CC BY
1DOI: 10.24412/^-37184-2024-7-217-238
С. Н. Калмыков, С. А. Лиманова
«Нет ничего интереснее, чем заниматься наукой»
Интервью с вице-президентом РАН, академиком С. Н. Калмыковым по случаю 300-летия Российской академии наук
Аннотация: Встреча с вице-президентом РАН академиком Степаном Николаевичем Калмыковым состоялась 22 февраля 2024 г: в здании Президиума РАН. В ходе беседы удалось затронуть многие вопросы по истории науки, современному развитию радиохимии, ядерной энергетики, медицины и экологии, организации работы Российской академии наук и формированию ее первостепенных задач. Особо была рассмотрена тема молодых ученых в науке и выбора профессионального пути.
Ключевые слова: Российская академия наук, 300 лет, юбилей, химия, радиохимия, ядерная энергетика, ядерная медицина, экология, организация науки.
Светлана Андреевна Лиманова: Добрый день, Степан Николаевич1! Большое спасибо, что согласились встретиться, несмотря на свою огромную занятость. Вы плодотворно работаете в разных направлениях, и Ваш труд отмечен наградами на самом высоком уровне. Недавно Вы получили Орден
1 Калмыков Степан Николаевич (род. 1974) — ученый-радиохимик, д.х.н.; заведующий кафедрой радиохимии (с 2011 г.), декан (2018-2022), научный руководитель (с 2022 г.) химического факультета МГУ; академик РАН (2022), вице-президент РАН (с 2022 г.).Специалист в области радиохимии, обращения с радиоактивными отходами и поведения радионуклидов в окружающей среде, методов выделения, разделения и концентрирования радионуклидов, а также радиофармацевтической химии и получения радионуклидов медицинского назначения.
Ил. 1. Степан Николаевич Калмыков. 2018 г. Здесь и далее - фотографии из личного архива семьи Калмыковых.
Дружбы за большой вклад в развитие отечественной науки, многолетнюю плодотворную деятельность и в связи с 300-летием со дня основания Российской академии наук.
Прежде всего, примите самые искренние поздравления!
Калмыков Степан Николаевич: Спасибо!
С.Л.: И, конечно же, хотелось бы поговорить именно о 300-летии Российской академии наук. Это большая и во всех смыслах значимая дата. Что она значит для Вас? Остается ли время праздновать?
С.Н.К.: Праздновать, конечно, мало времени остается. Особенно когда ты организатор или соорганизатор торжества. Праздник для других получается, а сам ты должен участвовать в очень многих организационных делах. Ведь помимо того, что был торжественный прием и собрание 8 февраля2, у нас огромное количество мероприятий в течение всего года.
Например, если говорить о химии и науках о материалах, то в октябре будет Менделеевский съезд3, который отсчитывает свою историю с 1907 г. Съезд проходит каждые четыре-пять лет и собирает несколько тысяч химиков со всей страны и мира. В этом году он будет приурочен к 190-летию Дмитрия Ивановича Менделеева4 и 300-летию Российской академии наук.
По поводу 300-летнего юбилея. Среди государственных институтов Академия наук является, пожалуй, самым авторитетным и опытным учреждением. РАН — это та организация, которой на всем протяжении своей истории удалось
2 С 1999 г. по указу президента Б. Н. Ельцина 8 февраля в Российской Федерации отмечается День российской науки. Эта дата имеет историческое обоснование: 28 января (8 февраля) 1724 г. был дан указ императора Петра I Правительствующему Сенату об учреждении Академии наук.
3 Менделеевский съезд — традиционная международная конференция ученых, посвященная памяти Д. И. Менделеева; основная тематика — проблемы общей и прикладной химии.
4 Менделеев Дмитрий Иванович (1834-1907) — ученый-энциклопедист, химик, фи-зикохимик, профессор, чл.- корр. Петербургской АН (1876), открыл периодический закон химических элементов (таблица Менделеева).
сохранить преемственность. Об этом и Геннадий Яковлевич5 — действующий президент РАН — постоянно говорит. Что имеется в виду? Те члены Академии, которые были еще в царской России, в Императорской Академии наук, они фактически выбирали тех академиков, которые потом стали академиками Советской России. И то же самое мы видим дальше: советские академики АН СССР выбирали академиков ставшей затем Российской академии наук. Другие учреждения периодически (в частности, после революции) были вынуждены начинать с нуля, а у нас такого не было. Преемственность идет с момента образования Академии в 1724 г. при Петре I. Причем первые академики были фактически назначены, а всё дальнейшее — это выборные процессы. Те же тайные голосования — важная часть истории Академии.
В настоящее время мы коллегиально и публично обсуждаем актуальные вопросы, связанные с развитием науки. Как известно, два ученых — это по меньшей мере три мнения, а если представить себе две тысячи ученых? (Смеется). Это, конечно, сложно. Тем не менее именно так все работает. И это очень важно. Публичное обсуждение крупных задач — это то, что происходит в тематических отделениях РАН, затем на общих собраниях. Это и есть Академия, такими мы подошли к 300-летию.
Академия наук и научное знание в XXI в.
С. Л.: Спасибо, что Вы вспомнили про преемственность в науке. История Академии наук — это как раз то, что хранит Архив Российской академии наук, предоставляя возможность изучать развитие научных знаний на основе документальных свидетельств разных эпох.
Происходят ли сейчас какие-то изменения в Академии? Какова ее роль в современных условиях?
5 Красников Геннадий Яковлевич (род. 1958) — ученый в области микроэлектроники, физики полупроводниковых приборов, д. т.н., профессор, академик РАН (2008), академик-секретарь Отделения нанотехнологий и информационных технологий РАН (2019-2022), президент РАН (с 2022 г.).
С.Н.К.: Сейчас Академия действительно встраивается в решение государственных задач в области науки и технологий. Это вопросы, связанные с экспертизой,— как большого количества государственных заданий для конкретных научных учреждений и университетов, так и обсуждение стратегий приоритетного развития науки в целом. Сюда входят стратегия научно-технического развития (НТР), «дорожные карты» Правительства, национальные проекты технологического лидерства и т.д. Без экспертного мнения Академии наук та или иная программа не может быть профинансирована. Сюда же относятся всевозможные вопросы прогнозирования в отношении науки. Это тоже функция Российской академии наук. В год 300-летия усиление такой роли для меня очевидно.
С.Л.: Тогда давайте обратимся к непосредственной области Ваших научных интересов — радиохимии. Расскажите, пожалуйста, какие наиболее заметные успехи были достигнуты в этом направлении? И насколько они котируются на мировом уровне?
С.Н.К.: Здесь мы возьмем даже несколько шире. Не только радиохимия, а все ядерные науки — ядерная физика, инженерные науки, ядерная медицина и др. направления. Все это развивается на базе научных школ, созданных еще в Советском Союзе. Все мы прекрасно помним такие имена, как Игорь Васильевич Курчатов6 (недавно отмечали 120 лет); его друг, коллега и продолжатель исследований — Анатолий Петрович Александров7 (академик и президент Академии наук). Эти научные школы — кладезь великих людей (физиков, химиков и др.). Те разработки, которые изначально были военными, затем развивались дальше — например, мирный
6 Курчатов Игорь Васильевич (1902/1903-1960) — физик, академик АН СССР (1943); главный научный руководитель атомного проекта в СССР, создатель советской атомной бомбы, затем — один из основоположников использования ядерной энергии в мирных целях; основатель и первый директор Института атомной энергии (1943-1960).
7 Александров Анатолий Петрович (1903-1994) — физик, академик АН СССР (1953); один из основателей советской ядерной энергетики; президент АН СССР (1975-1986).
атом, его внедрение в энергетику. Наш единственный пока (к сожалению) Нобелевский лауреат по химии Николай Николаевич Семёнов8 тоже имел непосредственное отношение к атомному проекту, потом его ученики. Это вновь о научной преемственности, когда великий ученый передает опыт и знания своему ученику. Это важно в плане философии научной мысли, получения и передачи научных знаний.
Научные школы стали центрами развития и роста для тех свершений, которые мы сейчас видим. В ядерных науках это были направления, изначально связанные с созданием ядерного оружия, потом мирного атома. Без этих проектов не было бы космоса, ядерной медицины, ядерной энергетики и многого другого. Все взаимосвязано. И Россия здесь традиционно занимает лидирующие позиции в мире.
Вызовы новейшего времени:
ядерная энергетика, медицина, экология
С.Л.: На чем сфокусированы задачи ученых в настоящее время?
С.Н.К.: Заметны успехи в ядерной энергетике нового поколения, когда мы работаем над минимизацией объемов радиоактивных отходов. Они образуются на всех стадиях ядерного топливного цикла — от добычи урана до эксплуатации станций, это нормальный процесс. Уменьшение их объема является важнейшей задачей, которая решает три буквы Э — экология, экономика и энергетика. Современные технологии позволяют отойти от безопасного хранения9, рассчитанного
8 Семёнов Николай Николаевич (1896-1986) — физико-химик, академик АН СССР (1932); один из основоположников химической физики, внес существенный вклад в развитие химической кинетики; лауреат Нобелевской премии по химии (1956).
9 Безопасное хранение подразумевает консервацию и поддержание хранилища в условиях обеспечения приемлемого соотношения риска и безопасности в течение всего периода сохранения. Тем не менее, оно не решает проблему полностью, а как бы откладывает ее на очень долгий срок. Решение же заключается в полной утилизации ядерных отходов.
на 100 тыс. лет, к безопасному хранению на сотни лет (!). И это огромная разница. Таким образом, мы не оставляем ядерные отходы будущим поколениям, а решаем эту проблему сейчас. Наглядный пример в данном случае — раздельный сбор мусора, о котором все слышали, подразумевающий сортировку на металл, пластик и т.д. Только здесь это высокотехнологичная вещь, когда отработанное ядерное топливо после выгрузки из реактора (это основной источник радиоактивных отходов) фракционируется. Т.е. мы его делим на разные «кусочки», и у каждого такого «кусочка» в зависимости от свойств — разная судьба. Что-то из этого «захоранивается», что-то возвращается в цикл, т.е. дожигается в реакторах нового типа — на быстрых нейтронах. Помимо России, первопроходцами в этом направлении являются также Китай, Индия и Франция. Это принципиально новые технологии.
Другое направление — ядерная медицина. Речь идет о том, что с помощью тех или иных биологически специфичных молекул мы можем диагностировать заболевания на ранних стадиях и даже лечить (терапия), иногда в комбинации (тера-ностика). У нас есть некая молекула, на которую мы «навешиваем» радионуклид (радиоактивный элемент) и вводим в тело пациента, далее по излучению смотрим, где он накопился (это томография10). По цвету, радиоактивности, контрастности можем смотреть, какого размера, например, опухоль (при онкологических заболеваниях), какая динамика (при повторных исследованиях). На основе этих данных ставится диагноз и разрабатывается стратегия лечения.
В ближайшие 5-10 лет мы также будем наблюдать рост процедур, связанных с терапией. На ту же молекулу можно «навязать» радионуклид с коротким пробегом (нанометры — микроны) для лечения конкретных очагов болезни,
10 Для сравнения: компьютерная томография, которую многие проходили при лечении Covid-19, подразумевает многократное внешнее сканирование. В данном случае речь идет об изучении состояния больного изнутри.
Ил. 2—5. С.Н. Калмыков представляет результаты научных достижений и участвует в общественной работе. 2018 - 2024 гг.
не затрагивая здоровые ткани. Конечно, это «идеальная картинка», всегда приходится учитывать множество факторов, тот же метаболизм конкретного организма. Подбор нужных молекул в каждом случае — сложный биохимический процесс. Но в целом это сейчас динамично развивающееся направление, где нужны научно-исследовательские работы.
Эта отрасль медицины показывает рост в мире в 50% за три года, общий годовой масштаб оценивается в 15-17 млрд долларов. Растет количество клиник, где можно пройти
ПЭТ-томографию (позитронно-эмиссионную томографию) или ОЭКТ (однофотонную эмиссионную компьютерную томографию). И хотя здесь мы несколько отстали от мирового уровня, сейчас заметно увеличиваем темпы. Путь, который другие страны проходили за 50 лет, нам нужно пробежать за пять. Это становится возможным, потому что мы, разумеется, начинаем не с нуля. В Академии наук, Росатоме, в Курчатовском институте, в университетах разрабатываются уникальные препараты с очень высокой специфичностью, что даст серьезный прорыв в области лечения.
Когда мы говорим о ядерной медицине, то чаще всего она ассоциируется с онкологией. Однако онкология — это 16-20% смертности. Основной же причиной по-прежнему остаются сердечно-сосудистые заболевания. И здесь имеются прорывные достижения: с помощью ядерной медицины можно диагностировать состояние сосудов и фактически любые сердечно-сосудистые заболевания. Один простой радионуклид (рубидий-82) позволяет сделать полную диагностику за очень быстрое время. То же касается других болезней — Альцгеймера, Паркинсона. Есть молекулы, которые позволяют за 10-20 лет до клинических проявлений диагностировать их, когда еще есть реальная возможность лечить.
Еще одно направление деятельности — в сфере экологии. Вывод из эксплуатации старых объектов — крупных заводов, реакторов, которые отработали свой ресурс. Необходимо безопасно и экономически рентабельно с помощью современных технологий очистить территорию, создать там что-то новое — принцип «зеленой» или «коричневой» лужайки11. Это интересная задача, поскольку это разные и очень крупные, сложно-составные объекты, включающие здания и соответствующую инфраструктуру (металлы, каркасы, остатки топлива и т.д.).
11 «Коричневая» лужайка образуется после демонтажа сооружений, вывоза отходов и создания на их месте новых промышленных объектов. «Зеленая» лужайка означает создание на месте станции парков и социальных объектов.
Уже разработанные технологии активно применяются и в том числе продаются заграницу.
С.Л.: Это всё очень актуальные проблемы. И многое из того, о чем Вы сказали, кажется, наверное, сейчас фантастическим. Тем не менее радует, что ученые знают, в какую сторону двигаться, и особенно то, что результаты могут быть реальными уже в обозримом будущем.
Получается, что наука в XXI в. (что стало очевидно уже и в XX в.),— это наука коллективов. Есть ли еще какие-то специфические особенности выработки современного научного знания?
С.Н.К.: Да, конечно. Большинство современных прорывов — междисциплинарные. Т.е. практически нет уже «чистой» химии, «чистой» физики или «чистой» радиохимии. Радиохимия связана, как я уже отмечал, с технологией, экологией, медициной, а также с геологией, археологией и др. То же самое в других науках. Все прорывы — на стыке наук. Для того, чтобы сделать, например, новое лекарство, ты должен быть специалистом и в химии, и в биологии.
Это тоже вызов, для той же системы образования. Необходимым становится пересмотр образовательных программ в университетах, которые готовят ученых следующих поколений. И это же определяет то, что большинство современных исследований делаются не в отдельных лабораториях, а в целых консорциумах между группами, каждая из которых решает какой-то определенный набор задач, а вместе они реализуют большой общий проект. В той же ядерной медицине есть физическая часть — получить радионуклид (физики и материаловеды), химия — быстро и чисто выделить радионуклид, пометить молекулу, биология — найти такую молекулу, которая была бы специфична к патологии, дальше — медицина. Объединение коллективов приводит к успеху.
С.Л.: Степан Николаевич, Вы и Ваши коллеги регулярно публикуете результаты своих работ в виде научных статей и книг. Можете ли что-то особенно выделить среди них?
С.Н.К.: Я абсолютно уверен, что, если речь идет о фундаментальных исследованиях, то, конечно, они предполагают публикации, издание монографий, участие в конференциях. Т.е. доведение информации до коллег и мирового сообщества. При этом есть пласт работ, связанных с технологичными вещами или коммерческими заказами, которые мы, разумеется, не публикуем. Это становится известным только после того, как появляется работающая технология.
Что касается фундаментальных исследований, то с 2006 г. у нас есть большой цикл работ, связанный с изучением поведения плутония в окружающей среде. Появились статьи в Science12 и других престижных научных журналах, они активно цитируются. Затем — десятки статей про частицы, которые образуются в растворах, про их свойства, структуру, трансформацию и т.д13., что является важной частью безопасности при захоронении отходов. Эти направления развиваются дальше, постепенно мы подходим к пониманию процессов, которые идут уже на атомном уровне. Это такая неисчерпаемая тема.
Трудно ли стать химиком?
С.Л.: Нам (историкам, архивистам) интересны не только результаты научных изысканий, но и сам процесс выработки научного знания, так скажем, «предыстория открытия», включая биографии тех людей, которые эти открытия совершают. В этой связи давайте поговорим о Вашем выборе
12 NovikovA. P., Kalmykov St.N., Utsunomiya S., EwingR. C., HorreardF., Merkulov A., ClarkS. B., Tkachev V. V., MyasoedovB. F. Colloid Transport of Plutonium in the Far-field of the Mayak Production Association, Russia // Science, Vol. 314, 2006, p. 638-641; и др.
13 Gerber E., Romanchuk A. Yu., Pidchenko I., Amidani L., Rossberg A., Hennig C., Vaughan G. B.M., Trigub A., Egorova T., Bauters S., Plakhova T., Hunault M. O.J.Y., Weiss S., Butorin S. M., Scheinost A. C., KalmykovS. N., Kvashnina K. O. The missing pieces of the PuO2 nanoparticle puzzle // Nanoscale. 2020. V. 12. P. 18039-18048; Kvashnina K., Romanchuk A., Pidchenko I., Amidani L., Gerber E., Trigub A., Rossberg A., Weiss S., Popa K., Walter O., Caciuffo R., Scheinost A., Butorin S., Kalmykov S. A Novel Meta-Stable Pentavalent Plutonium Solid Phase on the Pathway from Aqueous Pu(VI) to PuO2 Nanoparticles // Angewandte Chemie International Edition. 2019. V. 58. P. 1-6.
жизненного пути и становлении разностороннего высококлассного специалиста.
Свой профессиональный путь Вы начинали на химическом факультете Московского государственного университета, будучи студентом. За последующие десять лет прошли все этапы научного «взросления» — аспирантура, кандидатская диссертация, докторская. Затем добавилась административная нагрузка — заведующий кафедрой и наконец — декан. Какие факторы способствовали Вашему продвижению и с какими трудностями пришлось столкнуться?
С.Н.К.: Самое главное — встретить научного руководителя, который тебя заинтересует и «вольёт» в современную науку. Мне с этим очень повезло. Своего научного руководителя — Юрия Александровича Сапожникова14 — я встретил в начале 1990-х гг. К сожалению, он уже ушел из жизни. Причем в весьма почтенном возрасте, хотя был чернобыльцем15.
Роль учителя, наставника—это гораздо больше, чем научный руководитель. Это моральный лидер. Все остальное — выбор направления, лаборатории — вторично. В отличие от со-циогуманитарных факультетов, где много самостоятельной работы, у нас идет каждодневный контакт. Если в течение трех дней дипломник или аспирант не появляется в лаборатории — это ЧП, такого не должно быть. Кстати, говоря о сложностях, работа в аспирантуре подразумевает полную занятость. Параллельно подрабатывать практически невозможно. Для того чтобы защититься в срок, тебе надо «стоять под тягой» с утра до ночи, постоянно что-то измерять, синтезировать и т.д. Это специфика естественных наук.
На химическом факультете довольно сложно учиться. Помимо самой химии, здесь очень много математики. Кафедру математического анализа возглавляет ректор МГУ Виктор
14 Сапожников Юрий Александрович (1934-2022) — химик, ведущий научный сотрудник кафедры радиохимии химического факультета МГУ, автор более 150 научных работ.
15 Участник ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции в 1986 г.
Антонович Садовничий16. Так что это тот самый матанализ, который дают на Механико-математическом факультете. Может показаться, зачем это надо? Прежде всего, из-за того, что химия стала точной наукой. Химическая лаборатория — это уже не столько привычные нам представления о смешении каких-то жидкостей, бурлении, взрывах и т.д., сколько высокоточные расчеты. Особенно там, где речь идет о биохимии, фармацевтической химии, молекулярной биологии. К математике добавляется физика, тоже на очень высоком уровне.
Таким образом, ты получаешь фундаментальные знания и вектор развития. Легко ориентируешься во всем этом в дальнейшем; понимаешь, где найти и с кем проконсультироваться при необходимости. В нужный момент достаешь необходимую информацию с «полочек знания» в своей голове.
С.Л.: Вероятно, о тех годах у Вас остались какие-то особо яркие личные воспоминания?
С.Н.К.: Конечно, воспоминаний много. В большинстве они связаны с друзьями, которых мы тогда обрели. В этом плане у нас «тяжелый» год, потому что большинству моих однокурсников исполняется 50 лет.
С.Л.: Тоже юбилей!
С.Н.К.: Да, тоже юбилей. (Смеется). С очень многими мы по-прежнему общаемся, дружим. Часть осталась в науке, с кем-то сотрудничаем непосредственно на химическом факультете МГУ или в других проектах.
В юные годы бесшабашности хватало по полной программе. Да и восприятие было другим. В непростые 1990-е гг. я вспоминаю чудесные морские экспедиции. Черное море, лето, корабль... Помимо непосредственной работы, это остановки в Ялте, Сочи, Геленджике. Купание в море, природа, общение. Состав экспедиций был смешанный—опытные ученые и молодежь. В аспирантуре — многочисленные поездки
16 Садовничий Виктор Антонович (род. 1939) — математик, профессор, академик РАН (1997), вице-президент РАН (2008-2013); специалист в области информатики, математики и прикладной математики; с 1992 г. — ректор МГУ.
в дальнее зарубежье, за Тихий и Атлантический океан, обмен опытом с коллегами. Это очень важная часть жизни ученого. Ты видишь новые страны, города, людей. Все это оставляет очень приятные воспоминания.
С.Л.: Про свою «научную семью» Вы уже рассказали. От коллег и друзей перейдем к родственникам. 2024 г. объявлен в Российской Федерации Годом семьи. Оказала ли семья влияние на Ваше научное становление? Занимается ли кто-то из членов Вашей семьи наукой?
С.Н.К.: Да, у меня все так или иначе связаны с наукой. Родители закончили исторический факультет МГУ и всю жизнь проработали в академической среде. Мама17 — в Институте Европы РАН, папа18 — в Институте всеобщей истории РАН и до сих пор состоит в редколлегиях научных журналов. Моя супруга — это моя однокурсница, тоже химик. Младший брат — китаист.
Так что с детства меня окружали научные разговоры, общение соответствующего уровня. Выбор в сторону науки был очевиден. Изначально я хотел поступать в Московский государственный университет, само место меня очаровывало. Но именно химиков до меня в нашей семье не было.
С.Л.: Почему же тогда из всех наук — химия?
С.Н.К.: Методом исключения на самом деле. Мне были ближе естественные науки. Хотелось заниматься биохимией, молекулярной биологией, цитологией — всем, что связано
17 Плевако Наталия Сергеевна (род. 1947 г.)—историк, специалист по новейшей история Скандинавских стран; ведущий научный сотрудник Института Европы РАН, руководитель Центра Северной Европы, автор более 150 публикаций; преподаватель Российского государственного гуманитарного университета (курсы лекций «Шведская модель социально-экономического развития», «Страноведение Швеции», «Новейшая история Швеции»). Правнучка адвоката, юриста, известного судебного оратора Ф. Н. Плевако.
18 Калмыков Николай Петрович (род. 1942 г.) — историк, специалист в области всеобщей истории нового и новейшего времени (история Европы и Америки); ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, автор более 60 работ; преподаватель Российского государственного гуманитарного университета (курс лекций «Всеобщая история. Новое время. Запад», спецкурс «Латинская Америка в мировом историческом процессе»).
с клетками. Выбор был между двумя факультетами — биологическим и химическим. На химический факультет оказалось проще поступить. Треть современной химии — и есть молекулярная биология, т.е. биологические системы.
Организация науки и молодежная политика
С.Л.: Сейчас Вы продолжаете преподавать на химическом факультете МГУ и активно работаете в Академии наук. Как для Вас соотносятся университетская и академическая среда? Какие возможности они открывают?
С.Н.К.: Мое мнение не очень репрезентативно в данном случае. МГУ — университет-исключение, поскольку здесь большое внимание уделяется именно научной сфере. На том же Химфаке — у нас примерно 350 человек профессорско-преподавательского состава и 650 научных сотрудников. Конечно, все участвуют в педагогическом процессе (курсовые, дипломные, спецкурсы), тем не менее научная составляющая — огромная. Это больше, чем практически любой институт Академии наук. Вместе с тем МГУ и академические химические институты — Институт органической химии, Институт элементоорганических соединений, Институт общей неорганической химии и многие другие (не только в Москве) — очень близки между собой; сотрудники знают друг друга, в институтах работают многие выпускники химического факультета МГУ. Таким образом, у нас единая атмосфера и среда.
В МГУ, конечно, больше молодежи и в принципе больше поток людей проходит. В ту же аспирантуру — идут и в университет, и в академические институты. Очень много совместных проектов. Так что разделение на академическую науку и вузовскую — условное на самом деле.
С.Л.: А куда в принципе могут пойти работать выпускники-химики?
С.Н.К.: Когда мы заканчивали (1996 г.), были очень тяжелые времена. Большое количество ребят тогда уехало — около 70%. Осталась меньшая часть, еще меньшая — пошла в науку. Условно из 200 человек курса в российской науке осталось 15, т.е. менее 10%.
То положение сильно, я бы даже сказал кардинально, отличается от той статистики, которая есть сейчас. Мы делаем периодические опросы по курсам, поэтому такие данные имеются. За последние годы заграницу уезжает порядка 2%, это нормально.
Разумеется, не все идут в науку. Есть бизнес, есть компании (фармацевтические, нефтеперерабатывающие, по удобрениям и др.), где много наших выпускников, в том числе на руководящих позициях. Есть госсектор — Росатом и др. В науку — МГУ и академические институты — в настоящее время идет около половины выпускников, а с химией так или иначе связаны 80%. Это хороший показатель.
С.Л.: Ваша работа связана с большим количеством научных командировок. В каком направлении развивается сотрудничество?
С.Н.К.: Командировок много, особенно по стране, но поменьше, чем когда я занимался только наукой. И несколько поменялся профиль этих командировок. В приоритете—административная работа, представление Академии наук, формирование научно-технологической политики. Так что сейчас приходится посещать больше симпозиумов, форумов, где обсуждаются научно-организационные вопросы — взаимодействие между учеными, научные программы, международное сотрудничество и т.д. Петербургский экономический форум, Восточный экономический форум и др. крупнейшие мероприятия.
Среди основных партнеров — Индия, Китай, страны Африки. Я, например, был удивлен успехами в Индии, какими темпами там развивается большая наука, какие существуют социальные лифты. Нам есть, чему поучиться. И с точки зрения науки, и с точки зрения внедрения новых технологий. Не так давно удалось посетить ЮАР — тоже новые впечатления.
С.Л.: Вы упомянули, что фокус внимания сместился для Вас с научной работы на административную. А ведь те же советские ученые — организаторы науки, судя по опубликованным дневникам и воспоминаниям, сетовали на нехватку времени как раз для чисто научных занятий. Есть такое?
С.Н.К.: Бывает жаль, что научный процент сейчас не очень большой. Где-то только 15% времени — чисто научная работа. Все остальное — административная и представительская. Но это к сожалению для меня. Очень надеюсь, не для Академии и страны. С одной стороны, потому что мы делаем очень важные вещи и решаем перспективные задачи. С другой, потому что наука — это в любом случае личностное развитие. И, конечно же, те результаты, которые останутся после нас.
С.Л.: На чем сейчас сосредоточены организаторы науки в области химии? С какими проблемами сталкиваются?
С.Н.К.: По международной части после снижения контактов с европейскими странами для нас очень чувствительным оказалось закрытие доступа ко многим лабораториям. Мы активно развиваем собственную базу — Мегасайенс (установки), синхротроны, ускорители — это направление в стране курирует Курчатовский Институт. В Новосибирске в Коль-цово строится СКИФ19, который будет работать для решения многих научных и практических задач. Это перспективное направление, что понимают во всем мире. Синхротроны строятся в Китае (Шанхай, Пекин). В этом плане на науку не надо жалеть сил и времени.
Я уже говорил, как для ученых важен обмен опытом. Сейчас, к сожалению, мы наблюдаем дефицит именно научных мероприятий. Вероятно, нужна какая-то государственная целевая программа, которая выделяла бы деньги
19 Сибирский кольцевой источник фотонов (СКИФ) — строящийся в Сибири в наукограде Кольцово (Новосибирская область, Россия) источник синхротронного излучения поколения «4+».
на их проведение. Речь идет об обсуждении чисто научных задач. Ранее в этом плане была поддержка от РФФИ20. Можно было собрать и нужных специалистов, и привлечь к участию молодых ученых. Это болезненная тема, которую приходится озвучивать систематически.
С.Л.: Кстати, о молодежи. Вы ведь занимаетесь в том числе и организацией различных мероприятий, нацеленных на поддержку молодых ученых. Например, в ноябре прошлого года состоялся Академический форум молодых ученых стран Большой Евразии «Континент науки». Что дают подобные проекты для молодежи?
С.Н.К.: Здесь сразу несколько аспектов. Во-первых, популяризация науки. Ребята, у которых стоит выбор — чем заниматься, погружаются в общение с уже состоявшимися учеными. Это может стимулировать их заниматься наукой, выбрать свое направление.
Во-вторых, это международное сотрудничество. Нельзя замыкаться в одной лаборатории или институте, в одном регионе или в одной стране. Все, что касается фундаментальных знаний,— это в любом случае международные исследования. Нам очень важно развивать эту повестку — будь то СНГ21, ЕврАзЭС22, Евразийский экономический союз, БРИКС23 или что-то еще. Молодежное направление очень важно.
20 Российский фонд фундаментальных исследований — самоуправляемая государственная некоммерческая организация, с 1992 г. по 2020 г. финансово поддерживавшая наиболее перспективные научные проекты. С 2022 г.—Российский центр научной информации.
21 Содружество Независимых Государств — международная организация, призванная регулировать отношения сотрудничества между некоторыми государствами, входившими ранее в состав СССР.
22 Евразийское экономическое сообщество — международная экономическая организация, действовавшая с 2001 г. и состоявшая из ряда бывших республик СССР.
23 БРИКС — межгосударственное объединение, с 2006 г. союз пяти стран — Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки, решающих совместные экономические проблемы. Позднее к ним присоединились ОАЭ, Иран, Египет, Эфиопия.
О вдохновении и перспективах
С.Л.: Насколько я понимаю, Вы и сами все время были в числе молодых ученых. В 27 лет защитили кандидатскую диссертацию, в 34 — докторскую, в 45 стали деканом, в 48 — академиком, а с 2022 г. — еще и самым молодым действующим вице-президентом Российской академии наук. Какие вершины планируете покорять дальше?
С.Н.К.: Хочу все-таки когда-нибудь долю той самой научной работы, которая сейчас не очень большая, увеличить. Я продолжаю следить за развитием научного знания, провожу семинары, общаюсь с коллегами,— все это очень важно. Деканство или вице-президенство — я никогда не ставил себе таких целей. И здесь я не лукавлю. Поэтому, что касается административных постов, как сложится, так и будет. А вот академиком мне всегда хотелось стать — скрывать не буду.
С.Л.: Степан Николаевич, что же Вас больше всего вдохновляет в Вашей профессии?
С.Н.К.: Меня вдохновляют две вещи. Первое — это то, что работа в команде нынешнего президента Академии наук дает возможность моему персональному росту как организатору. Мне очень интересно работать с Геннадием Яковлевичем. У него я многому учусь — и широте, и глубине. Он умеет ставить интересные задачи, требующие в том числе нетривиальных решений. Это вовсе не формальная работа. Кроме того, для меня эмоционально очень важно быть в составе сильной команды.
Второе — как мне представляется, есть большой шанс переломить ситуацию в плане востребованности науки. Ты являешься частью той системы, которая меняется, и при этом ты сам ее меняешь изнутри. Еще совсем недавно мы жили в «режиме супермаркета»: когда наши компании
любую технологию покупали заграницей, им были неинтересны отечественные разработки. Мы не развивали ничего собственного, не было востребованности. Наука носила чисто социальную функцию, а не технологическую. В данном случае я не укоряю, понятно, что бизнес всегда нацелен на прибыль и выбирает наиболее доступный путь. Сейчас все поменялось, идет развитие собственных технологий. Что-то на прежней базе, что-то — совершенно новое. Это очень ощущается. И когда ты являешься частью системы по принятию государственных решений в области науки — это придает большой внутренний стимул.
С.Л.: Спасибо огромное, Степан Николаевич! Хочется пожелать огромных успехов Вам и Вашей команде! То, что вы совместно делаете, действительно меняет наши представления о мире, позволяет взглянуть на многое в новом ракурсе, понять широту возможностей.
В заключение не могли бы Вы сказать что-то молодым ученым, которые начинают свой творческий путь или только делают выбор?
С.Н.К.: Спасибо! Нет ничего интереснее, чем заниматься наукой. Как с точки зрения развития личности, так и с точки зрения занятия своего времени — разнообразие контактов, путешествий, задач и т.д. Развитие творческой личности в науке — самый лучший путь. Но при этом не следует забывать: для того, чтобы стать ученым, надо много и хорошо учиться.
Студентам может показаться (и я таким был) — зачем нам столько дают. А ведь учебные планы — это не просто абстрактный набор дисциплин. Они направлены на формирование широкого мировоззрения. В результате ты являешься специалистом не в узкой области науки, которая, может, через пять лет будет уже не актуальна. Ты смотришь на мир широко. Поэтому всю информацию, которую дают
в университетах, необходимо впитывать как губка. Особенно когда это предоставляется на высоком уровне и бесплатно. Учиться тяжело, но необходимо.
К тому же наука — это далеко не только те открытия, которые происходят раз в 5, 10, 15 лет, это по большей части набор рутинных процедур. Нужно быть упорным и упрямым человеком для того, чтобы достичь действительно прорывных результатов.
Kalmykov S.N., Limanova S.A.
«There is nothing more interesting than doing science».
Interview with S.N. Kalmykov, the Vice President of the Russian
Academy of Sciences, Academician, on the occasion
of the 300-th anniversary of the Russian Academy of Sciences
Abstract. The meeting with Stepan Nikolaevich Kalmykov, the Vice-President of the Russian Academy of Sciences, Academician, took place on February 22, 2024 in the building of the Presidium of the Russian Academy of Sciences. During the conversation, many issues were raised on the history of science, the modern development of radiochemistry, nuclear energy, medicine and ecology, the organization of the work of the Russian Academy of Sciences and the formation of its primary tasks. The participation of young scientists in science and the choice of a professional path was particularly considered.
Keywords: Russian Academy of Sciences, 300-th anniversary, jubilee, chemistry, radiochemistry, nuclear power engineering, nuclear medicine, ecology, organization of science.
