CC BY
12
Literature and Culture: Historic and Contemporary
УДК (UDC) 398.2
Diasamidze Leila, Diasamidze Victoria, Shota Rustaveli State University, Batumi, Georgia
АНЕКДОТЫ-ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМЫ В БРИТАНСКОМ, АМЕРИКАНСКОМ, ГУЗИНСКОМ И РУССКОМ ПОСТФОЛЬКЛОРЕ
NOMADIC JOKES IN BRITISH, AMERICAN, GEORGIAN AND RUSSIAN
FOLKLORE
Abstract
In jokes as in fairy-tales we can observe a sample of verbal transmission of so called nomadic plots. In this case, common cultural, national, religious and other kinds of heritage play an important part. During the epoch of globalization it can be supposed that the number of intercontinental nomadic jokes may significantly increase.
Almost all British and American jokes have a potential to become migrating except topics that are endemic due to their specific character. Similar cultural background significantly lowers the barrier of rejection and creating all the conditions for the smooth migration ofjoke texts. Georgian joke texts have little chance to become nomadic considering its high specificity, vivid regional and ethnic accent. As for corpus of the Russian joke texts, most of them describe situational plots with the realia of Anglophone culture.
The research findings have revealed that there is no correlation between the strengthening of intercultural bonds and the increase of nomadic jokes. Their emergence is largely influenced by common linguistic and cultural background (British and American English). In languages of different cultural environment (Georgian, Russian) many joke texts are borrowed as a rule. This fact can be explained by the specificity of details and realia that generate comic effect.
Keywords: folklore, jokes, nomadic plot, stereotypes, patterns, linguo-cultural study, migration of joke texts, comic genre, short oral/written humorous stories, oral folk art
Введение
Исследование современного городского фольклора, представленного в анекдотах, как коротких фольклорных юмористических текстах, может внести определенный вклад в научный анализ национальной психологии. Как известно, одной из существенных сторон этнопсихологической науки является изучение этноса как системы психических и нравственных норм поведения, а также эстетических представлений, зафиксированных в фольклоре. Лингвокультурологическое исследование происходит на базе сопоставления и сравнительного анализа данных этнопсихологии, занимающейся изучением особенностей 6
национального восприятия окружающего мира и лингвокультурологии, описывающей языковую картину мира, поскольку проблемы исследования языкового сознания и образа мира, наряду с проблемами межкультурного общения и онтогенеза речи, занимают все более центральное место в лингвистических исследованиях антропоцентрического направления», как отмечает профессор [2, с. 49].
Теория
Стереотипы сознания, именуемые менталитетом, неизбежно фиксируют сообразно той или иной культуре, - в данной случае, британской, американской и грузинской, - фрагменты реального мира [4, с.137]. В жанрово-бытовых сценках анекдотов, запечатлевших статические ситуации, заключен сюжет в его свернутом, зачаточном состоянии. Анонимный или коллективный автор в парадоксальной ситуации анекдотной коллизии высвечивает наиболее типичные черты и отношения между объектами сюжета с точки зрения носителей культурных фоновых знаний: обычно изображаются в качестве объектов «антагонисты» по жизни: муж-жена, лорд-слуга, шеф-подчиненный и пр., поэтому, как правило, приходится говорить о коллизии со стремительной и парадоксальной развязкой-пуантой. В анекдоте, как и в сказке, мы видим пример устной передачи бродячих сюжетов [9]. При этом роль адресанта в коммуникативном процессе сообщения текста трудно переоценить: именно ему по праву рассказчика принадлежит определение последовательности изложения событий, купюры или дополнительные детали в соавторстве с анонимным автором данного сюжета.
Упрощенный сюжет анекдота, его опора на архетипические структуры взаимоотношений типа гендерных или мифологизированных общностей «наши-не наши» делает этот жанр не только живучим, но и всеобъемлющим, т.е. способным захватить массовую аудиторию. В процессе передвижения литературных бродячих сюжетов большей частью, как установлено, с Востока на Запад, происходит их видоизменение под влиянием различий социально-экономического строя, языка, национальности, быта, культуры, религии [7, с.340]. Происхождение и развитие бродячих сюжетов учеными, принадлежавшими к мифологической школе, объяснялись общим культурным фондом. Школа антропологов большое значение придавала одинаковой ступени культурного развития различных народов, явившейся причиной полигенезиса бродячих анекдотов. Школа заимствования не исключает возможности взаимообогащения сюжетными схемами фольклора разных народов [там же]. Того же мнения придерживаются современные лингвокультурологи, которые считают, что «процесс анекдотного заимствования стоит в одном ряду с языковым (лексическим и т.п.) заимствованием, их функции сходны» [8, с. 224].
Нам представляется, что в данном случае влияют все вышеперечисленные факторы, а именно: общекультурное, бытовое, национальное, религиозное и прочие виды наследования. Различия социально-экономического строя, не носящие ярко выраженного характера, также не дают возможности говорить о рельефно дифференцирующих отпечатках, которые позволяли бы фиксировать варианты бродячих сюжетов исследуемых фольклорных текстов. Кроме наследственного фактора, оказавшего определенное влияние на совпадения в сюжетах британских и американских анекдотов, логичным будет также признать возможность их
заимствований путем устной передачи, как результата тесных культурных и экономических контактов. Наконец, невозможно исключить и такое явление, как полигенезис бродячих сюжетов анекдотов в силу культурно-исторической общности. Как известно, американская культура возникла на основе западноевропейской и заокеанский интернациональный «сброд» (<бродить, бродячие) с легкостью ее ассимилировал в усредненном варианте. Как нам представляется, возможен прогноз в сторону постепенного увеличения количества совпадений фольклорных сюжетов в эпоху усиленной глобализации и стирания межкультурных и технологических барьеров: в результате мирового интеграционного процесса происходит неизбежная унификация культур, в особенности это касается культуры англофонии.
Урбанистическая культура постиндустриального общества унифицирует прежде всего бытийный уровень сознания, проявляющийся в поведении и общении людей и наблюдаемый в бытовой повседневной жизни. Несмотря на декларацию и одобрение мировоззренческих ценностей, большинство индивидов и общество в целом сохраняют прежде всего традиционное бытийное сознание и поведение, усвоенные в детстве бессознательно и соблюдаемые также бессознательно [6, с. 225]. Именно к этому базовому уровню сознания апеллирует речевой жанр анекдотов. Последние циркулируют в любой социальной сфере, благодаря универсальному свойству вписываться в бытовое сознание каждого индивида. Соответствие первому и низшему уровню сознания юмористических текстов, позволяет считать их артефактами третьей культуры, в отличие от официально признанных, высокой и традиционно-фольклорной культур. Эту третью культуру относят к постфольклору, созданному в лучших традициях спонтанности, неэлитарности и несанкционированности сверху, столь ценимых на европейском и американском континентах [5, с. 3].
Жанровая близость к другому артефакту устного народного творчества - сказке, позволяет исследователям называть анекдот преобразованной сказкой с лаконичной фольклорной художественной формой, в которой «воспроизводится злободневная ситуация с фиксацией типических и особенных черт» [1, с. 27]. Своей близостью к сказке объясняется кочевая способность анекдотов с бродячими сюжетами. В связи с этим, в эпоху глобализации и всеобщего уравнивания культур и modus vivendi, возможно возрастание общего количества межконтинентальных кочующих анекдотов.
Данные и методы
Материалом исследованию послужили три тысячи единиц текстов британских, американских, грузинских и русских анекдотов современного городского постфольклора. В связи с поставленными задачами в работе использовалась методика сопоставительного анализа. Квантитативный метод позволил определить и сопоставить объемы текстов исследуемых языков по интересующим нас параметрам.
Полученные результаты
Подавляющее количество сходств социокультурной матрицы британского и американского постфольклора предполагает массу возможностей для обмена текстами 8
исследуемого жанра. Именно этим объясняется тот факт, что в рубриках Интернета и специальной литературе под грифом «английские анекдоты» предлагаются англоязычные тексты без дальнейшего нюансирования на британские и американские. Ситуация облегчается благодаря маркерам британской культуры. В частности, почти во всех британских анекдотах упоминаются джентльмены, ирландцы, шотландцы, а также различные топонимы, конкретизирующие источник происхождения текстов. Нам представляется целесообразным говорить, скорее, о потенциально бродячих анекдотах, к восприятию которых общество-реципиент созрело, как духовно и интеллектуально, так и на низшем бытийном уровне сознания. При этом необходимо очертить пределы эндемических сюжетов с ограниченной областью их распространения, определив методом от противного сферу действия фольклорной противоположности бродячих анекдотов - эндемиков (по определению, это фольклорный мотив / сюжет, имеющий ограниченный ареал распространения). Почти все британские и американские анекдоты потенциально способны перейти в разряд бродячих, за исключением сюжетов, эндемичных в силу своей специфики. К этому кругу можно отнести анекдоты, отражающие национальный темперамент англичан (с 7-8-9-компонентной структурой), их уклад жизни (церемонность, правила cant'a), отношение к некоторым этническим культурам, нашедшее отражение в так называемом «колониальном» юморе и т.д. В американской же культуре, стоящей впереди планеты всей на страже прав человека, порицается ироничное отношение к полным, неграм, блондинкам, евреям и пр. В американской высшей школе даже был принят особый закон, запрещающий расцвечивание лекций анекдотами, поскольку они, предполагают, нацелены на потенциальную жертву [3].
Если среди сюжетных анекдотов имеются табуированные или культурно неприемлeмые в данном обществе, то подобный запрет снимается в том, что касается несюжетных текстов, содержащих лингвистический юмор. Можно предположить, что такие анекдоты являются потенциально бродячими без исключения, поскольку для них не существует экстралингвистических сдерживающих барьеров и ареал их циркуляции практически безграничен, благодаря многоголосию англофонии.
Как показывает проведенное нами исследование четырех тысяч британских, американских, русских и грузинских анекдотов, удельный вес таких текстов сравнительно невелик как в континентальном, так и в островном юморе. При этом зафиксирован некоторый количественный перевес в пользу анекдотов, использующих языковые игры в британских образцах юмора. В том, что касается сюжетных jokes, то в них происходит переворачивание и карнавализация (по М. Бахтину) иерархических и логических связей. Но цель переворачивания ценностей сюжетных и бессюжетных анекдотов едина: это ослабление иерархических связей в обществе и языке, как средстве коммуникации, согласно принципу: каждому действию есть и должно быть противодействие, ибо так проявляет себя симметрия как условие гармонии бытия. Это хорошо понимали еще в древнем Риме, когда позади прославляемого толпой триумфатора был приставлен служивый, твердивший: «Не забывай, что ты всего лишь смертный!», в то время как в толпе штатные предки современных пиарщиков, вдохновенно и на законном основании занимались инсинуациями в адрес виновника торжества: в античной римской культуре это воспринималось, как должное. Таким
образом, карнавальное переворачивание социально и лингвистически значимых ценностей -не самоцель, а, как мы считаем, необходимое средство для восстановления гармонии в изначально двоичной, бинарной, универсальной картине мира, сочетающей как положительные так и отрицательные начала.
«Бродячесть», как особое свойство некоторых анекдотов, является своего рода маркером не только их статуса, но и особого качества: оно свидетельствует о существовании в языке средств поддержания гармонии двоичности мироустройства. Актуальность анекдота почти одномоментна, и если анекдот продолжает смешить далеких потомков, то дело не только в остроумии, но и в том, что в данном анекдоте, видимо, оказался значительным крен в сторону общечеловеческих проблем, понятных в любое время и в любом обществе (Голубков, там же).
Если анекдоты «с бородой» понятны во все времена, то бродячие анекдоты должны быть понятны во многих социумах, преодолевая границы государств и расстояния. Они являются членом бинарной оппозиции по пространственному признаку, тогда как «бородатые» смешные истории им противостоят по временн0му признаку протяженности в диахронии. И те, и другие занимают соответствующие позиции в пространственно-временн0й системе координат.
Визуально и схематично различие между корпусом «бородатых» и, соответственно, корпусом «бродячих» анекдотов состоит в протяженности оппозиции на осях системы координат, фиксирующей хронологические и топологические возможности тех и других. При этом злободневность - необходимое, но не достаточное условие мигрирования бродячих сюжетов. Сюда следует отнести также их общекультурную значимость, способность проникать сквозь межкультурные перегородки и стены национальных традиций и стереотипов. Сходный культурный фон значительно снижает уровень барьера неприятия, создавая все предпосылки для беспрепятственной миграции текстов. Так, если в следующем английском тексте убрать маркер «англичанин» и заменить его на «американец», то особого различия в семантической константе следующего текста не обнаруживается: «Богатый англичанин со стоном падает на кровать, - Эй, Джерри, немедленно купи какую-нибудь нормальную больницу, я, кажется, простудился». «A rid Englishman falisvito a bed. Hey? Jerry, we have to bug purchase a hospital. It's sieems to me I've caught a cold».
Что касается грузинских бродячих анекдотов, то их обнаружено всего семь из тысячи проанализированных текстов. Прежде всего их отличает иная ментальность, а также то, что ранее аналогичные юмористические истории уже встречались в речевой практике. Так, например, один из них, как минимум, сорокалетней давности: «В магазине: - У вас изюм есть? - Нет, но есть булочки с изюмом. - Тогда наковыряйте мне килограмм изюма». Англофонные шутки Elephant jokes из разряда несмешных анекдотов, то есть анти-анекдотов появились и в Сванетии: «svans ekiTxebian: - ramdeni fuli ginda rom gqondes? - imdeni, rom spilo viyido. - spilo ra jandabad ginda? - spilo sulac ar minda, fuli minda imdeni». («У свана спрашивают: - Сколько денег ты хочешь иметь? - Столько, чтобы купить слона. - А слон тебе зачем? - А слон-то мне и не нужен, мне нужно просто столько денег, чтобы слона купить»).
Следующий грузинский анекдот очень напоминает диалог британских охотников о своих гончих: «monadireTa dialogi: - Zalian Wkviani ZaRli myavs... saxlSi rom brundeba, TaTs zaris Rilakze aWers da mec kars vaReb. - Cemi zars ar rekavs. - aba ras Svreba? - Tavisi gasaRebiT aRebs da ise Semodis saxlSi». («Диалог охотников. - У меня очень умная собака... Когда возвращается домой, нажимает лапой на звонок и я ей открываю. - А моя не звонит. - А что делает?! -Своими ключами сама открывает дверь в дом»). Католическая и западноевропейская атмосфера поклонения древнему напитку ощущается в следующем анекдоте: «gvian RamiT mRvdlis binaSi telefoni rekavs: - alo, pivnoi baria? -ara, Svilo Cemo, es bari araa, me ki mRvdeli var. - vaa, ra magari xar, mamao, ras akeTeb am SuaRameze pivnoiSi?'». («Поздно ночью в квартире священника звонит телефон: - Алло, пивной бар? - Нет, сын мой, это не бар, я - священник. -Ваа, святой отец, какой ты крутой, ты что делаешь ночью в пивной?»). Бродячесть этого анекдота выдает вольное отношение со священнослужителем, несвойственное грузинскому менталитету. Следующий анекдот встречался в русскоязычном материале: «- Sen xom axlomxedveli xar da ratom ixsni saTvales saqmros mosvlisas? - usaTvalod mec lamazi var da Cemi saqmroc». («- Ты же близорукая, почему снимаешь очки, когда приходит твой жених? - Без очков я красивее и мой жених тоже»). Дело в том, что, согласно грузинскому менталитету, девушка до выхода замуж старается не носить очков, дабы скрыть дефект зрения, поэтому фоновые знания также не позволяют воспринимать этот текст как анекдот грузинского происхождения. Следующий пример: «Парни, завтра пируем у меня, будут пиво и рыба. -Девушки? - С девушками я уже разговаривал, они не придут». Подобного рода преференции не свойственны грузинскому стереотипу молодежного поведения. Несмотря на грузинские имена собственные героев следующего анекдота - Назикия и Чичико, следующий анекдот представляет собой реминисценцию уже слышанного на другой территории и в другой версии: «- gagonila, kaco, yovelRame sam saaTze brundebi! - eubneba nazikia WiWikias. - mere, vin giTxra, rom davbrundi, ubralod gitaris wasaRebad Semovirbine, - pasuxobs WiWikia». («- Где это видано домой в три часа ночи возвращаться! - говорит Назикия Чичико. - Ну и кто тебе сказал, что я пришел, я только за гитарой и обратно, - отвечает Чичико»). В целом следует сказать, что вышеперечисленные бродячие анекдоты «импортного» происхождения. В силу большой специфики грузинских анекдотов с их региональной и межэтнической пуантой, связанной с колоритными деталями, шансы попасть в разряд бродячих представляются проблематичными для многих анекдотов и, как показывает статистика, для британских и американских в равной мере, поскольку в коротких юмористических историях зачастую решающую роль играют детали, а они носят, как правило, специфический для данного этноса характер. Исключения составляют анекдоты, построенные на языковых играх, но их циркуляция также ограничена единым лингвистическим ареалом.
Относительно бродячих анекдотов в русском материале (около одной тысячи текстов) можно сказать следующее. Почти все они носят исключительно заимствованный характер, маркированный различного рода топонимическими характеристиками (Америка, Чикаго, еврей в США, американский военный). Упоминаются также либо именные классификаторы (Браун, Бэрримор, просто «сэр»), либо косвенные маркеры (океаническое побережье, небоскребы, электрический стул и т.п.). При этом большинство текстов описывают
ситуативные сюжеты с реалиями англофонной культуры - США, Великобритании; сюда же мы относим анекдоты серии «о лордах».
Интересно отметить тот факт, что в единичных случаях заимствованных, скорее переведенных анекдотах, пришедших через письменные источники, сохраняются те же отрицательные коннотации, циркулирующие в других культурах: о скупости шотландцев, глупости блондинок и алчности адвокатов и т.п. Гендерная тематика затронута лишь в одной пятой части бродячих русскоязычных анекдотов, но и она окрашена колоритом другой культуры. Так в истории о бросании торта в тещу как бы незримо присутствует кадр из голливудской кинокомедии.
Замечательная «тук-тук» серия, столь популярная в мире англофонии, проиллюстрирована всего одним зафиксированным текстом заслуживающим внимания: «Тук-тук. - Ты кто?. - Я твой шанс!. - А вот и неправда. Шанс не стучится дважды!».
Характерно то, что зафиксированные бродячие анекдоты составляют весьма немногочисленную группу среди исследованных коротких юмористических текстов - всего 25 текстов из одной тысячи, что составляет 0,4% по отношению к общей массе текстов. Нельзя сказать, что эти тексты можно отнести к разряду самых смешных. Скорее, они вносят интеллектуальное разнообразие, благодаря содержащимся в них инокультурным элементам и деталям.
Таким образом, мы попытались ответить на вопрос о том, насколько велика встречаемость анекдотов, переходящих из одного ареала обитания в другой. Юмор, как известно, эндемичен и воспринимается с трудом в инокультурной и иноязычной среде. Не случайно поэтому его изучение, в частности, анекдотов, как одного из проявлений комического, ограничивается каким-либо одним ареалом бытования. Поэтому одним из путей исследования мы избрали сравнительно-сопоставительный анализ на высшем от конкретики абстрактном структурном уровне - формальном и семантическом.
Заключение
В целом следует сказать, что вышеперечисленные бродячие анекдоты «импортного» происхождения. В силу большой специфики грузинских анекдотов с их региональной и межэтнической пуантой, связанной с колоритными деталями, шансы попасть в разряд бродячих представляются проблематичными для многих анекдотов и, как показывает статистика, для британских и американских в равной мере, поскольку в коротких юмористических историях зачастую решающую роль играют детали, а они носят, как правило, специфический для данного этноса характер. Исключения составляют анекдоты, построенные на языковых играх, но их циркуляция также ограничена единым лингвистическим ареалом. Выявлены определенные предпосылки к так называемому эффекту песочных часов, при котором возможна свободная циркуляция анекдотов и их отнесение к потенциально бродячим анекдотам в ареале англофонии. К ним относятся: культурно-историческая общность; языковая общность; усреднено приближенный уровень бытийного сознания; поликультурная социальная адекватность. При этом количественные 12
расхождения в их употреблении не оказывают влияния на возможность их циркуляции. Эти факторы влияют на индекс «бродячести» коротких юмористических текстов, иными словами, степень поликультурной социальной адекватности сюжетных анекдотов.
References:
1. Golubkov S.A. (2007) Anekdoticheskoe v russkoy literature XX veka [ Anekdotal in Russian literature of the XX century] [Online]
Available:http://www.ssu.samara.ru/~nauka/LITER/STAT/GOLUBKOV/anecdot.html (October 12, 2017)
2. Gotsiridze D.Z. (2005) Lingvoaksiologicheskaya kartina mira i ee opisanie // Sopostavlenie kak metod issledovaniya i obucheniya yazikam [ Linguistic and axiological picture of the world and its description // Mapping as the method of research and language teaching]. Tbilisi: MAPRYAL, T.III, 146-162
3. Erofeev V. (2007) "Apokpif' TV- programma Kanal "Kultura", 02.10.2007[ "The Apocryphon", the TV programm Culture on 02.10.2007]
4. Matevosiyan L.B. (2007) Yazikovoe soznanie. Stereotipniy plast [Linguistic consciousness. Stereotypical layer].Moskva: MYaRAN,72
5. Nekliyudov S.Yu.(2007) Folklor: tipologicheskie i kommunikativnie aspekti [ Folklore: typological and communicative aspects] [Online] Available: http://www..ruthenia.ru/folklore/neckludov 15.htm (October 12, 2017)
6. Pocheptsov G.G. (2006) Teoriy kommunikatsii [Theory of communication] Moskva: Refl-buk,656
7. Slishkin G.G. (2005) Gendernaya kontseptosfera sovremennogo russkogo anekdota// Gender kak intriga poznaniya [ Gender conceptual sphere of modern Russian joke// Gender as an intrigue of cognition] Moskva: MGLU. [Online] Available: http://www.magazines.russ.ru/oz/2005_2_7.html (Oktober 12, 2017)
8. Sternin I.A. (2002) Kulturnie tsennosti i ikh otrajenie v kommunikatsii [Cultural values and their reflexion in communication] Materiali III mejdunarodnoy konferentsii. [Proceedings of the III International conference] Sankt-Peterburg: SpbGTU. 224-230
9. Siyujet. Statiya iz literaturnoy entsiklopedii (1939) [Plot. Article from the literary encyclopedia] T 11, Moskva: Khudojestvennaiya literatura, 140-151.[Online] Available: http//feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/lebleb-1401.htm
Information about the authors:
Diasamidze Leila (Batumi, Georgia) - PhD, the academic degree of Doctor of Philology,
Senior Lecturer at Batumi Shota Rustaveli State University, Centre of Foreign Languages and
Information Technologies. Address: № 35 Ninoshvili Street. Batumi 6010 Georgia. Specialty -
General Linguistics. 35 publications.
Diasamidze Victoria (Batumi, Georgia) - Candidate of Philological Sciences, Associate
Professor at Batumi Shota Rustaveli State University, Faculty of Humanity Sciences.
Address: № 35 Ninoshvili Street. Batumi 6010 Georgia. Specialty - Romance Studies. 55
publications.
