CC BY
20
В. Васева
(Институт этнологии и фольклора БАН, София)
Некрологи и сообщения о смерти у болгар в
XIX в.
как аксиологический источник
Abstract:
Vaseva V. Obituaries and reports of death in Bulgaria in the XIX century as an axiological source
The article analyzes the content of obituaries and death reports have appeared in the Bulgarian periodical press in the XIX century. The author states that the death of a person not only was made public, but also could be used in certain social, political and didactic purposes.
Ключевые слова: некролог, сообщение о смерти, Болгария, периодическая печать, XIX в., система ценностей.
Процессы модернизации, протекавшие в Болгарии в XIX в., нашли прямое отражение в такой относительно консервативной области, как прощание с умершими и похороны. В XIX в. в болгарской периодической печати стали появляться некрологи и сообщения о смерти. Тексты этого жанра в то время были широко распространены в газетах европейских и некоторых балканских стран. Эта практика быстро распространилась в болгарском обществе. Став объектом опубликованного в прессе некролога, смерть человека не только оказывалась достоянием гласности, но и могла использоваться в определенных общественных, политических и нравоучительных целях.
Имена не всех ушедших из жизни попадали на страницы газет. Сам факт публикации в прессе воспринимался как знак уважения к личности покойного, и эта дань уважения отдавалась лишь отдельным фигурам с признанными заслугами перед обществом, чья жизнь и дела могли послужить примером для соотечественников. Наряду с основной функцией извещения о смерти отдельных личностей1, в опубликованных в газетах XIX в. некрологах делался акцент на общественно полезные дела покойного. Благодаря этим публикациям, жизнь и деятельность покойного преодолевали узкие рамки семьи, родственников, родного селения и входили в общенациональное пространство. Личность заслужен-
ного человека становилась образцом для подражания и участвовала таким образом в формировании национального чувства и сознания исторической самобытности болгар.
В 2003 г. Румяна Радкова опубликовала корпус некрологов и сообщений о смерти болгарских деятелей XIX в., обнародованных в периодической печати2. В них помимо биографических данных отражены социальные, экономические и духовные процессы, протекавшие в болгарском обществе. Все это делает их ценным источником для исследования жизни болгар XIX в., их менталитета, религиозных представлений и отношения к смерти.
По наблюдениям Р. Радковой в XIX в. выделяются две основных группы покойных, которым после смерти отдавались подобные почести. Раньше всего появляется фигура крупного собственника, чья жизнь и дела высоко оценивались и восхвалялись посмертно благодаря щедрым вложениям в образование и просвещение в родных краях, а также активному участию в органах самоуправления - школьных и церковных советах, читальнях и различных культурно-просветительских обществах.
Многочисленная группа подобных личностей разнородна -в нее входят «чорбаджи»3, как правило, люди преклонного возраста, с нажитым богатством, происходящие из наиболее знатных родов селения, члены общинного самоуправления4, судебные заседатели и попечители школ5, влиятельные люди, заслужившие доверие и сограждан, и турецких властей. В посмертных материалах они определены авторами текстов как «первый самый достойный и нужный своим согражданам», «истинный православный христианин», добродетельные люди, обладавшие «христианской добротой», щедрые дарители средств на строительство и содержание храмов и монастырей, поскольку первые люди города, как правило, при жизни были попечителями церквей. Другим существенным достоинством покойных этой группы, которое подчеркивается в посмертных материалах XIX в., было то, что они были «истинными ревнителями образования»: финансово поддерживали школы, как правило, в своих родных местах, и помогали болгарской молодежи получать образование в престижных школах и университетах за рубежом. Благодаря нажитым капиталам они содержали учителей и учеников, покупали книги и учебники, помогали изданию прессы, оказывали вспомоществование больницам, содержали бедных вдов и «горемычных дев». Среди видных
представителей этой группы фигурируют чорбаджи Стоян из Пловдива, чорбаджи Минчо из Котела, чорбаджи Найден из Эдирне (Од-рина), чорбаджи Илия из Ески Загра (Старой Загоры), Вырбан чорбаджи из Шумена, чорбаджи из Тырново, из Русе6 и других болгарских городов.
В посмертных материалах детально комментируются завещания («заветы») покойных и указываются точные суммы или владения (как правило постоялые дворы и лавки, доходы с которых перечислялись на благотворительность), завещанные школам, церквям, больницам и проч.7. В известии о кончине Ильи Хаджиниколова из Старой Загоры говорится, что он первый человек города, оставивший завещание, в котором указал щедрый дар школе. «Пусть он послужит примером для других сограждан, и они продолжат его добрые дела»8. Меценатство ставилось в пример современникам и потомкам и в других подобных известиях: «сотворив такое добро, он не только заслужил почет, вечную славу и благодарность от своих братьев, но такими благородными делами он угодил Богу...»9. «Хотелось бы, чтобы это послужило примером и другим городам и пробудило образование»10. В материалах обязательно упоминаются и семьи меценатов, их наследники указываются как достойные продолжатели добрых дел своих предшественников: «он оставил двоих сыновей и оба они достойны его доброго имени и готовы занять место своего отца»11; «он
12
оставил одного сына, готового заменить своего отца»12.
О человеческих качествах часто говорится, что почивший был «истинным патриотом», «хорошим и почетным гражданином», «истинно патриотичным человеком», «старшим среди болгарских ревнителей» (деятелей Возрождения); это подчеркивает большое значение, которое имело меценатство в процессах организации и поддержки столь необходимого болгарскому обществу в рассматриваемый период светского образования. «Сколько богатых болгарских хаджи и чорбаджи умерли, и нет о них воспоминаний, или поминают их со слезами сироты, но имена Априло-ва, Палаузова, хаджи Минча, Вырбана чорбаджи, Чалики, Сивео-новича, Денкоглу, Трайкова будут вечно сверкать как бриллианты в болгарской истории»13. «Покойный трудился, наживая богатство, но не для себя. Он оставил это богатство болгарским школам»14.
Среди предпринимателей выделяется многочисленная группа болгарских торговцев в Константинополе, России или Румы-
нии15, которые также завещали свои состояния на общественные цели - на болгарское образование и поддержание болгарских церквей. Это были Николай Палаузов, умерший в Одессе16; Ангел Хаджиоглу, умерший в Москве и торжественно похороненный на Ваганьковском кладбище17; Иван Денкоглу, также умерший в Москве и похороненный на Пятницком кладбище18; Стефан Бого-риди, умерший в Константинополе19; Никола Сапунов, умерший в Константинополе, староста болгарской церкви, который конроли-ровал работы по ее строительству и был приверженцем унии20; Михалаки Икономов, торговец в Константинополе21; Христо Георгиев, умерший в Бухаресте22 и многие другие.
В посмертных материалах XIX в., посвященных памяти женщин, в первую очередь говорится, что они были добродетельными матерями, супругами, сестрами или дочерьми уважаемых в болгарском возрожденческом обществе семей (например, Анна Богориди, мать Стефана Богориди), а также супругами уважаемых мужей23. Все они обладали характерными для своего времени женскими добродетелями: «редкая по благодеяниям и добрым качествам», «мать сирот и дающая кров вдовам», «покровительница вдов и мать сиротам». В документах подчеркивается, что имена этих знатных женщин еще долгое время будут вспоминать соотечественники благодаря не только их добрым делам, но и в силу заслуг их супругов перед обществом.
Некоторые из женщин, как правило из богатых семей, также оставляли завещания с щедрыми дарениями церквям и школам, подобно мужчинам из того же социального слоя24. Особое место в этой группе занимает Мария Доброплодная, супруга известного болгарского преподавателя Саввы Доброплодного, издавшая незадолго до смерти на свои средства учебник для школ (букварь), который убитый горем супруг раздавал на похоронах присутствующим там ученикам за «спасение души»25. Подобный жест в память о покойном отце совершил и сын Тодора Жюрова, который подарил Константинопольской библиотеке подшивку газеты «Македония» за пять лет для дальнейшего распространения ее по разным школам26.
Вторая большая группа людей, которые, по данным источника, заслужили посмертные почести в новой социально-культурной ситуации, представлена формировавшейся в тот период педагогической, творческой и научной интеллигенцией, особое место в
которой занимали болгарские учителя. В XIX в. воспитывалось новое отношение к образованию и к людям, с ним связанным, что отразилось в посмертных публикациях27. Значительная часть документов посвящена смертям и похоронам болгарских учителей и учительниц, а также рано умерших учеников и студентов различных престижных школ и университетов соседних балканских стран. Их уход, особенно в случае ранней смерти, описывался как невосполнимая и трагическая утрата не только для родных и близких, но и для всего болгарского общества. Причины столь сильного общественного отклика на подобные смерти и обостренного восприятия потерь, понесенных при этом обществом, кроются в острой потребности в образованных молодых людях, готовых самоотверженно трудиться на повышение образовательного и культурного уровня болгар XIX в.
Перед болгарскими учителями, представлявшими самую многочисленную часть национальной интеллигенции, стояла задача учить и воспитывать молодых болгар в духе христианской добродетели и любви к отечеству, поэтому они все более активно включались в политическую и общественную жизнь. В иерархии социальных ценностей болгар XIX в. школьный учитель постепенно стал занимать место в одном ряду с первыми людьми города, но не в силу богатства и политического влияния, а в силу авторитета, приобретенного благодаря хорошему образованию и усилиям, прилагаемым для повышения престижа образования, своему интеллектуальному труду, вкладываемому в написание книг и учебников, предназначенных для просвещения и воспитания молодого поколения. Болгарское общество XIX в. начинало ценить заслуги интеллигенции, поэтому в некрологах студентов, учителей, печатников, врачей подчеркивалось, что их смерть - это утрата для всего болгарского народа.
Самые важные качества учителей, отмечаемые в некрологах, соответствуют идеалам Просвещения: это развитие умственных способностей, преклонение перед возможностями разума, самоотречение во имя благородной миссии просветителя. В источнике отражен сложный процесс профессионального роста, тяжелые условия, в которых жили болгары, обучающиеся за границей, вдали от родины28. Поэтому очень часто в подобных материалах
29
речь идет о преждевременной смерти29.
Как о большой утрате сообщалось о смерти представителей немногочисленного в XIX в. сообщества болгарских врачей30. Как правило, смерть настигала их там, куда завела их профессия, вдали от родных мест.
Особое место среди почитаемых в болгарском обществе XIX в. лиц занимают священнослужители31, среди которых наиболее славная память осталась о троих константинопольских владыках, борцах за самостоятельность болгарской церкви - Авксентии Велес-ском, Паисии Пловдивском и Илларионе Макариопольском32. Их похороны в Константинополе были особенно торжественны, отпевание каждого из них проходило в болгарской церкви св. Стефана (рис. 1), а их могилы и по сей день находятся рядом с церковью (рис. 2, 3)33.
Рис.1
Рис. 2 Рис. 3.
В новой профессиональной структуре болгарского общества почетное место занимали и женщины-учительницы. В посмертных материалах их благородный труд на пользу общественного образования получал высокое признание. Ранняя смерть Славки Динковой, первой просветительницы болгарских девушек в Со-луни, определялась как «глубокая рана болгарского общества»34. Смерть Марии Доброплодной уподоблялась грому, поразившему ее учениц и близких35. Уважение к женщине-учительнице выражалось прежде всего на похоронах, которые проходили с большими почестями. Когда в результате несчастного случая погибла шумен-ская преподавательница Анастасия Константинова, «все газеты столицы, иностранные и наши, известили об этом и выразили соболезнования по поводу этой утраты», а шуменцы засвидетельствовали свое признание тем, что «в день ее похорон были закрыты все ставни домов болгарского населения»36.
В XIX в. с началом процессов модернизации в болгарском обществе женщина получила высокую общественную оценку за свою профессиональную деятельность. В обществе культивировалось уважение к женщине-общественнице, и особенно учительнице. Ее труд в качестве педагога, организатора женских обществ, автора учебной литературы и переводчика после смерти получал признание не меньшее, чем работа ее коллег-мужчин37.
Учащиеся и студенты, умершие во во время обучения и не успевшие реализовать высокие ожидания и надежды, возлагаемые на них обществом, вызывали особенное сочувствие. Ожидалось, что они вольются в число болгарских учителей и обеспечат в даль -нейшем преемственность поколений. Поэтому их ранняя смерть воспринималась как утрата для всего общества, затрагивающая общественные интересы эпохи.
В середине XIX в. в болгарской прессе участились сообщения о смерти болгарских студентов за границей, как правило, умерших от болезней и реже в результате трагических инцидентов. Наиболее часто среди причин смерти в некрологах упоминался туберкулез или чахотка, как его называли в то время. Туберкулез даже был назван «болезнью, свойственной учащимся»38. Много трагических известий приходило из Стамбула, из румынских или российских городов, где обучалось наибольшее число молодых болгар. В некрологах отмечались трудности приспособления молодого организма учащихся к условиям жизни на чужбине, тяготы жизни в условиях оторванности от родного дома и близких, обсуждались трудности, с которыми сталкиваются молодые люди. Так их кончина получала рациональное объяснение, соответствовавшее духу времени, а умерших называли «молодыми и зелеными», «молодыми в цветущем возрасте» и проч.
Если в предыдущие столетия болгарин как добрый христианин верил в Божий промысел по отношению к человеческой судьбе и смиренно, как данность, принимал срок своей жизни, то в XIX в. в публикациях подчеркивается горечь от несвоевременной, ранней смерти:
Наше отечество потеряло безвременно ревнителя учения и просвещения. Мы оплакиваем уход своего собрата39.
Жалко и печально, что мы потеряли таких молодых, способных к искусству, принесших и приносивших бы в будущем пользу бедному нашему отечеству - своих единокровных братьев и соотечественников. Но такова судьба большинства наших ученых и учащихся40.
Грозная и неумолимая смерть выхватила еще одну жертву среди благонадежных и образованных сыновей нашего столь нуждающегося в просвещенных людях отечества41.
Среди некрологов памяти учащейся молодежи из болгарской прессы XIX в., опубликованных Р. Радковой, 18 посвящено смерти мужчин и лишь 3 относятся к смерти девушек-студенток. В них похоронные церемонии описаны как особенно торжественные, с участием всех сокурсников и преподавателей покойных, а также большого числа представителей местной общественности. В конце отпевания и после опускания гроба в землю обязательно учителями
и сокурсниками произносились надгробные речи. Немалая часть материалов относится к Константинополю, где в XIX в. в различных учебных заведениях обучалось большое число болгар. Отпевание и погребальное шествие в османской столице проходили подчеркнуто торжественно. Заупокойная служба, как правило, проводилась в церкви св. Стефана на Золотом Роге и в отдельных случаях ее лично проводили болгарские архиереи Илларион Мака-риопольский и Авксентий Велесский42. На отпевании и похоронах присутствовали все соученики покойных, а иногда и все болгарские студенты различных школ Константинополя, а также их учителя43.
Подобный траурный этикет был принят и в больших российских городах, где в период Возрождения обучались болгары, например в Одессе и Киеве, где на похоронах также присутствовали все однокурсники и преподаватели покойных. В одном из сообщений упоминается, что болгарское представительство в Одессе финансово поддерживало не только обучение некоторых, особо одаренных болгар, но при необходимости финансировало и погребальную церемонию44. Подобным образом проходили похороны в больших болгарских городах (сведения относятся к Пловдиву, Видину, Русе, Габрово, Старой Загоре и т.д.), а траурные речи произносились как от имени учителей, так и от имени учеников. В одном из случаев приглашение на похороны получил школьный попечительский совет, членом которого был покойный ученик45.
Один из женских студенческих некрологов был издан в Стамбуле и посвящен памяти 15-летней дочери видного болгарского торговца Христо Тыпчилештова - Марии, в другом, из Ви-дина, говорится о смерти в 14-летнем возрасте ученицы Иванки Попконстантиновой, а третий - о смерти в Ловече Йорданы Поповой, 16-летней ученицы, воспитывавшейся на средства общественной организации «Постоянство» в габровском женском пансионе, с тем чтобы впоследствии стать учительницей в городском квартале, в котором располагалась резиденция этого общества. Последний некролог подписан попечительским советом библиотеки46. Похороны Марии Тыпчилештовой в Константинополе немногим отличались от похорон ее сверстников, в том числе юношей - учеников стамбульских школ и лицеев47. На похоронах Иванки жители Видина, «ученики двух школ, учителя и учительница сопроводили мертвое тело до церкви, где учительница Ма-
рия произнесла подобающие слова, и оттуда отправились на клад-
бище»48.
Эта особая группа покойных детей и молодых людей, учеников и студентов, часто упоминающаяся в XIX в., практически полностью перестает упоминаться в источнике после Освобождения Болгарии от турецкого ига - в конце XIX и в начале XX в. В болгарской прессе этого периода спорадически фигурировали известия о смерти детей, но, как правило, не ученического возраста, а маленьких детей - новорожденных или малолетних, рожденных в знатных семьях, детей политиков, интеллигентов и т.п.
Подобно группе покойных учеников и студентов, хорошо представленной в XIX в., группа умерших учителей и учительниц, которым отдавались большие посмертные почести, практически исчезает из источника после Освобождения Болгарии, когда на повестку дня выходят умершие из среды политических элит, крупного бизнеса и различных профессиональных объединений, а также княжеской фамилии. Утвердившаяся в XIX в. традиция торжественных похорон заслуженных учителей существовала еще некоторое время в первые десятилетия после освобождения Болгарии, когда в преклонном возрасте уходили из жизни заслуженные деятели Просвещения. Таковыми были похороны Цани Гин-чева в Софии в 1894 г.49, Найдена Герова в 1900 г.50, его ученика Христо Г. Данова в 1911 г. и Йоакима Груева в 1912 г. в Пловдиве51, Петко Славейкова в 1895 г. и его сына Ивана Славейкова в 1901 г. в Софии и др.52. В посвященных им посмертных материалах на первое место выдвигались их заслуги на преподавательском поприще и признательность учеников и болгарского общества за самоотверженный труд народных будителей. И несмотря на то что Петко Славейков был исключительно популярен и имел множество заслуг перед обществом, в некрологе о нем в первую очередь говорится как об учителе: «Дед Славейков умер! Поклон праху великого болгарского учителя! Поклон памяти великого болгарского писателя, публициста и поэта! Поклон памяти великого болгарского деятеля и труженика нашего духовного и политического Возрождения!» Поэтому на его похоронах «целая вереница мальчиков несла венки, преподнесенные уважаемому старому учителю народными учителями»53.
Утвердившаяся в XIX в. традиция участия учителей и учеников в погребальных процессиях уважаемых покойных поддержи-
валась и в первые десятилетия XX в., особенно при погребениях действовавших и бывших министров просвещения (например, И. Славейкова в 1901 г., В. Кынчова в 1902 г., проф. Д. Агура в 1911 г., проф. И. Шишманова в 1928 г.), выдающихся учителей и деятелей культуры. Ученики несли венки во главе погребальной процессии, школьные оркестры придавали особенную торжественность погребальному шествию. Учителей часто приглашали произнести надгробные речи на похоронах уважаемых покойных54.
Перевод с болгарского А.А. Леонтьевой
Примечания
1 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992; Василева Д. Патрони и поводи за издаване на възпоменателни единични листове в българските градове 1878-1944 гг. // Жизненият цикъл. София, 2000. С. 317-326.
2
Радкова Р. Посмъртни материали за български възрожденски дейци. София, 2003.
3 Там же, № 4, 5, 8, 22, 27, 68.
4 Там же, № 15, 68 - «почетный покойник и кавалер».
5 Там же, № 28.
6 Там же, № 4, 5, 8, 15, 22, 27, 28.
7 Там же, № 8, 15, 16а, 22, 50, 74, 93, 173.
13 Этот текст был написан Саввой Филаретовым по поводу смерти И. Денкоглу // Там же, № 50.
17 Это один из редких случаев, когда в некрологе упоминается богатая трапеза, на которую родные пригласили всех участников похорон. Покойный поддерживал мужскую школу и городские церкви в Русе, а завещанные им суммы описаны в некрологе // Там же, № 16.
18 После похорон в его честь также была устроена богатая поминальная трапеза // Там же, № 48, 50.
19 Он передал в дар свой дом в Константинополе, чтобы на его месте была возведена болгарская церковь, освященная в память о нем в честь св.
Стефана // Там же, № 24.
23 Смерть Пенки Минчевой в Цариграде известна благодаря специальным «билетам» (письменным известиям), отправленным всем видным болгарам в городе, которых пригласили принять участие в погребении // Там же, № 7, 18, 26, 35, 36, 75, 87.
24 Там же, № 162, 164, 202, 223.
25 В память о своей дочери, мать передала церкви филон (богослужебное одеяние) и епитрахиль, сшитые из дорогой шелковой юбки покойной Марии // Там же, № 78, 79.
26 Там же, № 155.
29 Там же, № 62, 63, 66, 98, 119, 121, 126, 134, 193.
30 Там же, № 14, 72, 92, 109, 244, 247.
31 Там же, № 139, 228, 263, 271, 276.
32 Там же, № 35, 45, 46, 69-71, 175, 176, 257-262.
33
Подробнее см.: ВасеваВ. Епохата на Миладиновци: смърт и погребение при цариградските българи //Дни на Миладиновци 2011. София, 2012. С. 213-123.
34
Радкова Р. Посмъртни материали за български възрожденски дейци. София, 2003. № 111.
46 Там же, № 46, 163, 203.
49 Газета „Свобода", № 1445, 1894 г.
50 Газета „Мир", № 882, 883, 1900 г.
51 Газета „Мир", № 3430, 3432, 1911 г.; № 3619, 1912 г.; газета „Вечерна поща", № 3628, 3629, 1911 г.
52 Газета „Мир", № 118, 1895 г.; № 960, 1901 г.; газета „Новини", № 80, 81, 1895 г.; газета „Нов век", № 306, 307, 1901 г.
53 Газета „Мир", № 118, 1895 г.
Васева В. Погребалната култура в българските градове на границата между XIX и ХХ век. (Погребения на политици) // Етнически и културни пространства на Балканите. Сборник в чест на проф. д.и.н. Цв. Георгиева. / Съст. С. Иванова. Часть 2. София, 2008. С. 104; Васева В. Погребения на видни политици и общественици с бесарабски произход // Българска етнология. 2009. Кн. 1-2. С. 59; Васева В. Отдаване на посмъртни почести на интелектуалци през ХХ в.: погребения на основоположници на етнографската наука в България // Светът на българина през ХХ в. Димитровград, 2011. С. 498.
8 Там же, № 15
9 Там же, №16а
10 Там же, № 22.
11 Там же, № 4
12 Там же, № 5
14 Там же, № 129
15 Там же, № 6, 10, 16а, 24, 48, 52, 58, 59
16 Там же, № 10
20 Там же, № 49.
21 Там же, № 52
22 Там же, № 184
27 Там же, № 14, 16.
28 Там же, с. 17.
35 Там же, № 78, 79, 81
36 Там же, № 224, 226, 227
37 Там же, с. 20, 33
38 Там же, с. 27
39 Там же, № 115
40 Там же, № 245
41 Там же, № 355
42 Там же, № 45, 77
43 Там же, № 104.
44 Там же, № 125, 321
45 Там же, № 206.
47 Там же, № 46, 47
Там же, № 163.
