Научная статья на тему 'Неразрывность смысла, счастья и истины жизни'

Неразрывность смысла, счастья и истины жизни Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
2981
264
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
СМЫСЛ ЖИЗНИ / СЧАСТЬЕ / ИСТИНА / ЭКЗИСТЕНЦИЯ

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Шандулаева Асият Ибрагимовна

Необходимость обращения к проблеме соотношения смысла, счастья и истины жизни обусловлена все более актуальными проблемами самоопределения и самореализации человека в современном мире. Целью статьи является философское осмысление экзистенциальной сущности человека, смысла его существования. Автор считает, что поднятая в статье проблема решается человеком индивидуально, но предпосылки ее определения содержатся в истории философской мысли.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Неразрывность смысла, счастья и истины жизни»

УДК 128 ББК 87.626.2 Ш - 20

Шандулаева А.И.

Неразрывность смысла, счастья и истины жизни

(Рецензирована)

Аннотация:

Необходимость обращения к проблеме соотношения смысла, счастья и истины жизни обусловлена все более актуальными проблемами самоопределения и самореализации человека в современном мире. Целью статьи является философское осмысление экзистенциальной сущности человека, смысла его существования. Автор считает, что поднятая в статье проблема решается человеком индивидуально, но предпосылки ее определения содержатся в истории философской мысли.

Ключевые слова:

Смысл жизни, счастье, истина, экзистенция.

Проблема смысла жизни актуальна в филогенезе и онтогенезе человека; рано или поздно она встает перед каждым человеком, и тогда он задает себе вопросы, на которые не может быть серьезных однозначных ответов. На вопрос «Во имя чего, зачем я живу?» человек со временем начинает понимать, что если он сам не даст ответа и тем самым не привнесет определенный смысл в свою собственную жизнь, то за него этого никто и никогда не сможет сделать. Перед лицом вечности, перед лицом смерти каждый, в конечном счете, с этим вопросом остается наедине с самим собой.

Современный человек может в одиночку, без подключения мудрых, своих учителей и наставников, попробовать найти ответы на вышепоставленные вопросы. Чтобы лучше понять эту экзистенциальную ситуацию и обреченность человека на принятие собственных решений, американский социальный психолог, философ В.Эрхард предлагает тем, кто этого еще не осознал, выйти глубокой ночью на пустынный берег океана и, глядя на яркие звезды чистого неба, рассказать им и океану всю правду о своей жизни, поведать им о своих бедах и радостях, страхах и волнениях, доверить самое сокровенное и личное, что волнует до глубины души. И вы увидите, говорит он, как звездам и океану глубоко безразличны все ваши беды и переживания, желания и сомнения, мучающие, раздирающие вас. Человек в этом своем экзистенциальном устремлении одинок.

В обществе, в своих повседневных заботах и традиционной суете человек не чувствует себя так одиноко. Однако лишь до поры до времени, как утверждают экзистенциалисты, пока он не поймет, что у других, таких же как он, своя жизнь и что они стоят перед необходимостью также самостоятельно решать те же самые глубоко личные проблемы - о смысле собственной жизни и своем предназначении. Вот почему проблема одиночества в философии экзистенциализма становится одной из главных в анализе человеческого бытия. «Разве мы часто говорим о тех, кто умер? - задается вопросом крупнейший представитель экзистенциальной философии Ж.П.Сартр и продолжает: - Нам не хватало времени. Нет. Меня нигде не ждут. Я не оставлю пустоты. Метро набито битком, рестораны переполнены, головы трещат от кучи мелких забот. Я выскользнул из жизни, а она осталась неизменной, полной, как яйцо. Я должен помнить, что я заменим. А я хотел быть незаменимым. Для чего-то и для кого-то» [1, с.15].

При всей прозорливости экзистенциализма в постановке проблемы смысла жизни и проблемы смерти и поиске ответов на них, решение этих проблем не должно происходить в стороне от столбовой дороги человеческой мысли - философии. На эти самые главные и самые сложные для человека вопросы философия пыталась найти и порой находила приемлемые для практического бытия человека в ту или иную эпоху осмысления и

рецепты. Ведь не получив удовлетворительного решения, эти вопросы остаются крайне мучительными для человека, так как никто не может считать себя свободным и независимым от этих вопросов. И хотя во все времена указанные проблемы глубоко волновали людей, лишь в ХХ в. они обрели особый, драматический смысл и актуальность, так как появление глобальных проблем поставило уже не только перед отдельным человеком, но и перед всем человечеством роковой вопрос: «Быть или не быть?».

Этот вопрос может вставать перед человеком и в разные периоды его жизни, особенно, в ключевые, пограничные периоды его бытия. Одним из таковых нам представляется предсмертное состояние. Как биологическое существо каждый человек смертен, но смертен он и как существо социальное. В современной науке выделяются четыре стадии смерти, которая приходит постепенно - в обратном порядке по сравнению с тем, как развивается жизнь. Предшествуют этим стадиям необратимые биологические изменения в организме, характеризующие его старение. Так, начиная уже с 25-летнего возраста и особенно после 45 лет у человека ежедневно отмирают десятки тысяч нервных клеток (нейронов), которые «укомплектовываются» к моменту рождения и больше уже не обновляются. Но в коре головного мозга их насчитывается около 40 млрд., и потому «для нормально стареющего мозга» это не сопряжено с серьезными последствиями, так как в нем продолжают функционировать еще десятки миллиардов нейронов». Тем не менее и в эти годы настроения суицида охватывают многих, когда люди теряют интерес к жизни, смысл в ней. Реально уход из жизни человека начинается тогда, когда наступает смерть, характеризующаяся тем, что он все больше уходит в себя, отдаляясь от людей и изолируясь от общества. В такой период жизни человек должен обладать верностью к особо обоснованному смыслу продолжать жить. Затем следует смерть психическая, когда для человека конец жизни становится очевидным и неотвратимым. С наступлением мозговой смерти происходит полное прекращение деятельности головного мозга, прекращается контроль над различными функциями организма. И завершается этот процесс физиологической смертью, при которой все функции человека, характеризующие его как живой организм, окончательно угасают. Конкретный человек может и не осознавать перечисленных стадий своего угасания, но осознанно или по наитию, день за днем выстраивая свою жизненную линию, он уже отвечает на вопрос: зачем, во имя чего он живет? Отвечает своими поступками, действием, и если они еще не получили полного осмысления, то решение такой задачи остается одинаково безмерно трудным делом и для того, кто еще только выбирает свой жизненный путь, и для того, кто на склоне лет, оглядываясь назад, итожит прожитое. Важным подспорьем здесь могут послужить размышления мудрых, известных теологов и философов.

Много размышлял над вопросом о смысле и цели жизни Л.Н. Толстой. В результате он пришел к выводу, что и то, и другое заключается в самосовершенствовании личности, хотя ему было ясно, что смысла жизни отдельной личности нельзя искать отдельно от смысла жизни других людей. Однако все это еще не говорит о том, что Толстой, в конце концов, разрешил для себя эту проблему. «Одна тайна всегда останется для человека, только одна: зачем я живу? Ответ разумный один: затем, что этого хочет Бог. Зачем Он этого хочет? Это - тайна» [3, с. 69] - таков окончательный вывод Толстого.

Данную проблему русский мыслитель увязал с другой. Толстой ясно понимал, что прежде чем решить вопрос о смысле жизни, человек должен осознать, что такое жизнь вообще. Перебирая все известные тогда в естественных науках определения жизни, он обнаруживает, что они не определяют саму жизнь, а сводят многообразие человека к биологическому существованию. А между тем, указывает Толстой, жизнь человека невозможна без общественных и нравственных побуждений, и потому всем определениям жизни он противопоставляет свое: «Жизнь есть стремление к благу, сопровождающее чувством удовольствия или страдания». Возражая против натуралистического истолкования сущности человеческой жизни, Л. Н. Толстой подводит ее к нравственному и моральному толкованию.

«Мне, - пишет Толстой в «Исповеди», - нужно знать смысл своей жизни, а то, что она есть частица бесконечного, не только не придает ей смысла, но уничтожает всякий возможный смысл». Человек, как существо разумное, ищет разумного объяснения явлений жизни, и чем больше он живет, тем чаще всего в сознании возникает вопрос: зачем жить, зачем желать, зачем делать? Понятно, что если философия остается сама собой и не выходит за пределы своих возможностей, способна лишь поставить вопросы «что?» и «почему?», и постараться ответить на них, то на вопрос «зачем?» должна честно ответить: «не знаю».

Столь же неутешительны результаты социологической науки в решении проблемы смысла жизни. Рассматривая каждого человека как часть человечества, социологи утверждают, что призвание людей состоит в содействии осуществлению общественных идеалов. Против такого эмпирического поиска идеалов возражает Толстой: отдельный индивид не может охватить всего человечества, которое к тому же состоит из таких же людей, не понимающих самих себя; и, кроме того, что следует понимать под идеалами человечества, тем более известно, что между людьми никогда не было согласия о лучшей жизни. По мнению Толстого, нельзя определять смысл жизни, идя от идеала, потому что сам идеал возникает вследствие того или иного своего жизненного призвания.

Толстой находит ответы в житейской практике и приводит четыре распространенных понимания смысла жизни, в которых люди ищут выход из жизненных ситуаций. Первый выход - неведение. Второй - эпикурейство. Третий - «силы и энергии». Он доступен только тем, кто способен встать на путь борьбы. Четвертый выход - слабости

- избирают, люди, примирившиеся с обманом. Все эти позиции Толстой считает не содержащими в себе удовлетворительного решения вопроса, т.к. они выведены из разума. По мнению русского мыслителя, в поиске смысла жизни надо опираться на жизненную силу, заключающейся в простом народе, понимания смысла жизни которым не деформировано ни влиянием науки, ни влиянием церкви. Выступая против искажения проблемы организованным познанием и наукой, Толстой полагается на «неразумное знание» народа, которое есть вера, и потому в народе надо искать смысл жизни.

В истории философии особенно много внимания вопросу смысла жизни уделяется, пожалуй, в философии экзистенциального направления. Один из его родоначальников Ф.Н.Достоевский поставил этот вопрос с огромной силой и во всей своей противоречивости, заострив его до «логического самоубийства». Вопрос о смысле жизни превращается у Достоевского в вопрос о Боге. Для религиозного экзистенциализма (К.Ясперс, Г.Марсель, М.Бубер, Н.Бердяев, Л.Шестов) этот вопрос решается эсхатологически, т.е. жизнь продолжается в потустороннем мире, где происходит свободное творчество души, не обремененной телом, и где она реализуется в «царстве божием». В атеистическом экзистенциализме (М.Хайдеггер, Ж.-П.Сартр, А.Камю), жизнь, в котором Бога нет, превращается в абсурд, подобно тому, как абсурден труд Сизифа. Произведения известного французского экзистенциалиста А.Камю «Бунтующий человек» и «Миф о Сизифе» призваны дать подобный ответ на вопрос о смысле жизни. Он, по мнению их автора, сводится к серьезной философской проблеме - «проблеме самоубийства, решить стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить» [3, с. 46], вот что важно, а все остальное второстепенно. Сартр считает, что человек вначале существует, появляется в мире, сопоставляет с другими, открывает целый мир, который мы называем интерсубъективностью, и только затем он определяется, «в этом мире и решает, чем является он и чем являются другие» [4, с. 102].

Историко-философский анализ проблемы смысла человеческого бытия зачастую подводит к следующему выводу: искать смысл жизни, свое место в обществе, свое духовное состояние, свое призвание - значит искать истинный путь, который приведет к счастью. И действительно, счастье - понятие морального сознания, которое обозначает состояние человека, соответствующее наибольшей внутренней удовлетворенности условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению своего

человеческого смысла и назначения. Как чувственно - эмоциональная форма идеала «счастье» не просто характеризует определенное конкретное объективное положение или субъективное состояния человека, а выражает представление о том, какой должна быть жизнь человека, что именно является для него желанием и целью. Таким образом, понятие «счастье», по нашему мнению, с одной стороны, выступает определенным прояснением смысла жизни, с другой (как считают в научной литературе) - истолковывается в зависимости от того, как понимается смысл человеческой жизни [5, с. 303].

Вопрос о том, что такое счастье и что значит быть счастливым, с давних пор волновал человека. «Человек создан для счастья, как птица для полета». В этом хорошо известном крылатом изречении народная мудрость «зафиксировала то обстоятельство, что счастье относится к глубинным сторонам человеческого существования, к самой его природе. И уже только поэтому понятие счастья должно выражать определенный срез нравственной жизни человека». Понимание сущности счастья затрудняет не только сложность этого явления в духовной жизни человека, но и то, что само слово «счастье» употребляется в обиходе в различных смыслах. Порой люди думают, что счастье заключается в том, чтобы продлить жизнь, полную удовольствий, не отдавая себе отчета в том, что этого не достаточно, чтобы прожить достойную жизнь. Многие философы, размышлявшие над природой человека и смыслом человеческого бытия, пришли к сходному выводу. Сократ говорил, что «неосмысленной жизнью не стоит жить».

Понятие счастья для каждого человека индивидуально. «Одним счастьем кажется добродетель, другим - рассудительность, третьим - известная мудрость, а иным все это вместе или что-нибудь одно в соединении с удовольствием или без участия удовольствия, есть и такие, что включают в понятие счастья и внешнее благосостояние». Наиболее состоятельные этические системы, рассматривающие счастье, опять-таки даны еще древнегреческой культурой в лице гедонизма Аристиппа, усматривающего счастье в чувственных наслаждениях; эпикуреизма, основывающего счастье как воздержание от страстей, отсутствие страданий и в добродетели.

Осмысливая представления своих предшественников и современников в древнегреческой философии, понятию счастья больше других уделил внимание в своих произведениях Аристотель. Он приходит к выводу, что для большинства счастье заключается в чем-то наглядном и очевидном: в удаче, в удовольствии, в почете, в богатстве и т.п. Философ обобщает эти представления. «Счастье, говорим мы, - это то же самое, что благополучие и хорошая жизнь» [6, с. 302]. Аристотель считал, что счастье тесно связано с добродетелью, но не сводимо к ней: «вопрос о счастье - это не просто вопрос о том, как быть удачливым, довольным или даже добродетельным, но, прежде всего в том, в чем заключается хорошая счастливая жизнь и к чему человеку следует стремиться в первую очередь» [7, с. 295].

История человечества полна примерами, достаточными, чтобы убедить нас в том, что счастье - категория гораздо более всеобъемлющая, чем удовольствие. Удовольствие можно испытать и от безнравственного поступка, однако по-настоящему счастлив может быть только человек, живущий по законам добра, часто люди шли на смерть во имя любви

- любви к человеку, к семье, к Родине, к Богу. В Средневековье популярно христианское понятие о счастье в праведной жизни. Ныне, пожалуй, наибольших приверженностей имеет утилитарное толкование счастья как гармонии индивидуальных и социальных потребностей. Одно из проявлений счастья - польза, хотя в ней не выражается вся полнота первого, ведь есть высшие потребности духовной природы человека (религия, философия, искусство), которые невозможно выразить в терминах утилитарного принципа. Счастлив тот, кто довольствуется немногим. Счастье - в душе: если у животных главное - их телесная природа, то у человека - душевный склад. Счастье, как и радость, есть лишь спутник в стремлении человека к иным целям и, составляя важную часть нашей жизни, не является ее смыслом.

Проблема счастья имела своих исследователей и в отечественной философии, главным образом, в контексте размышлений о смысле жизни. Обращаясь к теме счастья, русский философ В. Розанов подметил в данной тематике противоречие: с одной стороны, человек не может действовать иначе, как, повинуясь собственному стремлению к счастью; с другой - он испытывает при этом противодействие этому эгоизму других людей. Пытаясь разрешить данное противоречие, философ обращается к историческому возникновению идеи счастья и считает, что в требовании, чтобы каждый руководился только своим счастьем, заключено отрицание необходимого значения для людей этих идей, которые «лишь в меру своего соотношения с его счастьем должны быть предметом его стремлений и антипатий» [8, с. 25]. Признавая, что нет универсального счастья, В. Розанов пишет, что под счастьем можно понимать такое состояние, когда человек достиг пика удовлетворенности, когда он уже не хочет к чему-то стремиться, идти, искать. Единственное, чем различаются ощущения счастья у людей - продолжительностью и напряженностью, и, естественно, более продолжительному и количественно большему должно отдаваться предпочтение; если возможно сделать счастливым нескольких человек, а не одного, то желательно это осуществить.

По мысли В.Розанова, ощущение счастья не нужно пытаться предвидеть, сознавать, иначе оно может исчезнуть, так как все, проходя рефлексию, теряет свою энергию. И такое счастье будет менее напряженным, а, может быть, вообще исчезнет. Поэтому, надо меньше размышлять о счастье. Подобную идею выдвинул и В. Франкл, который считал, что сознательно стремиться к счастью нельзя. Оба философа утверждали, что, если человек делает счастье предметом своих устремлений, то он неизбежно делает его объектом своего внимания и этим он теряет из виду причину для счастья и оно в конце концов ускользает.

На наш взгляд, отказывая человеку в праве мечтать и думать о счастье, процитированные выше философы не совсем правы. Здесь к истине более близок немецкий философ Л. Фейербах, который писал, что все человеческие желания и стремления - это стремления к счастью и избежать их, не думать о них, человек не может. Безусловно, человек не только должен думать о счастье, но и построить для себя некую обоснованную картину будущего, стратегию жизни и поведения, выстроить некую систему истин. Признавая дисгармоничность отношений человека с миром, его постоянную внутреннюю неудовлетворенность своим бытием, Э. Фромм в то же время, подчеркивал необходимость осмысленного использования своих сил и способностей на творение блага, что является основой человеческого счастья. При этом единственным решением философ считает - действовать «не боясь посмотреть в лицо истине» [9, с. 67]. В. Розанов также утверждает зависимость истины от счастья: «лишь в меру достигаемого счастья человек может знать истину» [8, с. 35], т.е. только когда люди счастливы, они могут совершать открытия, совершенствовать что-то; то есть все, чего достигает человек,

- есть продукт его ощущения счастья. Так или иначе, истина и счастье неразрывны и взаимосвязаны. Мы же к рассуждениям этих философов можем добавить: неразрывны и взаимосвязаны смысл, счастье и истина жизни.

Примечания:

1. Сартр Ж.-П. Пьесы. Мертвые без погребения. М., 1967.

2. Толстой Л.Н. Собр. соч.: в 20 т. Т. 20. М., 1963. С. 69.

3. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М., 1990.

4. Сартр Ж.-П. Избранные произведения. Ростов н/Д, 1999.

5. Словарь по этике / под ред. И.С. Кона. М., 1975.

6. Аристотель. Соч.: в 4 т. Т. 4. М., 1984. С. 302.

7. Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. М., 1998.

8. Розанов В. Цель человеческой жизни // Розанов В.Смысл жизни. М., 1994.

9. Фромм Э. Человек для себя. Минск, 2004. С. 67.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.