CC BY
101
• глагольные словосочетания - “Die Eine Erde Schützen” (Защищать общую землю), политико-идеологические (экологизирующие), Германия (ФРГ);
• бессоюзные сложные предложения -“Die Philosophen haben die Welt nur verschieden interpretiert: es kommt aber darauf an, sie zu verändern” (Философы по-разному только интерпретировали мир: речь идет о том, чтобы его изменить), политико-идеологические (другие), Германия (ГДР).
Наиболее частое употребление находят конструкции назывного и неполного предложений.
Широкое использование назывных предложений обусловлено, на наш взгляд, спецификой содержания термина «девиз на монете», а также ограниченностью пространства, на котором фигурирует девиз. Оно дает возможность четкого обозначения тех или иных концептов, которые характеризуют определенное лингвокультурологическое пространство.
Неполные предложения предоставляют большие возможности для манипулятив-ного воздействия. Этому процессу способствует формальная невыраженность некоторых компонентов.
Таким образом, конститутивные признаки жанра девиза на монете таковы: 1) ценностное утверждение, 2) имеющее универсальный характер, 3) выраженное в лаконичной форме, 4) отчеканенное на металлических денежных знаках. При рассмотрении девизов на монетах в функционально-прагматическом аспекте выделяются три группы девизов: 1) политико-идеологические, 2) религиозно-идеологические, 3) историко-традиционные. В семантико-струк-турном плане существенными для девизов на монетах оказываются грамматические типы высказываний и синтаксические конструкции, посредством которых выражены девизы. Современные девизы на монетах выражаются преимущественно в назывных и неполных предложениях.
Литература
1. Дмитриева, О.А. Культурно-языковые характеристики пословиц и афоризмов (на материале французского и русского языков): дис. ... канд. филол. наук / О.А. Дмитриева; ВГПУ. Волгоград,
1997.
2. Карасик, В.И. Язык социального статуса / В.И. Карасик. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. 333 с.
3. Похлебкин, В.В. Словарь международной символики и эмблематики / В.В. Похлебкин. М.: Междунар. отношения, 1989.
4. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// www.dengi-info.com.
Semantic and pragmatic aspects of coin motto
Semantic and pragmatic aspects of a speech genre of coin motto are discussed. The constitutive attributes of this genre and its functions are stated. Pragmatic and semantic characteristics of coin motto are defined.
Key words: motto, coin, functional and pragmatic characteristics, semantic and structural characteristics.
С.Г. КАТАЕВА (Липецк)
НЕМЕЦКАЯ
ПОЛИТОЛИНГВИСТИКА -ВОЗНИКНОВЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ НОВОЙ НАУЧНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ ПРИКЛАДНОЙ ЛИНГВИСТИКИ
Раскрываются вопросы возникновения немецкой политической лингвистики, ее специфики, проблемы наименования, содержания, определения целей и задач как новой научной дисциплины немецкой прикладной лингвистики.
Ключевые слова: политолингвистика, политический язык, язык в политике, междисциплинарность.
Немецкий политический язык представляет собой сложное явление, научный анализ которого неизбежно вызывает сопряжение различных областей гуманитарных знаний (лингвистики, политологии, социологии, истории). Это один из феноменов культурной идентификации Германии, в котором нашли отражение исторические и политические процессы развития страны.
Актуальные проблемы прикладной лингвистики, взаимосвязи языка и общества, языка и политики, политической коммуникации, начиная с 1950-х годов, интен-
© Катаева С.Г., 2009
сивно разрабатываются, прежде всего, в немецкоязычных странах, в отличие от других направлений языкознания, в которых новые научные тенденции исходили от англосаксов и, в особенности, от американцев [13: 186]. Пристальный интерес к данной тематике в послевоенной Германии объясняется рядом объективных причин, среди которых немаловажную роль играет существование в новейшей немецкой истории двух тоталитарных режимов: «Кто пытается использовать немецкий язык для выражения политического содержания, тот находится между Сциллой и Харибдой...: справа он попадает к Сцил-ле - языку Третьего Рейха, слева - к Харибде - к немецкому языку коммунистического режима в ГДР» [9: 50]. Повышенная чувствительность немецкой общественности к проблемам политического употребления языка объясняется также и исторически сложившейся ролью немецкого языка в поиске национальной идентичности немцев. В соответствии с этим анализ немецкого политического языка имеет свои особенности, на долгое время определяющие тематические области его исследования, к которым относятся «язык национал-социализма» и «язык разделенной Германии». Именно эти «специальные объекты исследования» вызвали интерес исследователей к политическому языку [7: 133] и явились «историческим исходным пунктом для возникновения германской лингвистики политического языка, радиус действия которой в значительной мере был ограничен названными темами» [5: 76]. Язык пропаганды, как третье направление исследований немецкого политического языка, также изучается преимущественно на примере языка Третьего Рейха и языка ГДР [7: 24]. Эти тематические области на протяжении многих десятилетий интенсивно исследуются, лингвистический интерес к ним не ослабевает и в наши дни. С 1989 г. к ним добавляется еще одна тематическая область - языковые процессы, вызванные объединением Германии.
Интенсивный анализ немецкого политического языка на протяжении полувека привел к выделению специальной научной дисциплины прикладной лингвистики - немецкой политолингвистики (РоШо-lmguistik). Этому предшествовало научноорганизационное оформление нового на-
правления, более четкие контуры которого обозначились в 80-е годы прошлого столетия. Ранние исследования политического языка в значительной степени не были скоординированы и часто представляли собой, по образному определению А. Бурк-хардта, разрозненные труды «борцов-оди-ночек» (“Einzelkämpfer“) в области лингвистики и политологии [5: 84]. Постоянно возрастающий интерес лингвистов и политологов к всестороннему анализу политического языка, проявляющийся на широком фоне новейшей истории Германии, привел к основанию научного объединения «Язык в политике» (“Sprache in der Politik“), которое возникло в ФРГ благо -даря политической активности немецких ученых в ходе дискуссий о так называемом «довооружении» (“Nächrüstungß“-Diskus-sionen). Начальная концентрация на анализе военно-политического употребления языка [17; 2; 3; 4] постепенно уступает место исследованию других политических тем, таких как семантическая борьба, политический язык в средствах массовой информации, парламентская коммуникация и др. Новое направление прикладной лингвистики, возникшее в результате междисциплинарного сотрудничества немецких политологов и лингвистов, обретает свои четкие контуры и становится программой действий под лозунгом «Политолингвисти-ка вместо лингвополитики» [5: 85]. Данная концепция была положена в основу деятельности научного объединения «Язык в политике», ставшего с 1991 г. зарегистрированным союзом. Его основными целями являются, наряду с исследованием структуры и функций политического языка в исторической и современной перспективе, критический анализ тенденций развития языка в политике, оказание языковой помощи тем, кто по разным теоретическим или практическим причинам проявляет интерес к языку политики. Регулярно проводимые конференции и издание научной серии «Язык, политика, общественность» (“Sprache, Politik, Öffentlichkeit“) положили начало систематической публикации книг по политолингвистике. Публикации данной серии насчитывают несколько томов, их тематика свидетельствует об обращении политолингвистов к актуальным проблемам современного политического языка: “Sprache im Umbruch”, “Sprache im
Konflikt” и др. Эти издания дают всестороннее представление о политическом языке во всех его проявлениях и в развитии, о роли языка в политике и политики в языке. Таким образом, немецкая политолингвистика, сложившаяся в конце XX в., оформилась в научном и организационном плане как составная часть прикладной лингвистики, оказывающей общественно-политические «услуги» демократическому обществу [6: 1].
Несмотря на давнее и пристальное внимание к этой проблеме со стороны разных исследователей, политический язык характеризуется как «дебри», в которых можно быстро заблудиться, если не знать свода правил [8: 9], как «хаос», в котором лингвисты стараются навести порядок [10: 3]. Это определение касается в первую очередь самого термина «политический язык», поскольку существует большое количество конкурирующих между собой обозначений для языка политической коммуникации и, соответственно, для исследуемой научной дисциплины: «политический язык», «язык в политике», «язык политики», «политическое употребление языка» и т. д. Самыми устоявшимися и распространенными обозначениями являются «язык в политике» и «политический язык», впервые употребленные В. Дикманном в перемежающемся названии его хрестоматийной монографии «Язык в политике. Введение в прагматику и семантику политического языка» (“Sprache in der Politik. Einführung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache“), впервые изданной в 1969-м и дополненной в 1975 г.
Существующее многообразие взглядов на роль языка в политике и подходов к его описанию объясняется тем, что политический язык с лингвистической точки зрения объективно представляется «трудно определяемым феноменом»: «Он взял ото всего понемногу: он может выдавать себя за язык экспертов, т. е. специальный язык, и использовать все регистры управленческого и законодательного языков; он может пользоваться коммуникативными формами языка средств массовой информации; он хотел бы выступать одновременно разговорным (понятным для каждого) и книжным языком высокого уровня. ... Он представляет собой постоянно меняющийся феномен с множеством лиц»
[16: 2]. В связи с этим исследования в области политического языка не являют собой единой картины, что неизбежно сказывается на определении генетической природы этой специальной отрасли изучения языка и политики в их взаимосвязи, ее места в ряду других дисциплин.
Междисциплинарный характер данной области лингвистических исследований находит свое отражение в выборе названия. Проблемы наименования немецкого языка, применяемого в современной политической коммуникации, всегда находились в центре внимания многих исследователей. А. Буркхардт, в течение долгого времени исследующий немецкий политический язык во всех его проявлениях, предлагает объединить все виды политической коммуникации (общественной, институциональной и частной) под «общим понятием “политический язык”», чтобы навести порядок в вышеупомянутых «дебрях конкурирующих обозначений» языка в политике и избежать «терминологической путаницы» [15: 78 - 79]. Он впервые вводит «для этой, до сих пор безымянной дисциплины языкознания, занимающейся исследованием политического языка в его общем и частных проявлениях», понятие политолингвистика и описывает ее структуру, к разделам которой относит:
1) политический язык средств массовой информации (Politische Mediensprache) как форму коммуникации политической журналистики;
2) язык политиков (Politikersprache) как ситуативно и адресно обусловленную речь политиков;
3) язык в политике (Sprache in der Politik) - специальный, функциональный (Funktionssprache), внутриинституциональ-ный политический язык (institutionsinterne Sprache) в узком смысле этого слова;
4) язык граждан, говорящих о политике (Sprechen Uber Politik“) в частной или полуофициальной сфере, так называемую «лингвистику снизу» (Linguistik von unten) [5: 80 - 81, 96].
Исходя из разнообразных целей и задач исследований политического языка и применения их результатов в различных сферах общественной жизни, А. Буркхардт дает политолингвистике дефиницию научной дисциплины, находящейся в пограничной области между лингвистикой и поли-
тологией, и причисляет ее к области прикладной лингвистики: «После того как столетиями языкознание понималось как строгая лингвистическая система, в рамках которой исследование общественной стороны языка расценивалось как строго не относящееся к лингвистике и редко находящее в ней место, в последние десятилетия постепенно приходят к пониманию, что наряду со многими другими сферами прикладной лингвистики лингвистика политического языка представляет собой такую же важную и легитимную научную языковую дисциплину» [6: 1]. В соответствии с этим лингвистический анализ политического языка, этого «феномена с множеством лиц», предполагает тесную интердисциплинарную кооперацию с политологией и историей и интенсивное вовлечение результатов их работы в исследования. Только так может возникнуть настоящая политолингвистика, считает автор ее названия, и, исходя из такого понимания политического языка, полагает, что возникший путем парономастической контаминации слов (политология и лингвистика) новый термин политолингвистика (Po-litolinguistik) являет собой удачное обозначение нового междисциплинарного направления прикладной лингвистики [5: 96; 85]. И. Кляйн вслед за А. Буркхардтом также считает политолингвистику «составной частью прикладной лингвистики» и классифицирует ее как лингвистический анализ политического языка и его применения. Он определяет ее как «базовую дисциплину в научном анализе политической коммуникации», которая происходит главным образом в языковой форме [13: 186; 190].
Наряду с этим следует отметить существование и другой точки зрения, представленной американскими лингвистами, согласно которой политический язык не может относиться к лингвистике: «Кто изучает язык политики, занимается с точки зрения структуралиста стилистикой, риторикой, психологией или социологией, но только не лингвистикой. Исследование политического языка в Америке относится к разделу социальных наук. В Германии же исследовательское поле для лингвистов больше и разрешает рассматривать вопросы языка политики» [7: 8].
К задачам политолингвистики относят наряду с «историографией политического
языка в рамках описания современной истории немецкого языка также критический анализ языка современной политической коммуникации» [6: 1], который, начиная с 1960-х годов, является наиболее лингвистически обоснованной и разработанной формой языковой критики [18: 28]. Анализ и критика политического языка составляют суть новой дисциплины, с помощью которой «лингвистика активно вторгается в практическую жизнь» и тем самым вносит свой важный вклад в общественно-политическую жизнь общества. К такому пониманию задач политолингви-стики пришли, по меньшей мере, лингвисты немецкого и англоязычного ареалов [6: 1]. В соответствии с этим задачи и прикладной характер политолингвистики формулируются следующим образом: «Кто исследует политический язык, делает это не только из чисто теоретических или эвристических намерений, но и с целью критического анализа языка, исходя из политического интереса. Он хочет активно вмешиваться в общественную дискуссию» [5: 82]. К другим перспективным задачам относятся контрастивные исследования разных политических систем и культур, что представляет собой «интеркультурное направление политолингвистики», способное в рамках европейской интеграции внести свой вклад в процесс достижения взаимопонимания между народами (Там же: 95). Перспективы применения результатов исследований политического языка в немецкой школе, имеющего давние традиции в Германии, свидетельствуют также о политико-образовательной релевантности поли-толингвистики [1; 15; 16; 19; 20]. Расширение тематического поля политолингви-стики будет происходить за счет экономической и хозяйственно-политической сфер, которые в настоящее время вызывают возрастающий политолингвистический интерес, а также становящихся все более значимыми международных, наднациональных политических институтов [13: 199]. С другой стороны, политолингвистика создает оптимальные предпосылки для исследований политического языка, не ограниченных рамками официальной политики, и включает различные общественно значимые темы, подвергая их коммуникативному и концептуальному лингвистическому анализу.
Подводя итог рассмотрению сфер приложения политолингвистики, И. Кляйн отмечает, что обращение к тем или иным «политическим полям» (Politikfelder) в будущем во многом будет зависеть от конкретного политического развития и предполагает, что в процессе политической интеграции Европы вопросам языковой политики будет уделяться все больше внимания [13: 199].
Роль языка в демократическом и тоталитарном обществах, на переломе исторических эпох, в период европейской интеграции и всеобщей глобализации, возрастающего влияния СМИ и вместе с тем - манипуляции общественным сознанием - все это явилось предметом пристального внимания немецких политолингвистов. Исследования языка политической коммуникации в Германии, имеющие теоретический и прикладной характер, общественную и политико-образовательную значимость в свете прогнозируемого «общества знаний» [14: 157], являются актуальными и для российского общества [11; 12]. Значимость и востребованность прикладной лингвистической семантики и ее исследований на современном этапе развития общества будут постоянно возрастать.
Литература
1. Bachem, R. Einführung in die Analyse politischer Texte / R. Bachem. MUnchen: Oldenburg, 1979. 186 s.
2. Burkhardt, A. Vom sprachlichen Umgang mit der Waffe oder: Wie man hierzulande uber Rustung spricht / A. Burkhardt // Vorgange. 1985. 24. № 3. S. 77 - 94.
3. Burkhardt, A. Sprachrustung / A. Burkhardt // G. Sommer, J. M. Becker, K. Rehbert, R. Zimmermann (Hrsg.). Feindbilder im Dienste der Aufrüstung. Beitrage aus Psychologie und anderen Humanwissenschaften. Marburg, 1987. S. 178 - 202.
4. Burkhardt, A., Hebel, F., Hoberg, R. (Hrsg.). Sprache zwischen Militar und Frieden: Aufrustung der Begriffe? / A. Burkhardt, F. Hebel, R. Hoberg. Tubingen: Narr, 1989. 327 s.
5. Burkhardt, A. Politolinguistik. Versuch einer Ortsbestimmung / A. Burkhardt, J. Klein, H. Diekmannshenke (Hrsg.) // Sprachstrategien und Dialogblockaden. Linguistische und politikwissenschaftliche Studien zur politischen Kommunikation. Berlin - N.Y.: Walter de Gruyter, 1996. S. 75 - 100.
6. Burkhardt, A. Politische Sprache. Grundbegriffe und Analysenmethoden / A. Burkhardt // Die deutsche Literatur. Herausgegeben von der Gesell-
schaft fur Germanistik der Kansai-Universitat-Osa-ka. Osaka: Kansai-Universitat, 2001. S. 1 - 32.
7. Dieckmann, W. Sprache in der Politik. Ein-fuhrung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache Mit einem Literaturbericht zur 2.Aufl / W. Dieckmann. Heidelberg: C. Winter Universitat-sverlag, 1975. 147 s.
8. Dorner, A. Politische Sprache - Instrument und Institution der Politik / A. Dorner // Aus Politik und Zeitgeschichte. 1991. 17. S. 3 - 11.
9. Good, C. Szylla und Charybdis / C. Good // Sprache und Literatur in Wissenschaft und Unterricht. 21. Jg. 1990. № 65. S. 49 - 60.
10. Holly, W. Politikersprache. Inszenierungen und Rollenkonflikte im informellen Sprachhandeln eines Bundestagsabgeordneten / W. Holly. Berlin -N.Y.: Walter de Gruyter, 1990. 406 s.
11. Katajewa, S.G. Wahlkurs Politolinguistik. Fachrichtung Germanistik und DaF-Didaktik (fur Studenten der höheren Studienjahre) / S.G. Katajewa. Lipetsk: LGPU, 2002. 34 s.
12. Катаева, С.Г. Немецкий политический язык. Основные направления и тенденции развития / С.Г. Катаева. М.: МПГУ, 2007. 205 с.
13. Klein, J. Politische Kommunikation - Sprachwissenschaftliche Perspektiven / J. Klein, O. Jarren, U. Sarcinelli, U. Saxer (Hrsg.) // Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Handbuch mit Lexikonteil. Opladen - Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 1998. S. 186 - 210.
14. Klein, J. Frame“ als semantischer Theoriebegriff und als wissensdiagnostisches Instrumentarium / J. Klein, I. Pohl (Hrsg.) // Interdisziplinaritat und Methodenpluralismus in der Semantikforschung. Frankfurt am Main - Berlin - Bern - N.Y. - Paris -Wien: Peter Lang Verlag, 1999. S. 157 - 183.
15. Neuland, E. Sprachwandel nach 1989. Ein-fuhrung in die Themenstellung / E. Neuland // Der Deutschunterricht. 1997. № 1. S. 3 - 5.
16. Neuland, E. Editorial: Sprache und Politik. Linguistische und didaktische Perspektiven / E. Neuland., J. Volmert // Der Deutschunterricht. 2003. № 2. S. 2 - 8.
17. Pasierbsky, F. Krieg und Frieden in der Sprache. Eine sprachwissenschaftliche Textanalyse / F. Pasierbsky. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1983. 252 s.
18. Polenz, P. von. Sprachkritik und Sprachwissenschaft / P. von. Polenz // Deutsch - gefrorene Sprache in einem gefrorenen Land? Polemik, Analysen, Aufsatze / F. Handt (Hrsg.). Berlin: Literarisches Colloquium, 1964. S. 102 - 113.
19. Wengeler, M. Sprachgeschichte als Zeitgeschichte / M. Wengeler // Praxis Deutsch, 25. Jg.
1998. № 151. S. 4 - 7.
20. Wengeler, M. Sprachgeschichte der Bundesrepublik - (k)ein Thema fur Schule, Medien, Offentli-
chkeit? / M. Wengeler // Transferwissenschaft. Wissenstransfer durch Sprache als gesellschaftliches Problem. Kolloquium in Naumburg vom 4 - 6. Oktober 2000. (Reihe: Transferwissenschaft, Bd. 2) / G. Antos, W. Wichter (Hrsg.). Frankfurt - Main, 2002.
S. 1 - 16.
German political linguistics - the origin and establishing of a new scientific discipline of applied linguistics
The following issues are discussed - the question of the origin of German political linguistics, its specific, the problem of naming, content, the definition of aims and goals as of the new scientific discipline of German political linguistics.
Key words: political linguistics, political language, language in politics, interdisciplinary.
Т.А. СИРОТКИНА (Пермь)
КАТЕГОРИЯ ЭТНИЧНОСТИ: К ПОПЫТКЕ СТРУКТУРИРОВАНИЯ
Осуществляется попытка структурирования категории этничности, являющейся одной из основных в сознании любого народа. Рассматриваются концепты, на основании которых складывается данная категория:
«язык», «вера», «внешность», «материальная культура», «духовная культура».
Делается вывод о том, что анализируемая категория дает представление о взаимодействии и пересечении культур народов, населяющих определенный регион.
Ключевые слова: этничность, категория, концепт, региональная языковая личность.
Одной из существенных для языкового сознания любого народа категорий является этничность. Человек осознает себя членом определенной этнической общности и определяет других людей по признаку этничности.
Как известно, «образование категории тесно связано с формированием концепта
или группы концептов, вокруг которых она строится» [3: 46]. Поскольку под эт-ничностью понимают присущие данному сообществу язык, особенности материальной и духовной культуры и т. д., то очевидно, что категория этничности образуется вокруг таких концептов, как «язык», «материальная культура», «вера», «внешность» и некоторые другие.
Концепт «язык» - один из особо важных. Отличие по языку - одно из основных отличий одной нации от другой, что хорошо репрезентируется в текстах живой речи: Зырянский у них язык свой. На заводах работали. Санки у них свои были. С русскими по-русски, меж собой по-зырянски говорили; Мама! Как вогулы-то говорят? По-русски, по-татарски?; Есть та-таре, у их зовут «абдул непутный ревет»; Да ты никакой язык не понимать. Ни белорусской, ни татарской; От ихнова слова от мордвинского; Своя нация - цыганы. Говорят по-своему между собой, не поймешь (д. Акчим Красновишерского района Пермского края).
По наблюдениям Ю.А. Сорокина, противопоставление своей и чужой культур может осмысляться как оппозиция признаков свое - «естественное», чужое - «неестественное». «Неестественным может считаться, что существуют люди, не понимающие или не говорящие на родном реципиенту языке» [4: 5].
В народной культуре существует особое восприятие соотношения языка и этнонима: Если украинец приедет и свой разговор - то хохол, а если разговор русский -то украинец (д. Акчим).
Концепт «материальная культура» также важен при различении «своего» и «чужого»: Платок у тебя каки-то татарской. Раньше оне все такие любили; Вот ляпа. Обляпалась вся. Штаны как у татарки выпушшэны наверх. Вот чудо морское (д. Акчим).
Как отмечает Ю.А. Сорокин, «понятие “чужой” может связываться с носителями определенной культуры, контакты с которой либо наиболее интенсивны, либо особо значимы для культуры реципиента» [4: 4]. Как мы видим из вышеприведенных примеров, для русских Прикамья наиболее актуальными оказываются представления о соседях татарах.
© Сироткина Т.А., 2009
