CC BY
124
Эффективность правосудия во многом зависит от того, насколько надежно ограждены участники судопроизводства от какого бы то ни было противоправного влияния извне. Выполняя предусмотренные законом функции, участник процесса вправе рассчитывать, что государство обеспечит защиту как его собственной безопасности, так и безопасности его родных и близких от возможных угроз. Норма, предусмотренная ст. 309 УК РФ, является составляющей специфической системы гарантий эффективности осуществления правосудия. Особенность этой статьи состоит в том, что в ней регламентируется ответственность за два преступления, принципиально отличающихся друг от друга по степени общественной опасности. В ч. 1 ст. 309 УК РФ предусматривается уголовная ответственность за подкуп свидетеля, потерпевшего в целях дачи ложных показаний либо эксперта, специалиста в целях дачи ложного заключения или ложных показаний, а равно переводчика в целях осуществления им неправильного перевода; в ч. 2 ст. 309 УК РФ - за принуждение свидетеля, потерпевшего к даче ложных показаний, эксперта, специалиста к даче ложного заключения или переводчика к осуществлению неправильного перевода, а равно принуждение указанных лиц к уклонению от дачи показаний, соединенное с шантажом, угрозой убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества этих лиц или их близких.
Основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 309 УК РФ, выступают интересы правосудия в сфере обеспечения процессуального порядка получения доказательств и установления истины по делу. Основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 309 УК РФ, выступают интересы правосудия в сфере обеспечения процессуального порядка получения доказательств и установления истины по делу, а также в сфере обеспечения безопасности перечисленных в диспозиции данной статьи лиц. Общественные отношения в сфере защиты жизни, здоровья и телесной неприкосновенности человека, чести и достоинства личности, права человека на тайну личной жизни образуют дополнительный непосредственный объект данного преступления.
К предмету преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 309 УК РФ, относятся деньги, ценные бумаги, иное имущество или выгоды имущественного характера. Так, например, совершая подкуп свидетелей в целях дачи ими ложных показаний, С. передал им 400 000 руб., а также на их имя были переоформлены договоры о долевом участии в строительстве жилья 4 квартир. Взамен С. обязал свидетелей изменить показания не только в части обвинения его в совершении преступления, но и в отношении своих соучастников - Ч. и Г. [1].
Обязательным признаком преступлений, предусмотренных ч. 1, 2 ст. 309 УК РФ, является специальный потерпевший - свидетель, потерпевший, эксперт, специалист, переводчик. В ч. 2 ст. 309 УК РФ в качестве специальных потерпевших указываются также близкие перечисленных лиц. Полагаем, что круг специальных потерпевших в данных нормах необоснованно сужен. Достаточно часто противоправное воздействие осуществляется в отношении обвиняемых и подозреваемых, готовых сотрудничать с правоохранительными органами. Правоохраняемые интересы этих участников уголовного процесса нередко подвергается угрозе со стороны заинтересованных лиц, которым крайне невыгодны их правдивые показания и иная помощь в раскрытии и расследовании преступлений. Результаты проведенного в рамках исследования данной проблемы анкетирования свидетельствуют о том, что 97 % опрошенных следователей и дознавателей сталкивались в своей практике с противоправным воздействием на подозреваемого или обвиняемого со стороны соучастников по делу, родственников, знакомых и защитников соучастников. 6 % опрошенных указали, что им известно о случаях воздействия со стороны свидетелей, потерпевших и иных лиц. Полагаем, что включение обвиняемого и подозреваемого в число лиц, закрепленных в качестве специального потерпевшего в ст. 309 УК РФ, было бы обоснованным.
Еще один аспект рассматриваемой проблемы связан с тем, что действующее уголовное законодательство связывает признаки специального потерпевшего в преступлениях против правосудия с процессуальным признанием лица участником судопроизводства. Воздействие на лиц, которым в результате совершения преступления причинен вред, а также на очевидцев совершения преступления или сокрытия его следов до возбуждения уголовного дела квалифицируется в соответствии с положениями действующего законодательства как преступления против личности, что
не отражает в полной мере сущность рассматриваемых общественно опасных деяний. На наш взгляд, совершенно очевидно, что в данном случае вред причиняется именно интересам правосудия.
Так, Адмаев был осужден по ст. 33, п. «в» ч. 2 ст. 105 и ст. 119 УК РФ за то, что помогал соучастнику стащить потерпевшего в снег, где соучастник задушил его кнутом, а впоследствии угрожал убийством О., Т. и Е., если те сообщат кому-либо об убийстве. В данном случае угрозы Адмаева были квалифицированы по ст. 119 УК РФ, т. к. уголовное дело по ст. 105 УК РФ еще не было возбуждено и очевидцы О., Т. и Е. еще не получили процессуального статуса свидетелей [2, с. 18]. Несмотря на причинение вреда интересам правосудия, квалификация содеянного по ст. 309 УК РФ невозможна из-за особенностей законодательной конструкции данной нормы.
Норма, закрепленная в ст. 309 УК РФ, регламентирует ответственность за противоправное воздействие на лиц, дающих показания, эксперта, специалиста или переводчика путем совершения подкупа (ч. 1 ст. 309 УК РФ) или принуждения (ч. 2 ст. 309 УК РФ).
В теории уголовного права существуют две основные позиции по вопросу определения подкупа. В соответствии с первой под подкупом понимается только фактическое предоставление выгоды имущественного характера как платы за выполнение подкупаемым определенных действий (бездействия) в пользу подкупаемого лица. Моментом окончания преступления признается принятие получателем хотя бы части передаваемых ценностей. Предложение или обещание вознаграждения за дачу ложных показаний или заключения, а также достижение соглашения между субъектом преступления и подкупаемым участником судопроизводства следует квалифицировать как покушение на подкуп [3, с. 776; 4, с. 178-179; 5, с. 175; 6, с. 56]. Обосновывая данную точку зрения, Л. В. Лобанова указывает, что в ряде статей УК РФ (например, ст. 184, 204) понятие подкупа связывается с незаконной передачей денег и других предметов, а многозначности терминов в УК РФ быть не должно [7, с. 56].
Сторонники другой точки зрения включают в объем подкупа не только передачу материального вознаграждения подкупаемому, но и обещание такого вознаграждения, признавая моментом окончания преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 309 УК РФ, достижение соглашения о приеме предмета подкупа в обмен на соответствующие действия (бездействие) подкупаемого. Само вознаграждение может быть выплачено и после желательных для субъекта действий [8, с. 743; 9, с. 11; 10, с. 28]. Момент окончания преступления не зависит в этом случае ни от фактического приема предмета подкупа, ни от фактического исполнения достигнутой договоренности. Если же подкупаемый отказывается принять предмет подкупа и совершить требуемые действия, то содеянное необходимо квалифицировать как покушение на указанное преступление. М. В. Рудов полагает, что поскольку преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 309 УК РФ, представляет собой частный случай подстрекательства к даче ложных показаний, то и такой способ подстрекательства, как подкуп, применительно к данному составу должен трактоваться также, как он толкуется в рамках подстрекательства - как склонение к совершению преступления [11, с. 141-142].
Именно данная позиция представляется наиболее убедительной. Если признавать достижение соглашения о передаче предмета подкупа за совершение лжесвидетельства лишь покушением на рассматриваемое преступление, то даже выполненное соглашение, предусматривающее передачу предмета подкупа после совершения действий (бездействия) в интересах субъекта (например, свидетель дал ложные показания во время судебного разбирательства, рассчитывая получить вознаграждение после его окончания) будет квалифицировано как покушение на преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 309 УК РФ. Вряд ли такая позиция соответствует задачам уголовного законодательства в сфере охраны интересов правосудия.
Полагаем, что интересы правосудия становятся объектом преступного посягательства именно с того момента и именно в результате того, что подкупаемое лицо согласилось принять незаконное вознаграждение за дачу ложных показаний, ложного заключения или иное нарушение обязанности содействовать осуществлению правосудия.
Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 309, характеризуется принуждением свидетеля и потерпевшего к даче ложных показаний или к уклонению от дачи показаний, эксперта и специалиста - к даче ложного заключения, а переводчика - к осуществлению неправильного
перевода, соединенного с шантажом, угрозой убийством, угрозой причинением вреда здоровью, угрозой уничтожением или повреждением имущества.
Понятие принуждения в современном русском языке рассматривается как действие по глаголу «принудить», т. е. заставить кого-либо сделать что-нибудь против его воли и желания, поставить его перед необходимостью или неизбежностью совершить что-либо, поступить определенным образом [12, с. 428]. Таким образом, в результате принуждения свобода выбора для лица, на которое оказывается воздействие, либо полностью исключается, либо существенно ограничивается. Выполнение определенных действий становится единственной возможностью избежать неблагоприятных для данного лица последствий, выражающихся в нарушении его правоохраняемых интересов.
В качестве средств подавления воли принуждаемого и обеспечения выполнения им предъявляемого требования в ч. 2 ст. 309 УК РФ закреплены шантаж, угроза убийством, угроза причинением вреда здоровью, угроза уничтожением или повреждением имущества. Воздействие на волю лиц, указанных в диспозиции ст. 309 УК РФ, иным способом, например, путем других видов угроз, уговоров, обещаний или обмана, не может быть квалифицировано по ч. 2 ст. 309 УК РФ. Так, для освобождения от ответственности виновного в совершении разбоя Кубрака, адвокат Шитов, осуществлявший его защиту, оказал психологическое давление путем уговоров и обещаний на потерпевшую Панченко и заставил ее изменить свои первоначальные показания об опознании Кубрака, обещая возместить материальный ущерб. Шитов был признан виновным в совершении подстрекательства к даче заведомо ложных показаний и осужден по ч. 4 ст. 33; ч. 1 ст. 307 УК РФ [13, с. 21-23].
Состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 309 УК РФ, формальный. Оно признается оконченным с момента высказывания угрозы независимо от того, удалось ли виновному принудить потерпевшего к совершению требуемых действий (бездействия). Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ рассмотрела кассационную жалобу осужденного по ч. 4 ст. 309 УК РФ Ш., который в обоснование доводов об отмене приговора и прекращении дела производством указывал, что признанные судом действия, выразившиеся в принуждении Ф. к подписанию заявления, в котором должен был указать об оговоре Ш. А., а также видеозаписи, на которой должен был прочитать указанное заявление, не подпадают под действия, предусмотренные в ч. 4 ст. 309 УК РФ. Проверив материалы дела, Судебная коллегия указала, что доводы кассационной жалобы о том, что действия осужденных не образуют состав преступления, предусмотренного ст. 309 УК РФ, являются необоснованными. В соответствии с требованиями ст. 309 УК РФ принуждение к даче показаний считается оконченным преступлением с момента высказывания угрозы [14].
Хотелось бы отметить, что объединение в одной статье норм, регламентирующих ответственность за подкуп и принуждение, предопределило проблемы при конструировании квалифицированных составов рассматриваемых преступлений. Так, если следовать буквальному толкованию ч. 4 ст. 309 УК РФ, то закрепленные в ней квалифицирующие признаки - применение насилия, опасного для жизни и здоровья, и совершение преступления организованной группой относятся к деяниям, предусмотренным частями первой и второй, т. е. и к воздействию в форме подкупа, и к воздействию в форме принуждения. Но насильственный подкуп - это юридическая бессмыслица. Сам факт применения насилия означает, что воздействие осуществлялось в форме принуждения. Ну и не совсем, на наш взгляд, удачно устанавливать одинаковую санкцию за подкуп, пусть даже и совершенный организованной группой, и за принуждение, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, или организованной группой. Эти деяния существенно отличаются по степени общественной опасности.
Причинение в ходе совершения рассматриваемого преступления тяжкого вреда здоровью, а также совершение убийства потерпевшего не охватывается составом преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 309 УК РФ, и требует квалификации по совокупности преступлений.
Содеянное может быть квалифицировано по ч. 4 ст. 309 и ст. 105 УК РФ только в случае реальной совокупности преступлений. Так, М. был признан виновным в принуждении совместно с К. свидетелей Р. и А. к даче ложных показаний с применением насилия, опасного для жизни и здоровья,
а также в убийстве с особой жестокостью двух лиц в целях сокрытия другого преступления. Преступления были совершены при следующих обстоятельствах. При рассмотрении дела в суде в отношении несовершеннолетнего К., который привлекался к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 111 УК РФ, одним из свидетелей было указано, что очевидцами преступления были Р. и А., в связи с чем дело было отложено для вызова их в суд в качестве свидетелей. Присутствовавший в судебном заседании в качестве законного представителя несовершеннолетнего подсудимого М. решил склонить указанных лиц к даче ложных показаний до вызова их в суд в качестве свидетелей. М. рассказал о своих намерениях К. Получив его согласие, М. и К. спустились в подвал дома, где обнаружили спящими Р. и А. М. стал уговаривать их явиться в суд и дать ложные показания о том, что потерпевших избили не подростки, а неизвестные мужчины, на что Р. и А. ответили отказом, заявив, что его сын за преступление будет наказан. После этого М. стал избивать Р. и А., нанося удары руками и ногами в различные части тела, сбил их с ног. Затем он попросил К. держать потерпевшим руки, а сам с помощью шнура и веревки связал им руки и ноги, продолжая понуждать их дать ложные показания. Вновь получив отказ и желая скрыть совершенные преступления, М. решил убить потерпевших. С этой целью он стал наносить им удары ножом, а К. в это время убежал. М. был осужден по пп. «а», «д», «к» ч. 2 ст. 105 и ч. 4 ст. 309 УК РФ [15].
Если же виновный не пытается принудить лицо к даче ложных показаний или заключения, а равно к уклонению от дачи показаний или к неправильному переводу, а сразу совершает убийство в целях недопущения дачи показаний или заключения, содеянное не может быть квалифицировано по ст. 309 УК РФ. Так, по приговору Самарского областного суда М. был признан виновным в совершении убийства двух лиц в связи с выполнением потерпевшими общественного долга, в принуждении потерпевшей по другому уголовному делу А. и свидетеля по тому же делу Н. к даче ложных показаний, к уклонению от дачи показаний, совершенном с применением насилия, опасного для жизни указанных лиц, и осужден по пп. «а», «б» ч. 2 ст. 105 и ч. 4 ст. 309 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ приговор в отношении М. в части осуждения его по ч. 4 ст. 309 УК РФ отменила, дело прекратила, указав, что, если осужденный не предпринимал действий по принуждению свидетеля и потерпевшего по уголовному делу к даче ложных показаний, к уклонению от дачи показаний, а лишил их жизни с той целью, чтобы они не дали показаний по уголовному делу, в его действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный ч. 4 ст. 309 УК РФ [16].
Литература
1. Кассационное определение Верховного су- да РФ от 10 октября 2006 г. Дело № 46-о06-78 // СПС КонсультантПлюс.
2. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 12.
3. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. Ю. И. Скуратова. М., 2009.
4. Курс уголовного права. Особенная часть / под ред. Г. И. Борзенкова, В. С. Комиссарова. М.,
2002. Т. 5.
5. Уголовная ответственность за преступления против правосудия / под ред. А. В. Галаховой. М.,
2003.
6. Наумов А. В. Российское уголовное право: в 2 т. Т. 2. Особенная часть. М., 2004.
7. Лобанова Л. В. Уголовная ответственность за ложную информацию и понуждению к нарушению обязанностей содействовать правосудию. Волгоград, 1997.
8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Расширенный уголовно-правовой анализ / под общ. ред. В. В. Мозякова. М., 2003.
9. Чучаев А., Федоров А. Подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу // Законность. 2004. № 7.
10. Зеренков Э. В. Уголовно-правовые и криминологические аспекты подкупа и принуждения к лжесвидетельству или уклонению от дачи показаний: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 1999.
11. Рудов М. В. Уголовно-правовые средства охраны истины в уголовном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. Владивосток, 2002.
12. Словарь русского языка. М., 1983. Т. 3.
13. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 4.
14. Кассационное определение Верховного су- да РФ от 27 сентября 2007 г. Дело № 78-о07-55 // СПС КонсультантПлюс.
15. Постановление Президиума Верховного суда РФ от 25 июля 2001 г. № 534п01 // СПС КонсультантПлюс.
16. Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ за 2007 г. // СПС КонсультантПлюс.
