекомендациях относительно «желательной» активности государства.
Теоретические модели, описывающие поведение государства, сталкиваются не только с многочисленными трудностями, связанными с попытками однозначно количественно определить «общественное благосостояние», но и с тем, насколько в действительности можно выявить исходную информацию о предпочтениях отдельных участников рассматриваемого процесса.
Попытки согласовать этический принцип последовательного индивидуализма (принцип неоклассической теории) с представлениями об общественном благе как несводимом прямо к индивидуальным благам впервые предпринимались последователями экономической теории благосостояния.
Истоки многих проблем теории благосостояния можно обнаружить еще у А. Смита. В «Богатстве народов» он сформулировал три принципа, имеющие непосредственное отношение к данной проблеме: основной мотив человека в области хозяйствования - эгоистический интерес; «невидимая рука» рынка трансформирует частный интерес в общее благо, которое трактуется прежде всего как богатство народа; наилучшей политикой с точки зрения обеспечения роста богатства народа является та, которая меньше всего воздействует на свободную игру рыночных сил. Для А. Смита экономическая свобода была не только условием процветания, но и необходимым атрибутом справедливого общественного порядка, поэтому для него не существовало волнующей сегодня политиков и экономистов дилеммы: эффективность или справедливость (см.: [1; 5]). Элементы теории благосостояния можно найти и в трудах А. Маршалла. Используемые А. Маршаллом категории потребительского излишка и различной динамики отдачи в долгосрочном периоде позволили ему в какой-то мере заложить основы экономической теории благосостояния [1; 5].
В эволюции экономической теории благосостояния, как правило, выделяют три направления, которые характеризуются разнообразием взглядов на понимание сущности благосостояния, источников и условий его роста, а также роли государства в этих процессах: социалистическое, либеральное и теории «государства всеобщего благосостояния».
Стандартная экономика благосостояния в любой из ее традиционных форм выводит определение блага (благосостояния) из удовлетворения индивидуальных предпочтений, т. е. благосостояние индивида основано полностью на том, в какой степени удовлетворены его индивидуальные предпочтения. Традиционная экономика благосостояния допускает ограничения свободы выбора при условии, что они имеют целью улучшить положение других индивидов. В рамках данной концепции рассматриваются два аргумента государственного вмешательства: провалы рынка и перераспределение доходов. При этом предполагается, что никакого посягательства на суверенитет индивида не происходит, ибо государство не дает никаких предписаний, как реагировать на его регулирование (налоги, субсидии). Сохраняются нормативные ограничения на государственный активизм: прямое вторжение в индивидуальные решения недопустимы, если за ними не стоит теоретическое обоснование [5; 16]. Известно, что теория благосостояния в основном сосредоточена вокруг следующих проблем: содержание понятия общественного (общего) блага, или пользы (полезности), и механизм, позволяющий выявить это благо (рынок, голосование или политический диктат); соотношение общего блага и результатов деятельности индивидов, преследующих собственные цели и влияние на этот процесс институциональной структуры экономической системы. Иными словами, в рамках данной концепции обсуждается вопрос о том, какое
устройство системы обеспечивает лучшее соотнесение частных интересов и общественного блага: свободный рынок, рынок с элементами регулирования, централизованный механизм принятия решений и управления [1; 5].
Помимо разработки критериев благосостояния, некоторые экономисты пошли дальше и (например, П. Самуэльсон) попытались составить функцию общественного благосостояния, при помощи которой можно дать соответствующую оценку экономической системе. Н. Калдор и Дж. Хикс предложили альтернативный критерий (принцип компенсации), согласно которому благосостояние общества повышается, если выигравшие способны (но не обязательно это делают) компенсировать проигравшим их потери, оставаясь при этом в выигрыше. К. Эрроу подвергал сомнению саму возможность такого упорядочения. Однако, несмотря на некоторую путаницу, экономика благосостояния остается важной теорией для оценки изменений, происходящих в экономике любой страны, а также для выбора инструментов государственного регулирования [5; 16].
Новые варианты согласования индивидуальных и общественных интересов были предложены концепцией «государства всеобщего благосостояния», в рамках которой благосостояние рассматривалось не только как личное достижение человека, но и как результат деятельности общественной системы, определенной государственной политики. Это направление в теории благосостояния исходило из допущения о значительной роли государства в формировании благосостояния населения, наличия различных форм собственности, устранения чрезмерного неравенства и дифференциации в обществе.
Отметим, что существует обширная литература, в которой критически рассматривается стандартная экономика благосостояния. Авторы данных публикаций полагают, что необходимо переосмыслить экономику благосостояния и либо привести ее в соответствие с описательно более точной теорией индивидуального поведения, либо использовать понятие благосостояния, которое не основано на удовлетворении индивидуальных предпочтений. В любом случае нормативный поворот должен привести к большим изменениям в стандартной экономике благосостояния [18].
Для целей данной работы не требуется еще больших уточнений названных предположений. Отметим лишь, что проблема соотношения индивидуальных и общественных интересов в экономическом анализе остается предметом наиболее острых теоретических и методологических споров и по сей день [1; 9; 11; 12]. В этой области, как уже отмечалось, ключевой вклад принадлежит поведенческой экономике, прежде всего «новому» патернализму.
«Новый» патернализм: нормативные установки и формы государственного воздействия
Новая экономика благосостояния представляет инструментарий для анализа микроэкономической политики, основанный на недавних результатах поведенческой экономики. Главной мишенью критики со стороны представителей новой экономики благосостояния является «велферистский» подход ортодоксальной экономики благосостояния с ее нормативным стандартом удовлетворения индивидуальных предпочтений. В рамках данной концепции предлагается альтернативный подход модификации предположения о рациональности индивидов, в том числе в контексте соотношения индивидуального и общественного блага и выбора соответствующих форм «поведенческой политики» [1; 7; 8].
Предшественницей «новой» поведенческой экономики является «старая» поведенческая экономика, представители которой также пытались решить проблему согласования индивидуальных и общественных интересов. Если обратиться к наиболее ярким представителям обозначенного течения, то можно увидеть, как, к примеру, признанный основоположник поведенческой теории Г. Саймон, формулируя свою теорию
«ограниченной рациональности», утверждал, что, несмотря на ограниченность индивида и организаций в познании интересов, понимании ситуации и ее составляющих, главным способом решения задачи является интеллектуальная деятельность человека, направленная на последовательную рационализацию проблемы [10; 14]. Другими словами, познавательные (когнитивные) механизмы выступают способом такой интерпретации управленческой ситуации, которая позволяет эффективно осуществлять управленческие действия [10; 14].
Уже в 1960-е годы Г. Саймон, изучая практику принятия управленческих решений, показал, что люди действуют отнюдь не рационально, а в пределах ограниченной рациональности, так как в эмпирической действительности они руководствуются не теоретическими положениями о наибольшей целесообразности и полезности, а ведут себя ситуативно. Г. Саймон делает вывод о том, что утилитаризм и рациональность не являются универсальной формулой экономического поведения человека: даже эгоистические намерения действовать с выгодой для себя не реализуются на практике в силу ограниченности внешних институциональных и внутренних личностно-профессио-нальных ресурсов для принятия оптимального решения. Обратим внимание на то, что представители «старого» патернализма игнорируют предпочтения и интересы индивидов, заменяя их предпочтениями «опекуна», т. е. государства, которое «лучше знает», в чем их благо. Следовательно, индивид лишается свободы выбора [10; 14].
Позиция «нового» патернализма принципиально иная. Роль нормативного стандарта отводится в нем субъективным предпочтениям самих индивидов. «Новый» патернализм, опирающийся на идеи поведенческой экономики, принципиально отличается от патернализма старого образца, как по нормативным установкам, так и по формам рекомендуемого государственного воздействия. В популярной форме эти идеи впервые были изложены в работах ведущих бихевиористов [2; 6; 19-22].
Бихевиористы подвергли сомнению устоявшийся в экономической науке постулат о том, что поведение человека рационально, ошибки, которые он совершает, случайны и обусловлены влиянием эмоций. Эмоциональные реакции рассматривались как основная причина наших «неправильных», т. е. нерациональных, мыслей и принимаемых решений. Данное представление существенно отличалось от психологического подхода к пониманию человека как сложного, многоуровневого образования - меняющегося, бессознательно-сознательного, иррационально-рационального, неразумно-разумного. Кроме того, понимание одних и тех же терминов отличается в экономической и психологической науках. Так, например, Д. Канеман обращает внимание на различное понимание термина «рациональность»: экономисты рассматривают рациональность как внутреннюю логическую непротиворечивость (которая необязательно должна быть разумной), а психологи - как почти синоним разумности, т. е. объективности и адекватности [6]. Такое различие в понимании рациональности одного и того же человека представителями разных наук не могло не сказаться на разработке приоритетов в области государственной экономической и социальной политики. Одно дело - ориентация на рационального агента, практически не совершающего ошибок, другое дело, когда потребителем выступает человек эмоциональный, нерационально и не всегда разумно мыслящий, часто совершающий ошибки. Уже давно назрела необходимость объединения представителей различных наук в изучении реального человека, с учетом современных научных открытий, особенно в области нейронаук [2; 17; 19; 20].
Современный необихевиоризм отличается от классического бихевиоризма (Дж. Уотсон, Б. Ф. Скиннер, А. Бандура) и от раннего необихевиоризма (Э. К. Толмен, К. Л. Халл) тем, что в качестве процессов, опосредующих влияние внешних раздражителей на поведение человека, выступает широкий набор психологических феноменов (внимание, мотивы, установки, сознание и т. п.), получивших название промежуточных или медиаторных переменных. Формула современного необихевиоризма выглядит
следующим образом: 5 - г - 5 - Я, где 5 - стимул; г - 5 - промежуточная переменная; Я - реакция. Главная цель необихевиоризма осталась прежней - научение, т. е. приобретение нового индивидуального опыта (умений и навыков), но приоритет в процессе обучения перешел от стимула (научение типа 5) и реакции (научение типа Я) к промежуточным переменным (г - 5) [15]. Таким образом, кардинально меняется долгие десятилетия господствовавшее в экономической науке представление о том, что именно эмоции, интуиция «виноваты» в «неправильном», неадекватном поведении человека, в его ошибочных решениях. Оказывается, эмоции есть лишь следствие промежуточных переменных и прежде всего мыслительных процессов. Именно когнитивные процессы, точнее когнитивные ошибки (иррациональные когниции, автоматические мысли), основанные на субъективном, некритическом восприятии и оценке объективной реальности, порождают неадекватные эмоции и соответствующее поведение, а не наоборот (А. Эллис, А. Бек, Д. Канеман). Новейшие методы исследования мышления позволили психологу Д. Канеману, лауреату Нобелевской премии по экономике, доказать, что причины ошибочного поведения кроются в самом механизме мышле-ния(!) [6; 21]. Типичные ошибки мышления, выделенные в рамках поведенческого подхода (фильтрование, поляризация оценок, персонализация, чрезмерное обобщение...), а также ловушки мышления, предсказуемые ошибки, когнитивные иллюзии (эффект привязки, чрезмерная уверенность и др.) характеризуют неадекватные представления людей о мире и о себе, возникающие на основе субъективных гипотез, схем, моделей, не прошедших проверку рационально-критической системой мышления, получившей условное название «Система 2» (термин Д. Канемана) [2; 6; 15; 19; 21]. Возникает вопрос: «возможно ли преодоление когнитивных ошибок - если да, то как?» По мнению Д. Канемана, когнитивные ошибки необходимо фиксировать, распознавать и бороться с ними, как на индивидуальном уровне, так и на уровне социальных институтов. Причем на уровне организаций избегать когнитивных ошибок даже легче, так как в них присутствуют четкие понятия, правила и принципы поведения и деятельности (например, корпоративная культура). На конкретных примерах Д. Канеман показывает некоторые методы блокировки ловушек мышления. Он описывает ситуацию, в которой людям предлагали решить следующую дилемму: «600 чел. заболели опасной болезнью, стоит ли закупать лекарство, если 400 чел. все равно погибнут?» Большинство опрошенных отвечало «нет», но стоило внести небольшое изменение, скорректировав вопрос, не меняя ситуацию: «лекарство спасет 200 человек», как большинство отвечали «да». Д. Канеман не только раскрывает содержание и механизм формирования когнитивных ошибок, но и предлагает алгоритм их преодоления, состоящий из трех шагов: 1) понять и осознать приближение или нахождение в рамках когнитивной ловушки, а для этого, по нашему мнению, необходимо информировать население о наличии и содержании типичных когнитивных ошибок; 2) остановиться (стоп!); 3) обратиться к рациональному, логическому мышлению. Подобные ошибки совершают все люди: и «эконы» (живущие в мире теории рациональные, стабильные в своих предпочтениях люди - практически все население, по мнению ортодоксальной экономики), и «гуманы» (живущие в реальном мире рационально-иррациональные, разумно-неразумные, нестабильные люди, «не читающие мелкий шрифт договора» - основная часть населения, по мнению психологов). Эти термины ввел в научный оборот поведенческий экономист Р. Талер. «Эконы» рациональны (но не обязательно разумны), меньше подвержены ошибкам, так как «читают мелкий шрифт договора», «гуманы» менее рациональны, могут быть разумны, но больше подвержены ошибкам, а значит, по мнению поведенческих экономистов, нуждаются в помощи государства, социальных институтов при принятии различных решений. Как, не ограничивая свободу граждан, подвести их к выбору правильного решения? Ответ на этот вопрос содержался в книге экономиста Р. Талера и правоведа К. Санстейна «Подталкивание: как улучшить наши решения
о здоровье, благосостоянии и счастье». Именно эта книга с ее идеей необходимости «безболезненного», незаметного подталкивания людей к решениям, полезным для них в долгосрочной перспективе, стала своеобразным манифестом либертарианского патернализма и концепции благополучия. Психологические принципы такого подталкивания подробно анализируются Д. Канеманом в его бестселлере «Думай медленно... решай быстро». Он обращает внимание также на необходимость разработки научных критериев и индексов благополучия для принятия разумных государственных решений в области, например, инвестиций в социальную сферу в условиях кризиса (актуальная проблема современного делового сообщества [6; 21].
Итак, «фирменная» бихевиористская идея - манипулирование «архитектурой выбора» (термин введен К. Санстейном и Р. Талером для обозначения альтернативных способов описания одной и той же ситуации выбора), или (в другой терминологии) политика мягкого «подталкивания» [7; 8; 22]. Она представляет собой новый оригинальный вклад поведенческой экономики в практику государственного регулирования. Государство или другие институты должны выбирать наилучший вариант за и вместо индивидов, поскольку сами они из-за когнитивных и поведенческих ограничений будут плохо справляться с этой задачей. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в новой экономике благосостояния (с позиций бихевиоризма) нормативный поворот оформляется как серия политических рекомендаций, как своеобразная политика «подталкивания».
В отличие от «старого» патернализма, пытающегося улучшить положение индивидов, лишая их свободы выбора, «новый» патернализм полагает, что государственный контроль может повышать благосостояние индивидов, не ограничивая (или почти не ограничивая) их личной автономии. Эта идея существует в нескольких различных, но очень близких версиях: «асимметричный» патернализм; «легкий» патернализм; «либертарианский» патернализм [9; 22].
«Либертарианский» патернализм предлагает «...подталкивать туда, где легче всего приобрести и сложнее всего навредить». Государство стремится при осуществлении патерналистской политики сохранять максимально широкую свободу выбора: оно должно лишь структурировать поле выбора, оставляя принятие окончательных решений на усмотрение самих индивидов [1; 7; 9].
«Асимметричный» патернализм «. стремится помочь ограничено рациональным людям избежать дорогостоящих ошибок, не принося никакого вреда рациональным людям». Это формы государственного вмешательства, которые приносят значительные выгоды ограниченно рациональным людям, налагая при этом незначительные или даже нулевые издержки на людей, которые полностью рациональны [1; 7; 9].
Целью «легкого» патернализма провозглашается улучшение качества принимаемых людьми решений без их ограничения. Но, как отмечают исследователи проблемы, эти два подхода схожи по духу [1; 7; 9].
Набор политики, поддерживаемый «новыми» патерналистами, - это смесь из законодательных и административных запретов, налогов, схем раскрытия информации, средств убеждения и манипулирования «архитектурой выбора». При этом речь идет не только о новых, оригинальных рекомендациях, но и о множестве привычных инструментов государственного регулирования, которое активно использовалось и ранее [7-9].
В российской экономической литературе имеется немало научных разработок, посвященных анализу поведенческой теории и «новому» патернализму. Так, А. Рубинштейн совместно с Р. Гринбергом разрабатывают концепцию экономической социоди-намики [3; 12; 13]. Они выступают за развитие нового направления экономической науки - социальной экономики, объединяющей принципы экономической социодина-мики и государственного интервенционизма. А. Рубинштейн и Р. Гринберг выделяют
главный принцип социодинамики - несводимость групповых интересов к индивидуальным [3; 12; 13]. В рамках данной концепции признается объективная необходимость государственного интервенционизма, который не является внешним вмешательством в рыночную среду, а трансформируется в механизм социальной саморегуляции и представляет собой деятельность одного из полноправных участников рыночных отношений, направленную на реализацию присущих ему интересов [3; 12; 13]. Данная концепция, как подчеркивают ее авторы, важна для исследования: идею социальной полезности они используют, говоря об общественной полезности благ и услуг, а принципы государственного интервенционизма - при разработке подходов к социально-экономической политике государства [3; 12; 13].
Свой подход к проблеме соотношения индивидуального и общественного блага в рамках поведенческой экономики предлагает Р. Капелюшников [7; 8]. Он рассматривает в этой связи традицию, восходящую к А. Смиту и другим философам шотландского Просвещения, которую в широком смысле можно было бы обозначить как традицию классического либерализма (в наше время ее продолжателями выступают такие экономисты, как В. Смит или Р. Сагден). По мнению Р. Капелюшникова, сторонники бихевиористского подхода не осознают, что пытаясь с помощью патерналистской «опеки» сделать поведение индивидуальных агентов более рациональным, они затрудняют работу институтов расширенного порядка, внося помехи в координацию экономической активности и делая этот процесс менее рациональным. В результате предлагаемые ими меры по сокращению издержек, связанных с поведенческими ошибками, могут оборачиваться их увеличением и вместо движения в направлении большей рациональности, к чему они призывают, общество может начать смещаться в направлении большей иррациональности [8].
Заключение
В современной экономической науке происходят существенные изменения, которые можно назвать радикальной сменой исследовательских парадигм и которые, безусловно, должны быть отражены в содержании курса экономической теории, изучаемой в высшей школе. Можно констатировать процесс расширения предметного поля экономической теории за счет включения в него новых перспективных направлений исследований, в том числе поведенческой экономики. Известно, что основным объектом изучения поведенческой экономики являются границы рациональности экономических субъектов. Поведенческие модели, исследуемые в поведенческой экономике, чаще всего совмещают достижения психологии с неоклассической теорией, охватывая целый ряд концепций, методов и областей исследования. Специалисты по поведенческой экономике интересуются не только происходящими на рынке явлениями, но и процессами коллективного выбора, которые также содержат когнитивные ошибки при принятии решений экономическими агентами [6-8].
Таким образом, поведенческая экономика и «новый» патернализм выступают в качестве теоретического основания принятия и исполнения государственных решений всех уровней. Представители данной концепции в принципе рассматривают как желательные и допустимые любые формы государственного регулирования, если они способствуют эффективному устранению когнитивных и поведенческих ошибок. Конечно, не все они равнозначны: одни направления политики более предпочтительны, другие -менее. Полученные результаты позволяют, на наш взгляд, убедительно аргументировать целесообразность и направленность мер по определению набора критериев сочетания индивидуального и общественного блага.
Источники
1. Автономов В. Абстракция - мать порядка? // Вопросы экономики. 2016. № 4. С. 4-23.
2. Гоулман Д. Эмоциональный интеллект в бизнесе / пер. с англ. А. П. Исаевой. М. : Манн, Иванов и Фербер, 2013.
3. Гринберг Р. М., Рубинштейн А. Я. Индивидуум & Государство: экономическая дилемма. М. : Весь мир, 2014.
4. Дятел Е. П., Голомолзина Н. В. Ценность альтернативы (в порядке обсуждения статьи В. М. Ефимова «Исходный институционализм и экономическое образование») // Известия Уральского государственного экономического университета. 2015. № 3 (59). С. 6-12.
5. История экономических учений : учеб. пособие / под ред. В. Автономова, О. Ананьина, Н. Макашевой. М. : ИНФРА-М, 2010.
6. Канеман Д. Думай медленно ... решай быстро : пер. с англ. М. : АСТ, 2014.
7. Капелюшников Р. Поведенческая экономика и «новый» патернализм. Ч. 1 // Вопросы экономики. 2013. № 9. С. 66-90.
8. Капелюшников Р. Поведенческая экономика и «новый» патернализм. Ч. 2 // Вопросы экономики. 2013. № 10. С. 28-45.
9. Либман А. М. Социальный либерализм, общественный интерес и поведенческая экономика // Общественные науки и современность. 2013. № 1. С. 27-39.
10. Пономарева С. И. Формирование нового типа рациональности в экономическом знании // Известия Уральского государственного экономического университета. 2013. № 2. С. 6-11.
11. Пономарева С. И., Пьянова Л. А. Развитие экономического знания и преподавание экономической теории // Педагогическое образование в России. 2008. № 1. С. 34-37.
12. Рубинштейн А. Я. «Группы и их интересы»: приглашение к дискуссии (предисловие Р. Гринберга) // Вопросы экономики. 2006. № 11. С. 79-94.
13. Рубинштейн А. Я. Социальный либерализм: к вопросу экономической методологии // Общественные науки и современность. 2012. № 6. С. 13-34.
14. Саймон Г. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении // Вехи экономической мысли. Т. 2. Теория фирмы / под общ. ред. В. М. Гальперина. СПб. : Экономическая школа, 2000.
15. Справочник практического психолога: Психотерапия / сост. С. Л. Соловьева. М. : АСТ ; СПб. : Сова, 2011.
16. Худокормов А. Г. Экономическая теория: новейшие течения Запада. М. : ИНФРА-М, 2015.
17. Хьелл А., Зиглер Д. Теории личности. Основные положения, исследования и применение : пер. с англ. СПб. : Питер, 2005.
18. Хэндс У Нормативная теория рационального выбора: прошлое, настоящее и будущее // Вопросы экономики. 2012. № 10. С. 52-73.
19. Эллис А., Драйден У Практика рационально-эмоциональной поведенческой терапии / пер. с англ. Т. Саушкиной. 2-е изд. СПб. : Речь, 2002.
20. Beck A. T. Cognitive Therapy and Rmotional Disorders. N. Y. : International University Press, 1976.
21. Kahneman D., Tversky A. Prospect Theory: An Analysis of Decision under Risk // Econometrica. 1979. Vol. 47. No. 2. P. 263-291.
22. Thaler R. Mental Accounting and Consumer Choice // Marketing Science. 1985. Vol. 4. No. 1. P. 199-214.
Normative Program of Behavioral Economics: Balancing Individual and Public Good
by Svetlana I. Ponomareva and Tatyana A. Yushkova
The paper addresses an important scientific-practical problem of balancing individual and public good within the new paternalism as a kind of behavioral economics. The study is carried out applying an interdisciplinary approach and taking into account modern achievements of economic and psychological sciences. Having reviewed theoretical approaches to the problem, the authors were able to build theoretical-methodological and applied bases of the analysis of behavioral economics and new paternalism in economics allowing for existing traditions of research. The paper examines assimilation of basic principles of the new scientific paradigm by economics. Then, certain types of state interference, particularly, in cases when the theory authorizes various measures of paternalistic care, are conceptually justified. The criteria for evaluating particular institutions or policies from the viewpoint of efficiency in the provision of public goods are identified. Special attention is paid to modern behavioral theories that underlie the theory and practice of the new paternalism. The policy of soft "nudging", which represents a new contribution of behavioral economics into practice government regulation, is scrutinized.
Keywords: individual good; public good; behavioral economics; new paternalism; new behaviorism; cognitive error.
References:
1. Avtonomov V. Abstraktsiia - mat' poriadka? [Abstraction as a Mother of Order?]. Voprosy ekonomiki - The Issues of Economics, 2016, no. 4, pp. 4-23.
2. Goleman D. Emotsionalnyi intellekt v biznese [Emotional intelligence in business]. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber Publ., 2013.
3. Grinberg R. M., Rubinshtein A. Ia. Individuum & Gosudarstvo: ekonomicheskaia dilemma [An individual & the State: An economic dillemma. Moscow: Ves mir Publ., 2014.
4. Dyatel Ye. P., Golomolzina N. V. Tsennost' al'ternativy (v poryadke obsuzhdeniya stat'i V. M. Yefi-mova "Iskhodnyy institutsionalizm i ekonomicheskoye obrazovaniye") [The importance of alternative (discussing the article of V. M. Yefimov "Original Intstitutionalism and Economic Education")]. Izvestiya Uralskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta - Journal of the Ural State University of Economics, 2015, no. 3 (59), pp. 6-12.
5. Avtonomov V., Ananyin O., Makasheva N. (eds.) Istoriya ekonomicheskikh ucheniy [The history of economic thought]. Moscow: INFRA-M Publ., 2010.
6. Kanheman D. Dumay medlenno ... reshay bystro [Thinking, fast and slow]. Moscow: AST Publ., 2014.
7. Kapelyushnikov R. Povedencheskaya ekonomika i "novyy" paternalizm. Chast 1 [Behavioral economics and new paternalism. Part 1]. Voprosy ekonomiki - The Issues of Economics, 2013, no. 9, pp. 66-90.
8. Kapelyushnikov R Povedencheskaya ekonomika i "novyy" paternalizm. Chast 2 [Behavioral economics and new paternalism. Part 2]. Voprosy ekonomiki - The Issues of Economics, 2013, no. 10, pp. 28-45.
9. Libman A. M. Sotsial'nyy liberalizm, obshchestvennyy interes i povedencheskaya ekonomika [Social liberalism, public interest and behavioral economics]. Obshchestvennye nauki i sovremennost - Contemporary Social Sciences, 2013, no. 1, pp. 27-39.
10. Ponomareva S. I. Formirovaniye novogo tipa ratsional'nosti v ekonomicheskom znanii [Formation of a new type of rationality in economic knowledge]. Izvestiya Uralskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta - Journal of the Ural State University of Economics, 2015, no. 2 (58), pp. 6-11.
11. Ponomareva S. I., Pyanova L. A. Razvitie ekonomicheskogo znaniya i prepodavanie ekonomich-eskoy teorii [Development of economic knowledge and teaching economics]. Pedagogicheskoe obrazo-vanie v Rossii - Pedagogical Education in Russia, 2008, no. 1, pp. 34-37.
12. Rubinshteyn A. Ya. "Gruppy i ikh interesy": priglashenie k diskussii (predislovie R. Grinberga) ["Groups and their interests": An invitation to discussion (introduction by R. Grinberg)]. Voprosy ekonomiki - The Issues of Economics, 2006, no. 11, pp. 79-94.
13. Rubinshteyn A. Ya. Sotsial'nyy liberalizm: k voprosu ekonomicheskoy metodologii [Social liberalism: To the issue of economic methodology]. Obshchestvennye nauki i sovremennost - Contemporary Social Sciences, 2012, no.6, pp.13-34.
14. Simon H. Teoriya prinyatiya resheniy v ekonomicheskoy teorii i nauke o povedenii [Theories of decision-making in economics and behavioral science]. In: Galperin V. M. (ed.) Vekhi ekonomicheskoy
mysli. T. 2. Teoriyafirmy [Milestones of economic thought. Vol. 2. Theory of the firm]. Saint Petersburg: Ekonomicheskaya shkola Publ., 2000.
15. Solovyeva S. L. (ed.) Spravochnik prakticheskogo psikhologa: psikhoterapiya [Reference book for practical psychologists: psychotherapy]. Moscow: AST Publ.; Saint Petersburg: Sova Publ., 2011.
16. Khudokormov A. G. Ekonomicheskaya teoriya: noveyshie techeniya Zapada [Economics: The latest trends in the West]. Moscow: INFRA-M Publ., 2015.
17. Hjelle L., Ziegler D. Teorii lichnosti. Osnovnye polozheniya, issledovaniya i primenenie [Personality theories: Basic assumptions, research and applications]. Saint Petersburg: Piter Publ., 2005.
18. Hands W. Normativnaya teoriya ratsional'nogo vybora: proshloe, nastoyashchee i budushchee [Normative rational choice theory: Past, present, and future]. Voprosy ekonomiki - The Issues of Economics, 2012, no. 10, pp. 52-73.
19. Ellis A., Dryden W. Praktika ratsional'no-emotsional'noy povedencheskoy terapii [The practice of rational emotive behavior therapy]. Saint Petersburg: Rech Publ., 2002.
20. Beck A. T. Cognitive Therapy and Emotional Disorders. N. Y.: International University Press, 1976.
21. Kahneman D., Tversky A. Prospect Theory: An Analysis of Decision under Risk. Econometrica, 1979, vol. 47, no. 2, pp. 263-291.
22. Thaler R. Mental Accounting and Consumer Choice. Marketing Science, 1985, vol. 4, no. 1, pp. 199-214.
Contact Info:
Svetlana I. Ponomareva, Cand. Sc. (Econ.), Ural State University of Economics
Associate Prof. of Political Economy Dept. 62/45 8 Marta/Narodnoy Voli St., Yekaterinburg,
Phone: (343) 251-96-52 Russia, 620144
e-mail: [email protected]
Tatyana A. Yushkova, Cand. Sc. (Philosophy), Ural State University of Economics Associate Prof. of Applied Sociology Dept. 62/45 8 Marta/Narodnoy Voli St., Yekaterinburg,
Phone: (343) 221-27-37 Russia, 620144
e-mail: [email protected]
