CC BY
237
УДК 347.779
НЕЗАМЕЧЕННЫЙ ЮБИЛЕЙ
UNNOTICED ANNIVERSARY А. С. ПРОНИН (A. S. PRONIN)
Анализируются обстоятельства, послужившие основанием к принятию 17 июня 1812 г. Манифеста Александра I «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах», его содержание и роль, которую он сыграл в развитии Российского законодательства о правах на результаты интеллектуальной деятельности.
Ключевые слова: привилегия, патент, результат интеллектуальной деятельности, законодательство об интеллектуальной собственности, Манифест императора Александра I от 17 июня 1812 г.
Examines the circumstances giving rise to the adoption of June 17, 1812 Manifesto of Alexander I «On Privileges to different inventions and discoveries in the arts and crafts», its content and the role he played in the development of Russian legislation on the rights of intellectual property.
Key words: franchise, patent, the result of intellectual activity, intellectual property law, the Manifesto of the Emperor Alexander I from June 17, 1812.
17 июня 1812 г. именным указом императора Александра I был утверждён Манифест «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах». С этой даты принято исчислять начальный срок правовой охраны прав на результаты интеллектуальной деятельности в России. На самом деле текст Полного собрания законов Российской империи позволяет утверждать, что за несколько лет до указанной даты принимались нормативные акты аналогичного содержания, однако такого детального и системного характера регулирования они не имели. Поэтому сложно переоценить для всего последующего периода развития законодательства об интеллектуальной собственности и формирования права интеллектуальной собственности значение указа от 17 июня 1812 г., заложившего основы правового регулирования прав на результаты интеллектуальной деятельности в России, до настоящего времени остающейся, как будет показано ниже, во многом неизменным.
Актуальные проблемы современного этапа Российской истории, намеревающейся перейти на инновационный путь развития, -
предмет иной публикации. Исследование же истории предшествующего развития соответствующего правового явления выступает непременным фактором поиска верного вектора дальнейшего развития.
Формальным поводом для принятия Манифеста 17 июня 1812 г. стали следующие обстоятельства. В 1810 г., с прошением на имя государя о даровании им привилегии на винокурение по способу, изобретенному Адамом и Бераром, обратились некие иностранцы - Герен и Елглунд. Именным указом императора Александра I от 3 июля 1811 г. им была пожалована привилегия [1]. При этом в её тексте не было никаких указаний о сущности и характере сделанного изобретения, не содержалось никаких сведений о пределах и порядке использования предоставленных прав, что вносило неопределён-ность в правовое положение всех тех, кто уже занимался этим видом деятельности в России.
Недостатки юридически несовершенной конструкции этой привилегии стали предметом обсуждения в Комитете министров 15 ноября 1811 г.
© Пронин А. С., 2012
В ходе дискуссии выявились три основные позиции.
Одну из них сформулировал председатель Государственного совета граф Н. П. Румянцев, который высказался вообще против выдачи всяких привилегий, поскольку они, по его мнению, препятствуют научно-техническому прогрессу и распространению изобретений. Он предложил поощрять изобретателей выдачей награды, соразмерной пользе изобретения. Эта позиция, однако, не получила поддержки членов Комитета министров, поскольку, по их мнению, определение размера награды - дело весьма субъективное и практически затруднительное, способное породить произвол.
Иную позицию заняла группа членов Комитета министров, предложившая прекратить выдачу привилегий в дальнейшем, однако действующие (в том числе и послужившую поводом к дискуссии) - оставить в силе, поскольку каждая из них была дарована адресатам именным указом императора.
Мнение третьих заключалось в требовании признания насущной необходимости выработки чётких правил по выдаче привилегий.
И хотя никаких резолюций по результатам дискуссии принято не было, фактически в Комитете министров была поддержана последняя позиция. Об этом свидетельствует тот факт, что вскоре, впервые в России, постановлением Комитета министров было ограничено действие императорского указа, которым была дарована привилегия Герену и Елглунду. Постановлением было предусмотрено, что если кто-либо до обнародования привилегии уже производил винокурение по той же системе, что и компания Герена и Елглунда, то «компания... не может лишить его права продолжать производство сиё, по сей системе». По сути, в России было введено, ранее издания Манифеста 1812 г., нечто похожее на современное правило, известное разным правовым системам как «право преждепользования». Однако это право, закреплённое постановлением Комитета министров, не носило всеобщего характера, а касалось только лишь субъектов данного казуса.
В свою очередь, предупреждая возможное неблагоприятное развитие внутриполитической и внешнеэкономической ситуации, связанное с принятием данного постановле-
ния Комитета министров, император Александр I поручает своему советнику графу М. М. Сперанскому подготовить докладную записку на высочайшее имя с приложением проекта закона о привилегиях.
Закон о привилегиях вскоре был принят Государственным советом и утвержден императором с опубликованием в виде Манифеста 17 июня 1812 г. [2]. Содержание Манифеста отразило уровень развития производительных сил и политическую ситуацию в России накануне Отечественной войны 1812 г.
В 1826-1832 гг. была проведена вторая после Соборного уложения 1649 г. официальная систематизация законодательства [3], вылившаяся в создание Свода законов Российской империи, ставшего основным официальным источником права [4]. Составной частью Свода законов Российской империи стал «Свод постановлений о фабричной, заводской и ремесленной промышленности», включивший в себя полный текст Манифеста 17 июня 1812 г. «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах» со всеми изменениями и дополнениями, внесёнными в него за время его действия [5].
Существо привилегии «на изобретения и открытия в художествах и ремеслах» [6] определялось в ст. 87 Свода законов (§ 1 Манифеста 17 июня 1812 г.) как свидетельство, удостоверяющее в том, что указанное в ней изобретение было «предъявлено Правительству, яко собственность, принадлежащая лицу, в привилегии поименованному».
Правительство, выдавая привилегию, не принимало на себя ручательство ни в том, что изобретение принадлежит владельцу привилегии, ни в том, что оно осуществимо и может принести пользу. Поэтому, в соответствии с положениями ст. 88-90, 175 Свода законов (§ 2-4 Манифеста), любое лицо было вправе перед судом доказывать, что изобретение или открытие не принадлежит лицу, получившему привилегию. Однако пока этого не будет доказано, владелец привилегии может единолично в течение всего времени, указанного в привилегии [7], пользоваться изобретением «. яко неотъемлемою и исключительною его собственностью»; вправе вводить, употреблять и продавать другим
лицам как само изобретение, так и привилегию; преследовать в судебном порядке всякую подделку и требовать возмещения понесенных от этого убытков.
Лицу, желавшему получить привилегию, следовало обратиться в Министерство внутренних дел [8] с прошением [9]. К прошению должно было быть приложено полное и детальное описание изобретения или открытия, со всеми его существенными подробностями, приёмами и способами использования, с необходимыми для точного воспроизведения чертежами и рисунками [10].
Проситель, желающий получить привилегию, в соответствии с требованием, сформулированным в ст. 91 Свода законов (§ 10 Манифеста), должен был в описании подробно объяснить пользу, ожидаемую от использования изобретения или открытия. Кроме того, он должен был внести пошлину за привилегию в установленном в Манифесте размере [11].
При рассмотрении поданной просьбы о выдаче привилегии Министерство внутренних дел (позже - финансов) обязано было проверить, не выдавалось ли прежде на подобное изобретение привилегии [12]. Руководитель министерства, удостоверившись в результате рассмотрения прошения в Совете министерства в том, что изобретение может быть действительно полезно, представляет прошение на рассмотрение Государственного совета [13], который «по воспоследовании... Высочайшего соизволения на утверждение привилегии» выдаёт оную просителю [14].
Привилегии могли быть выданы также на изобретения, сделанные в других государствах, при условии, что они нигде ещё «подробно для надлежащего производства. не описаны [15] и не введены в употребление в России» [16].
Таким образом, принятые в первой половине Х1Х в. правовые акты отразили двойственный характер проводимых реформ - с одной стороны, стремление властей способствовать развитию новых социально-экономических отношений, с другой - жестко контролировать этот процесс, объективно тормозя его ход, что многие цивилисты сознавали уже в то время [17].
К концу 70-х - началу 80-х гг. XIX в. в России в основном завершился промыш-
ленный переворот [18], оформились классы капиталистического общества. Это подстегнуло реформы в стране, однако имели они «половинчатый» характер - сословность общества, относительная промышленная отсталость, архаичность права тормозили социально-экономическое развитие страны.
Превращение натурального хозяйства в товарное производство, приобретающее всеобщий характер, приводит к необходимости закрепления прав на изобретения, придания им товарной формы.
Результаты интеллектуальной деятельности «обрели цену, но цена эта в силу самой природы продукта могла быть реализована не в одном, а лишь во множестве актов обмена на протяжении длительного времени» [19].
Патентное право, как отмечал А. А. Пи-ленко, могло появиться только при капитализме, поскольку: «Цель патентного права. уничтожение конкуренции» [20], в результате чего изобретатель ставится в привилегированное положение, совершенно необходимое для освоения новшества, так как: «Изобретение для своего практического внедрения в промышленность должно проделать большой и тернистый путь; между изобретением технически осуществимым, т. е. вполне патентоспособным, и изобретением промышленно-осуществимым лежит пропасть, которая должна быть заполнена огромным трудом и значительным капиталом» [21].
Введение правовой охраны результатов интеллектуальной деятельности в России (как и в других странах) стимулировало развитие всех видов творческой деятельности. И хотя сама идея необходимости правовой охраны результатов интеллектуального труда зародилась задолго до 17 июня 1812 г. [22], до настоящего времени она постоянно подвергается сомнениям. Об этом говорит и современная история, как Российская, так и зарубежная.
Между тем, например, патентная система делает возможным не только введение в жизнь новаций, требующих огромных затрат, но и доведение до всеобщего сведения содержания изобретения, поскольку законодательство всех стран, как отмечал И. Я. Хейфец, «ставит непременным условием выдачи патента - раскрытие сущности изобретения...» [23].
Всякий индивидуальный прорыв в неведомое обогащает общественное знание.
В пореформенной России, ставшей на путь капиталистического развития, эволюция феодальной привилегии заканчивается 30 марта 1870 г.
Закон 30 марта 1870 г. выглядит очень скромно, в сравнении со своим содержанием. Суть реформы состоит во фразе: «Статью 139 Уст. фабрич. (Свода Зак. Т. XI, част. II) изложить следующим образом.. :
"Если Мануфактурный Совет удостоверится, что предмет, на который испрашивается привилегия, описан с надлежащей точностью, ясностью и полнотой, что на оный прежде того никому другому привилегии выдано не было, и, наконец, что в оном не содержится ничего вредного или опасного, то, определив срок привилегии, сообразно с положением той отрасли промышленности, к которой изобретение относится, представляет о возможности выдачи привилегии на разрешение Министра Финансов, за подписью коего таковая привилегия и выдаётся..."».
Историческое значение закона 1870 г. многими его современниками и некоторыми современными авторами не было оценено по достоинству.
Одни отводили ему роль акта, внесшего простое изменение в порядок делопроизводства, упростившее его путём исключения ряда стадий из процедуры рассмотрения и выдачи привилегии (а именно: обсуждения в Госсовете и удостоверения императором)
[24].
Другие, недооценивая роль закона 1870 года в переходе к патентному праву, утверждали, что «...привилегии на изобретение в России перестали быть привилегиями в этом смысле уже до издания закона 1870 года»
[25].
Представляется, что это не так.
Для чего принимался закон 1870 г.? Чтобы изменить существовавший прежде порядок.
Совершенно верно заметил Александр Александрович Пиленко, что внесённое 30 марта 1870 г. изменение в Российское законодательство превратило феодальную привилегию в патент периода капитализма. Именно в этот день, когда императором
Александром II было утверждено мнение Государственного совета «Об изменении порядка делопроизводства по выдаче привилегий на новые открытия и изобретения» [26] -произошёл законотворческий прорыв на пути к бурному развитию российской промышленности, изобретательства и всего народного хозяйства, ибо «выдача привилегий из свободной законодательной функции, превращается в связанную подзаконную деятельность административного органа» [27].
1. Полное собрание законов Российской империи. - Т. XXXI. - № 24832. - СПб., 1830.
2. Полное собрание законов Российской империи. - Т. XXXI. - № 25143. - СПб., 1830.
3. М. М. Сперанский рассматривал систематизацию как промежуточный и не очень удачный этап работы по разработке полноценного гражданского законодательства (см.: Пах-ман С. В. История кодификации гражданского права. - СПб., 1876. - Т. 2. - С. 24).
4. См.: Казанцев С. М., СидорчукМ. В. О юридической силе Свода законов Российской империи // Вестник Ленинградского государственного университета. - 1988. - № 2. - С. 5560.
5. См.: Свод законов Российской империи, повелением государя-императора Николая Павловича составленный. - СПб., 1832. - Т. XI. -Ч. III. - Кн. I. - Разд. 3. - Гл. 2. «О привилегиях на новые изобретения и открытия» ; Разд. 4. «О проступках и преступлениях, взысканиях, наказаниях и судопроизводстве по нарушению законов о мануфактурах, фабриках и заводах».
6. Как следует из названия Манифеста и из его содержания, различий между изобретением и открытием не делается. Этот тезис подтверждается практикой выдачи привилегий и содержанием текстов литературных источников тех лет. Так, анонимный автор не делает различий между открытием в IX в. острова Исландия, изобретением в XI в. «горилки, хлебного вина, для лекарственного употребления», изобретением пороха и очков в XIII в., «началом употребления шляп» в XIV в. и открытием спутников планет и закона всемирного тяготения, и т. п. (См.: Изобретения и открытия, до Рождества и после Рождества Христова сделанные. - СПб., 1857.)
7. Согласно ст. 103 Свода - не более 3, 5 или 10 лет, по выбору просителя.
8. Именным Указом 31 января 1822 г. (См.: Полное собрание законов Российской империи. - СПб., 1830. - Т. XXXI. - № 28910) обязанность принятия прошений возложена на Министерство финансов, в связи с чем в § 10
Манифеста 17 июня 1812 г. было внесено соответствующее изменение.
9. «.просьбы о выдаче привилегий, до мануфактурной части относящиеся, рассматриваются в Мануфактурном Совете Департамента мануфактур и внутренней торговли, а потом в Совете министерства финансов» (Ст. 97 Свода законов).
10. Ст. 91 Свода законов (§ 5 Манифеста).
11. Размер пошлины зависел от срока действия привилегии: на три года - триста рублей; на пять лет - пятьсот рублей; на десять лет -полторы тысячи рублей (Ст.104 Свода законов, § 16 Манифеста).
12. Ст. 99 Свода законов (§ 12 Манифеста).
13. Государственный совет - высший законосовещательный орган Российской империи в 1810-1917 гг., рассматривавший внесённые министрами законопроекты до их утверждения царем, решавший сложные административные и судебные дела и пр.
14. Ст. 98 Свода законов (§ 11 Манифеста), ст. 100 Свода законов.
15. В общедоступных источниках - «.в публичных ведомостях или в книгах, в то время когда поступила просьба о выдаче привилегии» (Ст. 95 Свода законов, § 9 Манифеста).
16. Ст. 94 Свода законов (§ 8 Манифеста).
17. См., напр.: Всеподданнейшая записка графа Блудова «О предварительных работах для исправления наших гражданских законов» // Российский Государственный исторический архив (РГИА). - Ф. 1405. - Сп. 521. - Л. 22-23.
18. Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма в России. - М., 1978. - С. 282-288 ; Лавёры-чев В. Я. Царизм и рабочий вопрос в России. 1861-1917. - М., 1972. - С. 22-24.
19. Кузнецов М. И. Правовое регулирование результатов творческой деятельности : текст лекций. - М. : Университет дружбы народов, 1982. - С. 5.
20. Пиленко А. А. Право изобретателя. - Т. 1. -М., 1902. - С. 41.
21. Хейфец И. Е. Промышленные права и их хозяйственное значение в Союзе ССР и на западе. - М. : Госюриздат РСФСР, 1930. - С. 15.
22. Выдающийся древнегреческий мыслитель Аристотель в своём исследовании «Политика» (См.: Аристотель. Сочинения : в 4 т. -Т. 4. - М. : Мысль, 1983) приводит показательное мнение об изменении государственного устройства, высказанное задолго до новой эры Гипподамом, сыном Еврифонта, уроженцем Милета: «он устанавливает закон относительно тех, кто придумывает что-либо полезное для государства: они должны получать почести».
23. Хейфец И. Я. Указ. соч. - С. 16.
24. См., напр.: О пересмотре законоположений о привилегиях. Доклад в собрании членов Киевского отделения Императорского Русского технического общества по сахарному и механико-строительному отделам 16 сентября 1895 года М. А. Толпыгина. - Киев : Типография Г. Т. Корчак-Новицкого, 1895. - С. 35 ; О недостатках законодательства по привилегиям на изобретения и о тех мерах, которые могли бы служить для ограждения интересов изобретателя. Доклад М. И. Алисова на Комиссии при Императорском Техническом Обществе 24 августа 1882 года. - СПб., 1882. - С. 7, 12 ; Шершеневич Г. Ф. Курс торгового права. - СПб., 1908. - Т. 2. - С. 88.
25. Штайнингер В. И. Защита изобретений в России (закон и практика) и желательные в этой области изменения. - СПб., 1908. - С. Ю-П.
26. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Т.45. Отделение первое. - СПб., 1870. - № 48202.
27. Пиленко А. А. Указ. соч. - С. 170-171.
