CC BY
18DOI 10.47643/1815-1337_2022_4_163 УДК 343.233
НЕОБХОДИМАЯ ОБОРОНА: ПРОБЛЕМЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ Necessary defense: problems of legislative regulation.
ДЕСЯТОВА Ольга Васильевна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры организации охраны общественного порядка, Тюменский институт повышения квалификации сотрудников МВД России. ORCID 0000-0002-1422-6874
628400, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ, г. Сургут, ул. 30 лет Победы, 31. E-mail: olya.desyatova.80@mail.ru;
Desyatova Olga Vasilievna,
candidate of law, Associate Professor, Associate Professor of the department of public order protection organization; Tyumen Institute for advanced training of employees of the Ministry of internal Affairs of Russia. ORCHID 0000-0002-1422-6874
31, 30 let Pobedy str., Surgut, Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug, 628400, Russia. E-mail: olya.desyatova.80@mail.ru
Краткая аннотация. Статья посвящена рассмотрению особенностей законодательного закрепления права на необходимую оборону с учетом исторического. На основе проведенного исследования сделаны выводы о том, что изменения законодательства представляются обоснованными и практически значимыми, а также о целесообразности дальнейшего законодательного совершенствования нормы о необходимой обороне в законодательстве Российской Федерации.
Abstract. The article is devoted to the consideration of the peculiarities of the legislative consolidation of the right to necessary defense, taking into account the historical. On the basis of the study, it was concluded that the changes in legislation seem reasonable and practically significant, as well as the advisability of further legislative improvement of the norm on necessary defense in the legislation of the Russian Federation.
Ключевые слова: необходимая оборона; пределы необходимой обороны; общественно опасное посягательство; причинение вреда Keywords: necessary defense; the limits of necessary defense; socially dangerous encroachment; causing harm
Дата направления статьи в редакцию: 10.02.2022
Необходимая оборона для правоприменителя одно из самых сложных обстоятельств, исключающих преступность деяния: когда человек защищается, ему сложно оценить последствия, которые могут наступить от его действий, и предвидеть, что реально может ему сделать нападающий. Эта грань, которая позволяет следствию и суду самостоятельно толковать ту или иную ситуацию.
Институт необходимой обороны как обстоятельство, исключающее преступность деяния, известен в международном уголовном праве и имеется в большинстве уголовных законах зарубежных государств. В свете интеграции государств и формирования единого социально-экономического пространства интересен опыт регламентации института необходимой обороны в законодательстве различных государств.
Действующая редакция ст. 37 УК РФ трижды претерпевала изменения в 2002, 2003 и 2006 гг. Необходимость таких изменений была продиктована прежде всего правоприменительной практикой. Ю.А. Цветков справедливо отмечал, что количество нерешенных противоречий при применении данного института, несмотря на многочисленные научные исследования, не уменьшается [1].
Первоначальная редакция нормы отличалась от редакции УК РСФСР 1994 г., при этом отличия больше связаны с редакцией самой нормы и основанием возникновения состояния необходимой обороны. Так, законодатель отказался от дублирования положений Конституции РФ в части закрепления права защищать свои права и свободы (ст. 45). Основание возникновения состояния необходимой обороны связывалось не с нападением, сопряженным с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, а с наличием общественно опасного посягательства. В отдельной части формулировалось кто имеет право на необходимую оборону и понятие превышения необходимой обороны. При этом законодатель отказался от опыта УК РСФСР, который признавал превышение только при нападении, не сопряженным с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица. Однако, просуществовала данная редакция недолго, и современная редакция частично вернулась к опыту советского законодательства. Обусловлено это и тем, что условия правомерности причинения вреда в виде лишения жизни посягающего становились размытыми. Н.Ф. Кузнецова, анализируя данные изменения, подчеркивает, что «вместо расширения права гражданина на необходимую оборону произошло как бы его ограничение» [цит. по: 1].
По редакции статьи, вступившей в действие 19 марта 2002 г., защита стала подразделяться в зависимости от посягательства: было или нет оно сопряжено с насилием опасным для жизни обороняющегося или другого лица. При этом превышение необходимой обороны стало иметь место только при защите от посягательства, не опасного для жизни. При этом, для правоприменителя однозначно определение ситуации по-прежнему вызывает трудности. При старой редакции статьи смысл был такой: если ударили человека, например, ногой, то в качестве защиты он не вправе применять оружие или хотя бы палку - это расценивалось как превышение пределов необходимой обороны. При буквальном толковании новой редакции «буква» закона такова: если есть непосредственная угроза жизни, то можно защищаться любым способом, и каковы бы ни были последствия, преступлением это считаться не будет. Если же иное насилие, то опять возникают те же вопросы о соразмерности защиты и посягательства. Кроме того, сами виды такого насилия в законе не определены, как и общее понятие необходимой обороны. О.Я. Баев полагает, что такие изменения исключают возможность привлечение к ответственности лица, причинившего смерть нападающему [2]. Как отмечается в литературе, законодатель вновь вернул состав привилегированной необходимой обороны, что, на наш взгляд, является вполне оправданным [3, с. 5].
ПРАВО И ГОСУДАРСТВО: теория и практика. 2022. № 4(208)
Несмотря на то, что такое введение оценивается зарубежными коллегами положительно, Д.А. Маслюков и О.Ф. Воспякова предлагают совершенствовать институт необходимой обороны в законодательстве Республики Беларусь [4, с. 210], и следует отметить, что и российский законодатель не отказался от оценочных критериев необходимой обороны.
Следует отметить, что законодатель не приводит конкретного перечня ситуаций, когда причиненный вред может признаваться правомерным, как это сделано в некоторых зарубежных государствах, например, УК Болгарии, УК Украины, УК Сингапура, либо перечня запрета на конкретные действия при необходимой обороне, например, причинение смерти при пресечении посягательства на собственность, как в УК Франции. Казуистический способ, как справедливо отмечает Т.Ш. Атабаева, является более доступным для граждан и правоприменителя, ставя деятельность последнего в жесткие рамки. В то же время дать исчерпывающий перечень невозможно, поскольку он не сможет охватить все многообразие жизненных ситуаций [5, с. 14-15].
Оценивая внесенные в 2003 г. в ст. 37 УК РФ изменения, следует отметить, что они не являются новеллами. Изменения в редакции от 8 декабря 2003 г. частично закрепили норму о «мнимой обороне», до этого о ней говорилось лишь в теории и постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. Сама формулировка ч. 2.1 ст. 37 УК РФ представляет определенный интерес. На этот шаг, мы предполагаем, законодателя толкнуло экспертное заключение на внесенный Президентом Российской Федерации проект федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации», в котором говорится «возникает существенная неопределенность. Действующий УК РФ предлагает два различных критерия определения пределов необходимой обороны в зависимости от характера нападения -«сопряжено с насилием, опасным для жизни и здоровья ... или с непосредственной угрозой применения такого насилия» и «не сопряжено ...». Поскольку деление строгое, а предлагаемый новый принцип содержит указание на другую характеристику нападения - неожиданность, - получается, что новый принцип не является дополнительным по отношению к какому-либо из существующих, а является альтернативным.
Таким образом, любое лицо, неспособное оценить характер и степень опасности неожиданного нападения, в соответствии с предлагаемым принципом имеет право причинить нападающему любой вред вплоть до убийства.»1 Можно предположить, что законодатель таким образом в ч. 2.1 ст. 37 УК РФ указал на дополнительный, а не альтернативный характер нового принципа, но это спорно.
Данные изменения однозначно положительно были встречены исследователями, поскольку с одной стороны направлены на сужение усмотрения правопримениеля [6, с. 950], с другой способствуют выполнению основной задачи уголовной политики, заключающейся в повышении эффективности рассмотрения уголовных дел [7, с. 17]. Недопустимо в случае дефицита времени обязывать обороняющееся лицо сперва объективно оценить характер и опасность посягательства, а лишь потом прибегать к соразмерным оборонительным действиям [8, С. 108].
Законодательство бывших республик СССР в большей степени сохранило тенденции союзного законодательства. Так в УК БССР 1960 г., основное отличие института необходимой обороны заключалось в определении конкретных случаев превышения пределов необходимой обороны [3, с. 207]. В действующем УК РБ превышение необходимой обороны связывается с умышленным причинением смерти или тяжкого телесного повреждения. В УК РФ такого уточнения ст. 37 не содержит, но анализ норм Особенной части также свидетельствует о наличии в российском законодательстве аналогичного подхода - уголовная ответственность предусмотрена ч. 1 ст. 108 УК РФ за причинение смерти и ст. 114 за причинение тяжкого вреда здоровью при превышении необходимой обороны. Но, несмотря на это, Т.Ш. Атабаева предлагает предусмотреть в ст. 37 УК формулировку: «Ответственность за причинение вреда при превышении пределов необходимой обороны наступает лишь в случаях, когда это специально предусмотрено статьей Особенной части настоящего кодекса» [4, с. 7]. Хотя исходя из принципа законности, нельзя привлечь к уголовной ответственности если такие деяния не признаются преступлением.
Интересен опыт законодательства Республики Беларусь в части регламентации института необходимой обороны, поскольку институт предусмотрен не только в уголовном законодательстве, но и в административном - ст. 5.1 КоАП РБ. При этом она не содержит указание на пределы необходимой обороны, но правоведы полагают, что допустимо умышленное причинение легкого вреда здоровью при отражении административного правонарушения [4, с. 11]. В КоАП РФ аналогичной нормы не предусмотрено.
Так же в УК РБ закреплена правовая оценка ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния (ст. 37 УК РБ), тем самым, она признается как правовое явление [9, с. 114] и расценивается либо как необходимая оборона, либо как причинение вреда по неосторожности. В основу правовой оценки ошибки положено содержание вины обороняющегося, а именно, осознавало ли лицо мнимость состояния необходимой обороны. Если по обстоятельствам дела лицо не должно было или не могло сознавать отсутствие состояния необходимой обороны, то его действия должны оцениваться по правилам ст. 34 УК РБ, если в сложившейся обстановке лицо должно было и могло предвидеть его отсутствие, то подлежит ответственности за причинение вреда по неосторожности.
Таким образом, следует отметить достаточно высокий уровень законодательной регламентации института необходимой обороны, не смотря на большое количество применяемых оценочных признаков.
В целях совершенствования рассматриваемого института предлагаем законодательно закрепить понятия «необходимая оборона» и «насилие, опасное для жизни обороняющегося или другого лица», а также правила оценки деяния при мнимой обороне.
Библиогра фия:
1. Цветков Ю. А. Необходимая оборона по российскому уголовному праву // Подготовлен для системы «КонсультантПлюс». 2002.
2. Баев О. Я. Прокурор в структуре уголовного преследования на досудебных стадиях уголовного процесса // Подготовлен для системы «Консультант-Плюс».
2003.
1 http://www.legislature.ru/monitor/amenduk/304898-3semenov.html
3. Необходимая оборона, крайняя необходимость, задержание преступника (правовая оценка действий сотрудников полиции) / С.В. Борисов [и др.]; отв. ред. Н. Г. Кадников. - М.: Юриспруденция, 2012. - 192 с.
4. Маслюков Д. А., Воспякова О.Ф. К вопросу о превышении пределов необходимой обороны // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Серия «Юридические науки». Том 25 (64). 2012. № 2. С. 205-211.
5. Атабаева Т.Ш. Необходимая оборона: теория, законодательство, практика применения: Автореф... к.ю.н. - Томск, 2004. 23с.
6. Грачева Ю.В. Перспективы существования судейского усмотрения в уголовном праве // Lex Russica. - 2014. - № 8. - С. 947-957.
7. Ситникова А.И. Тенденции уголовной политики, выраженные в нормах главы 8 УК РФ 1996 г. // Российский следователь. - 2010. - № 9. - С. 16-18.
8. Меркурьев В.В., Тараканов И.А. Особенности эволюции института необходимой обороны в советском и российском уголовном праве // Вестник ЮжноУральского государственного университета. Серия: Право. 2019. Т. 19. № 1. С. 24-29.
9. Духовник Ю.Е. Развитие и отражение ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве Российской Федерации и Республики Беларусь // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 8 (57). С. 110-115.
References:
1. Tsvetkov Yu. A. Necessary defense in Russian criminal law // Prepared for the "ConsultantPlus" system. 2002.
2. Baev O. Ya. Prosecutor in the structure of criminal prosecution at the pre-trial stages of the criminal process // Prepared for the system "Consultant-Plus". 2003.
3. Necessary defense, extreme necessity, detention of a criminal (legal assessment of the actions of police officers) / S.V. Borisov [et al.]; ed. by N. G. Kadnikov. - M.: Jurisprudence, 2012. - 192 p.
4. Maslyukov D. A., Vospyakova O.F. On the issue of exceeding the limits of necessary defense // Scientific notes of the Tauride National University named after V.I. Vernadsky Series "Legal Sciences". Tom 25 (64). 2012. № 2. Pp. 205-211.
5. Atabaeva T.S. Necessary defense: theory, legislation, practice of application: Abstract... Candidate of Law - Tomsk, 2004. 23c.
6. Gracheva Yu.V. Prospects for the existence of judicial discretion in criminal law // Lex Russica. - 2014. - No. 8. - pp. 947-957.
7. Sitnikova A.I. Trends in criminal policy expressed in the norms of Chapter 8 of the Criminal Code of the Russian Federation in 1996 // Russian investigator. - 2010. -No. 9. - pp. 16-18.
8. Merkuryev V.V., Tarakanov I.A. Features of the evolution of the institute of necessary defense in Soviet and Russian criminal law // Bulletin of the South Ural State University. Series: Law. 2019. Vol. 19. No. 1. pp. 24-29.
9. Dukhovnik Yu.E. Development and reflection of an error in the presence of circumstances precluding the criminality of an act in the criminal law of the Russian Federation and the Republic of Belarus // Actual problems of Russian law. 2015. No. 8 (57). pp. 110-115.
