CC BY
40
К. М. Захаров. Непознанный Варравин. К поэтике образов А. В. Сухово-Кобылина
2 Garapon J. La culture d'une princesse. Ecriture et 6 autuportrait dans l'œuvre de la Grande Mademoiselle (1627-1693). Paris, 2003. P. 34.
3 Garapon J. La Grande Mademoiselle mémorialiste. Une autobiographie dans le temps. Genève, 1989. P. 181.
4 Ibid. P. 183.
5 Lesne E. La poétique des mémoires (1650-1685). 7 Paris, 1996. P. 410.
УДК 821.161.1.09-2+929Сухово-Кобылин
НЕПОЗНАННЫЙ ВАРРАВИН. К ПОЭТИКЕ ОБРАЗОВ А. В. СУХОВО-КОБЫЛИНА
К. М. Захаров
Саратовский государственный университет
E-mail: [email protected]
Viala A. La France galante. Essai historique sur une catégorie culturelle, de ses origines jusqu'à la Révolution. Paris, 2008. P. 31. О трактовке этого термина см.: Павлова С. Две модели галантности в «Мемуарах» Бюсси-Рабютена // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2012. Т. 12, вып. 4. С. 40-41.
Garapon J. La Grande Mademoiselle mémorialiste... P. 183.
В статье рассматривается образ генерала Варравина - главного и единственного двигателя интриги в драме «Дело» А. В. Сухово-Кобылина. Особо подчеркивается неоднозначность и противоречивость данного образа.
Ключевые слова: Сухово-Кобылин, образ, поэтика, драма, игра.
Unidentified Varravin. To the Poetics of A. V. Sukhovo-Kobylin's Characters
K. M. Zakharov
The article regards the character of General Varravin - the main and only character moving the scheme forward in the drama «The Case» by A. V. Sukhovo-Kobylin. The ambiguity and inconsistency of this character are specifically highlighted. Key words: Sukhovo-Kobylin, character, poetics, drama, play. DOI: 10.18500/1817-7115-2015-15-3-67-69
В драме А. В. Сухово-Кобылина «Дело» статский советник Максим Кузьмич Варравин выглядит главным отрицательным лицом - воплощением коррумпированной петербургской бюрократии. При всей своей убедительности этот образ лишен законченности, некоей целостности, однозначности. С одной стороны, по тексту раскиданы обильные намеки на демоническую природу управителя судебной канцелярии. Рассказывая о своем опыте дачи взятки «Великому Зверю» Антону Трофимычу Креку, приказчик Муромского Иван Сидоров называет Крека «отцом» нечистого воинства чиновников:
«Иван Сидоров. И дело сделал. Как есть, - как махнул он рукой, так вся сила от нас и отвалилась. <...> Да что ж тут мудреного? Ведь это все его Воинство; ведь он же их и напустил»1.
От Крека («Великого Зверя») Иван Сидоров немедленно переходит к рассказу об антихристе: «Иван Сидоров. Верьте Богу, так. Да вы слышали ли, сударь, какой в народе слух стоит? <...> Что антихрист народился. <...> антихрист
этот не то что народился, а уже давно живет и, видите, батюшко, уже в летах, солидный человек. <...> служит, и вот на днях произведен в действительные статские советники - пряжку имеет за тридцатилетнюю беспорочную службу. Он-то самый и народил племя обильное и хищное - и все это большие и малые советники, и оное племя всю нашу христианскую сторону и обложило; и все скорби наши, труды и болезни от этого антихриста действительного статского советника, и глады и моры наши от его отродия; и видите, сударь, светопреставление уже близко <.> (оглядывается и понижает голос), а теперь только идет репетиция.»2
В следующем действии статский советник Варравин называет Крека своим наставником, намекая зрителю, что он и есть фигурант слуха, пересказанного приказчиком-старовером.
С другой стороны, герой в своем внутритекстовом поведении наделен способностью совершать ошибки, сомневаться, даже испытывать страх, т. е. вести себя, как обыкновенный человек.
Варравин в «Деле» - главный плут и лицедей, находящийся в соперничестве со всеми остальными героями. Он соревнуется и с Муромским, и с Тарелкиным; даже с Князем и Весьма важным лицом. Все «Дело» - эта игра кукловода Варрави-на. С. Рассадин характеризовал всю варравинскую линию пьесы как своеобразно понимаемый акт творчества: «.Варравин - мастер и гений. по старинным цеховым законам. таковой обязан создать и предъявить свой шедевр. Сотворение шедевра увлекательно всегда. Этот шедевр - капкан для Муромского. взятка, которую Варравин берет тогда, когда всем, и даже многоопытному Тарелкину, кажется, что взять решительно нет никакой возможности»3.
Поставленный в непростые для осуществления своих замыслов условия, в которых, кроме всего прочего, нужно соблюдать видимую благо-
© Захаров К. М., 2015
Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2015. Т. 15, вып. 3
пристойность и образцовое поведение, Варравин не всегда имеет возможность заранее планировать свои шаги. Так, финальная хитрость Варравина, связанная с исключением Тарелкина из доли, изображается автором как импровизация. Первоначально Варравин не собирался обманывать Тарелкина, скорее, даже не думал о нем. Внезапная новость о смерти Муромского и пафос требований Тарелкина, а главное, объем запрашиваемого им вознаграждения подстегнули генерала идти в своем стяжательстве до конца:
«Тарелкин (с форсом). Кто тут радел, кто действовал?.. Извольте оценить... Я отсюда без того не выйду - оцените!.. (Дерзко.) Мое участие на половину простирается.
Варравин (вспыхнув). На половину. (В сторону.) Вот я тебя выучу. (Вслух.) Что ж, на половину, так на половину.. ,»4
Возможно, попроси Тарелкин долю поскромнее, он не остался бы обманут. Тем более, он по неосторожности сам подсказал генералу, что «все крючки и петельки потонули»5, т. е. что Варравин может не опасаться неудобных свидетельств. Тем более, с точки зрения Варравина, Тарелкин «не наработал» на половину суммы. И здесь генерал, скорее всего, прав.
Варравин - главный и единственный двигатель интриги. Он единолично разрабатывает план всех этапов своей аферы: направляет к Муромскому парламентера; обозначает перед просителем размер «подношения»; чтобы сломить последнее сопротивление, рекомендует ему обратиться к Князю; получает деньги; устраняет неприятные последствия и избавляется от притязаний своего помощника на заслуженную долю.
Тарелкин, служащий посредником в его переговорах с Муромским, действует исключительно в соответствии с указаниями «шефа». Служебные полномочия Тарелкина не оставляют ему возможности вести собственную игру. Тарелкин осознает свое бессилие, но до последнего не признается в нем даже самому себе, выстраивая перед окружающими, да и в мыслях, иллюзию собственной значимости и какой-либо самостоятельности.
Варравина и Кречинского роднит общий замысел - перед ними стоит задача ограбить Муромского. То, что не удалось аферисту-идеалисту, совершает генерал от «правосудия, граничащего со светопредставлением». И Кречинскому, и Вар-равину в осуществлении их интриги мешает случай. Варравин не мог предугадать, какое влияние окажет упрямство Муромского на самочувствие и деловой настрой Князя. И уж совсем неожиданным для него стало явление Очень Важного лица и Важного лица в момент, когда Муромский потерял сознание в присутственном месте.
Но, в отличие от Кречинского, Варравину удается случаю противостоять. Он успевает получить деньги вопреки приказу Князя направить дело на переследование, а присутствие высшего начальства в скандальной ситуации не несет
позорного разоблачения, а, напротив, позволяет ему представить себя в самом выгодном свете. В самом финале случай даже идет генералу навстречу - Муромский умирает, унеся с собой в могилу правду о взятке.
Варравин в построении своих планов небезупречен. Во втором действии он не соглашается с предложением Муромского о масштабах взятки и запрашивает с него втрое больше. Это оборачивается долгой дорогой к получению денег, двукратным оправданием перед Начальством, опасностью краха. Тарелкин неоднократно упрекает патрона за несговорчивость, которая способна погубить всю интригу:
«Варравин (с досадою). И что же! Вздумал предложение делать на третью долю.
Тарелкин. Однако таки предложение сделал. Эх, Ваше Превосходительство! махнуть бы вам рукой.
Варравин. Я сказал, нельзя»6.
«Тарелкин. Вот не угодно было согласиться на первое предложение Муромского»7.
В конечном итоге алчность Варравина, изначально нацеленного на большой доход, оказывается вознаграждена.
Создавая страшный мир судебных присутствий, автор поставил Варравина в двоякую ситуацию, в которой он одновременно и является и не является воплощением антихриста. Как явление, как типичный представитель судебной коррумпированной бюрократии он, несомненно, - зловещая апокалиптическая фигура, однако в условиях драматического сюжета он все-таки человек, который, так же как и его «жертвы», может стать объектом судебного преследования («у меня от этих порядков дух захватило... Гм, гм... Следствие?»8).
Опутывая семейство Муромских паутиной угроз и шантажа, Варравин сделал серьезную ошибку, позволив Петру Константиновичу познакомиться с Князем: «Ну, стало, пусть его к князю и едет. Хорошо бы, если бы его так направить, чтобы он явился к нему утром, ранехонько, пока тот по залам разминается да содовую пьет. Да чтоб он в самую содовую попал!.. А если попадет, то он неизбежно там напорется. и как только тот по своей натуре на него крикнет, так он опять у нас и будет»9.
И осознает Варравин эту ошибку слишком поздно («Азартный человек - опасен»10). После сцены у Князя дело отправлено на переследование. И именно в это время Варравин получает деньги.
Первоначально взятка способна повернуть ход дела или даже полностью снять с Лидочки обвинение. Но на деле Варравин берет деньги именно тогда, когда не в силах оказать какое-то влияние на события. Вместо планировавшегося злоупотребления служебным положением он идет на откровенное мошенничество. Причем этот переход не вызывает у него никакого дискомфорта
68
Научный отдел
К. М. Захаров. Непознанный Варравин. К поэтике образов А. В. Сухово-Кобылина
- только с досадой замечает он: «Если взять, а дела ему не сделать - он, пожалуй, скандал сделает. В нем совсем нет той скромности, как вот прочие просители»11. И, несмотря на угрозу «скандала», он все-таки идет на риск.
Внезапное появление «Начальств» над телом бесчувственного Муромского должно было обернуться для него катастрофой, но он нашел возможность выкрутиться и тут. Даже маячащая впереди угроза расследования его не очень пугает - он изнутри знает механизм этих процедур:
«Варравин. Пожалуй, помещик-то и при следствии такой же жар окажет! - Или, может быть, к тому времени и поохолодает; потому он преспокойно показать может, что я-де действительно деньги эти на столе по неосмотрительности оставил, а что действительный статский советник Варравин принял их за подкуп, в том не виновен. Да если и горшее предположить: оставят в подозрении - эка штука! Я много кого оставил -все здоровы, еще и кланяться приказывают.»12
О том, что его вина может быть признана и его осудят, он и не думает - такое развитие ситуации он считает невозможным. Система не выдает своих, что делает его до какой-то степени неуязвимым. Самое плохое, что может с ним случиться, - он прервет службу:
«Варравин. Что ж, уберусь в свою и я. княжеская была. Сахарный завод поставлю -помещик буду, звание почтенное. Конечно, не сановник - а все же почтенное»13.
Ни в разговорах с Тарелкиным, ни наедине с собой Варравин более не вспоминает о других своих аферах. Но это почти мимоходом брошенная недоговорка «княжеская была» свидетельствует об уже имевшемся у генерала опыте взяток в крупных размерах. Иначе откуда у него, вышедшего из низов служаки, «своя» деревня?
Сухово-Кобылин и в этом отношении сохраняет свое двойственное отношение к герою - ему одновременно и может, и не может угрожать опасность, он одновременно и боится разоблачения, и уверен в его невозможности. На проблему неосудимости героя отчасти указывает и его фамилия, напоминающая о евангельском разбойнике, на освобождении которого настаивала иерусалимская толпа в день осуждения Христа.
Возможно, работая над его образом, автор не пришел к единому видению своего героя.
Варравин рискует и выигрывает, но автор тут же пытается снизить долю риска, обосновывая защищенность генерала. Игра Варравина не до конца понятна автору. Для биографического Сухово-Кобылина Варравин - личный враг, воплощение бездушной и коррупционной машины, сломавшей ему самому жизнь. Слишком многое пытался воплотить автор в этом образе. Выписывая Варравина, Сухово-Кобылин не всегда мог справиться с эмоциями, связанными в его сознании со статскими советниками от правосудия. Поэтому и теряется цельность Варравина, поэтому постоянно обнаруживаются в его поведении противоположные, взаимоисключающие черты. Чтобы сделать образ абсолютно четким и однозначным, автор должен понять его психологию. Но, судя по всему, Сухово-Кобылин не хотел заглядывать в душу деятелей «судопроизводства, переходящего в светопреставление». Служащие уровня Тарелкина - малоинициативные исполнители — ему были понятны, высокопоставленные сановники вроде Князя были ему лично известны («Фигура Важного Лица, Князя весьма отчетливо напоминает, например, самого министра юстиции николаевских времен графа Панина, принимавшего участие в деле Сухово-Кобылина и хорошо знакомого драматургу»14). А вот варравины, похоже, так и остались для автора загадкой.
Примечания
1 Сухово-Кобылин А. Трилогия. М. ; Л., 1959. С. 142-143.
2 Там же. С. 143.
3 Рассадин С. Гений и злодейство, или Гений Сухово-Кобылина. М., 1989. С. 218.
4 Сухово-Кобылин А. Указ. соч. С. 218.
5 Там же.
6 Там же. С. 167.
7 Там же. С. 192.
8 Там же. С. 217.
9 Там же. С. 169.
10 Там же. С. 192.
11 Там же.
12 Там же. С. 217.
13 Там же.
14 Рудницкий К. А. В. Сухово-Кобылин : очерк жизни и творчества. М., 1957. С. 182.
Литературоведение
69
