CC BY
55
Noble T. F. X. Images, Iconoclasm, and the Carolingians. University of Pennsylvania Press, 2009. 488 p. (Middle Ages).
Исследование профессора Университета Нотр-Дам (University of Notre Dame) Томаса Ноубла, посвящено проблемам иконоборческих споров, охвативших Византию с начала VIII по середину IX вв. — теме, включающей в себя ряд принципиальных исторических, политических, межконфессиональных и богословских вопросов, лишь совокупное решение которых может привести к пониманию причин появления иконоборчества в начале VIII в. и его сути.
В силу такой комплексности иконоборчество всегда привлекало внимание исследователей. Несколько крупных, но точечных работ появилось уже в середине XIX века, и на протяжении всего XX века иконоборчество оставалось одной из самых популярных тем в византинистике и церковно-исторической науке. Однако значительная часть вопросов, связанных с темой возникновения иконоборчества, остается нерешенной. Более того, кажется, что он пока и не может быть решен при нынешнем состоянии источниковой базы. Ведь по сей день отсутствуют критические издания большинства сохранившихся (между прочим, совсем немногочисленных) памятников данного периода. Только творения прп. Иоанна Дамаскина и Житие св. Стефана Нового обеспечены современными критическими изданиями1. Исторические и богословские сочинения патриарха Никифора2 и Феофана Исповедника3, творения патриарха Германа4, деяния VII Вселенского Собора5, «Наставление старца» (Nou0eaxa Yepovtoq)6, «Вопроша-ние» (Пешг^)7 были изданы в лучшем случае век назад, а порой и три столетия назад. В XX в. для удобства работы появились несколько подборок источников, относящихся к эпохе иконоборчества VIII в.8, однако подобное удобство (иногда, впрочем, сомнительное) является единственным их достоинством. Тексты сокращены до важных с точки зрения издателей отрывков. И хотя сейчас прилагаются усилия для преодоления сложившейся ситуации (вышли в свет первые три деяния в новейшем издании актов VII Вселенского Собора9), сложно гово-
1 Die Schriften des Johannes von Damaskos / B. Kotter, R. Volk. Hrsg. B.; N. Y.: De Gruyter, 1969-2006. Bd. 1-6; La Vie d’fitienne le Jeune par fitienne Diacre / M.-F. Auzepy, ed. Aldershot, 1997 (Birmingham Byzantine and Ottoman Monographs; 3).
2 Nicephori Archepiscopi Constantinopolitani Opuscula Historica / C. de Boor, ed. Leipzig, 1880.
3 Theophanis Chronographia / C. de Boor, ed. Leipzig, 1883. Vol. I. 1885. Vol. II.
4 Germanus. Epistolae // PG. 1865. Vol. 98. Col. 147-188 — текст полностью перепечатан из издания Манси, где творения изданы в составе деяний VII Вселенского собора: Sacrorum conciliorum... / G. D. Mansi, ed. Florentiae : Zatta, 1767. Vol. 13.
5 Sacrorum conciliorum. / G. D. Mansi, ed. Florentiae: Zatta, 1767. Vol. 13.
6 Nou0eaia yepovro^ nepi twv ayfwv eIkovwv // Мелиоранский Б. М. Георгий Кипрянин и Иоанн Иерусалимлянин. Два малоизвестных борца за православие в VIII в. СПб, 1901. С. V-XXXIX.
7 Ostrogorsky G. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreit. Breslau, 1929. S. 8-11.
8 Der byzantinische Bilderstreit / H.-J. Geischer, Hrsg. Gtoersloh, 1968; Textus Byzantinos ad Iconomachiam pertinentes / H. Hennephof, ed. Leiden: Brill, 1969; Thuemmel G. Die Fmhgeschichte der ostkirchlichen Bilderlehre: Texte und Untersuchungen zu Zeit vor dem Bilderstreit. B., 1992.
9 Concilium Universale Nicaenum Secundum. Concilium actiones I-III / E. Lambertz. B., N. Y., 2008 (Acta Conciliorum Oecumenicorum; 2, 3, 1).
рить об изученности темы иконоборчества при отсутствии должного внимания к отправным источникам.
Наиболее сложная ситуация сложилась с творениями патриарха Германа: в середине XVIII в. были опубликованы сочинение «О ересях и соборах» и догматические послания Патриарха. Причем последние — в составе деяний VII Вселенского Собора, хотя они имеют собственную, совсем не исследованную рукописную традицию. С тех пор не было издано ни одного сочинения из приписываемых Герману, хотя даже при поверхностном знакомстве с рукописными каталогами можно обнаружить ряд подобных творений.
Именно поэтому удел исследователей последних десятков лет — строить предположения о причинах появления иконоборчества, привлекая одни и те же памятники и прочитывая их каждый по-своему. Это же стало причиной устоявшегося в византинистике и церковно-исторической науке мнения о том, что иконоборчество является темным веком в истории Византии, а по отношению ко многим вопросам иконоборчества существует немало предубеждений и шаблонных мнений. Большинство исследователей избирали не сложный путь поиска новых источников и тщательного критического анализа изданных памятников, а построения различных теорий (порою фантастических) о причинах возникновения и содержании иконоборчества, опираясь на уже существующие, но устаревшие издания текстов. Осознание этой проблемы возникло в науке недавно. Например, около тридцати лет назад С. Геро10 предпринял смелую попытку обратиться к негрекоязычным сочинениям данного периода с целью расширения круга источников по иконоборчеству. Однако полезные сведения, содержащиеся в них, оказались весьма малочисленными.
В этом свете выгодно отличаются западные источники периода иконоборчества, которые служат отражением (не всегда четким и прямым) событий VIII в. в Византии, а также посвященные им исследования. Речь идет о папских посланиях, западных богословских сочинениях данного периода и их научной рецепции, которая сводится к проблемам аутентичности текстов и их отношения к византийским памятникам. Тексты данного периода прекрасно сохранились и постоянно переиздавались на протяжении всего XX в., вследствие чего были достаточно хорошо изучены.
Однако по отношению к византийским источникам корпус западных свидетельств всегда считался второстепенным: бессмысленно подвергать их исследованию без оглядки на наследие Востока, где эти споры и зародились. А Восток, в свою очередь, оставил слишком много загадок, вопросов, не имеющих однозначных ответов. С этой проблемой столкнулся и автор рецензируемой книги — Томас Ноубл. Он поставил перед собой задачу сделать обзор, изучить и дать оценку богословию иконы западных авторов периода правления династии Каролингов. Но, понимая зависимость их богословия от византийской мысли, он не мог пройти мимо восточного богословия иконы данного периода. Очевид-
10 Gero S. Byzantine Iconoclasm during the reign of Leo III with particular attention to the oriental sources. Louvain, 1973 (Corpus scriptorum christianorum orientalium; 346); Idem. Byzantine Iconoclasm during the reign of Constantine V with particular attention to the oriental sources. Louvain, 1977 (Corpus scriptorum christianorum orientalium; 384).
но, что для придания большего веса и самостоятельности наследию Каролингов, автор был изначально настроен умалить значение споров об иконах в Византии и событий, с ними связанных.
Итак, работа Ноубла состоит из введения, семи основных глав и заключения. В конце работы прилагается библиография и указатели. Как всегда неудачным и неудобным с практической точки зрения представляется решение расположить в конце книги и примечания.
В самом начале работы Ноубл заявляет, что среди главных задач работы он видит необходимость напомнить о недавних исследованиях, которые решительно отвергают масштабность византийского иконоборчества и полемики вокруг священных изображений. Борьба с иконами, по его мнению, была непостоянной, эпизодичной и не такой разрушительной с точки зрения человеческих и материальных потерь, как считалось ранее (с. 5). Развенчание научных мифов11 исследователь продолжает утверждением о том, что богословские труды прп. Иоанна Дамаскина в защиту икон не были широко известны ко времени VII Вселенского Собора в Никее и почти никак не использовались во время его работы, а высокоинтеллектуальные творения патриарха Никифора и прп. Федора Сту-дита появились слишком поздно для того, что иметь вес и значение в самый разгар иконоборческих споров. Таким образом, единственное осмысленное учение Церкви об иконах в конце VIII — начале IX вв. представлено, по мысли Ноубла, в трудах западных богословов12. Ярчайшим примером для него служат «Деяния короля Карла» (Opus Caroli Regis) Теодульфа Орлеанского. В подобном же ключе — особом внимании к западным сочинениям каролингского периода — автор выстраивает все исследование.
Первая глава является ретроспективной. Здесь собраны святоотеческие свидетельства, содержащие положительную и отрицательную оценку практики почитания икон. Выстроены они в хронологическом порядке, причем последовательность положительных цитат автор заимствует из «Деяний VII Вселенского Собора». Несомненной ценностью обладает максимально полная подборка свидетельств западных авторов, поскольку никогда ранее подобных попыток исследователями иконоборчества не предпринималось. Вполне логично все они (восточные и западные) делятся на две группы (за и против), которые не столько противостоят друг другу, сколько преследуют разные цели. Одна, «иконоборству-ющая», радеет за чистоту Церкви от идолопоклонничества, другая, «иконофиль-ная», видит большую необходимость в педагогическом использовании изображений. Анализируя собранный материал, автор справедливо приходит к выводу о принципиальном различии восточного и западного направлений в богословии иконы, причиной чему служат и принципиально разные обстоятельства их возникновения. Данное авторское заключение призвано объяснить поразительное взаимонепонимание Востока и Запада в вопросе о священных изображениях
“«Слишком уж долго ученым — большей частью византинистам, а среди них в особенности русским — удавалось выходить сухими из воды со своими пролептическими и каталептическими прочтениями VIII века, исходя из которых практически все возможные варианты понимания священных икон были представлены в то время» (с. 5).
12 Западных богословов этого периода Ноубл награждает эпитетом «каролингские».
при полном согласии в аргументации. К примеру, на Западе никогда не было так называемого культа иконы, как на Востоке, развившегося, по мнению Ноубла, в результате христологических споров.
Вторая глава (самая объемная) посвящена истории возникновения и развития иконоборческого движения в Византии в VIII в., то есть теме вот уже на протяжении ста лет порождающей на фоне скудости источников все новые и новые гипотезы и теории. Автор же предлагает в этой части книги собственное видение истории, которое сводится к обличению сложившейся в исторической науке традиции называть VIII век иконоборческой эпохой. Он полагает, что иконоборчество в его политическом аспекте, то есть уничтожение икон и гонения на иконопочитателей, длилось в совокупности не более 15—20 лет, что не позволяет считать иконоборческой целую эпоху. И по числу человеческих жертв и уничтоженных икон иконоборчество не было столь масштабным явлениям, как ранее считалось. При этом автор исключает из «списка пострадавших» весь институт монашества, которое, по его мнению, было бы ошибочно считать политической силой, выступавшей в защиту икон, поскольку источники говорят совсем о другом. Как считает автор, в момент правления Константина V сложилась ситуация, при которой совершенно по разным причинам гонению одновременно подверглись и иконы, и некоторые представители монашества, о чем и сообщают памятники житийного характера. Однако более поздние иконофильные хроники искусственно определили связь между двумя гонимыми элементами: свою роль здесь сыграло и активное привлечение монахов к работе заседаний победного для иконопочитателей VII Вселенского Собора. Очевидно, что трактовка именно последних источников получила широкое распространение в науке.
Таким образом, Ноубл приходит к выводу о том, что иконоборчество незаслуженно занимает первое место по значимости событий в византийской истории VIII века, и что оно получило подобный статус только благодаря победе иконопочитателей.
Интересное толкование получают у автора итоги VII Вселенского Собора. Ноубл доказывает, что патриарх Тарасий на Соборе выполнял задание императрицы Ирины по реабилитации исаврийской династии. Лев III, Константин V, Лев IV были очевидными лидерами иконоборческого движения, но Ирине, как их наследнице было невыгодно делать своих предков ересиархами того учения, с которым она боролась. В попытке восстановить репутацию Исавров императрица перенесла «руками патриарха» ответственность за появление иконоборчества с императоров на мусульман и иудеев, а проведение иконоборческого Собора 754 г. на малоазийских епископов. Этим можно объяснить как тот факт, что при Ирине не выходило никаких указов, прекращающих действие иконоборческих эдиктов, если таковые и были, так и непопулярность на соборе 787 г. Иоанна Да-маскина и его сочинений, известных острыми выпадами в адрес императорской власти.
Находит в работе свое отражение и обзор богословского наследия византийских авторов VIII века: свт. Германа Константинопольского и прп. Иоанна Дамаскина. Герман был и свидетелем появления ереси, и первым апологетом иконопочитания. В его посланиях ересь изображается как заблуждение некото-
рых малоазийских епископов, поэтому его богословие иконы совсем неглубокое — Герман ограничивается известными цитатами из Писания, общими размышлениями об образах, достаточными, на его взгляд, чтобы образумить зачинщиков. Иоанн Дамаскин — совсем другое дело. Это автор, который перевел спор об иконах на новый, никем недостижимый уровень. Он поставил оппонентов в крайне невыгодное положение, доказав, что существуют несколько видов образов, божественное происхождение которых глупо оспаривать, разделив также на несколько видов служение и поклонение священному, и, наконец, предложив огромный массив отеческих цитат в защиту икон, что подтверждало традиционность иконопочитания. Однако Вселенский Собор 787 г., преследуя свои политические цели, несправедливо больше внимания уделил наследию свт. Германа, чем достижениям Дамаскина. Ноубл не умаляет заслуг прп. Иоанна, но добавляет, что почти одновременно с его работой и на Западе появляется флорилегий подобного же масштаба в защиту икон, краткой версией которого в свое время воспользовался папа Адриан.
К анализу подобных западных свидетельств VIII в. автор обращается в третьей главе своего исследования и приходит к выводу о том, что западная мысль в вопросе об иконах по большей части совпадала с голосом отцов VII Вселенского Собора. Интересным представляется хронологическое сравнение Ноубла, согласно которому выясняется, что даже периоды роста интереса к богословию иконы на Западе и Востоке совпадают: 720-е — 730-е гг. и 760-е — 780-е гг. Но разница заключается в том, что на Западе почитание священных изображений никогда не перерастало в культ безграничного поклонения им.
Следуя логике автора, именно следующая глава является центральной, поскольку в ней впервые в книге на примере памятника VIII в. «Opus Caroli Regis»13 доказывается превосходство западной богословской мысли в вопросе об иконах над восточной. Анализ сочинения предваряется исторической справкой об обстоятельствах его написания: незадолго до VII Вселенского Собора Византия вступила в контакт с новой силой (под старой подразумевается папство) на Западе — франкским государством и определила отношения с ней как прохладные. Папство же нашло сосуществование с франками полезным и уже в 769 г. на соборе в Риме франкские епископы соучаствовали в вынесении общего положительного решения о святых иконах. Проведение II-го Никейского Собора после Собора Римского Карл Великий не понимал и считал излишним, поэтому потребовал латинский перевод его деяний, тщательное изучение и критику которого он доверил Алкуину и Теодульфу. Так появилось на свет упомянутое выше сочинение, главная мысль которого сводится к тому, что ни уничтожать, ни почитать иконы не должно — но служат они лишь для убранства Дома Божия. Ноубл подробно разбирает его и лишний раз убеждается в том, что богословское содержание определений VII Вселенского Собора, критикуемое Теодульфом, по существу явилось развитием наследия патриарха Германа, а не более богатого и разработанного учения прп. Иоанна Дамаскина. В данном случае Теодульфу не составило большого труда обнаружить слабость позиций греческого Собора и показать массу его доктринальных и терминологических неточностей. Абсурд-
13 «Libri Carolini» — более распространенное его название.
64
ный, детский, слабоумный, развращенный, бессмысленный, безрассудный, необдуманный, смехотворный, глупый, бестолковый, испорченный, бесцельный, опрометчивый, достойный порицания и осмеяния, нелепый, презрительный, ни на что не годный — вот тот круг определений, который применял к VII Вселенскому Собору Теодульф. Таким образом, платой за реабилитацию исаврийс-кой династии стали моральная победа западной богословской мысли и анафема Франкфуртсткого Собора 794 г.
Стоит сдержанно согласиться в данном месте с мыслью автора, но только в том, что данная победа имела место в четко ограниченный период времени — в самом конце VIII в., и лишь в силу фактора «последнего слова» Запада и при полном неведении об этой победе в восточной части Церкви. С появлением второй волны византийских богословов-иконопочитателей, с возрождением богословия иконы прп. Иоанна Дамаскина, превосходство западных богословов, участников большой иконоборческой полемики, становится совсем не очевидным.
Далее Ноубл пытается определить место и значение «Деяний короля Карла» в истории и справедливо замечает, что, будучи по сути продуктом, сделанным на заказ, этот памятник западной мысли обладает не только богословской ценностью, но и несомненной политической ангажированностью. Государство Каролингов переживало небывалый подъем как на международной арене, так и во внутренних делах (это касается даже искусства). Подобный процесс требовал идеологической основы, которая бы выражала позиция франков и по отношению к Византийской империи: такой основой и стали «Деяния», ведь в нем есть все для уничижения гордых византийцев и превозношения франков — настоящей новой Империи.
Последние две главы книги представляют наименьший интерес для читателя, ожидающего проблемного исследования. Это связано с тем, что второй период иконоборчества, которому эти главы посвящены, имеет немного темных пятен (хотя при этом и немало интересных тем для исследования) и по богословскому наполнению повторяет первый период. Автор вынужден был предаться простому описанию исторического развития второго иконоборчества на Востоке и Западе, что, правда, не умаляет его заслуг — все изложено тщательно, подробно и довольно объективно. Ересь вновь разгорелась сначала в Византии, а потом уже втянула в спор и Запад. Мысль иконоборцев мало развилась со времен иконоборческого Собора 754 г., православные же богословы, опираясь на наследие прп. Иоанна Дамаскина, сформировали серьезное, очень развитое учение об иконах. Интересен здесь, пожалуй, тот факт, что реакция франков на новые творения византийских иконофилов осталась прежней: иконы создаются лишь для украшения храмов, поэтому все споры о почитании или уничтожении церковных изображений бесмысленны.
Ценность последней главы заключается в систематичном анализе западной мысли в отношении к иконам, исследовании сочинений Агобарда Лионского, Айнхарда, Валафрида Страбо, однако вывод автора заставляет усомниться в сколько-либо качественном прогрессе их идей по сравнению с первым иконоборческим периодом. Очевидно лишь развитие церковного изобразительного искусства на Западе в начале IX столетия, что свойственно, впрочем, многим другим видам искусства в эпоху «каролингского Ренессанса».
Кроме содержательного исследования, читатель найдет в книге очень живой и образный язык, с одной стороны, придающий работе яркость и убедительность, а с другой — лишающий ее строгости мысли и академичности. Вот лишь несколько примеров: «Конечно, иконопочитатели использовали бы любую возможность, чтобы с высокой крыши кричать о защите икон народом» (с. 60); «Другие готовились (всегда были готовы) подстроить паруса под господствующие ветра (о епископах, готовых потакать власти. — С. З.)» (с. 76); «...Иоанн Да-маскин орудовал писчими перьями, словно мечами» (с. 88).
В целом, закрыв глаза на плохо скрываемое небрежение к византийскому богословскому наследию периода иконоборчества, работа Ноубла кажется до некоторой степени удачной. Ведь необходимость в обзорном труде по иконоборческому периоду чувствовалась на протяжении последних 30—40 лет, когда в церковно-исторической науке и византинистике произошел небольшой сдвиг в сторону более критичного прочтения памятников данного периода, и некоторые вопросы происхождения иконоборчества, получив новое разрешение, требовали своего обобщения. Особенно полезным данный труд будет для студентов и начинающих исследователей. Главным же достоинством работы Ноубла является всеобъемлющий охват богословия иконы на Западе, что ранее предпринималось крайне редко и никогда в полной мере.
С. В. Заплатников (ПСТГУ)
Mosshammer Alden A. The Easter Computus and the Origins of the Christian Era. Oxford etc.: Oxford University Press, 2008. 432 p. (Oxford Early Christian Studies).
Новая книга почетного профессора Калифорнийского университета в Сан-Диего Алдена Моссхаммера, известного специалиста по византийским всемирным хроникам, посвящена происхождению христианской эры Дионисия Малого, той самой, которой ныне пользуются во всем мире. В процессе работы, по признанию автора, тема, ограниченная изучением пасхалистического труда Дионисия, вылилась в гораздо более обширное исследование. Столкнувшись с проблемой неубедительности предложенных в науке концепций, Моссхаммер предпринял полную ревизию всех представлений об истории развития пасхалистических исчислений в III—VI вв. По его собственному признанию, при изучении проблемы возникновения эры Дионисия он обнаружил, что трудно понять основу, на которой были построены часто повторяемые в науке выводы. «В конце концов, я пришел к заключению, — пишет Моссхаммер во “Введении” (с. 4), — что свидетельства источников были неверно интерпретированы и что большая часть истории пасхальных вычислений в ранней христианской Церкви должна быть переписана. То, что начиналось как исследование истоков христианской эры, переросло таким образом в исследование истоков и истории пасхальных расчетов». Следует особо отметить, что работы такого уровня охвата материала по-
