CC BY
61
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 1 (13). С. 129-134. УДК 321.7
Ю. В. Попова
НЕОБХОДИМЫЕ УСЛОВИЯ ДЕМОКРАТИИ И РОССИЙСКИЙ ОПЫТ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ТРАНЗИТА
На основе работ двух американских экономистов Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона предлагается объяснение неуспеха российского демократического транзита.
Ключевые слова: Россия; демократический транзит; демократизация; Д. Аджемоглу; Дж. Робинсон; средний класс; социальное неравенство; кризис; революция; глобализация.
I. V. Popova
THE NECESSARY CONDITIONS OF THE DEMOCRACY AND THE RUSSIAN ATTEMPT OF DEMOCRATIC TRANSIT
This article provides an explanation for the failure of Russia's democratic transit on the basis of two works of American economists D. Acemoglu and J. Robinson.
Keywords: Russia; democratic transition; democratization; D. Acemoglu; J. Robinson; middle class; social inequality; crisis; revolution; globalization.
В настоящее время вряд ли может представляться спорным утверждение, что российское участие в так называемой третьей волне демократизации завершилось неудачей. Свидетельством этого являются, с одной стороны, международное положение РФ (режим санкций, исключение из «Большой восьмёрки», приостановление участия в работе ПАСЕ), всё более широко тиражируемая зарубежными СМИ и поддерживаемая официальным лицами информация о коррумпированности российского политического истеблишмента (фильм ВВС «Тайные богатства Путина, так называемое дело «русской мафии» в Испании, допинговый скандал и т. п.). А с другой - российское внутриполитическое пространство, отличающееся отсутствием настоящей публичной политической конкуренции (а не её имитацией), ужесточением законодательства, делающим всё более сложным открытое проявление гражданской позиции. В своём отчёте о свободе в мире за 2016 г. Freedom House отнёс РФ к числу несвободных государств [1], причём такую оценку Россия имеет с 2005 г. Свидетельством неудачного транзита пред-
© Попова Ю. В., 2017
стаёт и сама риторика власти, переориентировавшейся с идеи «суверенной демократии» на некую самобытность, буквально автаркич-ность российской цивилизации и государства [2], и идея обеспечения правового суверенитета России как свободы от внешних оценок и влияния. Можно указать и на одну из последних дискуссий, проведённую осенью 2015 г. фондом «Либеральная миссия» с показательной и говорящей темой «Обратный транзит в России: недоразвитый нео-тоталита-ризм или авторитарный пост-модернизм?» [3].
С того момента когда Россия начала делать шаги в направлении демократизации, в научном сообществе был поставлен вопрос о возможности успешного движения в выбранном направлении (закреплённом в первых статьях Конституции 1993 г.) и наличии преград на этом пути. По мере движения по этому пути и появления «погрешностей» предлагались различные объяснения имеющихся неудач или особенностей российского транзита. Назывались исторические, куль-турно-цивилизационные, субъективно-личностные, конкретно-политические причины,
обусловливавшие искажение должного результата демократического транзита (см.: [4; 5; 6; 7; 8; 9; 10]).
Не умаляя и не отрицая высказанных отечественными исследователями за прошедшие годы объяснений причин и результатов российского демократического транзита, хотелось бы обратиться к появившемуся несколько лет назад ещё одному объяснению успеха и неудачи транзитного процесса, предложенному американскими экономистами Дароном Аджемоглу (Daron Acemoglu) и Джеймсом Робинсоном (James Robinson). Их труд 2012 г. «Почему нации терпят поражение» ("Why Nations Fail") стал бестселлером, «... "бэкграундом", не предметом для дискуссий, а основой, причём не в среде учёных-экономистов и даже экономических комментаторов, а среди интеллектуалов вообще» [11]. На русский язык работа переведена только в 2015 г. и издана в 2016-м [12]. Вторая их работа, к которой нам бы тоже хотелось обратиться, - «Экономические истоки диктатуры и демократии» ("Economic Origins of Dictatorship and Democracy") появилась несколько ранее, в 2006 г., а на русском языке - в 2015 г. [13]. В первой из названных работ речь идёт об основании политической системы, политического порядка, который делает её экономически и социально успешной, процветающей, демократичной, а во второй работе авторы объясняют, благодаря сочетанию каких условий оказывается возможным переход к демократическому порядку или сохранение несвободного режима, диктатуры, как они его обозначают.
Демократия в понимании Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона - это режим, благоприятный для большинства населения, где каждый имеет право голоса и может участвовать в политическом процессе (см.: [Там же, с. 40]). Обозначая детерминанты демократии, авторы указывают на следующие: наличие гражданского общества, индустриальная (не аграрная) экономика, открытые институты, средний уровень межгруппового неравенства, преобладающий в социальной структуре средний класс, включённость в глобальное международное пространство и отношения (см.: [Там же, с. 56-70]). Как видим, здесь представлено скорее обобщение и дополнительная аргументация к тезисам, выдвигав-
шимся другими авторами ранее. Выделение данных детерминант служит основанием для раскрытия причин успешности демократического транзита.
Объясняя возможность перехода к демократии в «Экономических истоках диктатуры и демократии», авторы называют ряд благоприятных условий. Для начала и успешного завершения демократизации необходима ситуация экономического или политического кризиса, явно обозначающего угрозу революции [13, с. 57]. Демократия предстаёт как лучшее из двух зол (с позиции элиты). Угроза революции будет явственна и осязаема для правящего касса, если граждане консолидированы, а значительная их часть составляет средний класс - буфер между элитами и остальными гражданами [Там же, с. 66-67]. Консолидированные граждане будут самим своим наличием делать репрессии со стороны обладающих властью более трудноосуществимыми [Там же, с. 56-57], благодаря чему возможность подавить протест граждан оказывается очень дорогостоящей для властей предержащих. Готовность властвующей элиты на шаги в направлении демократизации обусловлена и преобладающим источником дохода элиты: «Демократия более вероятна, когда элиту составляют промышленники, а не землевладельцы» [Там же, с. 58]. Причина этого кроется в соображениях индивидуальной экономической выгоды, поскольку демократия - реализация государственной политики в пользу большинства [Там же, с. 51], возможность реализовать эту государственную политику основана на собираемых налогах, а землю легче облагать налогом, чем «физический и человеческий капитал» [Там же, с. 58]. Элита, чей капитал не является по преимуществу земельным, более осторожна относительно репрессий, так как они ведут к разрушению активов, к возможным санкциям со стороны международного сообщества [Там же, с. 55]. Получается, что демократия оказывается выбором рационально (и даже утилитарно) мыслящей элиты при наличии народной активности.
Не менее важны для успешной демократизации и политические институты, которые должны обеспечивать реализацию принципа сдержек и противовесов, чтобы проводимая политика не скатывалась к популизму или
антидемократичности [13, с. 61-62]. К институтам и их влиянию на благосостояние, на настоящее и будущее страны авторы обращаются и в другой своей работе - "Why Nations Fail". Они утверждают, что «страны различаются по уровню своего экономического успеха по причине различия их институтов, правил, определяющих то, как экономика работает, и стимулов, мотивирующих людей» [14, p. 88]. Поэтому объяснение бедности или богатства стран нужно искать на стыке экономики и политики: «Объяснение неравенства в мире по-прежнему нуждается в экономике, чтобы понять, как различны типы проводимых политик и социальных механизмов, влияющих на экономические стимулы и поведение. Но оно также нуждается и в политике» [Ibid., p. 83]. При этом политическое оказывается доминирующим: «Политика - это процесс, посредством которого общество выбирает правила, которые будут управлять им. <...> Политические институты общества являются ключевым фактором, определяющим исход игры» [Ibid., p. 93-94]. Чтобы прояснить влияние институтов на развитие страны, Д. Аджемоглу и Дж. Робинсон вводят систему понятий, содержащих в себе оппозиционность: инклю-зивность и экстрактивность. При помощи этих понятий описывается экономическое и политическое пространство государства. Соответственно они различают инклюзивные политические и экономические институты и экстрактивные политические и экономические институты.
Инклюзивные политические институты -централизованные и плюралистические институты. «Мы будем называть политические институты инклюзивными, когда они достаточно централизованы и плюралистичны. Когда одно из этих условий не удаётся, мы будем называть институты экстрактивными» [Ibid., p. 95]. Инклюзивные экономические институты постепенно обеспечивают доступ всё большей части населения к генерированию национального богатства. Они охраняют права собственности, создают равные условия для всех участников экономической деятельности, стимулируют свободные игры экономического обмена и поощряют технологические нововведения. Напротив, экстрактивные экономические институты ориенти-
рованы на концентрацию экономических ресурсов в руках элитарных общественных групп и на отчуждение в их пользу результатов труда остальной части населения. Поэтому они не защищают права собственности широких масс и не создают действенных стимулов экономической активности. Они также подавляют эффективную конкуренцию, тяготеют к консервации способов производства и тормозят или попросту блокируют их замену на более продуктивные формы ведения хозяйства. «Центральное место в нашей теории - это связь между инклюзивными экономическими и политическими институтами и процветанием. <...> Инклюзивные экономические институты поддерживают и поддерживаются инклюзивными политическими институтами, то есть теми, которые реализуют политическую власть в плюралистической манере и способны достичь некоторого объёма политической централизации, с тем чтобы установить закон и порядок - основу защиты прав собственности, а также создать и инклюзивную рыночную экономику. Подобным же образом экстрактивные экономические институты синерге-тически связаны с экстрактивными политическими институтами, которые концентрируют власть в руках немногих, которые будут стремиться сохранять и развивать экстрактивные экономические институты для своей выгоды и использовать имеющиеся ресурсы, чтобы сохранить политическую власть в своих руках» [14, р. 470-471]. Можно видеть, что Д. Аджемоглу и Дж. Робинсон ведут речь не просто о влиянии политики на экономику, но о взаимовлиянии. Однако из их рассуждений не совсем ясно, что первично: институты или контекст, экономический прежде всего. И это подчёркивает всю ту сложность, с которой приходится иметь дело при организации и проведении реформаторских мероприятий.
Процветание как устойчивая характеристика развития возможно исключительно при инклюзивных институтах, так как именно они обеспечивают сохранение конкурентности и динамизма политической и экономической жизни. Движение вперёд будет только в случае, если оно «не заблокировано экономическими неудачниками, которые опасаются, что их экономические привилегии будут
потеряны в результате "созидательного разрушения", и политическими неудачниками, которые опасаются, что их политическая власть будет размыта» [14, р. 100]. В экстрактивных институтах элиты в конечном счёте всегда будут заинтересованы в торможении экономического развития из-за опасения его вероятных негативных для себя последствий. По сути, один из основных принципов экстрактивных систем - боязнь потерять доступ к ограниченным ресурсам, и поэтому, пока он есть, нужно пользоваться им с максимальной выгодой для себя. И вырваться из этого порочного круга очень трудно, экономическое развитие не сможет стать значимым мотором перемен в данном случае. Это ещё раз подтверждает справедливость идеи важности при модернизации, особенно при транзите, первичных политических перемен как базовых, а вслед за ними - экономических. Подобные умозаключения рождают и пессимистичные предположения о возможности России выйти из замкнутого круга своего исторического движения.
Величина межгруппового неравенства также значима в процессе демократизации: высокая степень неравенства, с одной стороны, не позволяет гражданам консолидироваться для эффективного противодействия правящему классу, а с другой - делает для этого правящего класса чрезмерно высокой стоимость шагов в направлении демократизации [13, с. 62-65]. И демократизация тоже очень выигрывает от глобализации, от интег-рированности государства в международное экономическое и политическое пространство, которое выступает в роли фактора сдерживания от проведения недемократической политики, от популистской политики, а также фактором, сокращающим «масштабы неравенства между обладателями капитала и труда» [Там же, с. 68-70]. Все названные условия демократизации взаимозависимы, и, по мнению Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона, отсутствие одного или нескольких не приведёт процесс перехода к демократии к положительному результату. Выделенные условия демократизации обладают преимуществами материалистичности, исчисляемости, возможностью использования для изучения схожих процессов в странах, имеющих разную историю, культурные и цивилизационные отли-
чия, тем самым позволяя избежать и определённого субъективизма исследователя.
Если теперь обратиться к российскому транзиту, то мы увидим отсутствие многих благоприятных условий для него. Конечно, с одной стороны, 1989-1991 гг. известны своими митингами и манифестациями по политическим вопросам, собиравшими сотни тысяч участников в Москве, а также и в республиках СССР. Известны и экономические трудности последних лет существования СССР, реальная проблема возможного голода, отсутствия продовольственных товаров в городах. Всё это, конечно, позволяет фиксировать политический кризис, угрозу реальных волнений во время умирания СССР. И начавшиеся радикальные экономические реформы 1992 г. в России - результат понимания властвующей элитой этого буквально революционного положения. Но, с другой стороны, наличествовали ли иные условия для успешного транзита? Большое количество участников протестных акций в Москве в 1990-1991 гг. вроде бы позволяет говорить о наличии гражданской консолидации, причём организаторами этих акций были демократически ориентированные объединения. Но начало и проведение радикальных рыночных реформ в 1992 г., сопровождавшееся значительным снижением уровня жизни граждан, не нашло отклика в виде многотысячных митингов протеста, солидарных гражданских акций. По сути, единственным откликом были малорезультативные дебаты на Съезде народных депутатов. И реакция общества на события осени 1993 г. была также показательна: прошедшие акции протеста собрали в 10 раз меньшее число участников, чем в 1990 г. Если обратиться к официальным статистическим данным, то они показывают, что коэффициент Джини в 1995 г. составлял 0,387 и, постоянно повышаясь, дошёл в 2014 г. до 0,416; подобный рост демонстрировал и децильный коэффициент: 1995 г. - 13,5, а в 2014-м - 16,0 [11]. Всё это свидетельствует о наличии высокого экономического неравенства между гражданами, препятствующего их консолидации. Последующее политическое развитие страны начиная с 1996 г. и особенно в первую половину 2000-х, проявившееся в постепенном сокращении политических прав и свобод,
политических фальсификациях и манипуляциях, не встретило и не могло встретить адекватной реакции граждан в силу именно высокого экономического неравенства.
Также с точки зрения условий транзита в России не было среднего класса как значительной социальной группы, которая могла бы взять на себя ответственность за перемены. По данным Института социологии РАН, средний класс на 2008 г. составлял треть населения страны и около 40 % экономически активного городского населения [16, с. 93]. При этом «роль среднего класса в развёртывании процессов политической модернизации России сравнительно невелика. Это обусловлено и отсутствием у него понимания своих классовых интересов, и отсутствием на политическом небосклоне тех политических сил, которые российский средний класс мог бы воспринимать как выразителей своих интересов. Всё это приводит к его политической пассивности» [Там же, с. 285].
Включённость в глобальную международную экономическую и политическую систему не является непреложной характеристикой России ни в начале транзита, ни теперь. Здесь сыграли свою роль и холодная война, и внешнеполитические позиция и приоритеты российского руководства, и позиция западных партнёров. Но, в сравнении со странами Восточной и Центральной Европы, российское руководство не было ограничено в процессе осуществления транзита добровольно выбранным вектором на интеграцию с Западом, соблюдением определённых условий и обязательств. «Давайте допустим, что Запад сумел бы предоставить России план Маршалла и попытался бы оказывать давление на Кремль, убеждая его в необходимости конституциональной реформы, создания независимых институтов, акцента на верховенство закона и демократическую ротацию власти. Смогло бы это изменить траекторию России? Трудно сказать. Но поле для возможной трансформации России могло оказаться более широким, и её возврат в прошлое, возможно, был бы не столь стремительным. Хотя думаю, что реальной гарантией успеха российской трансформации могла быть только интеграция России в европейское пространство. <...> Запад не смог выработать в отношении России систему
стимулов, которые бы означали реакцию на отступление российской элиты от этих норм и стимулировали движение России в сторону западной цивилизации. Между тем именно принцип обусловленности был мощным инструментом подталкивания к реформам бывших коммунистических стран, которые поставили цель присоединиться к Европе» [17, с. 45-46].
И, конечно, в современной России отсутствуют инклюзивные институты, которые являются необходимым условием процветания страны. Примером служит непрозрачность принятия ключевых политических решений (заявление В. В. Путина на знаменитом съезде «Единой России» о том, что есть и была договорённость между ним и Д. А. Медведевым о выборах Президента РФ в 2012 г.; неясность с причинами и побудительными мотивами решений о назначениях и отставках в институтах государственной власти), что всегда вызывает лавину комментариев и объяснений от политологов разных мастей.
В совокупности все эти обстоятельства убедительно и наглядно объясняют, почему российский транзит оказался неудачным. У каждой из причин есть, конечно, свои основания к существованию, но в совокупности они все вместе обосновывают невозможность выйти из, как получается, замкнутого круга российской истории. Этот замкнутый круг можно превозносить и описывать как российскую уникальность и своеобразие, можно осуждать, но само его наличие - объективная данность.
ЛИТЕРАТУРА
1. Freedom in the World 2016. - URL: https://freedomhouse.org/sites/default/files/FIT W_World_Map_nolabels_GF2016_FINAL.pdf.
2. Санжюльяно Ж. Суверенитет и корни: чем Путин обольстил европейских правых. - URL: http://inosmi.ru/russia/20151112/231331053.html.
3. Обратный транзит в России: недоразвитый нео-тоталитаризм или авторитарный постмодернизм? - URL: http://www.liberal.ru /articles/6850.
4. Дубовцев В. А., Розов Н. С. Природа «Русской власти»: от метафор к концепции // Полис. -2007. - № 3. - С. 8-23.
5. Иванов А. Ф., Устименко С. В. Самодержавная демократия: дуалистический характер российского государственного устройства // Полис. - 2007. - № 5. - С. 56-67.
6. Красин Ю. А. Российская демократия: коридор возможностей // Полис. - 2004. - № 6. -С. 125-136.
7. Гусейнов А. А. и др. Демократия: универсальные ценности и многообразие исторического опыта // Круглый стол журнала «Полис». -2008. - № 5. - С. 55-74.
8. Пантин И. К. Демократия в России: противоречия и проблемы // Полис. - 2003. - № 1. -С. 134-149.
9. Пивоваров Ю. С. Русская Власть и публичная политика (Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита) // Полис. -2006. - № 1. - С. 12-33.
10. Пивоваров Ю. С. Русская политика в её историческом и культурном отношениях. - М., 2006. - 168 с.
11. Сонин К. Why Nations Fail - новый фундамент для экономики развития // Дневник экономиста. - URL: http://ksonin.livejournal.com /498468. html.
12. Аджемоглу Д., Робинсон Дж. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхож-
дение власти, процветания и нищеты. - М., 2016. - 696 с.
13. Аджемоглу Д., Робинсон Дж. Экономические истоки диктатуры и демократии. - М., 2015. -512 с.
14. Acemoglu D., Robinson J. Why Nations Fail. -N. Y., 2012.
15. Распределение общего объёма денежных доходов и характеристики дифференциации денежных доходов населения. - URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_m ain/rosstat/ru/statistics/population/poverty/#.
16. Тихонова Н. Е. Средний класс: теория и реальность. - М., 2009. - 320 с.
17. Шевцова Л. Одинокая держава: почему Россия не стала Западом и почему России трудно с Западом. - М., 2010. - 272 с.
