CC BY
38
Компаративистика Comparative Studies
Т.А. Красильникова (Нижний Новгород)
«НОРКОВЫЙ РУЧЕЙ» ЛЬВА ЛОСЕВА: СКВОЗЬ ПРИЗМУ ФРОСТА
Аннотация. В фокусе настоящей статьи - стихотворение Льва Лосева «Норковый ручей», прочитанное сквозь призму стихотворения "West-Running Brook" Роберта Фроста. В результате компаративного анализа двух текстов становится ясно, что география, культура и история штата Нью-Хэмпшир в сознании Лосева неразрывно связаны с фигурой американского поэта, творчество которого, в свою очередь, ассоциируется с традицией русской нарративной лирики XIX века (в частности, с именем Н.А. Некрасова) и с поэзией ближайшего друга Льва Лосева Иосифа Бродского. Отдельно рассматривается роль «чужих слов», которые расширяют заданную Фростом и переосмысленную Лосевым тему смертности и вечности бытия и позволяют взглянуть на нее с ракурса русской литературной традиции. В ходе пристального чтения стихотворения «Норковый ручей» комментируются некоторые биографические, географические и культурные реалии.
Ключевые слова: Лев Лосев; Роберт Фрост; пристальное чтение; комментарий; интерпретация; компаративистика.
T.A. Krasilnikova (Nizhny Novgorod) "Mink Brook" by Lev Loseff: Through the Prism of Robert Frost
Abstract. The article deals with the poem "Mink Brook" by Lev Loseff, read through the prism of Robert Frost's "West-Running Brook". The comparative analysis shows that for Loseff New Hampshire's geography, culture and history are inextricably linked with the image of Robert Frost, whose poetry, in turn, is associated with the tradition of Russian narrative lyrics of the 19 century (particularly with the name of N. Nekrasov) and with Joseph Brodsky's poetry. The role of the 'alien words' is separately considered: they broaden the theme of the mortality and of the eternity, set by Frost and rethought by Loseff, and let us look at them from a different angle (Russian literature tradition). During the close reading of the Loseff's poem the author comments some of the biographical, geographical and cultural realities.
Key words: Lev Loseff; Robert Frost; close reading; commentary; interpretation; comparative analysis.
Лев Лосев Норковый ручей (Подражание Фросту)
- Где север, Леша?
- Север, Нина, там,
поскольку наш ручей течет на запад.
День был проглочен с горем пополам, не позолочен и ничем не запит, и то, что в горле вечером торчит, горчит, как будто ты три дня не емши. Восходят звезды и ручей ворчит.
- Вообще, согласно Фросту, штат Нью-Хэмпшир тем характерен, что его ручьи
как правило направлены к востоку.
- Так что, ручей, ворчи там не ворчи, но ты бежишь неправильно, без толку.
- Оставь его, пускай живет один.
- А может, он повернут был, но кем же?
- Да нет, он, слава Богу, без плотин. Вообще, согласно Фросту, штат Нью-Хемпшир нас от большого бизнеса хранит,
нас от избытка охраняет зорко. Единственное разве что гранит для мертвецов Бостона и Нью-Йорка -вот все, что мы имеем поставлять. А впрочем есть вода, довольно леса, но, все же, не довольно, чтоб сплавлять, что, стало быть, не может представлять коммерческого интереса. Но на зиму здесь всем хватает дров, и яблок впрок для пирогов и сидра, на шапки местным жителям бобров хватает, а порой блеснет и выдра. Опять же лес дает нам лес на кров (опять же не в количестве товарном), и молока от собственных коров вполне хватает нашим сыроварням. И если расстараться, наконец, то можно золотишка в этих речках намыть на год на парочку колец, конечно, тонких, но отменно крепких.
- Фрост Красный Нос.
- Нет, нос был желтоват.
И весь он был - не желтизною воска, а как желтеют яблоки, как сад под осень, как закатная полоска, как пальцы у курильщика желтят.
- О-кей, о-кей. Изменим наш куплет. Фрост Желтый Нос. Или какой был нос-то?
- На родине я прожил сорок лет без малого.
- А он?
- он девяносто.
И, все же, эмигрировал, как мы,
туда, где свет имеет форму тьмы,
где тьма есть звук, где звук звучит, как вата,
туда, где нет ни лета, ни зимы...
- «Туда, туда, откуда нет возврата!»
- Да как сказать. А наших кто речей сейчас предмет, их тема, их значенье? Кто нам опять кивает на ручей
и просит рассмотреть его теченье? Там вечно возвращается вода -удар о камень и бросок обратно. Пусть это мимолетно, но всегда.
- Пусть пустячок, а все-таки приятно! А ежели серьезно, книгочей,
то это - «дань течения истоку». Так мимо наших дней, трудов, ночей течет на запад Норковый ручей. Все прочие ручьи текут к востоку.
[Лосев 2012, 168. Здесь и далее стихотворение цитируется по указанному изданию.]
Robert Frost West-Running Brook
'Fred, where is north?'
'North? North is there, my love. The brook runs west.'
'West-running Brook then call it.' (West-Running Brook men call it to this day.) 'What does it think k's doing running west When all the other country brooks flow east To reach the ocean? It must be the brook Can trust itself to go by contraries The way I can with you - and you with me -Because we're - we're - I don't know what we are. What are we?'
'Young or new?'
'We must be something.
We've said we two. Let's change that to we three. As you and I are married to each other, We'll both be married to the brook. We'll build Our bridge across it, and the bridge shall be Our arm thrown over it asleep beside it. Look, look, it's waving to us with a wave To let us know it hears me.'
'Why, my dear,
That wave's been standing off this jut of shore - ' (The black stream, catching a sunken rock, Flung backward on itself in one white wave, And the white water rode the black forever, Not gaining but not losing, like a bird White feathers from the struggle of whose breast Flecked the dark stream and flecked the darker pool Below the point, and were at last driven wrinkled In a white scarf against the far shore alders.) 'That wave's been standing off this jut of shore Ever since rivers, I was going to say,' Were made in heaven. It wasn't waved to us.'
'It wasn't, yet it was. If not to you It was to me - in an annunciation.'
'Oh, if you take it off to lady-land, As't were the country of the Amazons We men must see you to the confines of And leave you there, ourselves forbid to enter, -It is your brook! I have no more to say.'
'Yes, you have, too. Go on. You thought of something.'
Новый филологический вестник. 2018. №1(44). --
'Speaking of contraries, see how the brook
In that white wave runs counter to itself.
It is from that in water we were from
Long, long before we were from any creature.
Here we, in our impatience of the steps,
Get back to the beginning of beginnings,
The stream of everything that runs away.
Some say existence like a Pirouot
And Pirouette, forever in one place,
Stands still and dances, but it runs away,
It seriously, sadly, runs away
To fill the abyss' void with emptiness.
It flows beside us in this water brook,
But it flows over us. It flows between us
To separate us for a panic moment.
It flows between us, over us, and with us.
And it is time, strength, tone, light, life and love-
And even substance lapsing unsubstantial;
The universal cataract of death
That spends to nothingness - and unresisted,
Save by some strange resistance in itself,
Not just a swerving, but a throwing back,
As if regret were in it and were sacred.
It has this throwing backward on itself
So that the fall of most of it is always
Raising a little, sending up a little.
Our life runs down in sending up the clock.
The brook runs down in sending up our life.
The sun runs down in sending up the brook.
And there is something sending up the sun.
It is this backward motion toward the source,
Against the stream, that most we see ourselves in,
The tribute of the current to the source.
It is from this in nature we are from.
It is most us.'
'To-day will be the day....You said so.' 'No, to-day will be the day
You said the brook was called West-running Brook.' 'To-day will be the day of what we both said.'
[Frost 1969, 259. Здесь и далее стихотворение цитируется по указанному изданию.]
Жизнь и творчество Льва Лосева довольно часто «соприкасались» с фигурой Роберта Фроста. В одном из интервью, отвечая на вопрос о месте последнего в его жизни, Лосев говорит, что именно Фрост стал «катализатором» его отношений с Бродским (из неопубликованного видеоархива К.Л. Гадаева). Памятен для него и приезд Фроста в СССР в 1962 г., когда после чтения стихов в Пушкинском доме Лосев «среди прочих пробился после выступления к Фросту, получил от него книжечку с автографом» [Шарымова], а спустя много лет, уже живя в Нью-Хэмпшире, нашел книгу с совместной фотографией. В начале шестидесятых у Лосева выходили переводы Фроста в журнале «Нева», о которых он вспоминает без особого энтузиазма - впрочем, как и о своих ранних поэтических опытах.
Уже в эмиграции (после 1976 г.) Лев Лосев работал в Дартмутском колледже, где Роберт Фрост начинал учиться, а впоследствии периодами преподавал. В Гановере хранится большой архив стихов американского поэта и установлен памятник. Помимо названных биографических связей важно и само восприятие Лосевым поэзии Фроста: о ней он говорил как о «неосуществившейся в русской поэзии линии, которая в 19 веке намечалась, а потом в 20 совершенно пропала - вот такой нарративной поэзии, которая на самом деле, может быть, значительно трагичнее любой лирики, хотя она пишется в якобы нейтральном, ровном, сугубо описательном тоне с такой нейтральной интонацией» (из неопубликованного видеоархива К.Л. Гадаева). Несомненно, для Лосева был важен и факт влияния Фроста на Иосифа Бродского: так, в главе «Англо-американская поэзия» литературной биографии Бродского Лосев, пересказывая слова последнего, обращает внимание на «главную силу повествования» Фроста - диалог, на его ориентацию на греческую трагедию, на «абсурд повседневности в универсальном масштабе» [Лосев 2011, 116], на сложность отношений между человеком и пейзажем, где, по словам Бродского, «природа - устрашающий автопортрет самого поэта» [Лосев 2011, 116]. Предложенная связь между жизнью и творчеством двух поэтов является важной отправной точкой для прочтения стихотворения Лосева «Норковый ручей», вошедшего в сборник «Урок фотографии».
Текст представляет собой подражание (что следует из подзаголовка) стихотворению Роберта Фроста «West-Running Brook», в котором, несмотря на формальное сходство, обнаруживается совершенно иная расстановка акцентов. «West-Running Brook» построен на диалоге мужа и жены, c «внешней» точки зрения рассуждающих о течении реки. Вместе с тем, каждый из них говорит о своем: жена с помощью метафоры ручья пытается намекнуть Фреду на свою беременность, тот же не улавливает намека и истолковывает смысл в соответствии со своими жизненными установками. Шон Хьюстон отмечает, что Фред «большую часть времени наслаждается назначением себя на роль высокоинтеллектуального толкователя ручья» [Heuston 2004, 40]. Параллельные синтаксические конструкции в финале стихотворения, как замечает Роберт Свен, демонстрируют, что муж и
жена «становятся ближе друг к другу» [Swennes 1970, 371] и обретают взаимопонимание. Однако Шон Хьюстон придерживается другого мнения: он считает, что «невозможно точно определить, понимает ли в конце концов Фред посыл своей жены, или он так и не улавливает ее намека, и она с этим смиряется» [Heuston 2004, 42]. Еще одним важным моментом в тексте является западное направление течения ручья, на что указывает, в частности, исследователь Фриц Эльшлегер (Fritz Oehlschlaeger). Он отмечает, что направление на запад, которое «традиционно ассоциируется с молодостью, c будущим, с движением цивилизации, ассоциируется также и с заходом солнца и со смертью» [Oehlschlaeger 1986, 2].
Как уже было отмечено, в стихотворении Льва Лосева «Норковый ручей» совершенно иначе расставлены акценты, и проявляется это сразу в нескольких аспектах. У Роберта Фроста диалог построен таким образом, что абсолютно понятно, кому принадлежит та или иная реплика: реплики мужа и жены поочередно сменяются, два раза прерываясь репликами автора, помещенными в скобки. Более того, зачастую они настолько длинны, что диалог превращается в обмен монологами (безусловно, это в большей степени касается слов Фреда). У Лосева же границы диалога определяются труднее: реплики жены здесь появляются гораздо чаще, зачастую прерывая реплики мужа. Что не менее важно, у Лосева нет четкого гендерно-го разграничения в восприятии действительности, которое имеет место у Фроста: персонажи мыслят в одном направлении, а если и спорят, то об одном и том же.
Немаловажна конкретизация ситуации, взятой из фростовского стихотворения. У Лосева ручей вполне конкретен, это Mink Brook, или Норковый ручей, протекающий в штате Нью-Хэмпшир, тогда как у Фроста река абстрактна, это «West-running brook», т.е. «Бегущий на запад ручей», из названия которого нам важно лишь его направление. Ролевые герои в стихотворении также конкретизированы: если у Фроста это некий Фред, не равный автору текста, и его жена, даже не названная по имени, то у Лосева персонажами становятся сам автор, «Леша», и его жена «Нина». С географической точки зрения здесь тоже больше определенности: есть название штата, о котором идет речь (Нью-Хэпмшир), есть название других штатов (Бостон и Нью-Йорк), есть ссылка на того, кто заявляет, что «все ручьи направлены к востоку» (Роберт Фрост). Более того, предмет обсуждения тоже как бы конкретнее, чем фростовский: персонажи говорят о финансовой прибыли штата, об источниках дохода. Даже вопрос о противоположном течении ручья сначала объясняется (точнее, не объясняется) строительством плотины - хотя в вопросе, безусловно, подразумевается божественное начало: «А может, он повернут был, но кем же?», в ответе на который вводное сочетание «слава Богу» приобретает первый, «буквальный» смысл: «Да нет, он, слава Богу, без плотин».
Один из важнейших аспектов «Норкового ручья» - добавление в текст еще и фигуры Роберта Фроста, сквозь призму творчества которого лирические персонажи прочитывают географию штата Нью-Хэпшир.
Для попытки более ясного понимания лосевского стихотворения позволим себе, насколько это возможно, «пристально прочесть» некоторые строки и строфы обоих произведений в компаративном ключе и прокомментировать отдельные биографические, географические, исторические и иные реалии.
Первые две реплики «Норкового ручья» практически в точности воспроизводят начало 'West-Running Brook', меняются лишь имена двух главных героев (что, впрочем, уже не раз было отмечено). Однако следующие пять строк стихотворения Лосева не являются переводом или переложением фростовского текста: ремарка «День был проглочен с горем пополам, // не позолочен и ничем не запит, // и то, что в горле вечером торчит, // горчит, как // будто ты три дня не емши. // Восходят звезды и ручей ворчит» принадлежит автору и описывает прошедший день, причем при описании используются преимущественно русские идиомы и фразеологизмы («проглочен с горем пополам», «в горле торчит», «три дня не емши»).
Нельзя не заметить аллитерацию согласного [ч] (проглочен, позолочен, ничем, вечером, торчит, горчит, ворчит), воссоздающую журчание, как будто бы автор-создатель, находящийся над персонажами, доносит до них звучание ручья в его описании.
Следующая реплика принадлежит Леше и пересказывает фрагмент фростовского текста, который не был переведен/переложен Лосевым («What does it think k's doing running west // When all the other country brooks flow east // To reach the ocean?»). Эта реплика, в отличие от предыдущей ремарки, произносится языком почти научным, «профессорским» («Вообще, согласно Фросту, штат Нью-Хэмпшир // тем характерен, что его ручьи // как правило направлены к востоку»). Ответ же Нины скорее является реакцией на авторскую ремарку из «Норкового ручья» («ворчи там, не ворчи») и ответом на реплику мужа, в котором признается бессмысленность противоположной направленности течения.
На призыв мужа оставить в покое ручей Нина пытается оправдать его чьим-то вмешательством («А может, он повернут был?»); Леша, снова сославшись на Фроста и предварительно заметив, что на реке нет плотин, начинает размышлять о финансовом состоянии штата Нью-Хэмпшир. Понятно, что ни Фрост, ни его ролевые герои не рассуждали о бизнесе, об избытке, о доходах, но в английском тексте есть, в сущности, та же мысль: ручей возвращает к истоку, к первоначалу («It is this backward motion toward the source»). (у Лосева: «...нас от большого бизнеса хранит, // нас от избытка охраняет зорко»). Единственная прибыль штата - это поставка гранита, поскольку в Нью-Хэмпшире большое количество гранитных карьеров («Единственное разве что гранит // для мертвецов Бостона и Нью-Йорка - // вот все, что мы имеем поставлять»). Назначение гранита, по мысли персонажа, - это использование его для изготовления надгробных памятников в Бостоне и Нью-Йорке. Помимо комичности фразы (а комичность здесь отчасти создается за счет речевого штампа, синтаксической конструкции «все, что мы имеем» + инфинитив), тут еще в конкретной
форме реализуется и важная тема всего стихотворения - тема смерти. Ее в закольцованном мире штата Нью-Хэмпшир как бы нет, он идилличен: диалог двух негородских жителей задает прочтение текста в рамках пасторальной лирики. Поэтому и мертвецы находятся в других штатах, а все ручьи «текут к востоку», и исключение составляет лишь один Mink Brook, который направлен к закату жизни и разрывает этот идиллический круг. Кроме гранита, по словам персонажа, штат больше ничего не поставляет: для поддержания жизни здесь всего хватает, а вот камень, предназначенный только для мертвецов и как бы «поддерживающий смерть», вывозится наружу.
Следующий довольно длинный пассаж, посвященный традиционному хозяйству Нью-Хэмпшира, представляет собой подробное перечисление всего, что произрастает и добывается на территории штата:
Но на зиму здесь всем хватает дров, и яблок впрок для пирогов и сидра, на шапки местным жителям бобров хватает, а порой блеснет и выдра. Опять же лес дает нам лес на кров (опять же не в количестве товарном), и молока от собственных коров вполне хватает нашим сыроварням. И если расстараться, наконец, то можно золотишка в этих речках намыть на год на парочку колец, конечно, тонких, но отменно крепких.
Столь детальный каталог - способ «оттянуть» время перед возвращением к теме конечности жизни. Один из его пунктов, яблоки, - символ постепенно уходящей эпохи в хрестоматийном произведении Бунина, описание которых тоже как бы замедляет стремительность течения бытия. Кроме того, такое перечисление - развитие важной для фростовского мира категории «природа-цивилизация», тонко «пойманной» и осмысленной Лосевым и в поэзии, и в мемуарной прозе:
«Предопределенное местом рождения горожанство, петербуржство к середине жизни стало меня тяготить, но я это не сразу понял. Вторую половину жизни я прожил на свежем воздухе, в Америке. Я не скучаю по городам. Я живу в деревянном доме. Трава, цветы, можжевеловые кусты и яблони перед моим домом ничем не отгорожены от дороги, а за домом - от леса и крутого обрыва над Норковым ручьем. Из леса в наш сад приходят оленихи c оленятами, иногда небольшой черный медведь. C кладбища неподалеку прибегает лиса. A сурки, еноты, белки и, увы, скунсы живут прямо на нашем участке» [Лосев 2010, 149].
Эта «лирическая слабость», неторопливое смакование преимуществ
почти сельской, непетербуржской жизни как бы оправданы в «Норковом ручье» беспокойством о финансовом благополучии штата, «конкретностью» разговора.
Следующая за этим пассажем реплика «Фрост Красный Нос», по логике, принадлежит Нине и может быть вызвана переводом слова «frost» с английского на русский как мороз, а также ассоциативной цепочкой со словом «крепких» (крепких - крепкий мороз - «Мороз, Красный нос» -Фрост Красный Нос). Однако кажется, что эта реплика снова подсказана Нине «свыше», голосом автора-создателя. Упоминание поэмы Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос» [Некрасов 1982, 79-112] здесь неслучайно по двум причинам. Первая - связь традиции нарративной поэзии не только с именем Фроста, но и с именем Н.А. Некрасова [Корман 1978], неизменно возникающая в сознании автора. Вторая предпосылка тематическая: поэма развивает все ту же тему соотношения жизни и смерти, тему забвения и наличия двух миров - идиллического и реального: после столкновения с трагедией, смертью своего мужа Прокла, Дарья убегает в лес за дровами и встречает там Морозку, который, превратившись в ее сознании в погибшего мужа, начинает ее целовать и погружает в счастливое забвение, «заколдованный сон». Героиня из мира реального, в котором есть и будет смерть, сбегает в мир идиллический. В стихотворении Лосева происходит ровно противоположная ситуация: персонажи живут в идиллическом мире, где нет смерти, но всего лишь единственная реплика Нины, отсылающая к поэме Некрасова, заставляет вспомнить о теме тотального забвения, трагичности судьбы и конечности бытия.
Говоря в следующих стихах о желтом цвете носа американского поэта, Леша замечает, что «весь он был не желтизною воска». Скорее всего, здесь автор вспоминает о стихотворении И.А. Бродского «На смерть Фроста» (1963), гибель которого приравнивается к задуванию ветром свечи, к легкому сну. Ветер, «задувающий жизнь» Фроста, летит по направлению к ручью, текущему на запад, к смерти: «Должно быть, летя к ручью, // ветер здесь промелькнул, // задув и твою свечу» [Бродский 2011]. Но вся жизнь Фроста, по словам персонажа, как раз не «желтизна воска», т.е. не смерть, а жизнь, правда, подходящая к своему завершению - цвета осени, яблок, полоски на небе от заката солнца, пальцев курильщика.
В «Норковом ручье» тема смерти непосредственно связана с темой эмиграции: реплики Леши о том, что на родине он «прожил сорок лет без малого», а Роберт Фрост - «девяносто», заставляют подумать, что почти ни про одного русского поэта нельзя сказать «ему было девяносто», еще реже - что какой-то русский поэт прожил девяносто лет на своей родине. Поэтому в случае с лосевским персонажем эмиграция понимается в буквальном смысле, а в случае с Фростом - в метафорическом: он не умирает, но перемещается в другой мир («И, все же, эмигрировал, как мы, // туда, где свет имеет форму тьмы, // где тьма есть звук, где звук звучит, как вата, // туда, где нет ни лета, ни зимы...»). И даже то ли на реплику Нины, которая цитирует устойчивую формулу, своеобразный поэтический штамп («Туда,
туда, откуда нет возврата!»»), то ли на сокращенную версию парода - песню хора в древнегреческой трагедии (а ведь именно эту традицию отмечал Бродский как одну из наиболее важных для Фроста), Леша замечает, что Роберт Фрост не умирает, а именно эмигрирует.
Наподобие того, как во фростовском «West-Running Brook» герои пытаются понять, для них ли поднимается ручей, в стихотворении Лосева лирические персонажи замечают присутствие Фроста («Да как сказать. А наших кто речей // сейчас предмет, их тема, их значенье, // Кто нам опять кивает на ручей // и просит рассмотреть его теченье?»). Ручей у Лосева понимается мужем и женой одинаково - как метафора жизни, воплощающая тему вечного возвращения после смерти: «Там вечно возвращается вода -// удар о камень и бросок обратно». Тем не менее, ручей кажется не только недосягаемой метафорой, но и приятелем, о действиях которого можно сказать дружески: «Пусть пустячок, а все-таки приятно!». Именно Норковый ручей протекает мимо дома Льва Лосева в Гановере, и именно он для автора и для его персонажей является тем самым «на запад бегущим ручьем», о котором пишет Роберт Фрост.
В реплике «А ежели серьезно, книгочей, // то это - "дань течения истоку"» Леша снова цитирует Фроста в почти дословном переводе на русский («The tribute of the current to the source»). Первый же стих из приведенной цитаты обращен не только к Нине, вспоминающей Фроста, но и к читателю стихотворения («книгочею»).
«Так мимо наших дней, трудов, ночей // течет на запад Норковый ручей. // Все прочие ручьи текут к востоку». В последних трех строках аккумулируется мысль, рассредоточенная по всему стихотворению: вода - выход из закольцованности, герметичности быта и бытия; этим же выходом становится и поэзия Роберта Фроста, чья позиция, по словам И. Бродского, «в корне отличается от континентальной традиции поэта как трагического героя» [Бродский 1997], и сам «Норковый ручей» Лосева.
Таким образом, стихотворение Льва Лосева представляет собой сплошное «чужое слово» (термин, впервые предложенный М.М. Бахтиным и развитый в работах Ю.М. Лотмана, С.Н. Бройтмана и других: [Бахтин 1996, 159-206]; [Бахтин 1979]; [Лотман 1996, 109-116]; [Бройтман 1997]; [Левин, Сегал, Тименчик, Топоров, Цивьян 2001, 282-316]), в которое вкрапляются «свои слова» и другие «чужие слова». С одной стороны, в «Норковом ручье» автор говорит о Роберте Фросте, реке и об особенностях штата Нью-Хэмпшир. Но, переосмысляя стихотворение Фроста и «добавляя» аллюзии на тексты Бродского и Некрасова, Лосев расширяет и «подсвечивает» тему жизни и смерти, конечности и вечности бытия, противоречия всему миру; позволяет взглянуть на них не только с точки зрения жителей Новой Англии, но и с иных ракурсов - русской литературы XIX в., русской поэзии в эмиграции и американской поэзии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 5. М., 1996. С. 159-206.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
3. Бродский И.А. Скорбь и разум (Из книги эссе) / пер. с англ. Е. Касаткиной // Иностранная литература. 1997. № 10.
4. Бродский И.А. Стихотворения и поэмы: в 2 т. СПб., 2011. (Новая библиотека поэта. Большая серия).
5. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX - начала ХХ века в свете исторической поэтики. Субъектно-образная структура. М., 1997.
6. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск, 1978.
7. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р. Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Смерть и бессмертие поэта. М., 2001. С. 282-316.
8. Лосев Л.В. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. М., 2011.
9. Лосев Л.В. Меандр: мемуарная проза. M., 2010.
10. Лосев Л.В. Стихи. СПб., 2012.
11. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 109-116.
12. Некрасов Н.А. Мороз, Красный нос // Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений: в 15 т. Т. 4. Л., 1982. С. 79-112.
13. Шарымова Н. На кого он похож? Выясняется - ни на кого. [Интервью с Львом Лосевым]. URL: http://russian-bazaar.com/ru/content/13630.htm (дата обращения: 13.03.2016).
13. Frost R. The Poetry of Robert Frost / ed. E. Connery Lathem. New York, 1969.
14. Heuston S. Frost's West-Running Brook // Explicator. 2004. Vol. 63. № 1. P. 40-43.
15. Oehlschlaeger F. West Toward Heaven: The Adventure of Metaphor in Robert Frost's 'West-Running Brook' // Colby Quarterly. 1986. Vol. 22. Issue 4. P. 238-251.
16. Swennes R.H. Man and Wife: The Dialogue of Contraries in Robert Frost's Poetry // American Literature. 1970. Vol. 42. № 3. P. 363-372. DOI: 10.2307/2923911
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Heuston S. Frost's West-Running Brook. Explicator, 2004, vol. 63, no. 1, pp. 4043. (In English).
2. Oehlschlaeger, Fritz. West Toward Heaven: The Adventure of Metaphor in Robert Frost's 'West-Running Brook'. Colby Quarterly, 1986, vol. 22, issue 4, pp. 238-251. (In English).
3. Swennes R.H. Man and Wife: The Dialogue of Contraries in Robert Frost's Poetry. American Literature, 1970, vol. 42, no. 3, pp. 363-372. DOI: 10.2307/2923911
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
4. Bakhtin M.M. Problema rechevykh zhanrov [Problem of Speech Genres]. BakhtinM.M. Sobranie sochineniy [Collected Works]: in 7 vols. Vol. 5. Moscow, 1996, pp. 159-206 (In Russian).
5. Levin Yu.I., Segal D.M., Timenchik R.D., Toporov V.N., Tsiv'yan T.V Russkaya semanticheskaya poetika kak potentsial'naya kul'turnaya paradigma [Russian Semantic Poetics as a Potential Cultural Paradigm]. Smert'i bessmertiepoeta [Death and Immortality of the Poet]. Moscow, 2001, pp. 282-316. (In Russian)
6. Lotman Yu.M. Analiz poeticheskogo teksta [Analysis of the Poetic Text]. Lot-man Yu.M. Opoetakh ipoezii [About Poets and Poetry]. Saint-Petersburg, 1996, pp. 109-116. (In Russian).
(Monographs)
7. Bakhtin M.M. Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of Verbal Creation]. Moscow, 1979. (In Russian)
8. Broytman S.N. Russkaya lirika 19 - nachala 20 veka v svete istoricheskoy po-etiki. Sub'ektno-obraznaya struktura [Russian Lyrics of the 19 - the Beginning of 20 Century in the Light of Historical Poetics. The Structure of Subjects and Images]. Moscow, 1997. (In Russian).
9. Losev L.V Iosif Brodskiy: opyt literaturnoy biografii [Joseph Brodsky: The Experience of Literary Biography]. Moscow, 2011. (In Russian).
Красильникова Татьяна Александровна, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» - Нижний Новгород.
Студентка образовательной программы «Филология» факультета гуманитарных наук. Научные интересы: русская неподцензурная поэзия 60-80-х гг., интерпретация поэтического текста, компаративистика.
E-mail: [email protected]
Krasilnikova Tatiana A., National Research University Higher School of Economics - Nizhny Novgorod.
Student of the faculty of Humanities. Research interests: Russian unofficial poetry of the 60's - 80's, interpretation of lyrics, comparative studies.
E-mail: [email protected]
