CC BY
20
в этом разговоре.
Таким образом, парадигма города как социально-онтологическое основание урбанистических процессов представлена двумя основными формами. Витальная парадигма города представляет собой совокупность наличных условий жизни человека в городе, специфических особенностей городской среды, влияющих на городской образ жизни, и обеспечение жизнедеятельности
самого города. Экзистенциальная парадигма есть инобытие витальной парадигмы города: переживание, рефлексия, осмысление человеком городской жизни. Экзистенциальная парадигма города как объективация идеальной стороны городского бытия существует в неразрывной связи с индивидуальными субъектами, создающими и воспроизводящими значения, смыслы и ценности городской культуры.
Примечания
1. Анциферов Н. П. Непостижимый город. Душа Петербурга. Петербург Достоевского / Н. П. Анциферов. - Л., 1991.
2. Анциферов Н. и Т. Книга о городе / Н. и Т. Анциферовы. - Л., 1926.
3. Етоев А. Бегство в Египет / А. Етоев. - СПб., 2001.
4. Кемеров В. Е. Воспроизводство / В. Е. Кемеров // Современный философский словарь. - М., Лондон; Мн., 1998.
5. Лекторский В. А. Объективное / А. В. Лекторский // Новая философская энциклопедия. - М., 2001. - Т. 3.
6. Мангейм К. Диагноз нашего времени / К. Мангейм. - М., 1994.
7. Ортега-и-Гассет Х. В гуще грозы / Х. Ортега-и-Гассет // Иностранная литература. - 1998. - № 3.
8. Пивоваров Д. В. Основные категории онтологии / Д. В. Пивоваров. - Екатеринбург, 2003.
9. Риккерт Г. Философия жизни / Г. Риккерт. - Мн., М., 2000.
10. См.: Боголюбов В. С. Методологические основы управления современным крупным городом: автореф. дисс. ... д-ра эконом. наук / В. С. Боголюбов. - СПб., 1999.
11. См.: Иконников А. В. Среда / А. В. Иконников // Архитектура и градостроительство. - М., 2001.
12. См.: Коган Л. Б. Быть горожанами / Л. Б. Коган. - М., 1990.
13. См.: Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун. - Благовещенск, 1998.
14. См.: Тарнас Р. История западного мышления / Р. Тарнас. - М., 1995.
15. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории / О. Шпенглер. - М., 1998. - Т. 2.
Ж. С. Калустьянц
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДУХОВНОГО МИРА РОССИЙСКОГО ЧЕЛОВЕКА В РЕАЛИЯХ СОВРЕМЕННОСТИ
Выявление основных форм духовно-идеологического кризиса, в котором находятся сегодня широкие пласты российского массового населения, - важнейшая задача общественных наук, переживающих период радикального обновления. Рассматриваются методы исследования сложившейся ситуации и возможные пути решения духовного кризиса в современном российском обществе. Ключевые слова: теория и история культуры, духовный кризис, идеологический кризис, обновление, общество, дезориентация, мысль, концепция общества, информационное давление, консенсус.
Identification of the basic forms of the spiritual and ideological crisis that has today captured wide stratus of the Russian mass consciousness - is the most important task of the social sciences that are characterized by the period of drastic renewal. Research methods of the relevant situation and possible ways to solve spiritual crisis in the modern Russian society are considered. Keywords: theory and history of culture, spiritual crisis, ideological crisis, renewal society, disorientation, thought, society concept, information pressure, consensus.
Проблема выработки методологии исследования ситуации, сложившейся в России сегодня, — одна из важнейших в общественной науке, переживающей период радикального обновления. Для того чтобы выделить особенности духовного мира современного россиянина, нам необходимо выявить следующие позиции: как соотносится общий духовно-идеологический кризис в стране, связанный с утратой прежних форм культурной самоидентификации, с методологическим кризисом в сфере социального познания; каковы пути их обоюдного разрешения в контексте становления новой российской государственности; как сделать российскую антиномию «западничества» и «самобыт-ничества» идейно продуктивной.
Истинный смысл исторического, а тем более, духовного сдвига редко бывает ясным для современников. И дело не только в том, что далеко не сразу удается отделить «объективное содержание» исторического периода от неизбежно сопровождающих его иллюзий. Главное в другом: само объективное содержание находится еще в стадии формирования и не обнаруживает себя в полной мере. Объективность - это результат, а не начало определенного исторического процесса. Она создается, а вернее - прорастает из деятельности людей, руководствующихся иллюзиями, страстями, из огромного множества реакций приспособления к разнородным и разнопорядковым ситуациям, которые только постепенно сходятся в некоем общем для них результате. Изменения в сегодняшней России, смысл которых состоит, по нашему мнению, в дилемме «модернизация или деградация?», -процесс вероятностный; его конечный результат пробивает себе дорогу не прямо, но зигзагами, через деятельность людей, предпринимаемую под влиянием ряда несогласующихся между собой побуждений.
Духовно-идеологический кризис, охвативший сегодня широкие пласты
российского массового населения, проявляется в двух основных формах:
— в кризисе национальной идентичности, утрате чувства исторической перспективы и понижении уровня самооценки нации, резко перешедшей от мессианской самоуверенности к историческому самоуничижению;
— в разрыве единого духовного пространства и утрате национального консенсуса по поводу базовых ценностей, ставших предметом общественной полемики и утративших статус абсолютных ориентиров.
Причины современной духовной дезориентации населения, политико-идеологического разочарования и апатии коренятся, в первую очередь, в неожиданно быстром крушении очередного — на этот раз антикоммунистического, либерально-демократического — социального мифа. Период перестройки ознаменовался переходом от коммунистического мифа к демократическому — новейшей версии коллективного прорыва в «светлое будущее». Эта готовность к очередному оптимистическому мифотворчеству еще раз продемонстрировала живость религиозного архетипа в нашей культуре, сообщающего ей специфический тонус и готовность менять общественную жизнь, руководствуясь критериями нравственности и справедливости. В период разрушения тоталитаризма присутствие этого архетипа ощущалось с особой силой: события воспринимались не столько в контексте холодной причинно-следственной логики, сколько в морально-религиозной перспективе обетования и спасения. Россияне, поддержавшие идеи демократического обновления, поверили прежде всего в законы моральной справедливости, в то, что политические события осуществляются в эсхатологическом контексте наказания и воздаяния, конечного торжества Добра над Злом: «наглая номенклатурная олигархия будет унижена; всем угнетенным и потерпевшим воздается» (5, с. 208).
Современное российское общество переживает глубокий кризис ценностей, суть которого заключается в невписанности любой возможной нравственно осознанной деятельности в какой-либо реально существующий или проектируемый строй исторического бытия, в обессмысливании всяких усилий индивида, если они не сводятся к элементарному выживанию (2, с. 205). Конечно, кризис ценностей не ведет автоматически к политическому параличу, но его последствия, тем не менее, серьезно сказываются на функционировании общества: распад сферы представлений о высших целях, о социально возможном грозит разложением самой социальной ткани, уничтожением поля смыслооб-разования, невозможностью для индивида идентифицировать себя с целями и ценностями общественной жизни.
Особо следует сказать об утрате чувства общенациональной перспективы. Реформаторы постоянно сетовали на соборный архетип нашей культуры как препятствие для перехода от архаичной и традиционалистской модели единой коллективной судьбы к свободному индивидуальному самоопределению людей в рамках самодеятельного гражданского общества. Прежнюю доминанту, связанную с саморастворением индивида в группе, с подчинением частного интереса общему, решено было во что бы то ни стало разрушить, утвердив другую доминанту — индивидуалистическую. В результате, вместо общности, связанной единым каркасом пусть предельно мифологизированных норм, традиций и ожиданий, мы получили «одинокого индивида» и конгломерат соперничающих группировок, не брезгующими никакими средствами в целях самоутверждения и передела сфер влияния. Сложилась своего рода безвыходная ситуация. Управленческие «верхи» почувствовали себя свободными от всяких обязательств перед «низами» под предлогом устарелости принципов государственного патернализма
и социального опекунства. «Низы», в свою очередь, чувствуют себя свободными от любого гражданского долга под предлогом безусловного торжества частных интересов, а также ссылаясь на коррумпированность и некомпетентность верхов и т.д. Иначе говоря, тоталитарное сознание в самом деле разложилось, но его заместило не ответственное демократическое сознание, действующее в рамках взаимных социальных обязательств и памятующее о праве и морали, об общенациональных интересах, а катастрофически безответственное сознание, готовящее нас к состоянию войны всех против всех.
Одним из важнейших проявлений современного духовного кризиса в России является методологический кризис в общественных науках (3). Эвристическое бессилие, неспособность общественной мысли разгадать хитрость исторического разума усугубляют общую дезориентацию духа, его растерянность перед лицом разнообразных форм вызова. Нынешний этап социальной эволюции который раз в истории России поставил перед общественной мыслью принципиальный теоретический вопрос о критериях прогресса и регресса, о преодолении антиномии цивилизации и варварства в социальном развитии. Давно замечено, что наше отечественное общественное сознание, как, наверное, никакое другое, разрывается между полярными позициями относительно решения фундаментального философского вопроса о направленности истории, а также о том, что есть норма существования, а что — деградация применительно к мировой и, особенно, собственной истории.
Проблема усугубляется еще одним парадоксом русского взгляда на историю, когда критерии ее оценки оказываются чрезвычайно подвижными и могут кардинально меняться иногда на протяжении жизни даже одного поколения.
Драма нынешнего состояния социальной теории заключается еще и в том,
что западнически ориентированное антикоммунистическое мышление периода перестройки и радикальной реформы фактически воспроизвело все основные характеристики линейно-стадиального взгляда на историю. Просто новые адепты стадиального ранжирования обществ публично оспорили тезис о том, что реальный социализм находится выше «капитализма» как формации, и (в полном соответствии с линейно-стадиальной логикой) переместили данный строй, как минимум, на две ступени вниз — в до-капитализм.
Важной характеристикой современной духовной ситуации в России является новый раунд спора самобытников и западников, который полностью воспроизвел односторонне обособленные парадигмы их мышления, когда одни мифологизируют особость, а другие -отставание. Этот спор принял агрессивную форму беспрецедентной «разборки» на тему «кто виноват?» — «косная русская почва, регулярно воспроизводящая деспотизм и рабство, или западные проекты, навязывающие России инокультурные, а потому убийственные для нее рецепты?» (4, с. 334).
Если принять эту логику спора, то в конечном счете виновными должны оказаться либо те, кто мешает стадиально подтягивать Россию кверху, до западного уровня (в стадиально-форма-ционной логике западников), либо те, кто сбивает ее с собственного исторического пути (в цивилизационной логике самобытников). В результате этого нового этапа противостояния равно деградировавших западничества и само-бытничества вновь мощно заработал хорошо описанный в свое время механизм самоварваризации русской культуры: «Одни хотят насильственно раскрыть дверь будущему, другие насильственно не выпускают прошедшего; у одних впереди пророчество, у других — воспоминания. Их работа состоит в том, чтоб мешать друг другу, и вот те и другие стоят в болоте» (1).
Между тем решение этого кардинального для всей русской истории вопроса зависит, по всей видимости, от умелого аналитического совмещения стадиального и цивилизационного подходов. Иначе говоря, комплексная проблема состоит в следующем: каким образом провести успешную модернизацию в России (стадиальный ракурс проблемы), но модернизацию именно национального российского образца (цивилизационный ракурс).
Методология такого анализа предполагает, что выстраивание оппозиций традиционность — современность (в стадиальной логике) или, предположим, Восток — Запад (в логике цивилизацион-ной) в философском смысле оказывается архаичным, ибо предлагает выбор из реальных состояний общественного бытия и, таким образом, как бы подразумевает, что историческое бытие нам в любом случае гарантировано. Однако, исследуя проблему глубже, с позиций собственно философии истории, формируется понимание того, что история вовсе не гарантирует социального бытия как такового; более того, многие ее проявления, имеющие место во взаимозависимом мире и сопряженные поэтому с межцивилизационными синтезами (например, та же проблема модернизации), ставят это социальное бытие под вопрос. Поэтому философия истории, в отличие от просто истории, должна исходить из презумпции, что в глубинном смысле традиция, например, вовсе не противостоит новации, так же как одна цивилизация не противостоит другой цивилизации — каждая социальность противостоит в первую очередь своему собственному небытию, тенденции к своей деградации и социальной энтропии.
Духовно-идеологическая ситуация в современной России, критически рассмотренная выше, побуждает не только к оценкам, но и к действиям.
Так, устойчивый строй новых российских ценностей может образоваться
лишь на основе исторической преемственности и, в частности, как результат серьезного и плодотворного диалога либерально-демократической идеи «свободы» и социалистической идеи «равенства». Определенного рода «откат» после необходимой фазы «либерального забегания», по-видимому, неизбежен, антикоммунизм должен быть заменен «неокоммунизмом» с преобладанием «государственной идеи». В этом смысле новой России как национально-государственному и исторически преемственному образованию еще предстоит сформулировать свою идентичность и создать условия, при которых только и могут принять серьезный характер модернизация, а значит, и духовное возрождение.
Сегодня востребованы существенная корректировка самой концепции общества, соответствующая переходу от индустриальной стадии развития к постиндустриальной, информационной, а также понимание общества как культурного организма, где ключевой организующей, мотивирующей и объясняющей идеей является «национальная идентичность».
Таким образом, для преодоления кризиса требуются, на наш взгляд, решительная ротация элит, включая научную, и мобилизация механизмов культурной самозащиты общества. Это тем более необходимо в условиях мощного информационно ценностного давления
извне, порой принимающего форму «американизации». В ряде стран Западной Европы правительствами принимаются специальные меры для ограждения национальной культуры от размывающих воздействий «американизации» (имеется в виду ее вульгарный, «мас-скультурный» тип). Там осознают, что речь идет не о мелочах, интересующих только специалистов, а о способности нации идентифицировать себя в быстро меняющемся мире.
Итак, духовно-идеологический кризис, охвативший сегодня широкие пласты российского массового населения, проявляется в двух основных формах: в кризисе национальной идентичности, утрате чувства исторической перспективы и понижении уровня самооценки нации, резко перешедшей от мессианской самоуверенности к историческому самоуничижению; в разрыве единого духовного пространства и утрате национального консенсуса по поводу базовых ценностей, ставших предметом общественной полемики и утративших статус абсолютных ориентиров.
Думается, что сегодня, при массовой деморализации, проявляющейся не только на обыденном уровне, но даже на уровне государственной политики, необходим переход к стратегии нового гуманизма. Восприятие нового гуманитарного знания «моральным большинством» — вот путь, который выведет нас из сложившейся кризисной ситуации.
Примечания
1. Герцен А. И. Былое и думы / А. И. Герцен. — М, 1978. — Т. 2.
2. Каган М. С. Философская теория ценности / М. С. Каган. — СПб., 1997.
3. Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры / И. В. Кондаков. — М., 1997.
4. Неретина С. Время культуры / С. Неретина, А. Огурцов. — СПб., 2000.
5. Шестаков В. П. Эсхатология и утопия: очерки русской философии и культуры / В. П. Шестаков. — М.: ВЛАДОС, 1995.
