CC BY
11
18. Sargsyan T.B. Conciliation Procedures in Criminal Proceedings and Their Application in a Stage of Preliminary Investigation: dis. ...cand.of law. Krasnodar, 2012. 201 p.
19. Nikolaev E.M. Restoration of the Rights and Legitimate Interests of the Victims in criminal Proceedings: dis. .cand.of law. Ufa, 2009. 247 p.
20. Solovyova NA. Recovery Criminal Justice — Humane Justice: Lecture. Volgograd: Publishing house VOLGA, 2013. 52 p.
21. Prokudin A.F. Reconciliation of the Parties in Criminal Proceedings of Russia: dis. .cand.of law. Voronezh, 2006. 258 p.
22. Sharayeva Ya.A. Institute of reconciliation in law of criminal procedure of Russia: dis. .cand.of law. N. Novgorod, 2015. 200 p.
23. Popova I.A. Tactical and Criminalistic Providing Compromise Procedures in Criminal Proceedings: extended abstract ... of cand. of law. Saratov, 2011. 27 p.
24. Kuvaldina Yu.V. Prerequisites and Prospects of Development of Compromise Ways of Permission of the Criminal Conflicts in Russia: dis. .cand.of law. Samara, 2011. 284 p.
25. ArutyunyanA.A. Mediation in Criminal Proceedings: dis. . cand. of law. M., 2012. 262 p.
26. Vasilenko A.S. Mediation and Other Programs of Recovery Justice in Criminal Proceedings of the Countries of the Anglo-Saxon Law: dis. .cand.of law. M., 2013. 176 p.
27. Shirkin A.A. Mediation as the Direction of Development of Institute of Reconciliation in Criminal Proceedings of the Russian Federation: dis. .cand. of law. Lyubertsy, 2015. 222 p.
28. Dudorov T.D. A Special Order of Judicial Proceedings at the Consent of the Defendant with the Charge as a Way of Differentiation of a Criminal Procedure Form: dis. ... cand.of law. Voronezh, 2010. 192 p.
УДК 343.01.
М.М. Лапунин
НЕТРАНЗИТИВНОСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В ПРАВЕ И ЕЕ МИНИМИЗАЦИЯ*
Введение: публикация посвящена проблеме нетранзитивности, из-за которой нарушается иерархия видов юридической ответственности, а так же правовые принципы. Цель: определение категории «нетранзитивность ответственности в праве», кроме того путей минимизации нетранзитивности ответственности. На примере анализа положений уголовного, административного, гражданского законодательства выявить проявления нетранзитивности юридической ответственности; сформулировать определение соответствующего правового явления; предложить направления совершенствования межотраслевой дифференциации ответственности в целях нивелирования последствий нетранзитивности. Методологическая основа: диалектический (в первую очередь, в преломлении законов материалистической
© Лапунин Михаил Михайлович, 2019
Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия); е-mail: lapuninm@yandex.ru © Lapunin Mikhail Mikhailovich, 2019
Candidate of law, Associate professor, associate professor of the Criminal and criminal-executive law department (Saratov State Law Academy)
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-01100665 А.
диалектики), дедукции и индукции, сравнительный, статистический. Результаты: сформулировано определение «нетранзитивность ответственности в праве», предложены пути минимизации данного явления. Выводы: нетранзитивность ответственности в праве — это нежелательное состояние межотраслевой дифференциации юридической ответственности, при котором степень репрессивности мер принуждения в рамках различных отраслей не следует правилам иерархии, прежде всего, в силу классификации таких мер не по одному основанию. Выявлены факторы, способствующие увеличению нетранзитивности. Учитывая качество нетранзитивности, законодателю следует делать ставку не столько на изменение отдельных отраслей права, сколько на выстраивание последовательной системы юридической ответственности.
Ключевые слова: уголовная ответственность, юридическая ответственность, разграничение видов ответственности, нетранзитивность.
M.M. Lapunin
NON-TRANSITIVITY OF LEGAL LIABILITY AND ITS MINIMIZATION
Background: the article deals with the problem of non-transitivity, which violates the hierarchy of types of legal responsibility and legal principles. Objective: to define the category of "non-transitivity of responsibility in law", to determine the ways to minimize non-transitivity responsibility. On the example of the analysis of provisions of criminal, administrative, civil legislation to reveal manifestations of non-transitivity of legal responsibility; to formulate definition of the corresponding legal phenomenon; to offer the directions of improvement of cross-sector differentiation of responsibility for the purpose of leveling the consequences of non-transitivity. Methodology: dialectic, deduction and induction, comparative, statistical methods were used in the research. Results: the definition of "non-transitivity of legal responsibility" has been formulated, the ways of minimizing non-transitivity have been suggested. Conclusion: the non-transitivity of liability in law is an undesirable state of inter-sector differentiation of legal responsibility, in which the degree of repressive coercive measures within different branches do not comply with the rules of hierarchy, primarily because of the classification of such measures on more than one basis. The factors contributing to the increase of non-transitivity are revealed. Given the quality of non-transitivity, the legislator should focus not so much on changing individual branches of law, but on building a consistent system of legal liability.
Key-words: criminal responsibility, legal liability, delineation of liability, non-transitivity.
При всей эластичности юридического мира, существует ряд сложностей, |
связанных с некоторым рассогласованием правового регулирования в рамках *
различных отраслей права. В свете данной проблемы, взяв за отправную точку S
отрасль уголовного права, можно рассмотреть нетранзитивность юридической 8
ответственности в целом. 2
о
Большинство современных юристов воспитано на так называемой аристо- 9 телевской логике и привыкли рассуждать, что если A больше B, B больше C, то A больше C. Вместе с тем, далеко не все объекты и явления обладают таким качеством (в математике оно называется транзитивностью). В частности, известная детская игра «камень, ножницы, бумага» является ярким примером нетранзитивности: камень выигрывает у ножниц, ножницы — у бумаги, но бумага — у камня [1]. 199
К сожалению, общественные отношения, связанные с юридической ответственностью, куда сложнее упомянутой игры, а значит, и шансов обнаружить нетранзитивность там куда больше. Вопреки широко распространенному мнению, далеко не всегда риск уголовной ответственности сдерживает потенциального нарушителя сильнее, чем административной или гражданско-правовой ответственности. Игнорирование данного положения законодателем, априори считающим, что самая «страшная» и эффективная ответственность в России — всегда уголовная, выливается в десятки изменений каждый год в УК РФ, когда народные избранники надеются столь мощным юридическим инструментом решить почти все социальные, экономические и даже морально-этические проблемы (достаточно вспомнить криминализацию деяний, связанных с суицидом или примечание к ст. 151 УК РФ).
При этом в качестве отправного положения учтем, что возможности уголовной ответственности далеко не беспредельны, а ее эффективность существенным образом различается для тех или иных сфер общественных отношений.
Как отмечает Н.И. Пикуров, «своеобразие каждой из отраслей российского права, специфичность их функций детерминирует и особенности возникающих между ними и уголовным правом связей. В то же время все они могут быть разбиты на два вида, первый из которых характеризует вертикальные иерархические отношения, второй — горизонтальные отношения отраслей, не подчиненных друг другу» [2, с. 18]. Н.В. Генрих, продолжая эту мысль, уточняет: «поскольку только двумя обобщенными видами связей место уголовного права в системе права описать достаточно сложно; связи эти носят более разнообразный характер. ... иерархические связи, отражающие зависимость и обусловленность уголовного права, складываются у него с конституционным правом. ; с регулятивными отраслями права эта связь носит преимущественно «горизонтальный» координирующий характер; с административно-деликтным правом уголовное право сочетается в горизонтальной плоскости скорее по принципу дополнительности; с уголовно-процессуальным и уголовно-исполнительным правом уголовное право имеет генетическую связь» [3, с. 15-16].
В свою очередь, подчеркнем, что соотношение уголовной, административной и гражданской ответственности, не говоря уже про другие виды (дисциплинарная, финансовая, налоговая, бюджетная и т.д.) чрезвычайно сложное и очень часто не обладает свойством транзитивности. Под транзитивностью же понимаем состояние межотраслевой дифференциации ответственности, при котором степень репрессивности мер принуждения в рамках различных отраслей следует правилам иерархии.
Еще в середине прошлого века ученые подчеркивали, что «границы между преступлениями и административными проступками крайне условны и подвижны, так как часто с изменением общественно-политической ситуации некоторые правонарушения, ранее относившиеся к категории преступлений, могут быть отнесены к административным проступкам, и наоборот» [4, с. 65]. К такому же выводу приходят и современные исследователи: деление социальных отклонений на преступления и административные правонарушения зачастую эфемерно, что подтверждается и современной правоприменительной практикой, и мировым опытом. В КоАП РФ и УК РФ содержится около ста таких «пограничных» составов [5].
И.Е. Копченко, критикуя современную правовую политику, отмечает, что «для разрешения проблемы конкуренции уголовно-правовых и административно-правовых норм в диспозициях соответствующих статей следует формулировать конкретные критерии, характеризующие то или иное общественно опасное деяние и выражающиеся через признаки объективной или субъективной стороны составов деликтов» [6, с. 84]. Поддерживая данное предложение, уточним, что проблемы разграничения правонарушений не сводятся к двум элементам (объективная и субъективная сторона). К сожалению, наряду с ними из поля зрения законодателя иногда выпадает и объект посягательства. Так, например, диспозиция ст. 15.14 КоАП РФ предусматривает административную ответственность за нецелевое использование бюджетных средств, в случае, если такое действие не содержит уголовно наказуемого деяния. Обратим внимание, что с точки зрения составов преступлений и административных правонарушений (соответственно, ст. 2851 УК РФ и ст. 15.14 КоАП РФ) выявляется несовпадение родовых объектов посягательства. В случае УК РФ родовым объектом выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК РФ), в КоАП РФ картина иная: родовой объект посягательства — общественные отношения в области финансов, налогов и сборов, страхования, рынка ценных бумаг [7, с. 126]. Вместе с тем, оценка объекта посягательства имеет существенное значение не только для теории, но и при назначении конкретного наказания, при разграничении со смежными деяниями, отличие единичного правонарушения от множественных.
Не стоит забывать при межотраслевой дифференциации и о субъекте правона- е рушения. Исходя из того, что уголовная ответственность в РФ не предусмотрена и для юридических лиц, для них максимальную «угрозу» в аспекте ограничения а прав представляет административное, антимонопольное законодательство. о
Следует учитывать и тот факт, что в рамках административного судопроизвод- К ства у привлекаемого к ответственности меньше правомочий, чем предусмотрено о
п
УПК РФ для обвиняемого (подсудимого). Аналогичная проблема возникает с а ответственностью несовершеннолетнего, совершившего общественно опасное в
« Т-Г н
деяние, но не подлежащего в силу возраста уголовной ответственности. Послед- но
няя усугубляется и нестыковками в материальных отраслях права. В частности, р
в ст. 151 УК РФ (вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобще- |
ственных действий) четко обозначен восемнадцатилетний возраст, с которого К
наступает уголовная ответственность за данное деяние. Однако в ст. 6.10 КоАП а
РФ (вовлечение несовершеннолетнего в употребление алкогольной и спиртосо- |
держащей продукции, новых потенциально опасных психоактивных веществ ии
или одурманивающих веществ) субъект правонарушения не оговорен, что позво- №
ляет некоторым правоприменителям, ссылаясь на ст. 2.3 КоАП РФ и игнорируя 1
систематическое толкование, привлекать шестнадцатилетних, вовлекающих )
(часто в кавычках) в потребление алкоголя даже более старших товарищей. 9
Особого рассмотрения заслуживает, конечно, проблема соотношения санкций за правонарушения, исходя из различных отраслей права.
В частности, уже неоднократно учеными-юристами предлагалось учитывать размеры уголовных наказаний при конструировании санкций административных. Например, Д.А. Липинский обосновывает межотраслевую природу
эколого-правовой ответственности и приводит весомые доводы о недопустимо- 201
сти превышения верхнего предела административного штрафа выше нижнего предела штрафа, предусмотренного уголовным законодательством [8]. Тот же автор обращает внимание на несогласованность длительности административного и уголовно-правового карательного воздействия. Так, сравнивая сроки лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью по УК РФ и сроки административной дисквалификации (по сути — аналог уголовного наказания), в одном случае совпадают нижние пределы карательного уголовно-правового и административно-правового воздействия, а в других случаях верхний предел длительности административной санкции выше, чем нижний предел уголовно-правовой санкции. В результате, не исключено за совершение административного правонарушения назначение наказания более строгого, чем предусмотренное УК РФ за общественно опасное деяние [9].
На аналогичную диспропорцию применительно к штрафу указывали ранее, например, В.И. Рохлин, А.П. Стуканов: меры административной ответственности, штрафные санкции, нередко превосходят в несколько раз аналогичное наказание за преступление [10]. От практических работников можно услышать примеры, когда индивидуальные предприниматели настаивали на привлечении их к уголовной ответственности за правонарушения, понимая, что лишение свободы им не грозит, а штраф в рамках уголовно-правовой санкции будет ощутимо меньше, чем при применении норм административного законодательства. Подпункт 8 п. 2 ст. 235 ГК РФ предусматривает обращение по решению суда в доход Российской Федерации имущества, в отношении которого не представлены в соответствии с законодательством РФ о противодействии коррупции до-2 казательства его приобретения на законные доходы, практически любой суммы ? (и примеры прекращения права собственности на миллиард и более рублей в § новейшей истории уже есть). Вместе с тем, максимальный штраф по коррупци-| онным преступлениям в рамках уголовной ответственности составляет лишь I 500 млн руб. (ч. 2 ст. 46 УК РФ), а возможности конфискации имущества (гл. 151 | УК РФ) весьма ограничены в силу ее специального характера. ! Но, как уже отмечалось, проблема нетранзитивности правовой ответствен-
§ ности не сводится лишь к соотношению санкций.
| Так, сроки давности привлечения к уголовной ответственности, как правило,
§ больше (а к ряду преступлений они вообще неприменимы), чем аналогичные сроки в КоАП РФ и сроки исковой давности. Но, например, в силу ч. 1 ст. 4.5 | КоАП РФ сроки давности за нарушения законодательства России о противо-| действии коррупции истекают через шесть лет со дня совершения административного правонарушения (в частности, ст. 19.28 КоАП РФ «Незаконное вознаграждение от имени юридического лица»). Согласно же ст. 78 УК РФ всего два ё года составляют сроки давности за преступления небольшой тяжести (к таковым § относится и распространенное коррупционное преступление, предусмотренное | ч. 1 ст. 291 УК РФ — дача взятки). В цивилистике же общий срок исковой дав-§ ности по ст. 196 ГК РФ составляет 3 года.
т
Как видим, далеко не всегда уголовная ответственность предусматривает максимальные ограничения прав и свобод правонарушителя. Ситуация осложняется и тем, что гражданская ответственность может аккумулироваться с уголовной и административной, а вот привлечение к уголовной ответственности исключает возможность привлечения за то же деяние того же лица к административной 202 ответственности.
Необходимо учитывать и еще одну причину нетранзитивности ответственности: наряду со строгостью, нарушитель, чаще всего, взвешивает шансы не нести наказания. Ведь если вероятность быть привлеченным к уголовной ответственности будет 10% к 90%, то риск быть привлеченным к административной ответственности возрастает.
Приведем наглядный пример с декриминализацией оскорбления. Согласно данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ1, за 2015 г. по ст. 5.61 КоАП РФ привлечено к ответственности 14374 лиц (лишь 5 из них — юридические). По ст. же 130 УК РФ за весь 2010 г. было осуждено 7587 человек (из них 4518 — по дополнительной квалификации). В 2011 г. таковых было 6694 (некоторое снижение имело место, поскольку ст. 130 УК РФ утратила силу в конце этого года). Таким образом, рост числа правонарушений, связанных с оскорблением, за пять лет составил 89%, т.е. риск быть привлеченным к ответственности за оскорбление в связи с декриминализацией оскорбления вырос почти в два раза! Причем скачок был резким: уже в 2013 г. было наказано 14429 лиц по ст. 5.61 КоАП, в 2014 г. — 14657 чел. Подчеркнем, что количество выявленных лиц, совершивших деяние, запрещенное ст. 130 УК РФ, до ее отмены было ближе к числу привлекаемых к административной ответственности. Соответственно, нет никаких оснований говорить о том, что в нашей стране люди стали чаще друг друга оскорблять — нет, за эти годы, в связи с переносом правовой нормы из одной отрасли в другую, лишь выросла вероятность понести ответственность (следует полагать, в силу упрощенной процедуры привлечения к административной ответственности, в сравнении с уголовным процессом).
Поскольку уголовное право регулирует отношения, связанные с совершени- | ем преступления, а также с иными общественно опасными проявлениями, в то и время как гражданское право — имущественные и личные неимущественные, а связанные с имущественными отношениями, то возникают противоречия между о уголовным и гражданским законодательством. О
Например, мнимая оборона (а это случай, когда уголовное право применяется О
п
к отношениям, которые объективно ни с какой стороны не относятся к преступле- а нию — ни «нападающее», ни «обороняющееся» лицо не совершает такового) прирав- в нивается к необходимой обороне2! Но в подобной ситуации возникает пробел: ведь О тогда невозможно и возмещение потерпевшему вреда в силу ст. 1066 ГК РФ. В таком ю
Т5
случае, применение напрямую гражданского законодательства (без возбуждения |
и прекращения уголовного дела по факту причинения вреда) может влечь более К
значимые для причинителя вреда последствия, чем применение последовательно а
уголовного и гражданского права. Так, если вред был при мнимой обороне при- |
чинен огнестрельным оружием (источник повышенной опасности), гражданско- ||
правовая ответственность возможна и без вины его владельца. №
Иногда нетранзитивность правовой ответственности возникает на фоне про- 1
цессов изменений в жизни общества. К XXI в. сложилась позиция, согласно )
которой уголовное право должно охранять отношения, базирующиеся на самых 9 важных, невосстановимых или очень трудно восстановимых благах, ценностях.
1 См.: Сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru/index. php?id=79&item=3417 (дата обращения: 15.09.2018).
2 См. абз. 2 п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 11. 203
Опасность, исходящая от совершаемых преступлений зачастую заключается в потере невосполнимых ресурсов обществом или ее членами. Изменения в науке и технике, общественном укладе, меняют ценности, расставляют иные акценты. Например, благодаря развитию медицины сегодня причинение легкого и средней тяжести вреда здоровью по неосторожности декриминализировано, с такими случаями справляются и нормы гражданского права. С другой стороны, в настоящее время следует ужесточить посягательства на нейронные сети, лежащие в основе искусственного интеллекта: в данный момент это уже гораздо ближе к посягательству на личность, чем к «неодушевленным» компьютерным преступлениям. Квалифицированным должен быть состав модификации незаконной сетей глубокого обучения, т.к. такие последствия сродни вреду здоровью и непоправимы, чаще всего, в отличие от восстановления, например, из резервной копии уничтоженной хакером переписки. Да и такие преступления требуют специальных навыков — их гораздо сложнее совершить, чем удалить фото с соседского ноутбука, к примеру. Сегодня же возможности уголовно-правовой охраны в данном вопросе существенно уступают даже потенциалу гражданского права.
Для выхода из порочного круга конкуренции видов ответственности нужны жесткие правила, установление какого-то ключевого для каждого вида ответственности свойства, ведь нетранзитивность появляется там, где деление свойств проводится не по одному основанию.
К сожалению, не всегда это у законодателя получается. Ранее стержневой особенностью уголовной ответственности можно было легко обозначить судимость. Но сейчас «своя» судимость есть в избирательном, трудовом, оружейном законодательстве. Сегодня, по сути, даже Конституционный Суд РФ не возражает против «вечной судимости»3, которой не существует в уголовном праве, но легко может получиться в трудовых отношениях. Фактически, уголовно-правовой категорией «судимость» иные отрасли права пользуются как им заблагорассудится [11].
Выход из этой ситуации нужно искать, конечно, не в противопоставлении отраслей права, а в последовательной борьбе с пробелами правового регулирования.
Так, например, важным представляется введение фикции: считать освобожденного от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию привлеченным к административной ответственности, если есть аналогичная статье Особенной части УК РФ статья в КоАП РФ. В идеале необходимо возложить на судью обязанность принимать эти решения одновременно, в одном процессе (освобождение от уголовной ответственности и привлечение к административной). Если составы правонарушений существенно различаются, то следует установить исчисление срока давности привлечения к административной ответственности от этого дня — вынесения решения по уголовному делу. Сегодня же имеется патовая ситуация, когда правоохранительные органы не успевают привлечь к уголовной ответственности лиц, в отношении которых прекращено уголовное дело по нереабилитирующим основаниям либо в силу ч. 2 ст. 14 УК РФ (малозначительность деяния). Соответствующие поправки нужно внести и в КоАП РФ.
Следует констатировать, что в административном праве советского периода обращали внимание на подобную проблему и существовал институт освобож-
3 См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2013 г. № 19-П // 204 Вестник Конституционного Суда РФ. 2014. № 1.
дения от уголовной ответственности с привлечением к административной. Это было возможно лишь по делам о преступлениях, за которые законом предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не свыше одного года либо другое более мягкое наказание. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 февраля 1977 г. «О порядке применения мер административного взыскания к лицам, освобожденным от уголовной ответственности в соответствии со ст. 43 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»4 позволял мотивированным определением судьи применять определенные административные взыскания к лицам, освобожденным от уголовной ответственности с привлечением их к ответственности административной.
При этом, как верно отмечалось административистами в то время, «законодатель не пошел по пути альтернативного признания одних и тех же деянии и преступлениями, и административными проступками в зависимости от конкретных обстоятельств дела и личности преступника и нигде не именует преступления административными проступками, равно как и наоборот. ... Другое дело, что при наличии определенных условий и с учетом конкретных обстоятельств дела и личности преступника ... в строгом соответствии с законом могут освободить виновное лицо от уголовной ответственности, заменив ее административной» [12, с. 100-101].
Как неоднократно подчеркивалось отечественными учеными, при проведении межотраслевой дифференциации, тем более — касающейся вопросов разграничения уголовной и административной ответственности, «должна обеспечиваться преемственность в видах юридической ответственности» [13, с. 52].
Следует поддержать достаточно широко распространенную в праве позицию, что для случаев отсутствия разграничительных признаков при конструировании смежных деликтов различной отраслевой принадлежности «должно быть установлено нормативно правило, являющееся воплощением принципа справедливости, согласно которому в подобных случаях подлежит применению норма об ответственности, содержащая наиболее лояльную с точки зрения и меры, и вида, и размера, и отраслевой принадлежности ответственности санкцию» [14, 139].
Подводя итог, можно остановиться на следующих ключевых моментах, сформулировать определенные выводы.
Нетранзитивность ответственности в праве — это нежелательное состояние межотраслевой дифференциации юридической ответственности, при котором степень репрессивности мер принуждения в рамках различных отраслей не следует правилам иерархии, прежде всего, в силу классификации таких мер не по одному основанию.
Нетранзитивность видов юридической ответственности необходимо осознать отечественному законодателю, что позволило бы устранить наблюдающийся сегодня очевидный перекос в виде стремления решать самые разнообразные социальные, религиозные, экономические, политические и моральные проблемы с помощью уголовного закона как самого «строгого» и «мощного» инструмента.
Далее, на основе изучения нетранзитивности видов юридической ответственности следует выявлять и устранять уже имеющиеся противоречия и пробелы в правовом регулировании.
Кроме того, нетранзитивность в обозначенном вопросе необходимо учитывать как при квалификации содеянного в рамках УК РФ, так и при разграничении
4 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1977. № 7, ст. 117.
205
правовых сфер (уголовного и гражданского права, уголовного и административного права и т.д.).
Учитывая качество нетранзитивности правовой ответственности, законодателю следует делать ставку не столько на изменение отдельных отраслей права, сколько на выстраивание системы ответственности, устранение пробелов при привлечении виновных к ответственности (в широком смысле слова).
Ниже приведем факторы, на которые необходимо обращать внимание, в стремлении снизить нетранзитивность ответственности в праве.
1. Наряду со строгостью ответственности следует учитывать вероятность ее наступления в рамках различных отраслей права. Здесь же следует принимать во внимание процессуальные возможности нарушителя для защиты своих прав: не должно быть существенной диспропорции по возможностям защиты от обвинения в административном проступке и в преступлении.
2. Санкции в нормах различных отраслей права должны соотноситься между собой по правилам иерархии. Так, для физических лиц в административном праве не должно быть наказаний, равных или больших, чем за сходные деяния в рамках уголовной ответственности.
3. Институт судимости и его аналоги должен быть соотнесен в различных отраслях права.
4. Необходима «трансформируемость» ответственности, когда непривлечение (как по реабилитирующим, так и нереабилитирующим основаниям) к более строгому виду допускало бы с позиций материального и процессуального права привлечение к менее строгому.
а 5. Гражданско-правовые санкции должны соотноситься с положениями
? административного и уголовного права, и наоборот, не допуская перекосов и
СЮ
а нарушения принципа справедливости.
| 6. Необходимо «сквозное» конструирование норм, предусматривающих ответ-
I ственность, с учетом единого подхода к пониманию соответствующих объектов
| посягательств.
! 7. Следует уделять внимание возрасту, с которого наступает ответственность,
| за однотипные правонарушения в различных отраслях права.
ф
| 8. Требуется четкая межотраслевая дифференциация и при регламентиро-
| вании правовых институтов, связанных с обстоятельствами, исключающими
'I преступность деяния, а также освобождением от ответственности.
I
ф
ш
| Библиографический список
? 1. Поддьяков А. Правило транзитивности против нетранзитивности выбора // Наука
I и жизнь. 2017. № 3. С. 130-137.
0
1 2. Пикуров Н.И. Уголовное право в системе межотраслевых связей. Волгоград, | 1998. 220 с.
3. Генрих Н.В. Взаимосвязь уголовно-правовых отношений с предметом иных от-| раслей права // Общество и право. 2010. № 2. С. 13-23.
4. Шишов О.Ф. О разграничении преступлений и административных проступков в советском праве // Советское государство и право. 1961. № 6. С. 64-73.
5. Константинов П.Ю., Соловьева А.К., Стуканов А.П. Взаимосвязь административных правонарушений и преступлений // Правоведение. 2005. № 3. С. 58-74.
6. Копченко И.Е. Разграничение норм административного и уголовного законодательства в процессе юридической квалификации неправомерных действий // Теория
206 и практика общественного развития. 2016. № 5. С. 82-85.
7. Саранчук Ю.М., Сигалов К.Е., Фатьянов АА. Дифференциация юридической ответственности за бюджетные нарушения // Вестник экономической безопасности. 2015. № 5. С. 123-127.
8. Липинский Д.А О правовой политике в сфере дифференциации и индивидуализации эколого-правовой ответственности // Правовое государство: теория и практика. 2017. Т. 4. № 50. С. 79-85.
9. Липинский ДА. Несогласованность Кодекса об административных правонарушениях // Юрист. 2003. № 7. С. 30-34.
10. Рохлин В.И., Стуканов А.П. Прокурорский надзор за соблюдением законности по делам об административных правонарушениях: учебное пособие. СПб., 1997. 40 с.
11. Кострова М.Б. Термин «лицо, впервые совершившее преступление» в контексте взаимосвязи уголовного и иных отраслей российского права // Lex russica. 2015. № 8. С. 70-83.
12. Административная ответственность в СССР / под ред. В.М. Манохина и Ю.С. Адушкина. Саратов, 1988. 166 с.
13. Кругликов Л.Л., Васильевский А.В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. СПб., 2002. 300 с.
14. Рожнов А.П. Проблемы обеспечения юридической справедливости при межотраслевой дифференциации юридической ответственности // Logos et Praxis. 2017. Т. 16. № 4. С. 134-141.
References
1. Poddiakov A. The Rule of Transitivity against the Non-transitivity of Choice // Science and Life. 2017. № 3. P. 130-137.
2. Pikurov N.I. Criminal law in the System of Intersectoral Relations. Volgograd, 1998.
220 p. £
3. Henry N.V. The Relationship of Criminal Legal Relations with the Subject of Other | Branches of Law // Society and Law. 2010. No. 2. P. 13-23. |
4. Shishov O.F. On the Distinction between crimes and Administrative Offenses in 0 Soviet Law // Soviet state and law. 1961. No. 6. P. 64-73. 0
5. Konstantinov P.Y., SolovyovaA.K., Stukanov A.P. The relationship of Administrative r Offenses and Crimes // Jurisprudence. 2005. No. 3. P. 58-74. g
6. Kopchenko I.E. Delimitation of the Norms of Administrative and Criminal Legislation T in the Process of Legal Qualification of Illegal Actions // Theory and practice of social | development. 2016. № 5. P. 82-85. °
7. Saranchuk Yu.M, Sigalov K.E., Fatyanov A.A. Differentiation of Legal Responsibility | for Budget Violations // Bulletin of economic security. 2015. No. 5. P. 123-127. |
8. Lipinsky D.A. On the Legal Policy in the Field of Differentiation and Individualization 0 of Environmental Legal Liability // Legal state: theory and justice. 2017. Vol. 4. No. 50. K
P. 79-85. I
tt>
9. Lipinsky DA. Inconsistency of the Code of Administrative Offenses // Lawyer. 2003. | № 7. P. 30-34. №
io
10. Rokhlin V.I., Stukanov A.P. Procurator Supervision over the Observance of Legality 1 in Cases of Administrative Offenses: Textbook. SPb., 1997. 40 p. )
11. Kostrova M.B. The Term "First-time offender" in the Context of the Relationship 1 of Criminal and Other Branches of the Russian Law // Lex russica. 2015. No. 8. P. 70-83.
12. Administrative responsibility in the USSR / ed. by V.M. Manokhin and Yu.S. Adushkin. Saratov, 1988. 166 p.
13. Kruglikov L.L., Vasilyevsky A.V. Differentiation of Responsibility in Criminal Law. SPb., 2002. 300 p.
14. Rozhnov A.P. Problems of Ensuring Legal Justice in the Interdisciplinary Differentiation of Legal Responsibility // Logos et Praxis. 2017. V. 16. No. 4. P. 134-141. 207
