CC BY
8Л.С. Буркина кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии и психологии Южно-Российского государственного политехнического университета (НПИ) имени М.И. Платова*
Нейтрализация девиантности: последствия для социального бытия человека в контексте культуры
Мечты о хорошем обществе, об обществе справедливом и социально разумном, на наш взгляд, только отражают неизбывность желаемого будущего. Наиболее радикальной версией выступает отрицание социальных норм и правил, анормность. Поднявшись в бунте против норм, человек, как мы выявили ранее, может только усилить собственное закрепощение в анормном отношении к обществу, ключ к пониманию многих проблем, включающих как сугубый индивидуализм, так и ущербную коллективность. В.Г. Федотова отмечает, что временность, дезинтегрированность - это есть опасность, давление со стороны ближайшего окружения, незащищенность. Вот ответы на вопросы о житье-бытье, не рассчитанные на встречную исповедь1.
Мы полагаем, что для того, чтобы выявить, каким может быть преодоление девиантности, в каких условиях желаема недевиантная личность и с чем приходится сталкиваться человеку в том, чтобы жить в несовершенном мире, необходимо сделать предметом культурно-философской рефлексии понимание рефлексии, при каких обстоятельствах и в каких действиях личность, осознающая себя девиантной, утрачивает девиантное положение или, наоборот, стремится к тому, чтобы преодолеть вынужденную аномийность.
Заявленная цель исследования статьи - определить возможности нейтрализации девиантности как последствий социальной онтологии человека.
При всей активности личности действовать наперекор обстоятельствам всегда встает проблема соотнесения с другими, с тем, что личность - не изолированный индивид, не самодостаточная субстанция, а конфигурация определенных культурных и социальных обстоятельств. Каким бы индивидуализированным ни представлялось общество, какие бы индивидуальные особенности ни ставились в точку отсчета отношений с другими людьми, очевидно, что личность находится в поле социальной интеракции, социального взаимодействия, следовательно, даже считая мечту изоляционизма осуществимой,
* Буркина Лариса Сергеевна, е-таП: burkina.68@mail.ru
1 Федотова В.Г. Хорошее общество. М., 2005. С. 113.
строит свои размышления о приобретении индивидуальных черт установлением отношений согласия или несогласия с большим миром.
Как пишет Л. Геллер, гражданин будущей утопии - полностью раскрывшаяся личность, достигшая в своем физическом и нравственном развитии качеств культурного героя2. Человек самополагает, что в условиях неосуществимости такого проекта, так как остальные люди ничем не хуже и не лучше меня, поэтому способны на нехорошие поступки, реально сосредоточиться на собственном бытие. Эта позиция включает не только опору на себя в решении личностных жизненных проблем, но и отношения к социальным нормам с позиций релятивизма, выгодности / невыгодности.
Гражданин будущего является реальным, привлекательным, но недостигаемым в реальной жизни состоянием. Поэтому классификация по девиантности воспринимается сугубо как принудительная, репрессивная мера или ограничивается минимумом «уважай права и взгляды других». В этом смысле общественная жизнь не подает перспектив надежды, так как сплошь и рядом личность, действуя по автоматизму социального критицизма, занимается самолегитимацией девиантности. Нравлюсь я другим или нет - это сугубо личное дело других. Считайтесь со мной, каковым я есть, - такова максима повседневного сознания в обществе социальной аномийности.
В том, что девиантность связана с моральной деградацией общества, с тем, что человек «теряет» человеческие качества, может, пожалуй, согласиться каждый. Другое дело, что и общество принудительной всеобщей добродетели рано или поздно в результате крушения политического режима или культурной революции вдруг обнаруживается сплошь проблемным.
В некоторых социалистических странах (Албания в период социализма Э. Ходжи 60-70-е гг.) предосудительным считалось закрывать дом на замок, что давало аргумент албанским лидерам говорить о том, что в бытовой жизни албанцы уже являются людьми коммунистического общества. Однако сейчас мы наблюдаем перевернутую картину. Албания уверенно лидирует в Европе по уровню совершенных в отношении личности посягательств. Можно сослаться и на развращающее влияние капитализма, и слабость государства, и бедноту как следствие вынужденной честности.
Для нас важно, что социально-политические рамки являются именно внешними по отношению к социальному бытию личности, стимулируют, возбуждают, оттесняют на задний план те или иные человеческие качества, и при этом не затрагивается сфера приватного видения, того, каким считает себя человек в мире, какими воспринимает окружающих, как оценивает социальные нормы и правила.
2 Геллер Л., Микки М. Утопия в России. М., 2003. С. 222.
Нормативистский аспект в общественной жизни, в принципе, объясним, так как вне норм и правил, вне зависимости от содержания, которое вкладывает жизнь, человеческое общество превращается в анархический порядок или вечный бунт. При этом следует учитывать, что современное западное общество, перешедшее к эпохе постмодерна, установило принцип морального реляционизма, под идеологией толерантности понимается не только возможность быть иным, но, будучи иным, становится предметом опеки и действует интолерантно по отношению к тем, кто не придерживается принципа толерантности.
Каждый раз, когда речь заходит о том, в какой степени толерантность соответствует демократическим нормам, вспоминается, что толерантность предполагается как принцип отношения к тем формам человеческого поведения и бытия, которые являются несовпадающими или резко противоречащими религиозным и культурным представлениям эпохи домодерна и модерна. Можно сказать, что вырисовывается интересная картина преодоления девиантности. Если мы примем самостоятельность и обоснованность норм, взращиваемых в определенной социальной или культурной группе, среди меньшинств, исчезает само понятие девиантности, так как уничтожаются критерии разделения должного и реального, желательного и нежелательного.
В таком контексте утрачивает смысл и понимание девиантности личности и ее преодоления. Т.А. Хагуров отмечает, что если мы говорим
о
об описании отдельного человека по Ф. Ницше3, приведенное описание дает возможность заявлять о духовно-нравственном нигилизме и поведенческих отклонениях: углубление насмешки, страстишки на день и грешки на ночь. Девиантная личность в современном обществе объединяется с другими по принципу негативизма, того, что не следует делать. Это не только неверие в высшие идеалы. Само понятие толерантности в вышеприведенном смысле является понятием отказа личности от добродетели, от удержания не быть грешным. Р. Гардини, как мы отмечали ранее, видит, что неверие постмодерна порождено гуманизмом, верой в самоценность человека, в ее суверенность. Действительно, принцип толерантности согласуется с принципом удовольствия, принципом небеспокойства, комфортности.
Если принимать общество как социально разумное, понятие личного комфорта и хорошего самочувствия неизбежно ведет к соотношению баланса личных и общественных ценностей. Как дисциплинировать человека или, наоборот, сделать так, чтобы самосознание было процедурой добровольного принятия культурных норм и правил, об этом, разумеется, задумываются общественные эксперты. Однако, как пишет М. Яцыно, каждый раз, когда мечты пытаются реализоваться, есть вызов индивидуальных и групповых протестов, устанавливающих
3 Хагуров Т.А. Человек потребляющий: проблемы девиантологического анализа. М., 2006. С. 333.
нового врага. Врагами фантазии являются все те, кто рискует без причины. Это не только страстные курильщики, алкоголики, болезненно толстые, практикующие опасный секс, и те, кто понимает огромную величину этого риска, и те, кому он известен, но они сознательно заявляют о своем нежелании исправиться4.
Девиантная личность в своем «упорствовании» права в том, что сопротивляется попыткам сделать его жизнь контролируемой со стороны других, если они не лучше его. В этом случае действует правило «скажи, кто без греха». Очевидно, что в иерархии девиантности вкладывается степень недопустимости со стороны власть имущих, групп духовной и социальной гегемонии. П. Бурдье отмечает, что анализ борьбы за классификации проливает свет на социальные представления, в частности законодательную таксономию, на то, что это поле символической борьбы5.
Объективация представлений о девиантности часто отождествляется тем, что у групп, определяемых как девианты, нет способов и средств, способных конкурировать с группами социального господства. Денвиантными становятся наиболее незащищенные, не имеющие социальных покровителей и одновременно не попадающие в структуру социального клиентилизма группы. Что же касается отдельной личности, ее отклонение от норм может трактоваться в медикалистских терминах, также может рассматриваться как следствие дурной привычки. В любом из перечисленных случаев девиантность предполагает, предопределяет респрессивные действия по отношению к тому, кто считается и классифицируется девиантом.
Вне зависимости от того, является ли это инициативой государства, групп влияния или авторитетных личностей, девиантность становится сильным символическим оружием против тех, кто стоит на позициях социального нонконформизма. Можно также сказать, что с попыткой и стремлением преодолеть девиантность как массовое явление связаны действия против инакомыслящих, инакодействующих. Констатируя это печальное обстоятельство, мы, тем не менее, не должны устраняться от того, что в обществе девиантность может преступить пределы количества индивидуальных случаев, из анормности стать нормой, что существенно расшатывает, приводит к заболеванию, инфицированию социального организма и к распаду общества6.
В России, где население потеряло социальные и нравственные ориентиры, где проявляется социально дезорганизующий эффект, внешний враг является часто единственным мобилизующим средством. Растерянные и потерянные в своей жизни жители из социальных гетто
4 Яцыно М. Культура индивидуализма. Харьков, 2012. С. 108.
5 Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 80.
6 Воденко К.В. Соотношение религии и науки в культуре ХХ века // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 5-2. С. 47-51.
перекладывают гнев бессилия на любого, кто подвернется под руку: гомосексуалисты, мигранты, соседи, либералы. Мы имеем «удивительный» феномен общества без руля - общества, в котором если и существуют удерживающие общественные скрепы, то в форме безнадежности покинуть «тонущий корабль».
Борьба с девиантностью может иметь двоякий смысл: с одной стороны, вести к пониманию того, что общество нуждается в моральном и культурном выздоровлении; с другой - усугублять эти проблемы путем перевода на группы социального исключения. Означает ли это, что девиантная личность стала состоявшимся фактом нашей жизни, что следует убрать различия между должным нормативным и реальным, что современное общество только и может существовать, признавая инаковость в качестве объединяющего, а не разъединяющего контекста?
Полагая, что критика общества потребительства, массового общества вызывает особый интерес, но в сущности не приводит к соотнесению наших желаний с реальностью, для нас важно понять одно обстоятельство: инертность общества по отношению к девиантным личностям в какой-то степени «лучше», чем борьба с девиантностью. Другое дело, что уровень требований, предъявляемых к личности, не может быть отделим от уровня возможностей, предоставляемых личности.
Таким образом, падение интереса к носителям анормного состояния может быть объяснено тем, что культурное общество все более воспринимается как фантом, что человек все в меньшей степени соотносит свои действия и мысли с культурой общества, задаваясь вопросом, а есть ли общество и культура этого общества вообще. Очевидно, важнейшим правилом может стать согласие относительно девиантности. По сути, это означает то, что называется совокупностью требований к каждому по поводу отклонения от норм. В нашем случае представляется более точной позиция Я.И. Гилинского: девиантность следует рассматривать через призму принципа универсальности закону мироздания, что требует преодоления антропоцентризма и аксиологизма в девиантологических исследованиях7.
Девиантность является специфическим человеческим феноменом, что делает возможным базис дальнейших построений по поводу преодоления девиантности, исходя из того, что главное - разделить нетождественные классы феноменов. Первый относится к девиантности как массовым практикам уклонения, что может быть связано с социально-протестной деятельностью, сопротивлением,
предреволюционными состояниями в культуре общества. В этом смысле, когда под девиантность подпадают любые национально-освободительные или социально-радикальные движения, даже гандизм.
7 Хагуров Т.А. Человек потребляющий... С. 106.
Второй связан с девиантностью как стилизацией жизни, попыткой путем социальной и культурной имитации и конструирования выстроить собственный мир, чтобы возбудить, стимулировать ситуацию социального эпатажа, привлечь внимание к себе, воспользоваться этим как социальным ресурсом и использовать в коммерческих целях. Третье - девиантность как социокультурный феномен, как защитный или агрессивный механизм, вырабатываемый в процессе передачи, трансляции и освоения культурных норм.
Как мы отмечали ранее, в самой культуре содержится сфера девиантности, процесс культуротворчества невозможен без принятия девиантных установок. Другое дело, что девиантность может паразитировать, быть полем паракультуры. Кроме того, нельзя не уделять внимание тому, что поведенческие отклонения характеризуются не только психологическими особенностями, тем, что в человеке есть
о
темное начало, нечто вроде внутреннего источника девиантности8, для нас девиантность личности определяется бессмысленностью действий девианта, тем, что в процессе собственной самореализации в контексте собственного выбора девиант утрачивает смысл жизни, дезинтегрирует самого себя, не сублимирует, а выражает агрессивные импульсы, направляя их в культурно неприемлемое русло.
Несмотря на индивидуальные различия, девиантная личность удовлетворяет психическое и социальное равновесие через отказ от соблюдения социальных норм как приносящих сомнения, тревоги или внутренние конфликты. Можно отказаться от схемы девиантности / недевиантности, как это делают постмодернисты, но мы являемся свидетелями распада европейской цивилизации. И дело не в культурном алармизме, а в том, что в обществе влияние обретают силы, выступающие за несоблюдение элементарных социально-культурых норм. И сдвиг в сторону религиозного фундаментализма является только простейшей массовой реакцией на эти культурные перемены. С другой стороны, нельзя быть самонадеянным в том, что девиантность поддается точному квалификационному (квантификационному) определению. Можно сказать, что нейтрализация девиантности если и возможна, то только на уровне понимания личностью соотношения того, что может быть принято в качестве всеобщего блага, и то, что может быть осуждено, порицаемо как имеющее угрозу человеческому существованию.
Исходя из девиантности как индивидуального выбора, мы соглашаемся с тем, что и отказ от девиантности может быть индивидуальным выбором. В.Г. Федотова отмечает, что особенность легитимации изменений в том, что отклонения девиантности часто могут
8 Там же. С. 207.
квалифицироваться как фактор отсталости, традиционности, архаичности9.
Девиантность во многом связана с тем, что инструментальные ценности подчиняют своему действию терминальные, фундаментальные, мировоззренческие, что человек руководствуется логикой инструментального активизма, использует нормы в качестве не имеющего отношения к ценностям способа существования. Руководствуясь логикой выгодного / невыгодного применения, считать, что девиантность становится источником легитимации девиантности для личности, становится его нелегитимная склонность использовать социальные и нравственные нормы и правила, играть роль безбилетного пассажира в поддержке морального и социального согласия обществу.
Иными словами, позиция девантного - это позиция уклонения от ответственности. Если же эта позиция поощряется, принимается в обществе как свидетельство свободы, как правило, на стилизацию жизни, девиантная личность выявляет агрессивные образцы по отношению к другим, требует, чтобы и другие стали девиантными. Правда, в этой ситуации, как мы отмечали ранее, девиант будет чувствовать себя ужасно. Если представить, что все общество склонно к нарушению моральных принципов, можно говорить о признаках войны всех против всех и окончательном распаде даже элементарных структур человеческого общежития. Поэтому в преодолении девиантности важно определить минимум, то, что называется критическим порогом девиантности, и максимум, к чему могут стремиться люди, найдя смысл в утверждении социальных норм и правил. М. Яцыно пишет, что большинство людей голосуют за расчетливый гедонизм, что определяет «размер» свободы, которым обладает индивид10.
Но в обществе, где существует неслыханная предопределенность, девиантность может служить избавлением от постоянной безысходности и социальной эмансипации. Относя эти слова к контексту нашего исследования, мы можем сказать, что девиантность как способ индивидуального преодоления жизненных трудностей есть следствие безверия в силу общества, в то, что можно совместными усилиями чего-то добиться. Девиантность убивает жажду к познанию человека, зато порождает энтузиазм для нездоровых дел. Однако, что существенно, узаконивание девиантности может стать основной формой социализации в нездоровом обществе, когда отклонение от нормы становится нормой, риск воспринимается как неизбежность и, следовательно, тенденция ограничения минимизации социальных контактов.
9 Федотова В.Г. Хорошее общество... С. 154.
10 Яцыно М. Культура индивидуализма... С. 104.
Для девианта самооправданием выступает то, что он не отказывается от общества вообще, а становится членом общества близких. В этом случае обнаруживается, что девиант может пройти равнодушно мимо вопиющих нарушений, в том числе и посягательства на человеческую жизнь, и даже получать от этого удовольствие. Примечательно, что девиантная личность не в состоянии определить поведение другого человека. Она не заинтересована в этом. С другой стороны, полагает, что другой, имея право выбирать собственный индивидуальный стиль, представляет главную угрозу. Даже позитивный контакт является ограничением самореализации, которую приносит с собой постоянная связь11.
Рассуждая таким образом, важно отметить легитимирующую девиантом ситуацию бездействия, переход к воспроизводству аномийных социально-культурных форм. Девиант заинтересован в обществе, которое благосклонно или нейтрально относится к девиации, а общество как таковое признается только как некая принудительная сила, является хорошим, если предоставляет личности свободу и не вмешивается в ее жизнь. Суть позиции состоит в том утверждении, что любой человек в обществе подвержен не только риску, но и невозможности максимизировать получаемые блага.
В целом по статье можно сделать следующий вывод: нейтрализация девиантности имеет смысл изменения в понимании ее сущности, имманентности человеческому существованию и привитие практического чувства быть иным.
Буркина Л.С. Нейтрализация девиантности: последствия для социального бытия человека в контексте культуры. В статье делается вывод о том, что девиант заинтересован в обществе, которое благосклонно или нейтрально относится к девиации, а общество как таковое признается только как некая принудительная сила, является хорошим, если предоставляет личности свободу и не вмешивается в ее жизнь. Суть позиции состоит в утверждении, что любой человек в обществе подвержен не только риску, но и невозможности максимизировать получаемые блага. Нейтрализация девиантности имеет смысл изменения в понимании ее сущности, имманентности человеческому существованию и привитие практического чувства быть иным.
Ключевые слова: девиантность человека, нейтрализация девиантности, человеческое существование, самооправдание, социальные контакты, социально-культурные формы.
Burkina L.S. Neutralization of deviance: implications for human social life in the context of culture. The article concludes that the deviant interest in a society that is supportive or neutral refers to the deviation, and the society, as such, is recognized only as a kind of coercive power is good if the person provides the freedom and does not interfere in her life. The essence of the position is the assertion that every person in
11 Яцыно М. Культура индивидуализма... С. 91
society is subject not only at risk, but it is impossible to maximize the benefits derived. Neutralization of deviance makes sense changes in the understanding of its essence, the immanence of human existence, and disseminate practical sense be different.
Key words: deviance human, neutralization of deviance, human existence, self-justification, social contacts, social and cultural forms.
