CC BY
31
DOI: 10.26347/1607-2502202111-12031-037
незарегистрированный алкоголь в россии - по-прежнему серьезная проблема общественного здоровья в 2018-2020 годах
Цель исследования. Оценить доступность и характеристики незарегистрированного алкоголя в городах России за период с 2018 по 2020 гг.
Материалы и методы. За исследуемый период было приобретено 126 образцов непитьевого суррогатного алкоголя и 23 образца нелегальных алкогольных напитков в городах различного размера и географического положения в России. Проводился описательный статистический и эконометрический анализ характеристик приобретенных образцов незарегистрированного алкоголя.
Результаты. 63,5% образцов непитьевого суррогатного алкоголя относились к разновидностям алкогольных продуктов, которые употребляются для питья потребителями суррогатного алкоголя. У 78,3% образцов стоимость единицы этанола была ниже, чем в легальной водке, продаваемой по минимальной цене. В сравнении с нелегальной водкой стоимость единицы этанола была ниже у 34,1% образцов непитьевого суррогатного алкоголя и у 49,4% образцов этого алкоголя, о которых известно, что они употребляются для питья. 54,8 и 19,4% образцов употребляемых для питья аптечных медицинских настоек содержали этанол, цена единицы которого была ниже, чем в самой дешевой легальной и нелегальной водке соответственно. В период пандемии СОУГО-19 на нелегальном алкогольном рынке появились употребляемые для питья антисептики для дезинфекции рук, содержащие высококонцентрированный дешевый неденатурированный этанол.
Заключение. В 2018—2020 гг. незарегистрированный алкоголь, содержащий дешевый этанол, оставался физически и экономически доступным в России, что требует усиления существующих и введение новых эффективных мер контроля за алкоголем, направленных на снижение доступности и потребления незарегистрированного алкоголя. Ключевые слова: незарегистрированный алкоголь; суррогатный алкоголь; непитьевой алкоголь; COVID-19; Россия
Авторы заявляют об отсутствии возможных конфликтов интересов.
Финансирование: исследование не имело спонсорской поддержки.
Для цитирования: А.Ю. Гиль, С.А. Никифоров, Р.А. Хальфин. Незарегистрированный алкоголь в России — по-прежнему серьезная проблема общественного здоровья в 2018—2020 годах. Проблемы стандартизации в здравоохранении. 2021; 11-12: 31-37. БО1; 10.26347/1607-2502202111-12031-037
А.Ю. Гиль, С.А. Никифоров, Р.А. Хальфин
ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет), Институт лидерства и управления здравоохранением, Москва, Россия
unrecorded alcohol in russia -still a serious public health problem in 2018-2020
Objective. To assess the availability and characteristics of unrecorded alcohol in Russia in 2018—2020.
Methods. Within the study 126 samples of non-beverage surrogate alcohol and 23 samples of illicit alcoholic beverages were purchased in cities of various sizes and geographic locations in Russia. Descriptive statistical and econometric analyses of the characteristics of purchased samples of unrecorded alcohol were carried out.
Results. 63.5% of samples of non-beverage surrogate alcohol belonged to the varieties of alcoholic products that are consumed by consumers of surrogate alcohol. In 78.3% of the samples, the unit cost of ethanol was lower than in licit vodka sold at the minimum price. Compared to illicit vodka, the unit cost of ethanol was lower in 34.1% of samples of non-beverage surrogate alcohol and in 49.4% of samples of non-beverage surrogate alcohol known to be consumed for drinking. 54.8% and 19.4% of the samples of consumed for drinking pharmaceutical medicinal tinctures contained ethanol, the unit cost of which was lower than in the cheapest licit and illicit vodka, respectively. During the COVID-19 pandemic, spirituous hand sanitizers containing highly concentrated, cheap, undenatured ethanol appeared on the illegal alcohol market.
Artyom Gil, Sergey Nikoforov, Prof. Ruslan Khalfin
Institute of Leadership and Health Management, Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University)
Interpretation. In 2018—2020, the unrecorded alcohol containing cheap ethanol remained physically and economically available in Russia. This requires enforcement of existing and introducing new effective alcohol control policy measures aimed at reducing the availability and consumption of unrecorded alcohol.
Keywords: unrecorded alcohol, non-beverage alcohol, surrogate alcohol, COVID-19, Russia The authors declare no competing interests. Funding: the study had no funding.
For citation: Gil AU, Nikiforov SA, Khalfin RA. Unrecorded alcohol in Russia — still a serious public health problem in 2018—2020. Health Care Standardization Problems. 2021; 11-12: 31-37. DOI: 10.26347/1607-2502202111-12031-037
Согласно общепризнанным оценкам, незарегистрированный алкоголь представляет угрозу не только для общественного здоровья, но и для социального и финансового благополучия людей [1, 2]. В настоящее время в мире примерно 25% потребляемого алкоголя представлены незарегистрированным алкоголем (1,7 л чистого этанола на душу взрослого (15+) населения из 6,5 л чистого этанола в 2017 г.) [3]. В России, по экспертным оценкам, в разные годы, доля незарегистрированного алкоголя на рынке составляла от 24 до 60% [4—6]. Этот алкоголь употребляется для питья, но его объемы не регистрируются в официальной статистике производства, продаж, потребления, торговли или налогообложения [7, 8]. Термин «незарегистрированный алкоголь» широко используется Всемирной Организацией Здравоохранения [9], в то время как в России этот алкоголь часто называется такими словами как «контрафактный», «суррогатный», «фальсифицированный», «паленый», «левый», «неучтенный», «поддельный», «нелегальный» алкоголь.
Незарегистрированный алкоголь представлен различными разновидностями или категориями алкогольных продуктов, которые можно разделить на следующие основные типы:
1) легально производимая алкогольная продукция, которая не регистрируется в системах учета алкогольной продукции;
2) зарегистрированная алкогольная продукция, но не в той юрисдикции, в которой она употребляется;
3) легальный непитьевой суррогатный алкоголь (например: спиртосодержащая продукция, не предназначенная для употребления вместо алкогольных напитков);
4) нелегальный непитьевой суррогатный алкоголь (например: фальсификаты и подделки спиртосодержащей продукции, не предназначенной для употребления вместо алкогольных напитков);
5) легально и нелегально произведенный в домашних условиях кустарным способом алкоголь (например: самогон, брага, вино);
6) нелегальный/контрабандный алкоголь, производимый в коммерческих (промышленных) объемах, включая поддельную алкогольную продукцию (мошенничество с торговой маркой).
Нелегальный/контрабандный алкоголь, как правило, производится организованной преступностью и включает алкоголь, производимый на лицензированных предприятиях, который выводится из легального оборота с целью неуплаты налогов (например, «водка третьей смены» в различных странах бывшего Советского Союза). В то время как зарегистрированное потребление алкоголя может измеряться через данные продаж и налогообложения алкогольной продукции, ее импорта и экспорта, мониторинг и надзор за незарегистрированным алкоголем во многих странах не развит. Россия в течение последних 25 лет усиливает мониторинг и надзор за оборотом незарегистрированного алкоголя и проводит совершенствование его законодательного регулирования с целью снижения уровня его потребления [10].
В настоящем исследовании была проведена оценка физической доступности наиболее распространенных в России разновидностей незарегистрированного алкоголя: непитьевого суррогатного алкоголя и нелегальных незарегистрированных алкогольных напитков за период с 2018 по 2020 гг. с целью оценки эффективности проводимой политики по контролю незарегистрированного алкоголя.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Исследование физической доступности незарегистрированного алкоголя проводилось в пяти городах России: Одинцово, Москва, Ижевск, Челябинск, Петушки. В каждом городе полевые работники посещали до пяти торговых точек, в которых мог продаваться незарегистрированный алкоголь, и приобретали его образцы. На данную работу затрачивалось не более 12 ч в каждом городе. Критериями для приобретения образцов непитьевого суррогатного алкоголя была концентрация этилового спирта 60% и выше по объему, согласно информации на этикетке, и цена менее 45 руб. ($0.57, €0.49, £0.44) за бутылку. Приобретенные образцы непитьевого суррогатного алкоголя сравнивались с образцами, приобретенными в ходе ранее проведенных исследований доступности этого алкоголя [11, 12], а также с данными исследований его употребления вместо алкогольных напитков лицами с наркологическими расстройствами [13—15, 17]. Образцы нелегальных алкогольных напитков также приобретались, если они продавались в обследованных торговых точках. Критерием нелегального алкогольного напитка была розничная цена ниже установленной государством минимальной розничной цены, по которой разрешается продавать алкогольные напитки в конкретном году. Приобретенные образцы незарегистрированного алкоголя фотографировались, информация об их характеристиках (название, производитель, цена, объем бутылки, концентрация этанола, тип розничной торговой точки, экспозиция на витрине и другая значимая информация) регистрировалась на бумажных проформах и затем заносилась в базу данных SPSS for Windows, v.21 (SPSS, Inc., Chicago, IL). Далее проводился описательный статистический и эконометри-ческий анализ с расчетом средних значений количественных характеристик, долей качественных признаков и стоимости единицы этанола (10 мл чистого этанола) в приобретенных образцах незарегистрированного алкоголя.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
За изучаемый период полевыми работниками посещены 27 розничных точек продажи алкогольной и спиртосодержащей продукции: 16 аптек, 4 небольших магазинов/киосков/уличных павильонов, 5 открытых и закрытых рынков, 2 супермаркета. В них было приобретено 126 образцов непитьевого суррогатного алкоголя: 78 медицинских настоек/экстрактов/спиртосодержащих растворов для приема внутрь, 14 медицинских антисептиков, 3 антисептика для ветеринарного
использования, 2 бутылочки медицинского этанола, 6 денатурированных и 18 неденатурирован-ных одеколонов, 2 неденатурированных лосьона,
1 фальсифицированный косметический лосьон и
2 санитайзера для рук (появились на рынке в 2020 г. в первые месяцы пандемии новой корона-вирусной инфекции 8АЯ8-СоУ-2). 63,5% приобретенных образцов непитьевого суррогатного алкоголя относились к разновидностям алкогольных продуктов, которые, по данным литературы [13—15, 17], употребляются для питья. 9 розничных торговых точек продавали непитьевой суррогатный алкоголь 24 ч в сутки.
В 8 торговых точках, реализующих непитевой суррогатный алкоголь, было приобретено 23 образца нелегальных алкогольных напитков. Нелегальная водка объемом 0,5 л продавалась по цене от 130 руб. в 2018 г. до 150 руб. ($2.05, €1.69, £1.55) в 2020 г. Другие приобретенные образцы нелегальных алкогольных напитков, таких как коньяк, ром, виски, продавались по цене в 1,5—3 раза меньше минимальных розничных цен, установленных государством для этих алкогольных напитков.
У 57,9% всех приобретенных образцов непитьевого суррогатного алкоголя и у 78,3% образцов непитьевого суррогатного алкоголя, кото -рый употребляется вместо алкогольных напитков, стоимость единицы этанола (10 мл чистого этанола) была ниже, чем в легальной 0,5 литровой бутылке водке, продаваемой по минимальной цене. У 34,6% приобретенных образцов медицинских настоек/экстрактов/растворов для приема внутрь, у 91,7% одеколонов и у 100% образцов других разновидностей непитьевого суррогатного алкоголя стоимость единицы этанола была ниже, чем в самой дешевой легальной водке. Среди медицинских настоек и одеколонов, о которых известно, что они употребляются для питья, доля образцов с более дешевым спиртом, чем в легальной водке, была больше: 54,1 и 95,5%, соответственно (рис. 1А).
В сравнении с нелегальной водкой, стоимость единицы этанола была ниже у 34,1% всех приобретенных образцов непитьевого суррогатного алкоголя и у 49,4% образцов непитьевого суррогатного алкоголя, который употребляется для питья. 14,1% всех приобретенных образцов медицинских настоек/экстрактов/растворов для приема внутрь, 33,3% косметических лосьонов/тоников, 58,3% одеколонов, 71,4% медицинских
100
80
зе 60
40
Непитьевой суррогатный алкоголь, который употребляется для питья
20
2 3 4 5
Весь непитьевой суррогатный алкоголь
■ 1) Медицинские настойки, экстракты, растворы для приема внутрь 2) Косметические лосьоны/тоники
* 3) Одеколоны
4) Медицинские антисептики
• 5) Антисептика для ветеринарного использования (немедицинские) 6) Медицинский этанол
и 7) Анти-ШБ-СоУ-г санитайзеры для рук
100
90
70
8® 60
к § 50
40
30
20
10
0
100
60
Непитьевой суррогатный алкоголь, который употребляется для питья
40
20
2 3 4 5 6 Весь непитьевой суррогатный алкоголь
■ 1) Медицинские настойки, экстракты, растворы для приема внутрь
2) Косметические лосьоны/тоники * 3)Одеколоны
4) Медицинские антисептики » 5) Антисептика ря ветеринарного использования (немедицинские)
6) Медицинский этанол ^ 7) Анти-5А1)5-СоУ-2 санитайзеры для рук
В. Стоимость единицы этанола ниже, чем в нелегальной водке
а®
2 3 Весь непитьевой суррогатный алкоголь
Непитьевой суррогатный алкоголь, который употребляется для питья
12 3 4 Весь непитьевой суррогатный алкоголь
Непитьевой суррогатный алкоголь, который употребляется для питья
■ 1) 25 мл 0 2) 40-50 мл ж 3) 80-95 мл & 4) 99-100 мл С. Стоимость единицы этанола ниже, чем в легальной водке
■ 1)25 мл к 2) 40-50 мл «3)80-95 мл 4) 99-100 мл О. Стоимость единицы этанола ниже, чем в нелегальной водке
Рис. 1. Результаты эконометрического анализа непитевого суррогатного алкоголя, доступного в 2018—2020 гг. в зависимости от его разновидности и статуса употребления для питья
антисептиков и 100% образцов всех остальных разновидностей непитьевого суррогатного алкоголя имели стоимость единицы этанола ниже, чем в нелегальной водке. Среди образцов непитьевого суррогатного алкоголя, о которых известно, что они употребляются для питья, стоимость единицы этанола была ниже, чем в нелегальной водке у: 24,3% медицинских настоек/растворов для приема внутрь, 33,3% косметических лосьонов/тоников, 63,6% одеколонов, 71,4% медицинских антисептиков и у 100% образцов всех остальных разновидностей непитьевого суррогатного алкоголя (рис. 1В).
Доля непитьевого суррогатного алкоголя со стоимостью единицы этанола (10 мл чистого этанола) ниже, чем в стандартной легальной русской водке (А, С), в нелегальной водке (В, Б), в зависимости от разновидности непитьевого
суррогатного алкоголя (А, В), объема бутылочки (С, Б), и статуса употребления для питья вместо алкогольных напитков (А, Б, С, Б) согласно данным исследования Гиль и соавт., 2021
У большинства образцов непитьевого суррогатного алкоголя, продаваемого в бутылочках большего объема (объемом больше 25 мл), стоимость единицы этанола была ниже, чем в легальной и нелегальной водке. У 54,8 и 19,4% образцов медицинских настоек стоимость единицы этанола была ниже, чем в самой дешевой легальной и нелегальной водке соответственно (рис. 1С, Б).
Достаточно интересной оказалась ситуация с антисептиками. У некоторых медицинских антисептиков, приобретенных после начала пандемии 8АЯ8-СоУ-2 в 2020 г., стоимость единицы этанола резко выросла из-за значительного роста
Рис. 2. Анти-SARS-CoV-2 санитайзер для рук («тоник для рук Этиловый Альфа», 99 мл, 95% этанола, неденатурированный, низкая цена единицы этанола), употребляемый для питья, и небольшой уличный магазин, продающий его 24 ч в сутки, Челябинск, 2020
спроса на антисептики в период пандемии и повышения розничных цен на антисептики (например, антисептик «Асептолин»). В то время как на другие виды антисептиков розничные цены и стоимость единицы этанола оставались низкими (например, «Муравьиный спирт»). Кроме того, в первые месяцы пандемии SARS-CoV-2 в продаже появился новый антисептик с невысокой стоимостью единицы этанола («тоник для рук Этиловый Альфа», 99 мл, 95% этанол по объему), который, по наблюдениям полевых работников, употреблялся для питья потребителями суррогатного алкоголя рядом с торговыми точками, в которых он продавался (рис. 2).
В изучаемый период времени с 2018 по 2020 гг. достаточно широкий спектр разновидностей незарегистрированного алкоголя был доступен в розничной продаже в городах России. Причем у большей части этого алкоголя единица этанола была ниже, чем в самой дешевой легальной и нелегальной водке. Эти результаты свидетельствуют о том, что проблема незарегистрированного алкоголя не теряет своей актуальности даже после существенного усиления контроля в последние годы за незарегистрированным алкоголем со стороны государства. Наиболее значимыми мерами государственной политкии по контролю незарегистрированного алкоголя в России были: внедрение системы ЕГАИС (Единая государственная автоматизированная информационная
система учета объема производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртсодержа-щей продукции), новых денатурирующих добавок для непитьевого суррогатного алкоголя (бензин, керосин, денатониум бензоат, кротоновый альдегид), минимальных цен на легальные алкогольные напитки, уменьшение объема тары медицинских настоек до 25 мл, запрет на продажу дешевой непитьевой спиртсодержащей продукции с содержанием этилового спирта свыше 28%, усиление административной и уголовной ответственности за незаконный оборот алкогольной продукции. Несмотря на вышеперечисленные предпринятые меры, результаты данного исследования свидетельствуют о том, что усиление контроля за незарегистрированным алкоголем не оказалось в полной мере эффективным. Согласно исследованию, проведенному в 2020 г. [16], присутствие на алкогольном рынке значительного объема незарегистрированного алкоголя можно объяснить такими факторами как:
1) относительно узкий спектр использованных мер политики по контролю алкоголя;
2) недостаточная гармонизация между различными принятыми нормативными документами, направленными на контроль за алкоголем;
3) недостаточный контроль за соблюдением принятых мер регулирования оборота алкоголя;
4) рекомендательный характер некоторых мер по контролю за алкоголем (например, денатура-
ция непитьевого суррогатного алкоголя не является обязательной);
5) отсроченное введение эффективных мер контроля за алкоголем (например, запрет на дешевую спиртосодержащую продукцию был введен только после резонансного массового смертельного отравления суррогатным алкоголем в Иркутске в декабре 2016 г., в то время как регулярно происходившие менее масшатабные вспышки массовых отравлений оставались без внимания);
6) применение частично эффективных мер (например, ограничение тары медицинских настоек до 25 мл не сопровождалось установлением минимальной розничной цены на них);
7) недостаточные координация и гармонизация между различными государственными агентствами, имеющими отношение к регулированию алкоголя;
8) недостаточно высокое качество принимаемых приказов и распоряжений, имеющих отношение к регулированию алкоголя, и другие факторы [16].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Незарегистрированный алкоголь продолжал оставаться доступным и представлял серьезную проблему общественного здравоохранения в 2018—2020 гг., что требует проведение более активной государственной политики, направленной на усиление контроля за незарегистрированным алкоголем и на снижение вреда от его употребления.
ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES
1. Rehm J, Kailasapillai S, Larsen E, Rehm MX, Samokhval-ov AV, Shield KD, et al. A systematic review of the epidemiology of unrecorded alcohol consumption and the chemical composition of unrecorded alcohol. Addiction. 2014; 109 (6): 880-93. http://dx.doi.org/10.1111/add.12498
2. Probst C, Fleischmann A, Gmel G, Poznyak V, Rekve D, Riley L, et al. The global proportion and volume of unrecorded alcohol in 2015. J Glob Health. 2019; 9 (1): 1-10. http://dx.doi.org/10.7189/jogh.09.010421
3. Manthey J, Shield KD, Rylett M, Hasan OSM, Probst C, Rehm J. Global alcohol exposure between 1990 and 2017 and forecasts until 2030: a modelling study. Lancet. 2019; 393 (10190): 2493-502.
4. Nemtsov AV. A Contemporary History of Alcohol in Russia. Huddinge: Sodertorn University College, 2011. 346 p.
5. Management of substance abuse unit. Global status report on alcohol and health. World Health Organization, 2014. Accessed 20.07.2021. https://studylib.net/doc/12109317/ alcohol-global-status-report-on-alcohol-and-health-2014
6. Probst C, Merey A, Rylett M, Rehm J. Unrecorded alcohol use: a global modelling study based on Delphi assessments and survey data. Toronto, ON: Centre for Addiction and Mental Health. 2018; 113 (7): 1231-1241. http:// dx.doi.org/10.1111/add.14173
7. Lachenmeier DW, Neufeld M, Rehm J. The Impact of Unrecorded Alcohol Use on Health: What Do We Know in 2020? Journal of Studies on Alcohol and Drugs. 2021; 82 (1): 28-41.
8. Okaru AO, Rehm J, Sommerfeld K, Kuballa T, Walch SG, Lachenmeier DW. The Threat to Quality of Alcoholic Beverages by Unrecorded Consumption. Volume 7: The Science of Beverages. Alcoholic Beverages. Cambridge, MA: Woodhead Publishing. 2019; 7: 1-34. http://dx.doi.org/ 10.1016/b978-0-12-815269-0.00001-5
9. Global status report on alcohol and health 2018. Geneva, Switzerland: World Health Organization, 2018. Accessed 20.07.2021. https://www.who.int/substance_abuse/publica-tions/global_alcohol_report/en
10. World Health Organization. Alcohol policy impact case study. The effects of alcohol control measures on mortality and life expectancy in the Russian Federation. Copenhagen: WHO regional Office for Europe, 2019. Accessed 20.07.2021. https://www.euro.who.int/en/health-topics/dis-ease-prevention/alcohol-use/publications/2019/alcohol-policy-impact-case-study-the-effects-of-alcohol-control-measures-on-mortality-and-life-expectancy-in-the-russian-federation-2019
11. Gil A, Polikina O, Koroleva N, McKee M, Tomkins S, Leon D. Availability and characteristics of nonbeverage alcohols sold in 17 Russian cities in 2007. Alcoholism: Clinical and Experimental Research. 2009; 33 (1): 79-85. http:// dx.doi.org/10.1111/j.1530-0277.2008.00813.x
12. Gil A, Khalfin R, Ilchenko I, Savchuk S, Kosagovskaya I, Madyanova V. Availability of nonbeverage alcohols in 50 Russian cities in 2015-2017. Revue d'Epidémiologie et de Santé Publique. 2018; 66: S356. http://dx.doi.org/ 10.1016/j.respe.2018.05.325
13. Gil A, Khalfin R, Ilchenko I, Krinitsky S, Kosagovskaya I, Fattakhova L. Non beverage alcohols in Russia: Were they still consumed for drinking in 2015—2017? Revue d'Epidémiologie et de Santé Publique. 2018; 66: S242. http://dx.doi.org/10.1016/j.respe.2018.05.027
14. Bobrova N, West R, Malutina D, Koshkina E, Terkulov R, Bobak M. Drinking alcohol surrogates among clients of an alcohol-misuser treatment clinic in Novosibirsk, Russia. Substance Use and Misuse. 2009; 44 (13): 1821-32. http:// dx.doi.org/10.3109/10826080802490717
15. Neufeld M, Lachenmeier D, Hausler T, Rehm J. Surrogate alcohol containing methanol, social deprivation and public health in Novosibirsk, Russia. International Journal of Drug Policy. 2016; 37: 107-10. http://dx.doi.org/10.1016/ j.drugpo.2016.08.001
16. Gil A. Gaps in the legal regulation of surrogate alcohols consumed for drinking in Russia. Journal of Epidemiology & Community Health. 2020; 74: A83. http://dx.doi.org/ 10.1136/jech-2020-SSMabstracts.177
17. Гиль А.Ю., Хальфин Р.А., Криницкий С.М., Никифоров С.А., Ильченко И.Н., Косаговская И.И., Фаттахо-
ва Л.Ф. Употребление суррогатного алкоголя лицами с расстройствами, связанными со злоупотреблением алкоголем (на примере субъекта Российской Федерации). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2021; 29 (3): 486-491. Gil AY, Khal-fin RA, Krinitsky SM, Nikiforov SA, Ilchenko IN, Kos-agovskaya II, Fattakhova LF. [The use of surrogate alcohol
by individuals with disorders related to alcohol abuse as exemplified by the subject of the Russian Federation]. Probl Sotsialnoi Gig Zdravookhranenniiai Istor Med. 2021; 29 (3): 486-491. http://dx.doi.org/10.32687/0869-866X-2021-29-3-486-491 Russian.
Поступила/Received: 2б.07.2021 Принята к опубликованию/Accepted: 20.09.2021
Сведения об авторах:
Гиль Артем Юрьевич — канд. мед. наук, доцент Высшей школы управления здравоохранением Института лидерства и управления здравоохранением ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет). 119991, Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2. E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0002-0548-5380
Никифоров Сергей Арнольдович — д-р мед. наук, профессор Высшей школы управления здравоохранением Института лидерства и управления здравоохранением ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет). 109004, Москва, ул. Александра Солженицына, д. 28, стр. 1. E-mail: [email protected]
Хальфин Руслан Альбертович — д-р мед. наук, профессор Высшей школы управления здравоохранением Института лидерства и управления здравоохранением ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет). 109004, Москва, ул. Александра Солженицына, д. 28, стр. 1. E-mail: [email protected]. http://orcid.org/0000-0001-7406-9826
About the authors:
Artyom U. Gil — Ph. D. in Medicine, Associate Professor in the Department of Higher School of Health Management, Institute of Leadership and Health Management, Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University). E-mail: [email protected]. http://orcid.org/0000-0002-0548-5380
Sergey A. Nikiforov — Sc. D. in Medicine, Professor in the Department of Higher School of Health Management, Institute of Leadership and Health Management, Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University). E-mail: [email protected]
Prof. Ruslan A. Khalfin — Sc. D. in Medicine, Professor in the Department of Higher School of Health Management, Institute of Leadership and Health Management, Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University). E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0001-7406-9826
