CC BY
253
УДК 141.32
НОНКОНФОРМИЗМ И ПОДЛИННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ В КОНЦЕПЦИИ Ж.-П. САРТРА
© Ф. М. Неганов*, Л. Х. Яруллина
Уфимский государственный авиационный технический университет Россия, Республика Башкортостан, 450000 г. Уфа, ул. К. Маркса, 12.
Тел./факс: +7 (347) 273 79 35.
E-mail: [email protected]
В статье анализируется проблема свободы и необходимости, конформизма и нонконформизма на примере романа французского философа Ж.-П. Сартра «Тошнота» Идея нонконформизма, как главная идея романа, выявляется с помощью феноменологического метода и экзистенциального психоанализа. Концепция личности представлена в онтологическом аспекте и отличается от ее понимания другими философами. Через переживание абсурдности существования Ж.-П. Сартр предлагает выход из этой ситуации. Взгляды Ж.-П. Сартра оцениваются как оптимистический экзистенциализм.
Ключевые слова: нонконформизм, свобода, экзистенция, личность, бытие, существование, подлинность, переживание, абсурд, интенциональность.
На протяжении всей истории человечества появлялись мыслители, которые, глядя на окружающую их социальную реальность, искренне переживая судьбу общества, в котором они жили, критически оценивали смысл того, что делают его современники. Необъяснимое (рационально) чувство того, что люди поступают не подлинно и от того мир катится к катастрофе, заставляло задумываться о том - что же такое подлинное, которое они чувствуют, и которое оказалось в забвении. Интуиция им подсказывала, что мир держится в конечном итоге на подлинности и поэтому нужно ее придерживаться, даже ценой смерти (Сократ), даже тогда, когда все ради личного благополучия или наживы поступают себе в угоду. Не случайны вопросы, которые они себе задавали: Почему другие ее (подлинность) не чувствуют? Как сделать, чтобы люди ее почувствовали?
Одним из ярких представителей экзистенциализма является французский философ, писатель Ж.-П. Сартр. Но еще до него, жившего в XX веке, более ста лет назад датский мыслитель С. Кьеркегор открыл экзистенциализм. Экзистенция, по С. Кьеркегору, есть «бытие-между», «заброшенность» в ситуацию, промежуточность человеческого бытия, зависимость от иного, находящегося за пределами человеческого - трансценденции. Без стремления к трансценденции в акте веры человек поглощается повседневностью, теряя себя. Согласно С. Кьеркегору, быть в подлинности означает «проникать сознанием в собственную экзистенцию», т.е. не просто существовать, а существовать в действительности, в ответственности, даже ценою противостояния системе.
В философии же Ж.-П. Сартра на первый план выступает неприятие действительности современного ему общества и культуры. Жить в этом обществе, согласно Ж.-П. Сартру, как живет в нем «довольное собой сознание», можно лишь отказавшись от себя, от лично ощущаемой подлинности, от возможности свободного выбора, переложив ответственность на государство, нацию, расу, семью, других людей. Но и этот отказ - ответственный акт личности, ибо человек обладает свободой воли. В таком обществе Ж.-П. Сартр рассматривает индивида как отчужденное существо, возведя его конкретное состояние в метафизический статус чело-
веческого существования вообще. Человеческая индивидуальность в нем стандартизирована и отрешена от исторической самостоятельности, подчинена массовым, коллективным формам быта, организаций, государства, безличным экономическим силам, привязана к ним своим рабским сознанием, где место самостоятельного критического мышления занимают требования общественного мнения, где даже объективный разум науки представляется отделенным от человека и выглядит враждебной ему силой. Отчужденный человек, обреченный на неподлинное существование, не в ладу и с вещами природы - они глухи к нему, давят на него своим «вязким» и «солидно-неподвижным» присутствием, и среди них может себя чувствовать благополучно устроенным только общество «филистеров», человек же испытывает «тошноту». В противовес всему этому Ж.-П. Сартр говорит об особых, непосредственных, натуральных и цельных человеческих отношениях, от реализации которых зависит подлинное содержание человечности. Всему этому он противопоставляет экзистенциализм как учение, «которое делает возможной человеческую жизнь и которое, кроме того, утверждает, что всякая истина и всякое действие предполагают соответствующую обстановку, среду и человеческую субъективность» [1, с. 65]. Экзистенциализм дает возможность человеку осознать свое положение через его переживание в «пограничных ситуациях».
В отличие от других философов экзистенциалистов Ж.-П. Сартр предлагает выход из состояния абсурда окружающей его жизни. Преодоление ощущения абсурдности не предлагается им в готовом виде, читатель должен это осмыслить и пропустить через себя, уметь читать между строк. Поэтому на первый взгляд кажется, что философские рассуждения Ж.-П. Сартра заканчиваются на идее бессмысленности жизни, абсурдности существования и что вся его философия крайне пессимистична. Однако это не так.
Мыслитель обращается к теме абсурдности существования для того, чтобы показать реальность такой, какая она есть на самом деле. Если некоторые философы связывали свободу человеческого выбора, свободу воли через приближение к Богу или же предлагали самоубийство как выход из со-
* автор, ответственный за переписку
стояния абсурда, то Ж.-П. Сартр предлагает совершенно другой вариант решения этой проблемы. Его философия привержена идее нонконформизма. Нонконформизм Ж.-П. Сартра - это не неприятие жизни, не желание изолировать человека от окружающей среды, а стремление изменить отношение человека к жизни, это не своеволие и в нем не слышится «крик ницшеанского сверхчеловека», как считают некоторые исследователи, напротив, это ответственность, ответственность человека за самого себя, за свое существование и окружающий мир. Экзистенция есть постоянно живой момент деятельности, взятый в виде внутрииндивидуального состояния человека. Но экзистенциализм Ж.-П. Сартра не находит иной основы, из которой человек мог бы развить себя в качестве подлинно самодеятельного субъекта, кроме абсолютной свободы и внутреннего единства «проектирующего Я». В этом своем возможном развитии личность одинока и лишена опоры. Онтологическую основу того места, в котором активна субъективность, Ж.-П. Сартр обозначает понятием «ничто». По мысли Ж.-П. Сартра, человек без всякой опоры и помощи вынужден в каждый момент изобретать, и, тем самым, он обречен на свободу. В этих условиях основой подлинности могут быть только иррациональные силы человеческого подполья, подсказки подсознательного, интуиции, безотчетные душевные порывы.
Однако это всего лишь первая часть кульминационного момента в концепции Ж.-П. Сартра. Есть и вторая, не менее важная, которая заключается в том, что есть выход из этой ситуации через стремление к экзистенции. Все эти темы своей философии Ж.-П. Сартр развивает в процессе анализа психологической составляющей жизни индивида в обществе, схемы которой он переводит на язык художественного творчества, в тексты литературных произведений. Благодаря Ж.-П. Сартру стало естественным видеть экзистенциализм в виде философии, неразрывно слитой с формами искусства. Напряженная атмосфера, царящая в романах и философских трактатах Ж.-П. Сартра, часто выглядит как выражение эмоции потерянности в отчужденном мире, а самое ее содержание может быть расшифровано в терминах «бренности существования», «страдания и искупления», болезненно ощущаемой вины, тяжелого груза ответственности и так далее.
На сегодняшний день какую бы свободу мы не находили в нашем обществе, она, безусловно, не принимает форму самоутверждающегося, независимого, автономного индивида. Исследователи современной литературы, адресованной массовому читателю, отмечают фактически полное исчезновение веры в личные качества индивидуального характера. И решающим фактором успешной жизни теперь считается не смелость, независимость, оригинальность, а, как это ни печально, максимальная конформность по отношению к тому, через что пролегает твоя цель: «чтобы преуспеть, они должны пожертвовать своей свободой» [2, с. 151].
Изучая онтологическую картину, предложенную Ж.-П. Сартром, проявление ее особенностей через героя произведения «Тошнота», мы наблюдаем присутствие имманентного начала в «экзистен-
ции» героя - Антуана Рокантена, согласно которому субъектом движут исключительно внутренние мотивы в условиях его отчуждения от всего внешнего: «Предметы не должны нас беспокоить: ведь они не живые существа. Ими пользуются, их кладут на место, среди них живут, они полезны - вот и все. А меня они беспокоят, и это невыносимо...» [3, с. 142]. Этим состоянием Ж.-П. Сартр передает рано появившееся у него самого чувство отторжения человека как носителя активного сознания от пассивной «вязкости» вещей, окружающего его мира.
Человек, как и всякий предмет, всякое явление в природе, не может свободно существовать, пребывая в себе. Как отмечают современные языковеды, исследователи в области психолингвистики, наш мир состоит из глаголов, а не из существительных. Мы - действие, процесс. Это формула жизни, заданная при рождении нашей Вселенной, видимо, тот случайный набор изначальных параметров, который оказался зафиксированным в момент рождения универсума. Мы, наблюдая за тем, что происходит в мире, вокруг нас, в нас самих, часто усматриваем в этом мире вещей присутствие неведомой силы, замечаем, что в царящий порядок, как струя свежего воздуха, врывается нечто, скрывающееся в хаосе (но все же не сам хаос), вынуждая все вокруг двигаться, что не дает превратиться миру в «мир плесени».
И в то же время свобода не может быть только социальным феноменом. Если подумать, что свобода выбора зависела бы от других людей, то это была бы уже не свобода, а конформизм. Конформизм - понятие, обозначающее присущую человеку тенденцию изменять свое поведение в зависимости от влияния других людей, с тем, чтобы оно соответствовало мнению окружающих. К счастью, это явление не общеобязательное, поэтому всегда находятся основания для малоконформной или неконформной установки сознания. В известной мере неконформность является качеством врожденным, но существенную роль в ее формировании могут играть и элементы жизненного опыта человека. Возникает вопрос: как же понять присутствие в нашей жизни и свободы, и зависимости одновременно? Нет сомнения в реальной способности человека избегать ситуаций зависимости, в которые он попадает в конкретные моменты жизни. Однако реализация этой способности предполагает усилие свободной воли человека, его осознанное решение и действие, на которое не все решаются под давлением обстоятельств. Вспомним яркий пример из художественной литературы - Г обсека в романе О. де Бальзака.
У Ж.-П. Сартра же Антуан живет в экзистенциальном мире автора. Сталкиваясь с окружающим миром, он анализирует все происходящее из глубины своего Я, и мир вещей предстает перед ним как нечто чужое, другое, враждебное: «В субботу мальчишки бросали в море гальку - «пекли блины»,- мне захотелось тоже по их примеру бросить гальку в море. И вдруг я замер, выронил камень и ушел. Вид у меня, наверно, был странный, потому что мальчишки смеялись мне вслед.
Такова сторона внешняя. То, что произошло во мне самом, четких следов не оставило. Я увидел
нечто, от чего мне стало противно...»,- пишет Ж.-П. Сартр в своем романе «Тошнота» [3, с. 132]. Герой романа Антуан пытается вырваться, устранить все формы зависимостей и тем самым обрести свободу, но неизбежно приходит к одиночеству. Нет ничего удивительного, что, устраняя все формы зависимостей от других людей и общественных связей, человек становится свободным, но эта свобода ввергает его в проблему одиночества. Разорванность связей с внешней необходимостью заставляет человека обратиться к своему внутреннему миру, к тому, что влияет на его поведение изнутри. Отсюда гипотеза Ж.-П. Сартра о том, что свобода имманентно присуща человеку.
В состоянии свободы, однако, открывается дорога к творчеству. К сожалению, творчество - процесс не непрерывный. Это миг, мгновение, когда ты чувствуешь силу инсайта (творческого озарения), который поднимает тебя до вершины Парнаса, это «крохотное счастье в мире Тошноты» [3, с. 154]. Это миг, который дает возможность почувствовать себя абсолютно свободным. Что же мешает нам продлить эти мгновения? Ответ: время. Мы не в силах вырваться из него, ведь мы живем внутри него. Конечно, можно вырваться из этого временного круга, однако, это будет значить одно -смерть. Автор романа не избегает этой темы. Антуану приходит мысль о самоубийстве, но эту мысль он считает несерьезной, и она исчезает так же внезапно, как появляется. Но продолжать жить означает оставаться находиться во времени. А время им рассматривается как атрибут, синоним мира Тошноты. Потому Антуан чувствует дискомфорт, что время, некая расплывчатая, бесформенная масса, касается его, и Рокантен понимает, что он не свободен, не свободен от Других, от времени, от мира Тошноты. Однако не так все безнадежно. Пример тому, чувства Антуана, когда он слушает музыку: «А течение музыки ширилось, нарастало, как смерч, ...расплющивая о стены наше жалкое время» [3, с. 156]. Но как только заканчивается музыка, и Антуан выходит на улицу, он снова оказывается внутри этой вязкой Тошноты, бесформенного Абсурда, где ему так надоели эти одушевленные предметы и люди, «шевелящиеся мягкие массы».
Таким образом, мы можем интерпретировать феномен свободы, а, точнее, нонконформизма, в экзистенциальной философии Ж.-П. Сартра как экзистенциальное состояние, в котором находится герой и которое ведет его к одиночеству. И это не только внешнее проявление одиночества, но и внутреннее. Ж.-П. Сартр пишет о вселенском одиночестве. Это не скука или печаль, это экзистенциальное чувство, которое испытывает иногда каждый из нас. Простая, но жестокая мысль о том, что свобода художника, творца обретается ценой одиночества, а если перефразировать Б. Брехта, абсолютная свобода стоит абсолютного одиночества, приходит на ум, когда вникаешь в философские рассуждения Ж.-П. Сартра.
Следует отметить, что не менее важной, остро пережитой в детстве самим Ж.-П. Сартром - это он признавал в одном из интервью - является несовершенство, уязвимость и порой даже отвратитель-
ность собственного тела. Убедительным примером тому служат строки из романа «Тошнота»: « ...то, что я вижу в зеркале, куда ниже обезьяны, это нечто на грани растительного мира, на уровне полипов... вижу, как трепещет обильная, блеклая плоть. С такого близкого расстояния в особенности отвратительны глаза. Нечто стеклянистое, податливое, слепое, обведенное красным - ну в точности рыбья чешуя...» [3, с. 149]. Не удивительно, что если одна из составляющих человека - его анатомофизиологическое состояние «хромает» и даже в какой-то степени «патологично», то это, естественно, влияет на остальные его части. И это, в свою очередь, также ведет к разрыву связей с внешним миром и грозит субъекту одиночеством. Но сознание Антуана отвергает попытки заразить «патологией» остальные части своего бытия: «Занятно, что мне и в голову не приходит, что я сошел с ума, наоборот, я отчетливо сознаю, что я в полном рассудке: перемены касаются окружающего мира» [3, с. 133].
Герой произведения Ж.-П. Сартра в стремлении к абсолютной свободе теряет связь с внешней необходимостью, желая исходить только из внутренней необходимости. Однако достижение полного индетерминизма невозможно, это, как мы уже говорили, приводит, в лучшем случае, к одиночеству, в худшем - к деградации, к потере качеств homo sapiens (таких людей называют homo ferns, больные «синдромом Маугли»). Но почему Рокантен выбирает бытие-в-себе?
У Ж.-П. Сартра сознание не замкнуто в себе, оно открытое миру нерефлексивное и спонтанное существование, ничем извне не обусловленное. У него оно становится сферой абсолютной свободы, так как ничто не может управлять сознанием, ибо оно есть источник самого себя. Сознание - это «безличная спонтанность», многообразие ничем не детерминированных актов. Оно, по Ж.-П. Сартру, определяет себя к существованию в каждый момент, так что ничего нельзя постичь до него. В результате, сознание оказывается у Ж.-П. Сартра «очищенным» как от биопсихологических, так и от социокультурных детерминаций, от любых внутренних структур. Сознание индивида, так сказать, сталкивается с бытием без всяких промежуточных инстанций.
Для анализа сознания французский мыслитель прибегает к феноменологии. Ключевая идея феноменологии выражена в содержании понятия интен-циональность (intentionality). В свое время Брента-но характеризовал интенциональность как особого рода направленность сознания на объект. Гуссерль отверг такое понимание интенциальности, т. к. оно неизбежно сталкивается с трудностями объяснения фактов возникновения ощущений, которые не вызываются внешними объектами, например, каковыми являются галлюцинации. Таким образом, ин-тенциональность не есть чистая характеристика сознания, т. е. каковым оно (сознание) является само по себе, а характеристика сознания-направленности. Направленность означает ориентированность сознания на объект, который наполняет сознание содержанием. Наполненное содержанием сознание и есть сознание в понимании Гуссерля. Без этого содержания сознания для него нет.
Однако объектом может быть не только внешний предмет, а сами характеристики сознания. Это означает, что сознание способно само наполнять (=определять) свое собственное содержание. В этом заключается его автономность. То, что в сознании конструирует объект, Гуссерль называет ноэмой (поета). Ноэма, таким образом, структурирует сознание так, что сознание приобретает вид этого объекта. Когда это удается, т.е. объект структурируется как единое целое, сознание приобретает свою законченную форму. Данная законченная форма и есть сам объект. Таким образом, сознание и объект оказываются неотделимы друг от друга. Поэтому, говоря о сознании-направленности, мы одновременно подразумеваем объект этой направленности (который, как мы теперь видим, не обязательно есть нечто внешнее). Не трудно заметить, что концепция Гуссерля есть продолжение (развитие) фундаментальной идеи Канта.
Ноэма является богатой по своему содержанию. Она содержит элементы (характеристики), которые мы приписываем объекту, но это могут быть не только ощущения, но нечто, что мы ощущениями назвать не можем. Глядя на объект, мы можем без усилий в своем представлении отрывать его от окружающего мира, от окружающей его физической (предметной) среды и рассматривать как нечто автономное; как элемент в системе естественных связей; как элемент в системе связей нашего сознания. Мы видим этот объект, и мы сами достраиваем картину через наши ожидания. Ожидание есть предвосхищение объекта или его качеств в сознании до того, как они появились в поле реального обозрения чувственных анализаторов. (В этом смысле инстинкт есть ожидание, заложенное в природу тела.) Ожиданию предшествует опыт обращения с объектом, в результате которого выявляются связи объекта с другими объектами, проявляются его качества. После этого мы ожидаем, что эти связи повторятся (= качества объекта проявятся вновь).
Таким образом, для Гуссерля объект (=соз-нание-направленность) представлен во всем богатстве связей, отношений, переживаний, ощущений, интуиций, предчувствий и т.д., которые он (объект) вызывает у человека, когда человек с ним сталкивается. Все эти качества, кажущиеся субъективными, на самом деле, по Гуссерлю, присущи объекту и неотрывны от него, хотя одновременно они есть качества сознания-направленности. Гуссерль этим самым пытается снять антиномию субъективного и объективного по методу Канта, вводя априорную конструкцию сознания-направленности.
Более важно здесь отметить, что все качества объекта-сознания-направленности равноправны.
Они равноправны перед процедурой наделения человеком (обладателем этих качеств) главной значимости (=ценности). Свобода выбора самого значимого позволяет человеку решать этот вопрос самостоятельно. И тогда может оказаться, что для отдельного индивида самым значимым в объекте может стать то, что не является значимым для всех других. Или, например, выделяется группа людей, которые считают в объекте значимым то, что не
признается значимым другими. Этот факт имеет огромное практическое значение, т.к. это значимое (принятое таковым) получает статус смысла его (их) дальнейшей деятельности, определяющего принципа будущих поступков, фундаментальной, базисной ценности.
В данном случае смысл человеческой деятельности определяется самим человеком, принимается им посредством распоряжения собственной свободой, даже если в качестве смысла выбирается некая внешняя идея, сила, закон, воля и т.п. Но в этом случае мы столкнемся с осмысленным конформизмом. Поэтому Ж.-П. Сартр настаивает, что человек может принять свободное решение, наполняющее его жизнь смыслом, в котором восторжествует подлинность только в состоянии нонконформизма.
Некоторые подумают, что авторы в самом начале статьи говоря о подлинности, намекают на Бога, однако, абсолютно ничего религиозного, а тем более церковного, нами здесь не имеется в виду. Если же говорить об аналогиях тому, о чем мы говорим - это может быть похоже на то, что в экономике, например, называется действием невидимой руки. Или когда мы объясняем невидимые силы, которые выталкивают человека из первобытной общины к несправедливому, но более прогрессивному обществу рабовладения. Вот эта сила подлинности, скрытая от непосредственного осязания, от выраженности в предметностях мира, от вульгарно чувственного восприятия, невидимая для глаз и от того понуждающая мыслителей характеризовать ее идеальной или даже пост-идеальной (Плотин) толкает тех, кто о ней думает, к сложным описаниям и специфическим категориям. Но всегда остается нерешенной проблема - как сделать так, чтобы в сознании человека она (подлинность) стала господствующей ценностью, а именно, тем принципом, который действием невидимой руки влиял бы на помыслы и поведение людей. Гуссерль обращается к сознанию, Ж.-П. Сартр - к реальности и к тому, как на нее реагирует человеческое сознание, человеческие чувства. Гуссерль описывает манипуляции, которые способно совершать сознание (эйдетическая, трансцендентальная, феноменологическая редукции), и пытается показать ту, которая приводит к правильному результату. Он описывает не только механизм, но и показывает правильный (с его точки зрения) путь. Прежде чем эту подлинность почувствовать, хотя бы приблизиться к ней, по Ж.-П. Сартру, человеку нужно освободиться в своем сознании от воздействия мира предметов, от власти социальных институтов, от претензий другого человека, от тошноты. И в этом освобожденном от всего внешнего сознании он находит свободу, которой человеку нужно распорядиться, которая позволит индивиду принять единственно правильное решение.
ЛИТЕРАТУРА
1. Sartre J.-P. Existentialism and humanism // The continental philosophy reader. London; New York: Routledge, 1996. С. 65-76.
2. Долгов К. М. О встрече с Ж.-П. Сартром и Симоной де Бувуар // Вопросы философии. 2007. №2. С. 149-153.
3. Сартр Ж.-П. Тошнота. М.: Панорама, 2000. С. 131-336.
Поступила в редакцию 09.06.2009 г.
