CC BY
23БогословиЕ
Н. К. Гаврюшин, кандидат философских наук, профессор
Неслучайная встреча: о Лудольфе Мюллере — слависте и богослове
27 марта 1993 года на конференции в маленьком немецком городке с манящим названием ВайнгартеН мне довелось выступать с докладом о князе В. Ф. Одоевском, Ф. В. Шеллинге и «деятельной экклесиологии», вполне романтически противопоставленной катехизическому схоластицизму2. Здесь я не мог не процитировать знатока немецкого романтизма Эрнста Бенца (1907-1978), занимавшегося, в частности, «духовными предками» Шеллинга3. Невозможно было предполагать, насколько это упоминание окажется важным для следующего докладчика — профессора Лудольфа Мюллера (1917-2009), который, как оказалось, принадлежал к числу его ближайших учеников.
Внутренний мир Э. Бенца, жившего в умопредставительном общении с францисканскими спиритуалами, средневековыми мистиками,
христианскими богословами Востока и Запада, в значительной мере сформировался именно под влиянием немецкого романтизма. Он был одарен способностью глубоко вчувствоваться, вживаться в самую сердцевину духовных исканий, находить неожиданные параллели, вслушиваться в диалоги традиций. Эрнст Бенц — своего рода продолжатель «Первой системной программы немецкого идеализма» Гегеля, Гёльдерлина и Шеллинга. И дух этого направления ему удалось не то чтобы передать, скорее укрепить в своих студентах.
В докладе Л. Мюллера, конечно, прямо речь о романтизме не велась. Он говорил о церковной ортодоксии и светском образовании в литературе 19 века, не раз цитируя Чехова. Но романтическая трактовка русской религиозности несомненно присутствовала.
И вот в перерыве мы беседуем с Мюллером о Шеллинге, о том, что в Германии его уже почти не читают. Неделю спустя мы встретились в Тюбингене. Он показал мне старый город, Бебенхаузен, Вюрмлингерскую капеллу4, сопровождая все это живыми комментариями на прекрасном русском языке. При каждом удобном случае подчеркивал параллели с восточным христианством, исторические связи с Россией. Потом были и у него дома. В его домашней библиотеке отыскался и до боли памятный мне сборник, посвященный «Слову о полку Игореве» (1985). В это время Мюллер занимался переводом на немецкий язык стихотворений Ф. Тютчева, и его очень смущали строчки в одном из стихотворений, связанных с Польским восстанием. Он даже раскрыл передо мной книжку и спрашивал: «Я правильно понимаю? Неужели Тютчев мог так написать?»5
Из наших современников он очень тепло говорил о Льве Друскине (1921-1990), поэте, который эмигрировал в Германию и жил в Тюбингене.
Россию Л. Мюллер был настроен видеть в таком же романтическом ореоле, в каком в пушкинскую эпоху воспринимали Германию. Вот что сам он пишет о формировании своих взглядов:
«Большое впечатление к концу моего учения в гимназии произвело на меня бердяевское „Новое Средневековье", но прежде всего — рассуждения Освальда Шпенглера о России и русской культуре в его знаменитой книге „Закат Европы". Меня заворожили его учение о культурных типах, излагаемое им с поразительной безапелляционностью и пророческим пафосом, его пророчества о конце „европейской", „фаустической" культуры и о расцвете русской, которая со времен Петра Великого прозябала в „псевдоморфозе" европейской цивилизации, но должна была вскоре от нее избавиться. Не вполне ясно для меня было, почему Шпенглер называет Толстого „отцом большевизма", кроме того, христианство Толстого, которое глубоко трогало меня в его рассказах для народа, Шпенглер считал плодом „непонимания"; но я с восторгом соглашался с его словами о том, что «христианству Достоевского принадлежит грядущее тысячелетие"»6.
Л. Мюллер был не единственным из немецких интеллектуалов 20 века, для кого этот ориентир стал путеводной звездой. Из участников конференции в Вайнгартене по нему до конца прошел Карл Христиан (Василий) Фельми (р. 1938), ставший в 2003 году православным священнослужителем и написавший ряд работ о современном православном богословии. В том же направлении продвигался и Райнхард Лаут (1919-2007), что было заметно и в конце 1980-х7.
Во время нашей встречи в его доме Л. Мюллер подарил мне несколько своих книжек — о «Слове о полку Игореве», о «Троице» Рублева и о Владимире Соловьеве, а также оттиск своего доклада о Чехове,8 выразив пожелание, чтобы он когда-нибудь появился в русском переводе. Ничего обещать я тогда не мог, и оттиск надолго скрылся в архивной папке. В 1994 или 1995 году мы еще раз увиделись с Л. Мюллером, теперь уже в Москве, на квартире византиниста Игоря Сергеевича Чичурова (1946-2008), который также был участником конференции в Вайнгартене. Но на сей раз чеховской темы мы уже не касались, а потом поддержать контакты не удавалось.
В связи со столетием Л. Мюллера я вспомнил о его статье. Его стремление уловить религиозные мотивы в творчестве Чехова, как представляется, заслуживает благодарного внимания. Настроенный подмечать проявления ecclesia spiritualis в разнообразных формах секулярной культуры, он, возможно, несколько преувеличивает метафизические интересы писателя — но как много читателей и критиков их вообще не замечают?
Библиографические ссылки и примечания
1. Orthodoxie und Bildunggesellschaft im Russland des 19 Jahrhunderts. Weingarten (Oberschwaben), 27-28 März, 1993. Эту конференцию (Offene Tagung) проводила Академия Роттенбург-Штуттгарт совместно с Институтом Восточноевропейской истории и регионализма Тюбингенского университета.
2. Он позднее был опубликован: Гаврюшин Н. К. На границе философии и богословия: Шеллинг — Одоевский — митрополит Филарет (Дроздов) // Богословский вестник. 1998. № 2. С. 82-95.
3. Его идейное кредо изложено в знаменитой книге «Ecclesia Spiritualis» (1934). Среди других многочисленных работ: «Die russische Kirche und das abendländische Chriftentum» (1966), «ZEN in weftlicher Sicht. Zen Buddhismus — Zen Snobismus» (1962), «Les sources myftiques de la philosophie romantique allemande» (1968), «Geift und Leben der Oftkirche» (1957), «Wittenberg und Byzanz. Zur Begegnung und Auseinandersetzung der Reformation und der öftlich-orthodoxen Kirche» (1949) и др. — После моего доклада ко мне подошел пожилой сотрудник Славянской библиотеки в Бохуме, хорошо знавший Э. Бенца, и сказал, что находит у меня с ним некоторое личное сходство... И для надежности уточнил про мое отношение к schwäbische Wein.
4. Это поездка описана в моей статье: У стен Вюрмлингерской капеллы: Лудольф Мюллер и деятельная экклесиология // Гаврюшин Н. К. Этюды о разумной вере. Минск, 2010. С. 249-256. — Не называя прямо имя Л. Мюллера, я вспоминаю также нашу с ним поездку по Тюбингену в последних строках своей статьи: В спорах об антропософии. Иван Ильин против Андрея Белого // Вопросы философии, 1995. № 7. С. 98-105.
5. Не могу вспомнить точно, было это стихотворение «Как дочь родную на закланье...» или «Его светлости князю А. А. Суворову».
6. Мюллер Л. Понять Россию. Историко-культурные исследования / Сост. Л. И. Сазонова. Авторизованные переводы с немецкого языка. Под общей
редакцией А. Б. Григорьева и Л. И. Сазоновой. Прогресс-Традиция, Москва 2000. С. 16.
7. Гаврюшин Н.К. Р. Лаут, О. Шпенглер и «христианство Достоевского» // Общественные науки, 1990. № 2. С. 207-213.
8. Müller, Ludolf. Der Glaube bei Cechov — Cechov's Glaube // Opera slavica. Neue Folge. Bd. 18: Kluge, Rolf-Dieter, Hrsg. Anton P.Cechov. Werk und Wirkung. Vortraeger und Diskussionen einer internationaler Symposiums in Badenweiler, Oktober 1985. Teil I und II. Redaktion Regine Nohejl. Wiebaden: Otto Harrassowitz, 1990. S. 573-587.
Труды Нижегородской духовной СЕМИНАРИИ
<~4a?WJ 41
