CC BY
0
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Мазырин Александр Владимирович, священник,
зам. зав. Научно-исследовательским отделом
д-р церк. ист., канд. ист. наук, проф.,
2023. Вып. 115. С. 161-172
Б01: 10.15382Миг112023115.161-172
новейшей истории РПЦ, профессор кафедры общей и русской церковной истории и канонического права ПСТГУ Россия, г. Москва am@pstbi.ru
https://orcid.org/0000-0002-6490-9745 Кострюков Андрей Александрович,
д-р ист. наук, канд. богословия,
гл. науч. сотрудник
Научно-исследовательского отдела
новейшей истории РПЦ, профессор кафедры общей и русской церковной истории и канонического права ПСТГУ Россия, г. Москва a.kost@mail.ru
https://orcid.org/0000-0003-4334-1035
Неровный штрих к картине МЕЖЦЕРКОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ СЕРЕДИНЫ 1930-Х ГГ. Письмо митрополита Московского Сергия (Страгородского) Патриарху Константинопольскому Вениамину (Псомасу) по поводу Совещания русских зарубежных иерархов под председательством Патриарха Сербского Варнавы (Росича)
Аннотация: В научный оборот вводится документ, свидетельствующий о том, что, несмотря на агрессивную политику Константинопольской Патриархии в отношении Русской Православной Церкви, Московская Патриархия в середине 1930-х гг. пыталась находить с Фанаром точки соприкосновения. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) в начале 1936 г. поздравил новоизбранного Патриарха Константинопольского Вениамина (Псомаса), а затем обратился к нему с публикуемым письмом по поводу положения дел в русском церковном зарубежье, где при активном содействии Патриарха Сербского Варнавы (Росича) в конце 1935 г. удалось добиться примирения основных церковных группировок (Русской Православной Церкви Заграницей, Западноевропейского экзархата
© Мазырин А. В., Кострюков А. А., 2023.
161
А. В. Мазырин, А. А. Кострюков
и Североамериканской митрополии). Очевидно, на митрополита Сергия оказывалось сильнейшее давление советских органов, направленное на срыв объединения «белоэмигрантских церковников». Его обращения к Патриарху Варнаве не привели к желанному для большевиков результату. Тогда он обратился к Патриарху Вениамину с просьбой о содействии и нелепыми обвинениями в адрес Предстоятеля Сербской Церкви — желании создать на основе Русской Зарубежной Церкви некий «двойник» Русской Церкви и стремлении с его помощью утвердить на «Вселенском Соборе» допустимость женатого епископата и второбрачия духовенства. Патриарху Варнаве и русским зарубежным иерархам приписывалось то, с чем они в действительности боролись, а именно обновленческие устремления, главными выразителями которых тогда были поддерживаемые Фанаром советские раскольники-обновленцы. Письмо митрополита Сергия Патриарху Вениамину ярко иллюстрирует церковно-дипломатический тупик, в который тогда была загнана богоборческой властью Московская Патриархия. Ко благу для Церкви, это письмо осталось без последствий. В дальнейшем, когда положение Русской Православной Церкви улучшилось, о нем, как и о других полемических документах 1930-х гг., стороны старались не вспоминать.
Ключевые слова: Московская Патриархия, Константинопольская Патриархия, Русская Православная Церковь Заграницей, Сербская Православная Церковь, митрополит Сергий (Страгородский), Патриарх Вениамин (Псомас), Патриарх Варнава (Росич), обновленчество, второбрачие духовенства, «Вселенский Собор».
Хорошо известно, что с первой половины 1920-х гг. взаимоотношения Русской и Константинопольской Православных Церквей по вине греков были почти полностью заведены в тупик. Вопреки протестам Московской Патриархии, Фанар открыто поддерживал советских раскольников-обновленцев и, где только мог, осуществлял захват русского заграничного церковного достояния. При этом до полного канонического разрыва двух Поместных Церквей дело не доходило ни при Патриархе Московском и всея России Тихоне (Беллавине), ни при его преемниках: Патриаршем Местоблюстителе митрополите Крутицком Петре (Полянском) и Заместителе Местоблюстителя митрополите Нижегородском (с 1934 г. — Московском и Коломенском) Сергии (Страгородском)1.
Проблема сохранения церковного единства для Московской Патриархии дополнительно обострилась с 1927 г., после того как митрополит Сергий ради легализации возглавляемой им организации вслед за обновленцами начал проводить ярко выраженную просоветскую политику, что не могло не вызвать возражений, как в России, так и за рубежом. Не согласных с этой политикой Заместитель Местоблюстителя стал подвергать «каноническим прещениям», причем ныне уже документально подтверждено, что он это делал по прямому указанию советских органов госбезопасности2.
1 Подробнее см.: Мазырин А. В., свящ., Кострюков А. А. Из истории взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в ХХ веке. М., 2017.
2 В декабре 1927 г. начальник 6-го («церковного») отделения Секретного отдела ОГПУ прямо писал «коллегам»: «...мы повлияем на Сергия, чтобы он запретил в служении некоторых оппозиционных] епископов» («Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову»: Донесения
Политические факторы не могли не наложить свой сильный отпечаток и на церковную жизнь русского зарубежья, в котором к середине 1920-х гг. оформились три основные ветви: возглавляемая митрополитом Антонием (Храповицким) Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ) с центром в городе Срем-ские Карловцы в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. — Югославии), отделившиеся от нее в 1926 г. Западноевропейский (парижский) округ во главе с митрополитом Евлогием (Георгиевским) и Североамериканская митрополия с митрополитом Платоном (Рождественским). На рубеже 1920-1930-х гг. все три течения с разной степенью решительности отказались от предъявленного им митрополитом Сергием (Страгородским) требования заявить о лояльности советской власти. За это их руководители были последовательно запрещены Московской Патриархией в священнослужении, что, впрочем, они ожидаемо проигнорировали, как и другие Поместные Церкви. При этом митрополит Ев-логий не нашел для себя лучшего выхода, как обратиться за покровительством к Патриарху Константинопольскому Фотию (Маниатису), который и принял его в свою юрисдикцию в качестве экзарха в 1931 г.
Восстановление общения между тремя ветвями русской эмиграции шло непросто. В 1934 г. состоялось личное примирение между митрополитами Антонием (Храповицким) и Евлогием (Георгиевским), попутно архиепископ РПЦЗ Виталий (Максименко) вел переговоры с Североамериканской митрополией. Противников примирения с «мятежными митрополитами» в Русской Зарубежной Церкви было немало — «ревнители» требовали покаяния со стороны отделившихся. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не вмешательство Патриарха Варнавы (Росича), который настоял на немедленном снятии преще-ний и скорейших переговорах. В октябре-ноябре 1935 г. под его председательством состоялось Совещание представителей трех ветвей русской церковной эмиграции. В результате РПЦЗ восстановила административное единство только с Североамериканской митрополией, но евхаристическое общение — и с митрополитом Евлогием, что позволило архиереям и клирикам разных юрисдик-ций сослужить друг с другом, хотя таковые сослужения и не были частыми3.
Публикуемое письмо митрополита Московского Патриарху Константинопольскому показывает, что несмотря на изрядное охлаждение взаимоотношений двух Патриархатов, официальные письменные контакты между ними сохранялись и во второй половине 1930-х гг. Избранный в январе 1936-го на «Вселенский» престол Вениамин (Псомас) не преминул уведомить телеграммой о своей новой должности митрополита Сергия (Страгородского), а тот в ответ поспешил его поздравить.
Поводом для более развернутого обращения главы Московской Патриархии к Патриарху Константинопольскому стало достигнутое при активном содействии Патриарха Сербского Варнавы примирение основных течений в русском церковном зарубежье. Очевидно, на митрополита Сергия оказывалось силь-
из Ленинграда в Москву, 1927—1928 годы / публ., вступ. и примеч. А. В. Мазырина // Богословский сборник. 2002. Вып. 10. С. 369).
3 См.: Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в 1925—1938 гг.: Юрисдикционные конфликты и отношения с московской церковной властью. М., 2011. С. 223—302, 409—432.
нейшее давление советских органов, чтобы он сделал все возможное для срыва этого примирения. Уже в ноябре 1935 г., вскоре после успешного Архиерейского совещания русских зарубежных иерархов, председательствовавшему на нем Патриарху Варнаве из Москвы была послана гневная телеграмма с призывом «приостановить задуманное» и угрозой разрыва общения двух Церквей4.
Стоит отметить, что выраженная митрополитом Сергием угроза для него самого без преувеличения была страшной, поскольку в его экклесиологической концепции, сформулированной в полемике с внутрироссийской церковной оппозицией в конце 1920-х — начале 1930-х гг., разрыв евхаристического общения означал отпадение одной из конфликтующих сторон от Церкви Христовой5. В случае отклонения Патриархом Варнавой его ультиматума Заместитель Местоблюстителя рисковал загнать себя в экклесиологический тупик постановкой вопроса, какая Церковь стала безблагодатной — Русская или Сербская.
Патриарх Варнава ответил митрополиту Сергию развернутым письмом от 10 декабря 1935 г., в котором выразил удивление по поводу его телеграммы и ее тона, указал на последовательную поддержку, оказываемую Сербской Церковью многострадальной Церкви Русской, и категорически отверг московский ультиматум, торжественно заявив, что со своей стороны никогда не прекратит духовного общения6.
Ответ Патриарху Варнаве был датирован лишь 14 марта 1936 г. (задержку митрополит Сергий объяснил своей болезнью) и выражал «глубокое разочарование». «Употребите свой авторитет и свою любовь к Русской церкви на то, чтобы убедить наших беженцев ликвидировать свою самочинную организацию», — в очередной раз призывал московский митрополит сербского предстоятеля. В противном случае Заместитель грозил объявить уже официально о разрыве молитвенного и евхаристического общения и «на ближайшем нашем соборе особым соборным актом засвидетельствовать о новом раздирании хитона Христова»7. Вероятно, митрополит Сергий внутренне успокаивал себя тем, что в условиях усиления гонений на Русскую Церковь со стороны богоборческой власти Собор, обрекаемый на столь тяжелое постановление, просто невозможен (в 1935 г. под давлением органов госбезопасности Заместитель Местоблюстителя даже Синод при себе был вынужден упразднить).
4 См.: Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в 1925—1938 гг. С. 568.
5 «Двух, не сообщающихся между собою евхаристий, одинаково Христовых и одинаково истинных, быть не может, как не может быть двух Христов и двух Церквей», — пафосно писал Заместитель (Сергий (Страгородский), митр. Отношение Церкви Христовой к отделившимся от нее обществам // Журнал Московской Патриархии. 1931. № 4. С. 7). Подробнее см.: Мазырин А. В., свящ. Вопросы разрыва евхаристического общения и безблагодатности раскольничьих священнодействий в отечественной церковной полемике 1920—1930-х гг. (в контексте современных проблем во взаимоотношениях Русской Православной и Константинопольской Церквей) // Церковь. Богословие. История: Материалы VII Всероссийской научно-богословской конференции (Екатеринбург, 8—10 февраля 2019 г.). Екатеринбург, 2019. С. 80-92.
6 См.: Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в 1925-1938 гг. С. 569-572.
7 Послание Блаженнейшего Митрополита Сергия Патриарху Сербскому Варнаве // Голос Литовской православной епархии. 1936. № 7-9. С. 3-4.
Письмо митрополита Сергия Патриарху Варнаве от 14 марта имело исходящий № 341. Следующим его официальным документом (№ 342) стало публикуемое ниже письмо Патриарху Вениамину от 17 марта 1936 г. Главная его тема была та же: жалоба на объединившихся русских заграничных «самочинников» и на покровительствующего им Патриарха Варнаву. Чтобы больше расположить к себе руководителя Фанара, глава Московской Патриархии делился с ним сведениями «о том, что так называемые обновленчествующие круги сербского клира и части иерархии настойчиво домогаются от Патриарха Варнавы созыва Вселенского собора для проведения желательных им реформ и что Патриарх Варнава, уступая этим домогательствам, готов взять на себя инициативу созвания собора», причем с расчетом, что русские иерархи-беженцы «могут поддержать Сербского Патриарха, своего покровителя и почти возглавителя в проведении реформ, желательных для Сербского клира».
По-видимому, в те мартовские дни митрополит Сергий действительно считал, что действия Патриарха Варнавы преследуют столь странную цель. Подобная мысль содержится и в его письме митрополиту Литовскому Елевферию (Богоявленскому) от 13 марта 1936 г.: «Устраивается какой-то двойник Русской Церкви, независимый от нее, но присвояющий себе ее имя, и как бы от ее лица выступающий заграницей. Говорят, что двойник этот важен для Патриарха Варнавы не только сам по себе. Дело в том, что в свое время по инициативе Патриарха Варнавы была отклонена мысль Патриарха Константинопольского о созыве вселенского собора и именно потому, что без нормального участия Русской Церкви созывать собор бесцельно. Теперь же вселенского собора настойчиво требует сербское духовенство, надеющееся добиться на соборе известных обновленческих реформ: женатый епископат, второбрачие священников и т[ому] п[одобное]. Вероятно, Патриарху Варнаве придется уступить и взять на себя инициативу по созыву собора; тогда и пригодится вышеуказанный "двойник". С одной стороны, представителей его можно назвать представителями Русской Церкви, с другой, обязанные всем Патриарху, эти представители могут поддержать своими голосами самые рискованные предложения сербского духовенства: они ведь и теперь молчат, хотя, как говорят, второбрачные священники в Сербии уже существуют»8.
Ход мысли митрополита Сергия весьма неординарен и противоречив. Тяга к антиканоническим реформам (разрешению второбрачия священства и женатого епископата) среди части сербских клириков действительно имела место. однако менее всего имело смысл апеллировать в этом вопросе к главе Фана-ра: среди всех Поместных Церквей самой «обновленчествующей» со времени Патриарха Мелетия (Метаксакиса) и его «Всеправославного конгресса» 1923 г. была именно Константинопольская. Более того, если бы «Вселенский Собор» в 1930-е гг. вдруг оказался-таки созван, присутствие на нем консервативных зарубежных русских иерархов было бы серьезным препятствием к утверждению обновленческой программы. К тому же сам Патриарх Варнава, вопреки возводимому на него обвинению, склонностью к церковному модернизму не отли-
8 Троицкий С. Митрополит Сергий и примирение русской диаспоры. Сремские Карлов-цы, 1937. С. 9.
чался, противостоял требованиям разрешить второй брак и лишал сана тех, кто в него вступал. «В действительности, — писал по этому поводу проживавший в Белграде видный русский канонист профессор С. В. Троицкий, — 3—4 священника, пользуясь неустроенностью Сербской Церкви после войны, вступили во второй брак. Но прежде всего это было еще 17 лет тому назад, а кроме того все эти священники еще тогда были лишены за свое каноническое преступление священного сана»9.
Аргументы митрополита Сергия против Русской Зарубежной Церкви в публикуемом письме стандартны и неубедительны. Так, например, вопреки его заявлению, Русская Зарубежная Церковь никогда не считала себя автокефальной структурой, поминала как своего главу Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра, отказываясь подчиняться лишь его заместителю митрополиту Сергию, чьи требования находила политическими, а претензии на церковную власть неканоничными. Патриарх Варнава в начале 1930-х гг. искренне пытался примирить Московскую Патриархию и Зарубежную Церковь, предлагая взять последнюю под свое управление до нормализации церковной жизни в России. Однако митрополит Сергий, хотя ранее сам предлагал зарубежным приходам такой выход, от предложений Патриарха Варнавы отказался10.
В публикуемом письме Патриарху Вениамину митрополит Сергий представлял дело так, будто Зарубежная Церковь не подчинялась Московской Патриархии исключительно из любви к «самочинию», а гонений на Церковь в СССР не было. Поэтому данное письмо интересно не этими аргументами и «свидетельствами», а другим.
Фактически митрополит Сергий призывал Константинополь в очередной раз вмешаться в русские церковные дела. Заместитель Местоблюстителя словно забывал, чем ранее заканчивались такие вмешательства и как он сам еще недавно выражал возмущение действиями Фанара (например, по поводу принятия предшественником Патриарха Вениамина Фотием в свою юрисдикцию группировки митрополита Евлогия). Печальным образом московский митрополит сам способствовал папистическим устремлениям так называемого Вселенского престола. Логика подчинения политическим требованиям богоборческой власти заставляла его действовать вопреки церковным интересам. Однако попытка обрести союзника в лице Константинопольской Патриархии была обречена на провал.
Практически одновременно с тем, как митрополит Сергий писал свое письмо Патриарху Вениамину, Фанаром был осуществлен перевод в свою юрисдикцию Латвийской Православной Церкви. По мнению С. А. Мазура, детально исследовавшего эти события, перевод имел насильственный характер, «вопреки желанию русских людей в Латвии, большинства православных латвийцев всех национальностей, священнослужителей, благочинных... бенефициариями изменений стремились стать не только Латвийское государство, более или менее последовательно проводившее националистическую линию в церковной политике и резко усилившее ее после госпереворота, но и Константинопольская
9 Троицкий С. Митрополит Сергий и примирение русской диаспоры. С. 10.
10 См.: Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в 1925—1938 гг. С. 335—367.
патриархия, жаждавшая приращения канонических территорий, а также Великобритания, заинтересованная в подконтрольном усилении Константинопольского патриархата»11. Фанар действовал в собственных корыстных интересах, а также в интересах своих англосаксонских покровителей, и считаться с Москвой, не имевшей тогда почти никакого влияния на мировую церковную политику, не собирался.
Ответил ли что-то Патриарх Вениамин митрополиту Сергию в 1936 г., не известно, но ответил, и весьма жестко, Патриарх Варнава12. Московскому митрополиту оставалось только жаловаться сочувствовавшему ему митрополиту Литовскому Елевферию. В письме последнему от 4 июля 1936 г. он вновь подверг острой критике сербского Предстоятеля, а в конце заметил: «Что же касается Патриарха Константинопольского, то после всех неправд, учиненных и учиняемых им в отношении Русской Церкви, после открытого братанья с обновленцами и другими нашими раскольниками, говорить о разрыве или сохранении общения с Константинополем по меньшей мере поздно»13. Примечательно, что это недипломатичное письмо было опубликовано (едва ли без указания на то со стороны митрополита Сергия) в последнем печатном органе, к которому Московская Патриархия имела тогда доступ, — в издаваемом митрополитом Елевферием журнале «Голос Литовской православной епархии» (выпуск собственного «Журнала Московской Патриархии» был прекращен в 1935 г., что тоже свидетельствовало о ее бедственном положении). Выше в том же строенном номере литовского «Голоса» за июль-август-сентябрь 1936 г. было опубликовано угрожающее мартовское письмо Сергия Патриарху Варнаве14 (без ответа из Белграда, разумеется).
В дальнейшем, однако, когда политика советского руководства по отношению к Русской Православной Церкви претерпела в годы Великой Отечественной войны существенные изменения, взаимоотношения окрепшей Московской Патриархии с другими Поместными Церквами также заметно изменились. В сентябре 1943 г. Патриарх Вениамин (Псомас) приветствовал новоизбранного Патриарха Сергия (Страгородского)15. Патриарх Варнава до этого момента не дожил (скончался в 1937 г.), но и с Сербской Церковью отношения Московского Патриархата вполне восстановились и про былой обмен острыми письмами официальные стороны старались уже не вспоминать.
11 Мазур С. К вопросу о переходе Латвийской православной церкви в юрисдикцию Константинопольской патриархии (1934—1936 гг.) // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2020. № 4 (23). С. 189—190.
12 См.: Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в 1925—1938 гг. С. 389—390.
13 Из письма Блаженнейшего митрополита Московского Сергия Митрополиту Литовскому и Виленскому Елевферию // Голос Литовской православной епархии. 1936. № 7—9. С. 4-7.
14 См.: Послание Блаженнейшего Митрополита Сергия Патриарху Сербскому Варнаве // Там же. С. 3-4.
15 Приветственные телеграммы, полученные Патриархом Сергием из-за границы и СССР // Журнал Московской Патриархии. 1943. 15 окт. № 2. С. 11.
Публикуемый документ выявлен А. А. Кострюковым в Архиве Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (дело «Русская Зарубежная Церковь». Папка «1936 г.»). Документ публикуется с сохранением стилистических особенностей оригинала, в том числе и в плане использования заглавных и строчных букв.
Публикация и вступительная статья священника А. В. Мазырина
и А. А. Кострюкова
17 марта 1936г.
Московская Патриархия Исх. № 342 17 марта 1936 г.
Святейшего архиепископа Константинополя — Нового Рима и Вселенского Патриарха Господина Вениамина во святом о Христе лобзании обнимая, радостно приветствуем!
На телеграмму Вашего Святейшества об избрании Вашем и восшествии на Святейший Патриарший престол Вселенский мы поспешили телеграммою же сердечно приветствовать Вашу святыню и теперь повторяем наше приветствие, а вместе приносим Вашему Святейшеству наилучшие наши пожелания по случаю столь знаменательного в Вашей жизни и в жизни Великой церкви Константинопольской события. Да даст Вам Господь много лет стоять у кормила вручаемого Вам церковного корабля, право правя слово Христовой истины.
Благополучное принятие Вашим Святейшеством Патриаршей должности дает мне благоприятный повод обратиться к Вам настоящим моим посланием по вопросу, для всех нас наболевшему.
Вашему Святейшеству несомненно известно, что некоторая часть русских архиереев, бежавших из пределов СССР вместе с так называемыми белыми армиями, осела в Югославии, пользовалась там гостеприимством и покровительством Сербских Патриархов, и здесь в Сремских Карловцах организовали из себя (сами не имея епархий, а, следовательно, и права на управление) некоторое собрание или синод для управления (неизвестно по чьему полномочию) всеми частями Московского Патриархата, после войны оказавшегося за границей.
Патриарх Тихон упразднил Карловацкое управление, но устроители его Патриаршему указу не подчинились и продолжали свое дело, иногда угрожая даже запрещениями, тем, кто, не следуя им, хотел оставаться в подчинении Нашей Патриархии (например, Митрополиту Японскому Сергию). Много лет мы старались склонить упомянутых архиереев к послушанию законному порядку, убеждали их распустить свое самочинное управление. При чем желающие могли оставаться в ведении нашей Патриархии ввиду открывшейся возможности сношений с нею. Но самочинники упорно держались за свою организацию и подчиняться никому не желали. Тогда мы принуждены были объявить их раскольниками и запрещенными в священнослужении, предав их суду собора архиереев. Однако и угроза судом не вразумила их.
Мы прибегли к посредничеству Святейшего Патриарха Сербского Варнавы, в кафедральном городе которого обосновались самочинники. Однако это посредничество привело совершенно к противоположному. Прежде, несмотря на притязания Карловацкого самочинного Синода управлять нашими церковными беженцами во всех частях света: и в Европе, и в Америке, и на Дальнем Востоке, значительная часть беженцев этим притязаниям не подчинялась. Теперь же, усилиями патриарха Варнавы на созванном им в Сремских Карловцах совещании представителей всех частей эмиграции состоялось примирение несогласных. Теперь все части эмиграции под главенством того же Карловацкого Синода (хотя и с новым добавлением участников), образовали из себя некоторое самостоятельное, никому канонически не подчиненное, в своем роде автокефальное церковное тело, притом присвояющее себе и имя Русской Церкви за-границей и восхищающее право говорить и действовать от лица нашей Русской церкви.
Не говоря о полной принципиальности несостоятельности этого нового самочинного предприятия с точки зрения церковных канонов, нельзя не видеть, что оно направлено лишь к укреплению самочинников в их самочинной позиции, и, следовательно, отдаляет если не совсем отнимает всякую надежду на ликвидацию русского заграничного раскола и на примирение раскольников с их Материю — Церковью русской. Если же справедливы сообщаемые мне из-за границы сведения о том, что так называемые обновленчествующие круги сербского клира и части иерархии настойчиво домогаются от Патриарха Варнавы созыва Вселенского собора для проведения желательных им реформ и что Патриарх Варнава, уступая этим домогательствам, готов взять на себя инициативу созвания собора; тогда задуманное на совещании наших эмигрантов в Сремских Карловцах предприятие может иметь весьма далеко идущие последствия. Мысль покойного Вселенского Патриарха Фотия собрать собор, как известно, не получила осуществления, между прочим, потому, что некоторые сестры — церкви и в числе их сербская, не находили удобным созывать собор без участия в нем русской церкви. Теперь же налицо есть вторая Русская церковь, созданная под покровительство и даже прямо усилиями Сербского Патриарха и, несомненно, находящаяся в его распоряжении. Препятствие к созыву вселенского собора как будто может быть удобно обойдено и, кроме того, представители этой новоявленной второй русской церкви могут оказаться очень полезными: своими голосами они могут поддержать Сербского Патриарха, своего покровителя и почти возглавителя в проведении реформ, желательных для Сербского клира.
Возможность таких последствий делает вопрос о новой реорганизации русского эмигрантского раскола не только крайне болезненным для нашей русской церкви, кормило которой временно вручено моему недостоинству, но и далеко небезразличны и для прочих православных сестер — церквей автокефальных, да и для всякого, кому близки и дороги целость православной веры и незыблемость апостольских основ церковного чина.
Это и побудило меня беспокоить Ваше Святейшество настоящим посланием, чтобы, с одной стороны, привлечь Ваше Первосвятительское внимание к вышеописанному предприятию, а с другой стороны, чтобы просить Вашу Святыню почтить меня уведомлением о мнении Вашего Святейшества по сему делу.
В надежде, что Ваше Святейшество благосклонно примите настоящее мое обращение и мою просьбу, еще раз в лобзании святом обнимаю Вашу Святыню и с совершенным почтением и преданностью остаюсь Вашего Святейшества Любящий о Христе брат и слуга
Архив ОВЦС. Дело «Русская Зарубежная Церковь». Папка «1936 г.». Л. 1—2 об. Копия. Машинопись
Список литературы
Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в 1925-1938 гг.: Юрисдикционные конфликты и отношения с московской церковной властью. М., 2011. Мазур С. К вопросу о переходе Латвийской православной церкви в юрисдикцию Константинопольской патриархии (1934-1936 гг.) // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2020. № 4 (23). С. 168-192. Мазырин А. В., свящ., Кострюков А. А. Из истории взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в ХХ веке. М., 2017. Мазырин А. В., свящ. Вопросы разрыва евхаристического общения и безблагодат-ности раскольничьих священнодействий в отечественной церковной полемике 1920-1930-х гг. (в контексте современных проблем во взаимоотношениях Русской Православной и Константинопольской Церквей) // Церковь. Богословие. История: Материалы VII Всероссийской научно-богословской конференции (Екатеринбург, 8-10 февраля 2019 г.). Екатеринбург, 2019. С. 80-92. «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову»: Донесения из Ленинграда в Москву, 1927-1928 годы / публ., вступ. и примеч. А. В. Мазырина // Богословский сборник. 2002. Вып. 10. С. 362-385. Троицкий С. Митрополит Сергий и примирение русской диаспоры. Сремские Карлов-цы, 1937.
An Uneven Touch to the Picture of Inter-Church Relations in the Mid-1930s. A Letter from Metropolitan of Moscow Sergiy (Stragorodsky) to Patriarch of Constantinople Veniamin (Psomas)
on the Occasion of the Meeting of Russian Foreign Hierarchs Chaired by Patriarch of Serbia Barnabas (Rosic)
Abstract: This article publishes a document which shows that despite the aggressive policy of the Patriarchate of Constantinople towards the Russian Orthodox Church, Moscow Patriarchate in the mid-1930s tried to find common grounds with the Fanar. The Deputy Patriarchal Locum Tenens, Metropolitan of Moscow and Kolomna Sergiy (Stragorodsky), congratulated the newly elected Patriarch of Constantinople Veniamin (Psomas) in early 1936, and then addressed him with a published letter about the state of affairs in the Russian church abroad, in which, with the active assistance of Patriarch of Serbia Barnabas (Rosic), at the end of 1935, it was possible to achieve reconciliation of the main church groups (the Russian Orthodox Church Abroad, the Western European Exarchate, and the North American Metropolia). Obviously, Metropolitan Sergiy was under strong pressure ofSoviet authorities aimed at disrupting the association of "white-6migr6 churchmen". His appeals to Patriarch Barnabas did not lead to the desired result for the Bolsheviks. Then he turned to Patriarch Veniamin with a request for assistance and ridiculous accusations against the Primate of the Serbian Church, namely the desire to create on the basis of the Russian Church Abroad a kind of a "clone" of the Russian Church and the desire to use it to approve at the "Ecumenical Council" the permissibility of the married episcopate and the second marriage of the
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2023. Vol. 115. P. 161-172 DOI: 10.15382/sturII2023115.161-172
Revd. Alexander Mazyrin, Doctor of Sciences in Church History, Candidate of Sciences in History, Professor, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities
Moscow, Russia am@pstbi.ru
https://orcid.org/0000-0002-6490-9745
Andrey Kostryukov, Doctor of Sciences in History, Professor, Leading Researcher, Department of the Russian Orthodox Church History, St. Tikhon Orthodox University for the Humanities
Moscow, Russia a.kost@mail.ru https://orcid.org/0000-0003-4334-1035
A. Mazyrin, A. Kostryukov
clergy. Patriarch Barnabas and the Russian hierarchs abroad were credited with what they were actually fighting, namely, the renovationist aspirations, the main exponents of which were then supported by the Fanar Soviet schismatics renovationists. The letter of Metropolitan Sergius to Patriarch Veniamin vividly illustrates the church-diplomatic impasse into which Moscow Patriarchate was then driven by the atheist authorities. For the good of the Church, this letter remained without consequences. Later, when the situation of the Russian Orthodox Church improved, the parties tried not to recall it, as well as other controversial documents of the 1930s.
Keywords: Moscow Patriarchate, Patriarchate of Constantinople, Russian Orthodox Church Abroad, Serbian Orthodox Church, Metropolitan Sergiy (Stragorodsky), Patriarch Veniamin (Psomas), Patriarch Barnabas (Rosich), Renovationism, second marriage of the clergy, "Ecumenical Council".
Referencis
Kostryukov A. (2011) Russkaia Zarubezhnaia Tserkov'v 1925—1938gg.: Iurisdiktsionnye konflikty i otnosheniia s moskovskoi tserkovnoi vlast'iu. Moscow (in Russian).
Mazur S. (2020) "K voprosu o perekhode Latviiskoi pravoslavnoi tserkvi v iurisdiktsiiu Konstantinopol'skoi patriarkhii (1934—1936 gg.)". Zhurnal rossiiskikh i vostochnoevropeiskikh istoricheskikh issledovanii, 2020, vol. 4 (23), pp. 168—192 (in Russian).
Mazyrin A., Kostryukov A. (2017) Iz istorii vzaimootnosheniiRusskoi iKonstantinopol'skoi Tserkvei v XXveke. Moscow (in Russian).
Mazyrin A. (2019) "Voprosy razryva evkharisticheskogo obshcheniia i bezblagodatnos-ti raskol'nich'ikh sviashchennodeistvii v otechestvennoi tserkovnoi polemike 1920— 1930-kh gg. (v kontekste sovremennykh problem vo vzaimootnosheniiakh Russkoi Pravoslavnoi i Konstantinopol'skoi Tserkvei)", in Tserkov'. Bogoslovie. Istoriia: Materialy VII Vse-rossiiskoi nauchno-bogoslovskoi konferentsii (Ekaterinburg, 8—10 fevralya 2019 g.), Ekaterinburg, pp. 80-92 (in Russian).
Mazyrin A. (ed.) (2002) "«Sov. sekretno. Srochno. Lichno. Tov. Tuchkovu»: Doneseniia iz Lenin-grada v Moskvu, 1927-1928 gody". Bogoslovskijsbornik, vol. 10, pp. 362-385 (in Russian).
Troitskii S. (1937) Mitropolit Sergii iprimirenie russkoi diaspory. Sremski Karlovci (in Russian).
Статья поступила в редакцию 24.07.2023
The article was submitted 24.07.2023
