CC BY
46
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №4, с. 167-174
Н. В. Чернова
НЕМЕЦКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЭМИГРАНТЫ НА МАГНИТОСТРОЕ
В 1930-е годы
В статье раскрываются особенности пребывания на Магнитострое немецких политических эмигрантов. Анализируются жилищные условия, проблемы снабжения, отношение к работе. Уделяется внимание девиантному поведению и взаимоотношениям в кругу иностранных и советских рабочих.
Ключевые слова: Магнитогорск, индустриализация, МОПР, Коминтерн, политический эмигрант, СССР
В начале 1930-х годов строящийся Магнитогорск представлял собой привлекательную возможность реализации социалистических идей. Строительство Магнитогорского металлургического комбината было не только значимой вехой индустриализации СССР, пробной площадкой для воплощения идеи строительства Соцгорода, но и экспериментальной платформой для воспитания «нового человека»1. Очевидно, поэтому Магнитогорск стал местом концентрации интернациональных рабочих. Не все ехали в Магнитку по собственной инициативе. Многих на ведущую стройку индустриализации направляла Международная организация помощи борцам революции, ввиду чего в 1930-е годы в Магнитогорске пребывало значительное количество политэмигрантов, в большей своей совокупности представленные немецкими рабочими и специалистами.
Причины появления немецких политэмигрантов в Советском Союзе и Магнитогорске различны. Прежде всего это идеологические установки. Из всех прибывших в Магнитогорск политэмигрантов половина была партийных: представители КПГ, причем со стажем 8-10 лет. Следует отметить, что 40% от указанной группы были коммунисты, получившие уже членство в ВКП(б) или ВЛКСМ. Это были рабочие, которые прожили в Советском Союзе уже не один год, побывали на разных стройках и прибыли на Магнитострой в поисках лучшей жизни. Указанные рыцари удачи составляли наименее продуктивную группу иностранных рабочих. Часто Магнитострой и МОПР затрачивали на них больше средств, чем получали экономической и политической отдачи. Не менее важной была экономическая причина. Как и все остальные экономические эмигранты в условиях мирового экономического кризиса, немецкие рабочие и специалисты искали способ прокормить себя и свои семьи. 17 мая 1933 года ЦК МОПР, находящийся в Москве, обратился к Иностранному отделу Магнитостроя с просьбой «принять соответствующие меры относительно переезда политэмигранта тов. Польцер из Германии в Советский Союз», заявляя, что «семья действительно находится в тяжелых
Чернова Нина Викторовна — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный технический университет им. Г. И. Носова». E-mail: nina_chernova@mail.ru
1 Макарова 2015, 115-127.
условиях, а поэтому просим как можно скорее урегулировать этот вопрос. О предпринятых Вами мерах просьба поставить нас в известность». Магнитогорск, хоть и в минимальном, часто не оправдываемом объеме, но предоставлял экономические гарантии выживания. Кроме того, сменить место пребывания, а часто и Родину, немцев заставляло политическое преследование в Германии. Например, Эрвин Гахе был «лишен прав гражданства в Германии»2. В личных делах РадольфаРааф и Ганса Гартман значится, что они «были под судом в Германии по политическим делам»3. Курт Визер, он же Якоб Хак, вынужден был эмигрировать в СССР по поддельным документам4.
Локальная группа немецких рабочих и специалистов в Магнитогорске, представленная политэмигрантами, по возрастным параметрам была практически однородной: более 90% составляли молодые люди в возрасте до 35 лет. Исключение составлял только Рудольф Рааф, которому на момент приезда в Магнитогорск уже исполнилось 42 года5. Если пристальнее рассмотреть группу молодых политэмигрантов, то можно увидеть, что абсолютное большинство было представлено мужчинами от 18 до 25 лет.
Учитывая возрастной показатель, вполне понятным становится незначительный уровень семейных политэмигрантов. Причем не все имеющие семью привезли ее с собой в Советский Союз, некоторые приехали срочным порядком, т.к. в Германии находились под пристальным надзором полиции, другие мигрировали в СССР, что называется, «на разведку». Многие перевезли в Советский Союз жен и семьи только спустя полгода-год. Это вполне объяснимо: отсутствие разрешения на въезд в советскую страну целой семьей, финансовые проблемы, тайное пересечение границы и т.д. Часть политэмигрантов нашли супруг уже в стране Советов. Примером может служить Гарри Так, который, приехав в Магнитогорск, в анкете отметил, что холост. Спустя некоторое время в анкету были внесены изменения: «Женат, жена Елизавета 21 год, сын Гарри 4 месяца»6.
Следует отметить довольно четкое расселение немецких политэмигрантов в Магнитогорске. Они проживали по четырем адресам: Соцгород, корпус 7, 10 и 16 и 11-й участок, 17 барак. В принципе, это так называемые немецкие дома в Магнитогорске 1930-х гг. Другими словами, они жили вместе с другими иностранными рабочими и специалистами. Анализ локализации немецких политэмигрантов во времени позволяет говорить о том, что в Магнитогорске единовременно их было не так много: в 1931 году прибыло 4 человека, в 1932 и 1933 годах — по 3 человека, в последующие годы, вплоть до 1936, — не более двух человек. Оставались они на магнитогорском строительстве все по-разному: от нескольких месяцев до 6 лет.
Исходя из возраста немецких политэмигрантов, вполне объясним уровень образования, с которым они прибыли в Советский Союз. У подавляющего большинства было низшее образование, т.е. они окончили народную школу. Исключение
2 МУ МГА. Ф.99. Оп.8. Д. 149. Л. 2.
3 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 146. Л. 1 об., Д. 524. Л. 1 об.
4 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 111. Л. 4.
5 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 524.
6 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 601. Л. 1 об.
составляли Юлиус Росин7 и Ганс Гартман, имеющие средний уровень образования. В частности, последний в 1923 году закончил среднетехнический институт в Германии8. Уровень образования политэмигрантов определял профессиональную градацию. Среди них присутствовали два техника дорожного строительства (Юлиус Росин и Ганс Гартман), два учителя немецкого языка (Эрвин Гахэ и Леопольд Польцер), а также слесарь, шофер, политработник, клепальщик, инструментальщик, печник, маляр, колбасник, кучер и т.д. Следует сразу оговориться, что названные профессии, за исключением техника дорожного строительства, были приобретены уже в Советском Союзе, в процессе работы в Магнитогорске или миграции по стране Советов. Дело в том, что МОПР, отправляя своих подопечных в Магнитогорск часто ходатайствовал перед местной администрацией, чтобы она оказала содействие в получении политэмигрантом желаемой профессии и поддержала вновь прибывшего материально. Например, Международная организация помощи борцам революции в 1932 году ходатайствовала за Гарри Така, сообщая Магнитострою: «Т.к. товарищ Так не имеет никакой квалификации и хочет учиться на шофера, просим его устроить на учебу (шоферские курсы) и на срок его учебы дать ему пособие. Указать Вам размер выдаваемого пособия мы не можем, т.к. не знаем, будет ли за время учебы т. Так получать какое-либо жалование, или ничего не будет получать»9.
В целом материальный или финансовый вопрос для политэмигрантов был наиболее злободневным. Не обладая достаточными профессиональными знаниями и опытом, они не могли претендовать даже на рабочие профессии, которые хорошо оплачивались на Магнитострое. Следует отметить, что единицы из них были заняты на строительстве металлургического комбината. На Мартене клепальщиком трудился Герман Гармс10. На складе ОТО металлургического комбината мастером работал Христиан Хаберль11. На Стане 300 трудились в качестве подручного нагревательных печей Шрейдер, в качестве прокатчика — Генрих Финкемейер 12. Среди политэмигрантов встречались и командировочные. Техник дорожного строительства Ганс Гартман прибыл в Магнитогорск 25 июля 1932 г. в качестве иностранного специалиста по командировочному удостоверению Рос-дорстроя. Спустя два месяца, очевидно, выполнив возлагаемые на него задачи, он вернулся в Москву. Большая часть политэмигрантов занимали нишу обслуживающего производства, местной промышленности или социальной сферы, где заработные платы были самыми незначительными 13.
Минимальные заработки сказывались на настроении иностранцев, их лояльности к советской власти. Подобное разочарование произошло у техника дорожного строительства Юлиуса Розина. Председатель комиссии Стройпура № 4 Глав-дортранса Андреев в 1933 г. дал политэмигранту следующую характеристику: «Он работает при организации Росдорстроя и по настоящее время в качестве техника по колке шашки, брусчатки и стилка их на мостовой. Сначала к работе относился
7 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 539. Л. 1.
8 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 146. Л. 1.
9 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 601. Л. 3 - 3 об.
10 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 145. Л. 1.
11 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 640. Л. 4.
12 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 621. Л. 2.
13 Чернова 2010, 187.
хорошо, т.е. все поручаемые ему работы выполнялись хорошо, добросовестно и аккуратно. За последние 2 мес. за тов. Розин Ю. следующие замечания: 1. Стал симулировать от работы и рвачески стал вообще относиться к работе, стал хитрить. 2. Это тот разговор таков, что «в Германии хотя плохо, но все равно уеду». Еще характерный случай — от паспорта почти отказался, никак не дозовемся за получением документа. Разговор таков, что "мне паспорт СССР не нужен, я поеду в Германию"». Ю.Розин был уволен из Главтранса ввиду отсутствия работы. Ему предложили устроиться на Магнитогорский металлургический комбинат, но он отказался и уехал в Москву14.
Трудные экономические и жизненные ситуации заставляли политэмигрантов просить о помощи своих сограждан — немцев, соседей по бараку, чаще всего однопартийцев, магнитогорскую администрацию и дирекцию металлургического комбината. Наиболее показательна в данном случае история Леопольда Польцера. Он прибыл в Магнитогорск в мае 1933 г., меньше месяца работал маляром. Потом заболел. Ему был поставлен следующий диагноз: «Заболевание правого лицевого нерва периферического характера. Катаральный отит хронического характера. Заболевание роговища и прозрачных сред глаз». Как следствие, врачом были даны следующие рекомендации: «Нуждается в переводе на работу, не связанную с работой со свинцовыми белилами (маляром работать не может)»15. Лечение в течение двух недель в нервном отделении, потеря работы, хлопоты о въезде в СССР семьи, также связанные с расходами (Магнитострой не желал взваливать на себя дополнительные расходы), привели к тому, что Л. Польцер был отправлен на лечение в Москву с условием изыскания дополнительных средств в столице. После возвращения в Магнитогорск финансовая сторона пребывания политэмигранта не улучшилась. Ему предложили работу в школе № 12 Соцгорода в качестве учителя. Столь ощутимую разницу в профессии Л. Польцера Начальник ИНО комбината Пайкус объяснял так: «На педагогическую работу он был переброшен не по своей инициативе, а поскольку устроенные при школе № 12 немецкие группы для детей иноработников ощущают острую нужду в преподавателях»16. Уменьшение заработка усугублялось тем, что директор школы не проявлял особого рвения в оплате коммунальных расходов Л.Польцера, в связи с чем политэмигрант жаловался в Иностранный отдел комбината. Текст жалобы был следующий: «С ноября 1933 года работаю в школе № 12 Соцгорода. При моем поступлении на работу мне не сказали, что школа оплачивает квартплату учителей. Лишь несколько дней тому назад я узнал, что, согласно коллективного договора, школа обязана оплачивать мою квартплату. Когда я обратился к директору школы по этому вопросу, он мне заявил, что он готов взять на себя оплату моей квартплаты с февраля месяца. Я, однако, не понимаю, почему только с февраля месяца, поскольку при прилагаемой при сем выписке из договора видно, что школа обязана возмещать квартплату. Настоящим прошу Иностранный Отдел оказать мне содействие в моем получении того, на что я имею право»17. Решить ситуацию до конца, очевидно, не удалось. К декабрю 1935 г. семья политэмигранта вела полунищенское существование,
14 МУ МГА. Ф.99. Оп.8. Д.539. Л. 3.
15 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 490. Л. 6.
16 МУ МГА. Ф.99. Оп.8. Д. 490. Л. 9; Стародубова 2015, 351.
17 МУ МГА. Ф.99. Оп.8. Д. 490. Л. 2.
перебиваясь случайными заработками. Глава семьи бросил работу учителя, т.к. «заработок был очень мал и низок», и подыскивал другую работу в СССР. Однако «его старание как письменно, так и словесно в Москве оказалось безрезультатно». В Магнитогорске также «его старание поступить на другую работу с помощью иностранного отдела Комбината бесполезно и безрезультатно». В ситуацию вмешался партийный актив иностранных рабочих. Они на заседании 6 декабря 1935 г. постановили, «чтобы выписку из протокола заседания передать председателю окружного комитета строительства т. Гапановичу и т. Иоффе в хозяйственное управление Комбината. И мы ждем с этого места, что они для тов. Польцер, так скоро, как можно, ему работу предоставят и устроят. [...] Сам тов. Польцер по профессии маляр-мастер и еще может быть инструктором по своей профессии»18. Примечательно, что спустя неделю Л.Польцер был принят на работу в Магнитогорскую контору «Малярстроя» на должность мастера малярных работ. Впрочем, случай Л.Польцера был далеко не единичным. Без средств на Магнитострое в мае 1935 года остались политэмигранты Шрейбер и Финкемейер, в связи с чем начальник АХУ комбината Иоффе просил начальника Стана 300 выдать им аванс19.
Иначе приспосабливались к условиям Магнитогорска молодые политэмигранты. Мигрируя по стране Советов, они искали лучшей жизни, условий, заработков. Не обходилось и без правонарушений. Так, немецкие политэмигранты «Бергман Фриц и Таг Гану Рихард, проживая в Соцгороде [...], систематически занимались хулиганством, терроризируя этим окружающие квартиры. Иностранные рабочие и специалисты, проживающие в корпусе вместе с Бергман и Таг Гану, вынуждены были поставить вопрос перед организациями г. Магнитогорска о применении к ним мер репрессивного порядка, поскольку товарищеское общественное воздействие не помогало»20. Хулиганство «товарищей» сводилось к следующему: «Бергман Фриц и Таг Гану 8 ноября с.г. [1932 — Н.Ч.] на кухне произвели дебош драку между собой и третьим Шиманов (последний по требованию жильцов выселен с квартиры и выбыл в Москву), учинили приставание и нанесли побои гр-ке Зентик, после чего выскочили на улицу и Бергман, вступившему для устранения этого хулиганства м-ру Новикову, нанес удар рукой по лицу [...]. 5 ноября с.г. самоуправно открыли комнату № 47, занимаемую иноспециалистом Кичель и хотели в нее поселиться. Пришедшему Кичелю нанесли всяческие оскорбления»21. Отвечать за проступки молодым людям не довелось, т.к., «нарушив подписку о невыезде из Магнитостроя, выбыли в Москву, адрес неизвестен». Указанные выходки иностранцев и неблагополучная криминогенная ситуация в городе22 заставляли политэмигрантов искать способы себя защитить. 9 августа 1934 г. Х. Хаберль обратиться к В. Ломинадзе с просьбой о выдаче ему разрешения «на покупку пистолета, а именно калибра 6, продавались в Динамо по удостоверению от партии». Просьбу он подытоживал следующими словами: «Прошу не отказать в разрешении. Причины на то имеются. С пролетарским приветом»23. Следует предположить, что в
18 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Л. 11.
19 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 621. Л. 7.
20 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 38. Л. 3.
21 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 38. Л. 3.
22 Макарова 2012, 342; 2009, 270; 2009, 329.
23 МУ МГА. Ф.99. Оп.8. Д. 640. Л. 4.
просьбе политэмигранту все же было отказано, т.к. документы на приобретение покупки в деле отсутствуют.
Семейные политэмигранты, которым перевалило за 30 лет, всячески пытались быть полезными Магнитострою. Они охотно участвовали в производственных собраниях, вносили рационализаторские предложения, были ударниками. Заслуги перед строительством чаще всего ценились администрацией Магнитостроя. Например, мастеру склада ОТО комбината Х.Хаберлю было предоставлено две комнаты в Соцгороде, которые освобождал, уезжая из Магнитогорска, архитектор Нигеман24. Политэмигранта А.Пецника вселили в комнату «после надлежащего ремонта, которую освободил архитектор Мойман»25. Но даже «заслуженные» политэмигранты оставались в категории нуждающихся. Все тот же Х.Хаберль обращался в ИНО комбината за разъяснением по поводу своего заработка: «В начале моей работы представитель Горкома тов. Кеглер имел разговор по телефону с тов. Григорьевым о моем окладе. Поскольку я не владею русским языком, тов. Кеглер перевел мне, что тов. Григорьев обещал мне заработок по крайней мере в 350 руб., как только пройдет время морозов. На сегодняшний день я не в состоянии пробиваться со своей женой на теперешнем моем заработке. Кроме того, мне приходится платить за проезд на автобусе от Соцгорода до Доменного городка и обратно, каковой расход дает себя чувствовать в моем бюджете. Видно, что тов. Григорьев или настроен против меня или не заинтересован сдержать свое обещание»26
Не только экономические трудности осложняли пребывание немецких политэмигрантов в Магнитогорске. Многие не смогли приспособиться к тяжелым климатическим, эпидемиологическим и социальным условиям. Наиболее показателен в данном аспекте случай с политэмигрантом Альбертом Ингвером. Он был командирован ИНО НКТП в Магнитогорск в мае 1935 года. При этом у А.Ингвера не было профессии, он не знал русского языка, «да к тому с больной женой (туберкулез второй стадии)». ИНО комбината незамедлительно его отправил обратно в Москву, с жестким замечанием в сопроводительной записке: «Предупреждаем, что присланные без нашего согласия иноработники будут возвращаться нами обратно в Москву, что мы и вынуждены делать в силу создаваемых этим условий»27.
Особые отношения с горздравотделом сложились у политэмигранта Г. Фин-кемейера. После получения на производстве травмы он обратился к хирургу поликлиники ИТР на 1 участке. Согласно жалобе иностранца, медицинский работник «поверхностно осматривал и лечил раздавленные при работе пальцы правой руки» и «направил его обратно на работу, когда самый беглый взгляд [...] говорит о его неработоспособности и неизлечении пальцев». В столь возмутительном факте политэмигрант просил разобраться ИНО комбината, а тот в свою очередь- сам горздравотдел в лице Хейфеца. Спустя год ситуация со здоровьем Генриха Фин-кемейера совсем ухудшилась: врачебная комиссии признала его больным и неспособным к тяжелой работе и советовала ему выехать из Магнитогорска в виду того, что его «здоровье не дозволяет проживать в здешней местности»28.
24 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 640. Л. 12.
25 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 492. Л. 3
26 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 640. Л. 15.
27 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 241. Л. 1.
28 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 621. Л. 2.
К сложным, а иногда трагичным ситуациям приводило незнание политэмигрантами русского языка. 15 сентября 1934 г. Х.Хаберль написал жалобу на имя начальника склада ОТО комбината. Суть претензий состояла в следующем: «14 сентября 1934 г. в 15 часов я поехал на Прокат за подшипниками для Демаговской машины. Когда я вернулся в 6 часов вечера, я вошел в склад через вход, ведущий в направлении базы. Я проходил мимо сторожа, который по-товарищески требовал у меня пропуск. Я ему показал мой пропуск, но он не мог прочесть его, потому что этот товарищ, возможно, не учился в школе. Я при этом курил свою трубку. Сторож сказал, что я не должен курить здесь, причем он сам курил папиросу. Я ему ответил, что запрещено курить папиросы, но не запрещено курить трубку и что я всегда курю во время работы. Сторож отпустил меня. Когда я прошел 5-6 шагов, другое какое-то лицо, которое я могу узнать лишь по виду, поспешило за мной с окриком: «Стой!». Дисциплина должна быть соблюдена и я остановился и спросил в чем дело? Он ответил, что после 6-ти часов никто не работает на складе. Я держал свою трубку в руке. Так как я плохо понимаю по-русски, то мне пришлось выслушать всякое и окрики этого человека. Я ему ответил и попросил пойти со мною в контору, где находится тов. Городецкий, понимающий по-немецки и по-русски, и который может мне перевести то, что он хочет мне сказать, поскольку я его не понимаю. На это последовало самое ужасное, чего я никогда не ожидал. Это лицо потребовало у сторожа, чтобы он зарядил ружье патронами и отходил на четыре шага. Затем подошел этот человек, которого я знаю только на вид, ударил меня по руке кулаком и сказал: «Ты...». Я был перепуган, но, как партийный, я подчинился дисциплине, находя, что в СССР. Навряд ли что-нибудь подобное случилось бы со мной в фашистской стране. Он затем велел арестовать меня, сопровождая меня на расстоянии 5-ти шагов с заряженным ружьем. Мы проходили мимо конторы, я вызвал т. Городецкого со двора. Тов. Городецкий освободил меня»29. В данном случае комментарии излишни.
Таким образом, немецкие политэмигранты в Магнитогорске 1930-х гг. представляли собой достаточно малочисленную и разношерстную группу. Их возраст варьировался от 18 до 42 лет, профессия — от печника и кучера до техника дорожного строительства. Они были холостыми и семейными, ударниками и нарушали правопорядок. В то же время их роднили тяжелые финансовые условия, суровая климатическая ассимиляция и незнание русского языка. Многие из них прожили и проработали в Магнитогорске более 4 лет, некоторые даже получили гражданство, однако, будучи даже членами КПГ и ВКП(б), стать до конца «своими» они не смогли.
ЛИТЕРАТУРА
Макарова Н.Н. 2009: Социальные аспекты индустриализации: девиантное поведение и «стратегии выживания» советских горожан в экстремальным условиях. 1929-1935 гг. (по материалам Магнитогорска) // Экономическая история. М., 270-299
Макарова Н.Н. 2012: Пенитенциарная и правоохранительная системы Магнитогорска в период административно-командного управления (1929-1941) // ПРИ. 1 (11), 342-365.
29 МУ МГА. Ф. 99. Оп. 8. Д. 640. Л. 19.
Макарова Н.Н. 2009: «Теневые стратегии выживания» населения и проблемы отклоняющегося поведения в новом индустриальном центре 1929-1935 гг. (по материалам Магнитогорска) // Повседневный мир советского человека 1920-1940-х гг. Ростов-на-Дону, 313-329.
Макарова Н.Н. 2015: «Новый человек» на Магнитострое: повседневность и мотивация труда (1929-1941) // ПРИ: Социалистический город и социокультурные аспекты урбанизации. Магнитогорск, 115-127.
Стародубова О.Ю. 2015: Студенческая жизнь г. Магнитогорска в годы Великой Отечественной войны // ПРИ: Социалистический город и социокультурные аспекты урбанизации. Магнитогорск, 345-351.
Чернова Н.В. 2010: Ударничество и стахановское движение в магнитогорской артели «Уралшвей» (1933-1939 гг.) // Социалистический город и социокультурные аспекты урбанизации. Магнитогорск, 172-187.
GERMAN POLITICAL EMIGRANTS IN MAGNITOSTROY DURING 1930s
N. V. Chernova
The article reveals the peculiarities of German political emigrants' residence in Magnitostroy. The author analyzes the living conditions, the problems of nutrition, attitude to work and pays attention to deviant behavior and relationships among the foreign and Soviet workers.
Key words: Magnitogorsk, industrialization, DENR, the Comintern, political emigrants, the USSR
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №4, с. 174-181
О. Ю. Стародубова
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РАБОЧИХ КОРРЕСПОНДЕНТОВ МАГНИТОГОРСКА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
С началом Великой Отечественной войны мобилизационные механизмы затронули все социальные категории населения СССР. В экстремальных условиях военной действительности коренным образом изменился повседневный уклад тыловой жизни. Общественной группой, содействующей власти в процессе формирования нужного социального поведения, были рабочие корреспонденты. В годы войны своей деятельностью они являлись средством пропаганды среди трудящихся г. Магнитогорска самоотверженного труда и помощи фронту.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, рабочие корреспонденты, периодическая печать, Магнитогорск, социальное поведение, пропаганда
Стародубова Олеся Юрьевна — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова. E-mail: starodubova_olesya@mail.ru
