CC BY
35УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС, КРИМИНАЛИСТИКА; ОПЕРАТИВНО_РОЗЫСКНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ_
НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА Яблокова А.Д.
Яблокова Анна Дмитриевна - адвокат, Специализированное адвокатское бюро «Ника», г. Ставрополь
Аннотация: как определить, что такое первоначальный этап производства по уголовному делу, каков именно этот срок? Пленум Верховного Суда РФ, использовав этот термин, никаких разъяснений по этому поводу не дал, нет таких разъяснений и в Обзоре судебной практики. А по конкретному делу даже сами судьи Верховного Суда РФ отклонили эти доводы стороны защиты, не указав, какой именно срок производства по делу следует считать первоначальным и когда он перестает быть таковым! В ситуациях, связанных с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, особое значение приобретают гарантии судебной защиты, согласно которым каждому арестованному или задержанному по уголовному обвинению лицу должно быть обеспечено право на судебное разбирательство в течение разумного срока или право на освобождение. Судебная процедура признается эффективным механизмом защиты прав и свобод, если она отвечает требованиям справедливости и основывается на конституционных принципах состязательности и равноправия сторон. Использование для защиты прав и законных интересов подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых в качестве меры пресечения применяется заключение под стражу, судебных механизмов, основанных на конституционных принципах равенства всех перед законом и судом, справедливости, состязательности и равноправия сторон, обеспечивает режим правовой определенности.
Ключевые слова: избрание, изменение или отмена меры пресечения, основания для заключения обвиняемого под стражу, первоначальные этапы производства по уголовному делу, защита прав и законных интересов подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых в качестве меры пресечения применяется заключение под стражу.
Осуществляя защиту по уголовному делу, я столкнулась с рядом проблем действующего уголовно-процессуального законодательства, которым и хотела посвятить настоящую статью.
На мой взгляд, в УПК РФ существует неопределенность, которую я считаю необходимо прояснить, для защиты прав обвиняемых и подозреваемых по уголовным делам.
Я самостоятельно пыталась обратить внимание судебные органы на указанную проблему, в связи с чем обратилась в Конституционный суд РФ с жалобой.
Поводом к обращению в Конституционный Суд РФ была жалоба, поданная в интересах обвиняемого, содержащегося под стражей по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Основанием к обращению явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации положения ч. 2 ст. 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, введенного в действие ФЗ от 18.12.2001 №177 с 01 июля 2002 года (далее по тексту - УПК РФ).
По моему мнению, неопределенность заключалась в следующем.
В соответствии с ч.2 ст.109 УПК РФ, в случае невозможности закончить предварительное следствие в срок до 2 месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения этот срок может быть продлен судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня в порядке, установленном ч.3 ст.108 УПК РФ, на срок до 6 мес. Дальнейшее продление срока может быть осуществлено в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, только в случаях особой сложности уголовного дела и при наличии оснований для избрания этой меры пресечения судьей того же суда по ходатайству следователя, внесенному с согласия руководителя соответствующего следственного органа по субъекту РФ, иного приравненного к нему руководителя следственного органа либо по ходатайству дознавателя в случаях, предусмотренных ч. 5 ст. 223 УПК РФ, с согласия прокурора субъекта РФ или приравненного к нему военного прокурора, до 12 мес.
Европейский Суд по правам человека отметил, что на первоначальных этапах производства по уголовному делу тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения по приговору наказания в виде лишения свободы на длительный срок могут служить основанием для заключения обвиняемого под стражу ввиду того, что он может скрыться от предварительного следствия. Тем не менее, в дальнейшем одни только эти обстоятельства не могут признаваться достаточными для продления срока действия данной меры пресечения. Относительно наличия опасности того, что заявитель скроется, Европейский Суд напомнил, что такая опасность не может быть оценена лишь на основании суровости возможного приговора. Она должна быть оценена с учетом ряда других соответствующих факторов, которые могут либо подтвердить наличие опасности того, что заявитель скроется, либо сделать ее настолько незначительной, что она не может служить оправданием содержания под стражей. Хотя строгость ожидаемого наказания является релевантным элементом при оценке риска того, что обвиняемый скроется от правосудия, необходимость продления срока лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести преступления (Постановления по делам «Летеллье против Франции» от 26.06.1991, «Горал против Польши» от 30.10.2003, «Панченко против РФ» от 08.02.2005, «Кондратьев против РФ» от 09.04.2009, «Денисов против РФ» от 08.10.2015 и др.).
Пленум Верховного Суда РФ, воспринявший эту правовую позицию, в абзацах 2 и 3 п.21 постановления от 19.12.2013 №41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» указал, что наличие обоснованного подозрения в совершении лицом преступления определенной категории является необходимым условием законности при первоначальном заключении его под стражу, однако по истечении времени оно перестает быть достаточным. На первоначальных этапах производства по уголовному делу тяжесть обвинения и возможность назначения по приговору наказания в виде лишения свободы на длительный срок могут служить основанием для заключения подозреваемого (обвиняемого) под стражу ввиду того, что он может скрыться от дознания, предварительного следствия. Тем не менее в дальнейшем одни только эти обстоятельства не могут признаваться достаточными для продления срока действия данной меры пресечения.
В п. 2.5 Обзора практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей, утвержденного постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 18.01.2017 также отмечено, что сама по себе тяжесть преступления не может являться единственным и достаточным основанием для заключения под стражу. При рассмотрении ходатайств суды правильно исходили из того, что конкретные обстоятельства, свидетельствующие о необходимости дальнейшего содержания
84
обвиняемого под стражей, следует устанавливать при каждом продлении срока действия этой меры пресечения. Суды при рассмотрении ходатайств о продлении срока содержания под стражей выясняли, прежде всего, сохраняется ли с течением времени вероятность совершения обвиняемым действий, указанных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ, послуживших основанием к заключению его под стражу, и подтверждается ли это представленными материалами. Суды отказывали в удовлетворении ходатайств, в которых утверждение о том, что обвиняемый скроется от предварительного следствия, обосновывалось тяжестью обвинения и не учитывались другие обстоятельства, не приводились какие-либо данные о том, что лицо пыталось скрыться от предварительного следствия. При этом в ходатайстве не приводились сведения о том, что в ходе производства по уголовному делу обвиняемый имел такие намерения и пытался их реализовать.
Обстоятельства применения судами положений ч. 2 ст. 109 УПК РФ по уголовному делу в отношении моего подзащитного таковы.
В производстве следователя СО МО МВД России по Александровскому району Ставропольского края находилось (на момент обращения с жалобой в КС РФ) уголовное дело в отношении моего подзащитного по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 162 УК РФ.
- Постановлением Александровского районного суда Ставропольского края от 06.10.2016 моему подзащитному избрана мера пресечения в виде заключения под стражу сроком на 2 месяца. Апелляционным постановлением судьи Ставропольского краевого суда от 14.10.2016, постановление районного суда от 06.10.2016 было изменено: постановлено считать меру пресечения в виде заключения под стражу избранной до 03.10.2016.
- Постановлением Александровского районного суда от 01.12.2016 срок содержания моему подзащитному под стражей продлен на 1 месяц и 1 сутки, а всего до 3 -х месяцев. Апелляционным постановлением Ставропольского краевого суда от
09.12.2016 постановление районного суда оставлено без изменения, а жалоба защитника без удовлетворения.
- Постановлением Александровского районного суда от 30.12.2016 срок содержания моему подзащитному под стражей был продлен на 1 месяц, а всего до 4-х месяцев. Апелляционным постановлением судьи Ставропольского краевого суда от
13.01.2017 постановление районного суда изменено, исключены ссылки на то, что мой подзащитный может оказать давление на потерпевших, свидетелей, иных участников уголовного судопроизводства и уничтожить доказательства, а также на то, что обвиняемый может иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Постановление от 30.12.2016 признано обоснованным лишь исходя из тяжести предъявленного обвинения.
- Постановлением Александровского районного суда от 03.02.2017 срок содержания обвиняемому под стражей продлен на 1 месяц, а всего до 5 -ти месяцев, с учетом только тяжести обвинения и возможности скрыться от суда. Апелляционным постановлением Ставропольского краевого суда от 10.02.2017 постановление районного суда оставлено без изменения, а жалоба защитника без удовлетворения.
- Постановлением Александровского районного суда от 02.03.2017 срок содержания под стражей продлен на 1 месяц, а всего до 6 месяцев, с учетом только тяжести обвинения и возможности скрыться от суда. Апелляционным постановлением Ставропольского краевого суда от 10.03.2017 постановление суда оставлено без изменения, а жалоба защитника без удовлетворения.
- Постановлением Александровского районного суда от 31.03.2017 срок содержания под стражей продлен на 1 месяц, а всего до 7 месяцев, с учетом только тяжести обвинения и возможности скрыться от суда. Апелляционным постановлением Ставропольского краевого суда от 11.04.2017 постановление районного суда от 31.03.2017 изменено, исключена ссылка на то, что «причастность
85
моего подзащитного к совершению преступления подтверждается». Постановление судьи от 31.03.2017 вновь признано обоснованным лишь исходя из тяжести предъявленного обвинения.
Таким образом, неоднократные доводы стороны защиты о том, что первоначальным этапом производства по уголовному делу, исходя из смысла ст. ст. 108 и 109 ч.1 УПК РФ, можно считать лишь первые 2 месяца следствия, а не 3-4-5-6 или, тем более, 7-й месяцы, были отвергнуты судами первой и апелляционной инстанций. Кассационные жалобы защиты с аналогичными доводами также были признаны необоснованными постановлениями судей Ставропольского краевого суда и Верховного Суда РФ, то есть обвиняемым и его защитником исчерпаны все правовые способы защиты в судах общей юрисдикции со ссылками на указанную правовую неопределенность в части «первоначальных этапов производства по делу». В связи с чем мы и обратились в КС РФ.
В соответствии со ст. 2 Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. В силу ч. 4 ст. 15 Конституции, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры являются составной частью правовой системы Российской Федерации. Если международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.
Согласно Конституции РФ, в России признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией (ч. 1 ст. 17). Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. 18). Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (ч.ч. 1 и 2 ст. 22). Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в РФ гарантируется. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ч. 1 и 2 ст. 45). Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (ч.ч. 1 и 2 ст. 46). Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55).
В соответствии с п.3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «с» п. 1 ст. 5 незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда, которое может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.
Европейский Суд по правам человека указал, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Следовательно, важно, чтобы условия лишения свободы были ясно определены во внутригосударственном законодательстве и само законодательство было предсказуемым с точки зрения его применения и отвечало стандарту «законности», установленному Конвенцией, который требует, чтобы все законы были достаточно точными для того, чтобы любое лицо - при необходимости с помощью соответствующей консультации - могло предвидеть в степени, разумной при данных
86
обстоятельствах, последствия, которые может повлечь это действие. Решения судов, определяющих заключение под стражу в отсутствие какой-либо мотивировки являются «произвольными» и противоречащими п. 1 ст. 5 Конвенции (§ 43 и 48 Постановления по делу «Тараканов против России» от 28.11.2013).
Конституционный Суд Российской Федерации, обращаясь к вопросу о гарантиях судебной защиты прав и свобод человека и гражданина, в том числе при применении заключения под стражу в качестве меры пресечения, в Постановлении от 22.03.2005 № 4-П отметил, что заключение под стражу может применяться лишь при наличии оснований, указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ; только в этом случае их применение будет отвечать конституционному смыслу данного вида мер уголовно-процессуального принуждения, в связи с чем следователь, прокурор и суд, принимая решение об избрании меры пресечения, а также о продлении срока содержания под стражей, в каждом случае должны обосновывать соответствие этого решения конституционно оправданным целям. В ситуациях, связанных с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, особое значение приобретают гарантии судебной защиты, согласно которым каждому арестованному или задержанному по уголовному обвинению лицу должно быть обеспечено право на судебное разбирательство в течение разумного срока или право на освобождение. Судебная процедура признается эффективным механизмом защиты прав и свобод, если она отвечает требованиям справедливости и основывается на конституционных принципах состязательности и равноправия сторон. При решении вопросов, связанных с содержанием под стражей в качестве меры пресечения, это предполагает исследование судом фактических и правовых оснований для избрания или продления данной меры пресечения при обеспечении лицу возможности довести до суда свою позицию, с тем чтобы вопрос о содержании под стражей не мог решаться произвольно или исходя из каких-либо формальных условий, а суд основывался на самостоятельной оценке существенных для таких решений обстоятельств, приводимых как стороной обвинения, так и стороной защиты. Использование для защиты прав и законных интересов подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых в качестве меры пресечения применяется заключение под стражу, судебных механизмов, основанных на конституционных принципах равенства всех перед законом и судом, справедливости, состязательности и равноправия сторон, обеспечивает режим правовой определенности. Названные правовые позиции Конституционного Суда РФ коррелируют с выводами Европейского Суда по правам человека о том, что практика содержания лица под стражей без конкретного правового основания, а лишь по причине отсутствия четких правил, регулирующих положение содержащегося под стражей лица, в результате чего лицо может быть лишено свободы на неопределенный срок без судебного решения, несовместима с принципами правовой определенности и защиты от произвола (п.2.2). Законность и обоснованность применения избранной по судебному решению меры пресечения определяется не только формально установленным сроком ее действия, но и наличием выявленных в состязательном процессе фактических и правовых оснований для ее применения. При этом, из ч. 3 ст. 55 Конституции, должна обеспечиваться соразмерность ограничений, связанных с применением в отношении лица заключения под стражу в качестве меры пресечения, тяжести инкриминируемого ему преступления, его личности, поведению в период производства по уголовному делу, а также наказанию, которое в случае признания его виновным в совершении преступления может быть назначено и может подлежать реальному отбытию (п. 3.4).
Таким образом, исходя из положений Конвенции о защите прав человека и Конституции РФ, а также правовых позиций Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда России, соблюдение прав человека и гражданина, как смысл, содержание и применение законов, деятельности законодательной и исполнительной власти, определяет, что принимаемые законы должны быть понятными и ясными,
87
обладать признаками правовой определенности, не вызывать их различное толкование и применение, а их соблюдение должно обеспечиваться правосудием.
В данном случае отсутствие в положениях ч. 2 ст. 109 УПК РФ, в смысле, придаваемой судебной практикой, законодательно определенного термина «первоначального этапа производства по делу», при том, что это понятие используется не только Европейским Судом по правам человека, но и Пленумом Верховного Суда РФ, свидетельствует об отсутствии правовой определенности для обвиняемых в совершении преступлений, в отношении которых мера пресечения в виде заключения под стражу продлевается исходя только из тяжести предъявленного обвинения и возможности обвиняемого, исходя из предполагаемого наказания, скрыться от органов следствия или суда.
Формальность такого подхода судов общей юрисдикции, в отсутствие законодательно закрепленного первоначального этапа следствия ведет и к нарушению права гражданина на эффективную судебную защиту, так как не позволяет гражданину в полной мере донести до суда свою позицию по делу относительно обоснованности заявленного следователем ходатайства по указанным основаниям или же обжаловать судебное решение о продлении срока содержания под стражей по таким основаниям (тяжесть обвинения).
Кроме того, положения ч. 2 ст. 109 УПК РФ, в смысле, придаваемой ему судебной практикой (в частности в отношении моего подзащитного фактически позволяет следователю и суду неоднократно продлевать самую строгую меру пресечения, формально ссылаясь на тяжесть предъявленного обвинения и на возможность назначения по приговору наказания в виде лишения свободы, в отсутствие ясно определенного понятия «первоначальный этап производства по делу», на длительный срок, т.е. фактически до максимально возможных 18 месяцев (ч. 3 ст. 109 УПК РФ).
Более того, в соответствии с ч. 1 и ч. 2 ст. 19 Конституции РФ, все равны перед законом и судом. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
Применение вышеуказанных положений ч. 2 ст. 109 УПК РФ приводит к нарушению и принципа равенства всех перед законом и судом, так как определение срока «первоначального этапа производства по уголовному делу» оставлено, как это указано выше, исключительно на усмотрение следователя и (или) суда и не зависит от законодательно закрепленных, понятных и четких критериев.
Так, в некоторых случаях, как следует из Обзора судебной практики..., утвержденного постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 18.01. 2017, при аналогичных обстоятельствах суды отказывали в продлении самой строгой меры пресечения, ограничивающей конституционное право гражданина на свободу, а в иных случаях, например по уголовному делу в отношении моего подзащитного, продлевали меру пресечения виде заключения под стражу на сроки больше, чем это предусмотрено ч. 1 ст. 109 УПК РФ - от 3 до 7 месяцев.
Таким образом, положения ч. 2 ст. 109 УПК РФ в смысле, придаваемом судебной практикой, по моему мнению, прямо противоречат положениям ст. ст. 18, 22, 45-46 Конституции РФ о том, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими; о том, что каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность; о том, что судебная и государственная защита прав и свобод человека и гражданина в РФ гарантируется, так как содержат неопределенность относительно конкретных сроков первоначального этапа производства по уголовному делу и тем самым предполагают избыточное и не
ограниченное по продолжительности содержание обвиняемого под стражей по формальному, законодательно не закрепленному основанию.
Кроме этого считаем, что ч. 2 ст. 109 УПК РФ нарушает конституционные права в той мере, в которой не регулирует используемое судами понятие «первоначального этапа производства по уголовному делу», что приводит к различной судебной практике, а соответственно к произволу со стороны государственных органов, когда конституционные права граждан не регулируются четко определенной конструкцией закона и зависят лишь от усмотрения государственного органа или должностного лица на определение конкретного срока первоначального этапа производства по уголовному делу.
И главный вопрос - каким иным способом можно разрешить данный вопрос?! Как еще определить, что такое первоначальный этап производства по уголовному делу, каков именно этот срок?! Пленум Верховного Суда РФ, использовав этот термин, никаких разъяснений по этому поводу не дал, нет таких разъяснений и в приведенном Обзоре судебной практики. А по конкретному делу даже сами судьи Верховного Суда РФ отклонили эти доводы стороны защиты, не указав, какой именно срок производства по делу следует считать первоначальным и когда он перестает быть таковым!
Я в своей жалобе просила Конституционный Суд, даже если он посчитает невозможным рассмотрение моей жалобы по существу, в «отказном» определении хотя бы сформулировать критерии такого срока, так как это существенный вопрос в отношении всех лиц, содержащихся под стражей по таким основаниям, а в ситуации с моим подзащитным (в отношении которого, при наличии у него алиби, 6 месяцев срок содержания под стражей продлевался лишь по тяжести обвинения) имеет решающее значение!
Конституционный суд в ответ на жалобу вынес определение об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 109 и частью второй статьи 128 Уголовно процессуального кодекса Российской Федерации.
Свой отказ КС РФ мотивировал тем, что направленное обращение, выходит за пределы полномочий Конституционного Суда Российской Федерации, а нормы УПК РФ не несут в себе правовой неопределённости.
Я не согласна с мнением КС РФ, думаю адвокаты, осуществляющие защиту по уголовным делам, неоднократно сталкивались и сталкиваются с несовершенством уголовно-процессуального законодательства и его правоприменением.
Я написала эту статью, чтобы обратить на данную проблему внимание адвокатов и правозащитников и возможно найти способ, как усовершенствовать наше законодательство.
Я уверена, что если каждый правозащитник или участник уголовного процесса, столкнувшись по уголовному делу со схожими проблемами (а описанная ситуация возникает практически по всем уголовным делам), будет реагировать и в рамках каждого дела обращаться с жалобами в КС РФ, то эти неопределенности могут быть устранены.
Список литературы
2. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 года.
3. Уголовно процессуальный кодекс Российской Федерации 18.12.2001 № 174-ФЗ.
4. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.).
5. Постановление Конституционного суда РФ от 22.03.2005 № 4-П.
6. Постановления Европейского суда по правам человека по делу «Тараканов против
России» от 28.11.2013.
7. Постановления Европейского суда по правам человека «Летеллье против
Франции» от 26.06.1991.
8. Постановления Европейского суда по правам человека «Горал против Польши» от 30.10.2003.
9. Постановления Европейского суда по правам человека «Панченко против РФ» от 08.02.2005.
10. Постановления Европейского суда по правам человека «Кондратьев против РФ» от 09.04.2009.
11. Постановления Европейского суда по правам человека «Денисов против РФ» от 08.10.2015.
12. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».
13. Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей, утвержденного постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 18.01.2017.
СООТНОШЕНИЕ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА И УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ В ДОСУДЕБНЫХ СТАДИЯХ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА Сушкевич К.М.
Сушкевич Ксения Михайловна - аспирант, кафедра уголовного процесса и криминалистики, Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Аннотация: в статье анализируются теоретические вопросы уголовного преследования, как одного из функций прокуратуры; рассмотрено соотношение прокурорского надзора и уголовного преследования в досудебных стадиях уголовного процесса.
Ключевые слова: уголовное преследование, прокурорский надзор, уголовный процесс, обвинение, обвиняемый, подозреваемый, прокурор, функция обвинения, уголовное дело.
Функция уголовного преследования органов прокуратуры является не основной и далеко не единственной функцией, но весьма важной по форме и содержанию. В соответствии со ст.1 Федерального закона от 17 января 1992 г. №2202-1 (в последующих редакциях) «О прокуратуре Российской Федерации», прокуратура представляет собой единую федеральную централизованную систему органов, осуществляющих от имени Российский Федерации надзор за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации. В связи с чем, в Законе определено, что органы прокуратуры наделены полномочиями, которые значительно выходят за пределы уголовного судопроизводства и охватывают иные сферы государственной деятельности.
Вопрос о соотношении уголовного преследования и прокурорского надзора в досудебных стадиях уголовного процесса всегда имел особую актуальность, а также теоретическую и практическую значимость.
Концепция различия полномочий прокурора имеет продолжительную историю, и берет свое начало в Кодексах 1922 и 1961 годов. Если рассматривать Устав уголовного судопроизводства 1864 г. через призму нашего вопроса, то хорошо прослеживается последовательность надзорной функции прокурора в досудебном уголовном процессе в сочетании с его обвинительной функцией на судебных стадиях. Так, в Уставе прописано существо обязанностей и степень власти прокуроров и их товарищей. Например, предварительное следствие о преступлениях и проступках,
