CC BY
97
УДК 343.237
Петрашева Наталья Валерьевна
кандидат юридических наук. Ростовский юридический институт МВД России petra_№ ata79@mail.ru
Несколько оттенков
ВМЕНЯЕМОСТИ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА КВАЛИФИКАЦИЮ ГРУППОВЫХ ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНЫХ ПОСЯГАТЕЛЬСТВ
Natal’ya V. Petrasheva
candidate of law.
RLI of the Ministry of Interior of Russia petra_№ ata79@mail.ru
Several shades of
SANITY AND THEIR IMPACT ON THE QUALIFICATION OF SOCIALLY DANGEROUS GROUP ENCROACHMENTS
Аннотация. В статье раскрывается вопрос о проблеме привлечения лица к уголовной ответственности в случаях группового общественно опасного посягательства, при наличии только одного субъекта преступления. Раскрывается сущность понятия «вменяемость», где отмечается, что в это понятие следует включать как норму, так и патологию, не исключающую, в полном объеме, возможность правонарушителям осознавать свои поступки и руководить своими действиями; определяется порядок оценки деятельности субъекта преступления, совершающего преступление совместно с лицом, не подлежащим уголовной ответственности в силу невменяемости, через призму «неудавшегося подстрекательства», а также, с учетом положений о стадиях умышленной преступной деятельности. Подчеркивается смежность изучаемой категории вменяемости с психиатрией.
Ключевые слова: групповое общественно опасное посягательство, вменяемость, невменяемость, субъект преступления, неудавшееся подстрекательство, сговор, приготовление к преступлению.
Annotation. The article deals with the problem of bringing the person to criminal liability in cases of group socially dangerous encroachment, if there is only one subject of the offense. The author disclose the essence of the concept of sanity, which should contain as a norm and pathology, not excluding the possibility to be aware of his actions and control them; determine the order of evaluation of the perpetrator who commits a crime together with a person which is not subject to criminal liability by virtue of insanity through the prism of «failed incitement», as well as the provisions of the stages of intentional criminal activity. The author emphasizes the adjacency of the studied category of sanity with psychiatry.
Keywords: group socially dangerous encroachment, sanity, insanity, the perpetrator, failed incitement, conspiracy, preparation of a crime.
Отправление правосудия по уголовным делам - весьма сложное занятие, в процессе которого следователи, прокуроры, а затем и суды сталкиваются со множеством трудноразрешимых задач [1]. Среди многообразия правоприменительных проблем вопрос о привлечении лица или группы лиц к уголовной ответственности наиболее актуален, так как не во всех случаях привлечения к уголовной ответственности лица оно является субъектом преступления и наоборот, лицо, обладая всем необходимым набором свойств и качеств, характеризующих субъекта преступления, может быть не признано субъектом инкриминируемого ему деяния ввиду того, что суд ошибочно признает такое лицо невменяемым. От правильности принятого решения зависит верная оценка степени общественной опасности совершенного деяния, что позволяет правильно квалифицировать содеянное. От верного установления признаков, характеризующих лицо, совершившее преступление, зача-
стую, зависит, также, и участь лиц, действующих совместно с этим лицом, или использующих это лицо в качестве орудия преступления.
Институт соучастия в преступлении призван очерчивать круг лиц, чьи действия подлежат уголовноправовой оценке даже в случаях, когда они самостоятельно, непосредственно преступления не совершали, однако, способствовали его совершению [2]. При этом, характер и степень участия в совершении общественно-опасного посягательства может и должен быть оценен с позиции права. Разногласия в споре о логичной стройности определения соучастия в преступлении, закрепленном в УК РФ, не являются новыми, однако, все больше и больше сторонников приобретает позиция, согласно которой групповое общественно опасное посягательство, возможное и при наличии только одного субъекта преступления, должно получить отражение в квалификации деятельности субъекта преступления [3].
202
Одной из актуальных проблем рассмотрения в теории уголовного права выступает вопрос о вменяемости как обязательном признаке субъекта преступления. Аспекты изучения данного вопроса разнообразны и подчинены тематике исследования того или иного автора, но бесспорным остается тот факт, что большой пласт теоретических вопросов, сопряженных с вменяемостью субъекта преступления, требует изучения. В рамках нашего исследования мы ставим несколько вопросов: Какова сущность вменяемости? Возможно ли совместно с невменяемым совершить преступление? Возможно ли достоверно знать, что совершаешь преступление именно совместно с лицом, не подлежащим уголовной ответственности в силу невменяемости? И, наконец, как надлежит оценивать деятельность субъекта преступления, совершающего преступление совместно с лицом, не подлежащим уголовной ответственности в силу невменяемости?
Сущность вменяемости разными авторами определяется неоднозначно. Так, одни авторы считают, что вменяемость характеризует и преступника, и совершенное им преступление, так как основанием уголовной ответственности является преступление, т.е. предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, содержащее все признаки состава. «Вменяемость есть одно из неотъемлемых свойств человека, ... есть правовое понятие, характеризующее субъекта преступления» [4]. Разделяя эту позицию, хотелось бы отметить, что юридическая природа вменяемости заключается в том, что она входит в совокупность обязательных признаков субъекта преступления. Отсутствие данного признака влечет отсутствие состава преступления, в целом. Вменяемость основывается на свободе воли, [5] отражает определенную свободу воли, которая выражается в том, что сознание человека не обременяется какими - то болезненными проявлениями, исключающими возможность осознавать свои поступки и контролировать свое поведение. Однако, понятие «вменяемость» следует рассматривать в широком смысле этого слова, а именно: включать в это понятие следует как норму, так и патологию [6], не исключающую в полном объеме возможность осознавать свои поступки и руководить своими действиями [7].
Здесь мы вплотную подходим к задачам нашего исследования, отражающим вопрос о заведомости, т.е. достоверном знании лица, использующего невменяемого в качестве живого орудия преступления. Предположим, что лицо знает о наличии психических отклонений у того, кого хочет использовать в преступных целях, либо сознательно допускает этот факт. Однако, наличие о наличии психического расстройства - еще не гарантия того, что такое лицо обязательно будет признано невменяемым. Р.И. Михеев отмечал, что достаточно установить, что лицо, склонившее невменяемого к совершению общественно опасных действий или оказавшее ему содействие в реализации его общественно опасных тенденций, сознавало (предвидело), что другое лицо, вследствие своей психической болезни, не может быть субъектом преступления и уголовной ответственности, и желало
(либо сознательно допускало) использовать его в качестве орудия [8]. С этим высказыванием можно согласиться лишь отчасти. Лицо, использующее для совершения общественно опасного деяния другого человека, страдающего психическим расстройством, далеко не всегда обладает юридическими и медицинскими (психолого-психиатрическими) знаниями, а также навыками квалификационной деятельности, позволяющими точно оценить свою деятельность и деятельность других лиц с позиции уголовного права. Более того, состояние ремиссии у лиц, обладающих психическими расстройствами, ведет к ослаблению болезненных нарушений психики, что позволяет им соприкоснуться с реальной жизненной обстановкой, окунуться в окружающую действительность и более адекватно ее воспринимать и оценивать. Расстройства поведения в этот период настолько тонкие, что затрагивают только высшие уровни регулятивного поведения. Внешне такой человек эмоционально легок, готов к «бездумным» поступкам, общителен, подвержен влиянию извне [9]. Такой человек с легкостью вовлекается в коллективные действия, что и служит, по нашему мнению, основной причиной совершения с данной категорией лиц совместных преступных действий. Человек, склоняющий другое лицо к совершению общественно опасного деяния, в большинстве ситуаций осознанно желает с минимальными затратами сил и средств достичь желаемого преступного результата, поэтому в напарники выбирает тех, кто легче ид ет на контакт и способен выполнить оговоренные условия преступного деяния.
Поэтому, ошибочное представление о лице, побуждаемом к совершению опасных действий, как о таком, которое может быть соучастником преступления, в то время как на самом деле в силу невменяемости (или иных причин), т.е. качеств самого субъекта или его субъективного отношения к совершаемому деянию, оно не может быть соучастником преступления, исключает посредственное исполнение [8, с. 260]. В случаях, когда лицо ошибочно полагает, что совершает совместное преступление с лицом, способным нести уголовную ответственность, тогда как на самом деле совместно действующий признается невменяемым или не достигшим возраста уголовной ответственности, посредственное исполнение также исключается. В этом случае следует вести речь о совместном преступном деянии двух и более лиц, и в зависимости от фактических обстоятельств дела отражать в квалификации субъекта наличие групповой формы преступного поведения с учетом повышенной степени опасности содеянного. Если лицо ошибочно думает, что является подстрекателем к преступлению, тогда как оно фактически является посредственным исполнителем, в соответствии с умыслом лицо будет являться подстрекателем к преступлению [8, с. 260]. Здесь, по нашему мнению, целесообразно вести речь о так называемом неудавшемся подстрекательстве, когда по независящим от виновного обстоятельствам лицо не может быть субъектом преступления.
Термин «неудавшееся подстрекательство» отсутствует в российском уголовном законодательстве, определение этого понятия возлагается на теорию
203
и практику. Так, Дзявроник, согласившись на убийство Г., после того как поджег матрац под спящим потерпевшим, как установил суд, добровольно отказался от доведения убийства Г. до конца: вернулся в комнату и разбудил потерпевшего. Таким образом, Луговцову по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить Дзявроника к совершению преступления.
В соответствии с положением, предусмотренным ч. 5 ст. 34 УК РФ, за приготовление к преступлению несет уголовную ответственность лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления (так называемое неудавшееся соучастие).
Учитывая, что состав преступления в действиях подстрекателя складывается из признаков, указанных в ст. 33 УК РФ и статье Особенной части УК, предусматривающей состав преступления, к совершению которого он склонял другое лицо, действия Луговцова подлежат квалификации как подстрекательство к приготовлению преступления, предусмотренного ст. 105 УК РФ, а именно по ч. 4 ст. 33ч. 1 ст. 30, п. «д, к» ч. 2 ст. 105 УК РФ [10].
Приведенный нами пример не в полной мере отражает теоретическую основу ч. 5 ст. 34 УК РФ, так как, в действительности, подстрекателю удалось склонить Дзявроника к совершению преступления. Склонить к преступлению - означает породить у лица желание, умысел на совершение преступления. Подстрекательство окончено с момента дачи согласия подстрекаемого на совершение преступления [11]. Согласие было получено, произошло частичное выполнение объективной стороны состава преступления. Однако, на стадии покушения Дзявроник добровольно отказался от доведения преступления до конца. Этот пример наглядно иллюстрирует положение, согласно которому нормативная база, регулирующая «неудавшееся подстрекательство», требует совершенствования [12]. В том числе, разделяя позицию Т. Плаксиной, соучастником непреступного поведения с позиций уголовного права быть нельзя, постольку подстрекавший в данном случае не приобретает статуса соучастника, а несет ответственность за свои личные действия [13]. Аналогичной представляется нам ситуация и в случае, когда лицо склоняет к совершению преступления другое лицо, не зная о том, что это лицо в силу закона не может быть субъектом преступления. В этой ситуации умысел склоняющего к преступному поведению не находит полной реализации ввиду того, что объективные последствия содеянного не могут образовывать соучастие, тогда как умысел виновного был направлен именно на соучастное преступное поведение. Ввиду не полной реализации умысла, возможно квалифицировать содеянное как приготовление к преступлению, со ссылкой на ч. 4 ст. 33 УК РФ, так как в рассматриваемом нами случае лицо должно нести ответственность не за физическое выполнение объективной стороны состава преступления, а за создание ситуации, побуждающей другое лицо совершить общественно опасное деяние.
Ошибиться относительно психического состояния лица, вовлекаемого в преступную деятельность, достаточно легко. Общественно опасная деятельность невменяемых может быть мотивирована реальной бытовой ситуацией или обусловлена социальными факторами [14]. В основу поведения невменяемого могут быть положены привычки, навыки, прежние установки. Следовательно, невменяемые могут мотивировать свое поведение вполне «нормальными» социально-бытовыми факторами, провоцирующими их на совершение преступления как единолично, так и совместно с другими лицами. Больные на ранних стадиях психоза пытаются иногда выдвигать различные защитные версии своего преступного поведения и дают внешне «психологически понятные» объяснения своих поступков. В ряде случаев, лишь углубленное и тщательное изучение больного позволяет выявить психопатологические симптомы начинающегося процесса, лежавшие в основе общественно опасного действия [15]. Так, испытуемый Т., 1939 г. рождения обвинялся в нанесении тяжких ножевых ранений неизвестному ему гражданину. Из материалов дела известно, что Т. в 10 часов утра 30 мая 1962 года подбежал с кухонным ножом в руках к проходившему мимо по улице К. и нанес ему ножевые ранения в жизненно важные органы. На допросе Т. сообщил следователю, что утром 30 мая 1962 года он спал в посадке, его грубо разбудил мужчина, в руках которого был нож. Т., якобы, узнал в нем человека, который, с его слов, еще в 1959 году, во время службы в армии сбросил его с подножки вагона на ходу поезда. При этом, будто бы, он получил ушиб головы с кратковременной потерей сознания и в дальнейшем его мучили головные боли; однако, к врачам он по этому поводу не обращался. При виде этого мужчины у Т., с его слов, «мелькнула мысль» - отомстить. Тогда он вырвал у незнакомца нож и стал наносить удары. В июне 1962 года Т. прошел амбулаторную судебнопсихиатрическую экспертизу. Врачами-экспертами было отмечено правильное поведение испытуемого, последовательность и логичность его высказываний, живые эмоциональные реакции. Комиссия пришла к заключению, что Т. «психическим заболеванием не страдает, а в момент правонарушения находился в состоянии простого алкогольного опьянения» и был признан вменяемым. На судебном заседании Т. снова просил направить его на экспертизу и жаловался на головные боли. Назначенная Т. стационарная судебно-психиатрическая экспертиза не дала четкого решения вопроса. Комиссия вынесла заключение о направлении Т. в Институт им. проф. Сербского. Только наблюдение за Т. в психоневрологической больнице и в Институте, а также получение подробных сведений от родственников, позволили специалистам установить наличие начальных проявлений психического заболевания в момент совершения правонарушения; установлены были и болезненные механизмы, лежащие в основе самого криминала, что позволило признать его невменяемым на момент совершения инкриминируемого деяния [15, с. 36-39].
Приведенный пример наглядно иллюстрирует тот факт, что, совершив преступление в болезненном состоянии, подавившем сознание, лицо в последующем своем поведении поступает настолько логично, последовательно и упорядо-
204
ченно, что не возникает никаких сомнений относительно психической полноценности этого лица, более того, первичная амбулаторная экспертиза даже не выявила признаков болезненного состояния. Это обстоятельство, зачастую, влечет неизбежные экспертные ошибки.
Таким образом, судебно-следственная практика сталкивается с пробелами теоретического и практического характера при рассмотрении вопросов вменяемости - невменяемости лиц, совершивших общественно-опасные деяния как единолично, так и совместно с другими лицами. Недостаточное знание теоретических вопросов, посвященных учению о вменяемости, выступающей предпосылкой вины, порождает ряд квалификационных проблем, сопряженных с наличием или отсутствием субъек-
Литература:
1. Петрухин ИЛ. Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок. Руководитель авторского коллектива / ИЛ. Петрухин. Отв. ред. В.Н., Кудрявцев. М.? 1975; Бозров В.М. Современные проблемы правосудия по уголовным делам в практике военных судов России (Теоретические, процессуальные, криминалистические, этиологические и организационные аспекты) : дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.09: Екатеринбург, 1999.
2. Владимиров В.А. Преступление совершено соучастниками. М., 1961; Бурчак Ф.Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. Киев, 1969; Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 1999; Арутюнов А. А. Соучастие в преступлении. М., 2013; Бабий Н.А. Множественность лиц в преступлении и проблемы учения о соучастии. М., 2013.
3. Есаков Г. Квалификация совместного совершения преступления с лицом, не подлежащим уголовной ответственности: новый поворот в судебной практике // Уголовное право. 2011. № 2. С. 13; Пудовочкин ЮЛ. Судебная практика квалификации преступлений, совершенных в соучастии // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2011. № 2. С. 24-32.
4. Орлов В.С. Субъект преступления по советскому уголовному праву. М., 1958. С. 26.
5. Павлов ВТ. Учение о субъекте преступления : Монография. М., 2015. С. 79; Столяров А.А. Свобода воли как проблема европейского морального сознания. М., 1999; Шопенгауэр А. О свободе воли. М., 2015.
6. Именно так поступил законодатель, введя от. 22 в УК РФ.
7. Иванов Н.Г. Аномальный субъект преступления. Проблемы уголовной ответственности. М., 1998; Ограниченная вменяемость; под ред. Т.Б. Дмитриевой, Б Л. Шостаковича, А.А. Ткаченко. Изд. 3-е, перераб. и доп. М., 2008.
8. Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток, 1983. С. 260.
та преступления. Смежность изучаемой категории вменяемости с психиатрией затрудняет правоприменительную практику, поскольку юристы не обладают глубокими познаниями в ней, позволяющими на основании медицинских диагнозов давать юридическую оценку деятельности лиц, совершающих общественно опасные поступки, находясь состоянии психического расстройства и действующих совместно с другими лицами. В связи с изложенным как совершенно справедливо, на наш взгляд, отмечает В Л. Павлов, назрела острая необходимость комплексного рассмотрения вопроса вменяемости в юридической, медицинской и психологической литературе, чтобы уголовную ответственность и наказание за совершенное преступление могли нести физические лица, являющиеся вменяемыми [16].
Literature:
1. Petruhin I.L. Efficiency of justice and the problem of eliminating judicial errors / I.L. Petruhin, ed. V.N. Kudryavtsev. M., 1975; Bozrov V.M. Modern problems of criminal justice in the practice of Russian warships (theoretical, procedural, forensic, etiological and organizational aspects) : dis. ... Dr. jurid. Sciences: 12.00.09: Ekaterinburg, 1999.
2. Vladimirov V.A. Crime committed partners. M., 1961; Burchak F.G.The doctrine of complicity in the Soviet penal law. Kiev, 1969; Kovalev M.I. Complicity in the crime. Ekaterinburg, 1999; Arutyunov A. Complicity in the crime. M., 2013; Babii N.A. The multiplicity of persons in the crime and problems of the doctrine of complicity. M., 2013.
3. Esakov G. Qualifications of the joint commission of a crime with a person who is not subject to criminal liability: a new turn in the judicial practice // Criminal Law. 2011. № 2. P. 13; Pudovochkin Yu.E. Juridical qualification of crimes committed in complicity // Criminological Journal of Baikal State University of Economics and Law. 2011. № 2. P. 24-32.
4. Orlov V.S. The subject of the crime by the Soviet criminal law. M., 1958. 26 p.
5. Pavlov V.G. The teaching of the subject of crime : monograph. M., 2015. P. 79; Stolyarov A.A. Free will as a problem of European moral consciousness. M., 1999; Schopenhauer. On the freedom of the will. M., 2015.
6. This is what the legislator done introducing Art. 22 of the Criminal Code.
7. Ivanov N.G. Abnormal perpetrator. Problems of criminal responsibility. M., 1998; Limited sanity; ed. by T.B. Dmitrieva, B.V. Shostakovich, A.A. Tkachenko. Ed. 3rd, revised. and add. Moscow, 2008.
8. Mikheev R.I. Issues of responsibility and irresponsibility in the Soviet criminal law. Vladivostok, 1983. 260 p.
205
9. Земсков Л.Н. О трудностях судебно-психиатрической оценки больных шизофренией в состоянии глубокой ремиссии. Практика судебно-психиатрической экспертизы; под ред. Г. В. Морозова. Сборник научных работ. № 9. М, 1964. С. 17.
10. Апелляционное определение Верховного Суда российской Федерации от 15 января 2014 г. № 8-АПУ13-13. СПС Консультант Плюс. Дата обращения: 07.09.2015.
11. Кассационное определение Верховного Суда российской Федерации от 3 ноября 2011 г. № 81011-93. СПС Консультант Плюс. Дата обращения: 07.09.2015 г.
12. Питецкий В. Неудавшееся соучастие в преступлении // Российская юстиция. 2003. № 4; Чучаев А.И., Палий В.В. Вовлечение в совершение преступления: спорные вопросы трактовки // Российский следователь. 2006. № 9; Плаксина Т. Неудавшееся подстрекательство // Уголовное право. 2011. № 4; С. 46-51; Яни П.С. Проблемы понимания соучастия в судебной практике // Законность. 2013. № 8.
13. Плаксина Т. Неудавшееся подстрекательство // Уголовное право. 2011. № 4; С. 47.
14. Эту же позицию разделяет Земсков Л». (Указ. соч. С. 19).
15. Муравьева Г.Н. К вопросу о «мотивации» общественно опасных действий у больных в начальной стадии шизофрении // Практика судебно-психиатрической экспертизы. М., 1964. № 9. С. 36; Антонян Ю.М., Ткаченко А. Сексуальные преступления. Чикатило и другие. М., 1993.
16. Павлов ВТ. Учение о субъекте преступления : монография. М., 2015. С. 91.
9. Zemskov L.N. On the difficulties of the forensic psychiatric evaluation of patients with schizophrenia in a state of deep remission // Practice of forensic psychiatric examination; ed. G.V. Morozova : coll. papers. № 9. M., 1964. P. 17.
10. The appellate decision of the Supreme Court of the Russian Federation dated January 15, 2014 № 8-APU13-13. RLSConsultantPlus. Date of access 07/09/2015.
11. The appellate decision of the Supreme Court of the Russian Federation of november 3, 2011 n 81. O11-93 RLS ConsultantPlus. Date of access 07/09/2015.
12. Pitetskii B. Failed complicity in the crime // The Russian justice. 2003. № 4; Chuchaev A.I., Palii V.V. Involvement in crime: disputes interpretation // Russian investigator. 2006. № 9; Plaksina T. Failed incitement // Criminal Law. 2011. № 4; Pro 46-51; Yani P.S. Problems of understanding complicity in judicial practice // Law. 2013. № 8.
13. Plaksina T. Failed incitement // Criminal Law, 2011. № 4. P. 47.
14. The same position is shared by Zemskov L.N. (pointer works, P. 19).
15. Murav’eva G.N. On the question of «motivation» of socially dangerous actions in patients in the early stages of schizophrenia // The practice of forensic examination. M., 1964. № 9. P. 36; Antonyan Yu.M., Tkachenko A. Sexual offenses. Chikatilo and others. M., 1993.
16. Pavlov V.G .The teaching of the subject of crime : monograph. M., 2015. P. 91.
206
