CC BY
252
НЕКОТОРЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ГЕОПОЛИТИКИ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Давид БАБАЯН
кандидат исторических наук, независимый эксперт
Введение
Для современного этапа международных отношений характерно острое соперничество и борьба между государствами за создание нового миропорядка. Кончина двуполярной системы после развала СССР породила своего рода системный вакуум, и грядущее заполнение его разные мировые центры силы видят по-разному. Соединенные Штаты Америки рассматривают себя как мирового лидера, то есть фактически стремятся к однополярному миру. Выступая в сентябре 2010 года в Совете по внешней политике, госсекретарь США Хилари Клинтон прямо заявила: «Я хочу высказаться предельно четко: Соединенные Штаты могут, должны и будут направляющей силой в нынешнем веке»1. С подобной позицией не соглашаются, в частности, Китай и Россия, а Вашингтон рас-
1 Secretary of State Hillary Rodham Clinton. Remarks on United States Foreign Policy. Washington, DC: Council on Foreign Relations, U.S. State Department [http://www.state.gov/secretary/rm/2010/09/146917. htm], 8 September 2010.
сматривает их как своих основных потенциальных соперников.
В этом свете особую важность приобретает политика Китайской Народной Республики. Очевидно, что эта страна играет важную роль в мировой политике и со временем эта роль будет только возрастать. Китай имеет все атрибуты великой державы. Ряд известных экспертов уже называют КНР экономической супердержавой2. Некоторые даже считают, что если в первые 30 лет осуществления экономических реформ основным императивом выступала интеграция Китая с внешним миром, то в течение следующих трех десятилетий основной акцент КНР уже будет ставить на формирование глобального миропоряд-ка3. Будущий миропорядок видится в Пекине в форме многополярности.
2 См., например: Bergsten F., Freeman Ch., Lardy N., Mitchell D. China’s Rise. Challenges and Opportunities. Washington, DC, Peterson Institute for International Economics, Center for Strategic and International Studies, 2008. P. 9.
3 См.: Leonard M. What Does China Think? New York: Public Affairs, 2008. P. 24.
Китай в современном мире
За последние десятилетия Китай достиг феноменальных успехов в экономическом развитии, в укреплении обороноспособности и заметно укрепил свои позиции в ряде стратегически важных регионов планеты — при том что геополитическое положение страны не слишком благоприятно. С востока Китай в геополитическом плане скован поясом государств, имеющих тесные связи с США. Это Япония с ее многочисленными островами, Южная Корея, Тайвань, Филиппины, различные островные государства Тихого океана, а также Малайзия и Индонезия. На юге у Китая другие традиционные соперники — Индия и Вьетнам. Развитие событий последнего времени показывает, что Вашингтон пытается использовать Дели в качестве противовеса Пекину. На севере Китай граничит с Россией. На западе соприкасается с Центральной Азией, где развернулось достаточно интенсивное геополитическое соперничество между разными центрами силы.
Согласно китайским аналитикам, позиции государств определяются на основе «совокупной мощи государства»4; эксперты измеряют следующие четыре подсистемы могущества государства:
1) материальная, или жесткая мощь (природные ресурсы, экономика, наука и технология, а также национальная оборона);
2) моральная сила, или мягкая мощь (политика, международные отношения, культура и просвещение);
3) скоординированная структура власти (организация руководства, управление, менеджмент и координация национального развития);
4) экологическая мощь (международная, естественная/природная и местная).
Основа стратегии национального развития КНР — представление о том, что в эпоху, когда основными глобальными тенденциями являются мир и развитие и можно избежать мировой войны, главной составляющей совокупной мощи государства становится экономическая мощь. Не случайно Пекин придает первостепенное значение экономическому развитию.
Динамика развития китайской экономики просто потрясает, что особенно ярко проявляется в ее ключевых показателях. В частности, ВВП Китая в 2007 году составил 3,43 трлн долл.5, в 2008 году уже — 4,2 трлн долл.6, а 2009 году вырос еще на 8,7%7. За 30 лет непрерывного экономического роста экономика Китая в целом увеличилась в 15 раз, внешнеторговый оборот — более чем в 100 раз, что, как отмечает заместитель Генерального секретаря ООН по экономическим и социальным вопросам Ша Цзукан, является самым быстрым экономическим ростом в современной истории8.
4 Cm.: Military Power of the People’s Republic of China 2000. Annual Report to Congress. Washington: Office of the Secretary of Defense, 2000 [http://www.defense.gov/news/Jun2000/china06222000.htm].
5 Cm.: China’s GDP Grows 11.4 Percent in 2007 // Xinhua [http://news.xinhuanet.com/english/2008-01/24/ content_7485388.htm], 24 January 2008.
6 Cm.: National Economy: Steady and Fast Growth in 2008. National Bureau of Statistics of China [http:// www.stats.gov.cn/english/newsandcomingevents/t20090122_402534173.htm], 22 January 2009
7 Cm.: Full Text: Report on China’s National Economic, Social Development Plan // Xinhua [http:// news.xinhuanet.com/english2010/china/2010-03/16/c_13212790_2.htm], 16 March 2010.
8 Cm.: Deputy UN Chief: China Becoming Engine for World Economy // Xinhua [http://news.xinhuanet.com/ english/2008-10/06/content_10154226.htm], 6 October 2008.
Энергетическая уязвимость КНР
Однако, несмотря на действительно шокирующие темпы экономического роста и военного строительства, КНР в скором времени, вероятно, столкнется с серьезными вызовами в поддержании своей материальной, или жесткой мощи. Еще в начале XXI века министр природных ресурсов и земли КНР Тянь Фенгшан заявил, что состояние запасов стратегических ресурсов Китая говорит об уменьшении способности страны поддерживать быстрый экономический рост9. Особое место здесь занимают энергетические ресурсы. В статье, посвященной энергетической безопасности КНР, тогдашний премьер страны Ли Пен заявил, что Китай должен признать реальность: его собственная добыча нефти не позволит удовлетворять темпы экономического развития10.
Китай стал импортером нефти в 1993 году. В 2006 году 16% мирового потребления нефти пришлось именно на КНР11. В ежегодном докладе Международного энергетического агентства (IEA) «Перспективы мировой энергетики» («World Energy Outlook») за 2007 год, указано, что к 2030 году в Китае потребность в энергии будет на уровне 3,8 млрд т в нефтяном эквиваленте против 2,1 млрд в 2002 году12. В соответствии с данным сценарием, к 2030 году Китай будет потреблять больше энергии, чем ЕС, Россия и Япония, вместе взятые и, обогнав США, выйдет на первое место в мире, потребляя 22% мировой энергии.
Ситуация усугубляется тем, что для компенсации недостатка запасов углеводородного сырья Пекин вынужден будет импортировать эти стратегически важные ресурсы из регионов, так или иначе находящихся в сфере геополитического влияния его основного потенциального соперника — США. Так, в 2008 году доля Африки в импорте нефти Китая составила около 30%, доля Ближнего Востока — около 50%13, и этот показатель может достигнуть 80% к 2020 году14. Аналогичным образом дело обстоит и с природным газом. В соответствии с докладом о развитии энергетики Китая от 2007 года, к 2020 году потребление природного газа может достигнуть 200 млрд кубометров при собственной добыче в 100 млрд15.
Данное обстоятельство нарушает доктрину опоры на собственные силы (zili gengsheng), которой руководствуется Китай в своем развитии. Естественно, что КНР должна обезопасить себя от возможности подобного развития ситуации: она делает страну слишком уязвимой для государства, претендующего на положение одного из ключевых глобальных геополитических игроков. Тем более что импорт нефти из Ближнего Востока, Африки и Южной Америки проходит через районы мирового океана, контролируемые военно-морскими силами потенциальных соперников Китая, прежде всего США.
9 См.: China Threatened with Resource Deficiency // Xinhua, 12 March 2001.
10 См.: Li Peng. China’s Policy on Energy Resources // Xinhua, 28 May 1997.
11 См.: Bergsten F., Freeman Ch., Lardy N., Mitchell D. Op. cit. P. 141.
12 См. соответствующие разделы в: IEA World Energry Outlook 2007 и IEA World Energry Outlook 2002. Paris: OSCE, 2003.
13 См.: Bergsten F., Freeman Ch., Lardy N., Mitchell D. Op. cit. P. 222.
14 См.: Fesharaki F., Wu K. Outlook for Energy Demand, Supply, and Government Policies in China. Honolulu: East-West Center, 29 July 1998.
15 См.: Report: China to Import Half of Gas Demand by 2020 // Xinhua [http://news.xinhuanet.com/english/ 2007-04/20/content_6003314.htm], 20 April 2007.
Центральная Азия — «энергетический тыл» Китая
В данном контексте ключевую роль приобретает именно Центральная Азия. Этот регион богат природными ресурсами, особенно углеводородным сырьем. В одной из самых богатых нефтегазовыми ресурсами стран региона — Республике Казахстан — запасы природного газа достигают 2,35 трлн куб. м, из коих 1,9 трлн куб. м располагаются вместе с нефтью16. По запасам же нефти республика занимает первое место в Центральной Азии. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев пообещал к 2015 году добывать 400 млн т нефти в год — столько же, сколько добывает Саудовская Аравия17.
По запасам природного газа первенство в Центральной Азии принадлежит Туркменистану. В республике имеются также большие запасы нефти. В Туркменистане только на исследованной части территории (а это одна треть площади республики) запасы нефти оцениваются в 12 млрд т, природного газа — в 23 трлн куб. м18. Богат углеводородным сырьем и Узбекистан. По данным «Узбекнефтегаза», перспективные запасы природного газа в стране оцениваются в 5,429 трлн куб. м, из них разведано немногим более 2 трлн куб. м19. Общие же подтвержденные запасы нефти в Узбекистане оцениваются в 5,3 млрд т, а конденсата — в 480 млн т20.
Именно поэтому для Пекина жизненно важно наладить поступление углеводородного сырья из Центральной Азии. Данный подход полностью вписывается в озвученную рядом китайских экспертов нефтяную стратегию: пока Китай не будет вкладывать средства в контроль определенных нефтяных ресурсов, любой, даже незначительный, международный конфликт экономического, политического или военного характера может повлиять на импорт нефтепродуктов и серьезно подорвать экономическую стабильность и устойчивый экономический рост21.
По стратегическим соображениям выгоднее наладить поставки из Центральной Азии, с которой у Китая общая граница, чем из отдаленных регионов, связь с которыми поддерживается морским путем. Чжан Вэньму, исследователь из китайского Института современных международных отношений, считает, что весь центральноазиатский нефтяной рынок необходимо сориентировать на Китай. «Лучше сделать основную ставку на транспортировку нефти и газа по суше, так как Китай, обладая превосходством в сухопутных войсках, в состоянии обеспечить безопасность этих поставок»22. Кроме того, налаживание поставок природных ресурсов в КНР станет одним из наиболее эффективных механизмов создания взаимозависимости между КНР и центральноазиатскими государствами, что является одним из важнейших императивов геополитики любого государства. Таким образом, Центральная Азия предстает своего рода энергетическим тылом Китая.
16 См.: Kazakhstan Natural Gas // Agency France Press (Atyrau), 10 May 2000.
17 См.: Kazakh Oil Output May Rival Saudi Arabia // Reuters (Almaty), 27 April 2000.
18 См.: Гавриленко В. Туркменистан // Красная звезда, 6 марта 1999. С. 4.
19 См.: Владимиров А. Ставка на иностранных инвесторов // Независимая газета, 17 февраля 1999. С. 4.
20 См.: Гафарлы М. На пороге нефтяного бума // Независимая газета, 11 июля 2000. С. 5.
21 Об этом подробнее см.: Lin Ye, Zhang Zhong. Models of Development and Trends in Investment for Multinational Oil Companies // Guoju Maoyi, 20 August 1997. P. 29—36. В кн.: Downs E.S. China’s Quest for Energy Security, Rand, 2000. P. 20.
22 Об этом подробнее см.: Zhang Wenmu. Meiguo de shiyou diyuan zhanyue yu Zhongguo Xizang Xinjiang diqu anquan (Геополитическая нефтяная стратегия Америки и безопасность Тибетского и Синьцзянского регионов Китая) // Zhanlueycguanli (Стратегия и менеджмент), 1998, No. 2. С. 100—104.
При этом основой стратегии Пекина в регионе в первую очередь является стремление убедить государства Центральной Азии в том, что углубление сотрудничества с Китаем не представляет угрозы для их безопасности. Данный посыл просматривается практически во всех документах, подписанных Китаем со странами Центральной Азии. Отношения Китая с Центральной Азией строятся на основе следующих принципов: мир, сотрудничество, развитие, взаимное процветание, прогресс и взаимопонимание. Практически во всех официальных документах, подписанных со странами региона, Пекин неуклонно заявляет о соблюдении принципов территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела, равноправия. КНР предоставила гарантии безопасности центральноазиатским странам и заявила о своей поддержке их независимости.
Однако КНР не только сама стремилась убедить государства региона в своих исключительно конструктивных намерениях. Китай добивался того же от государств ЦА. Так, Пекин добился от стран Центральной Азии признания Тайваня неотъемлемой частью Китая и отказа от каких-либо официальных отношений с «мятежной» провинцией. Любопытно, что Китай все же признал за Узбекистаном право устанавливать и поддерживать экономические и торговые отношения с Тайванем, — но исключительно на неправительственном уровне23. Данное условие, по крайней мере документально, не было оформлено ни в одном из коммюнике об установлении дипломатических отношений, подписанных с другими странами региона. Возможно, таким образом Пекин как бы подчеркивал особый статус Ташкента в регионе.
Как уже отмечалось, Казахстан обладает крупнейшими в регионе запасами нефти. И не случайно внимание Пекина в первую очередь привлекли нефтяные месторождения этого государства. Еще летом 1997 года Китайская национальная нефтегазовая корпорация (КННК) в конкурентной борьбе с американскими и российскими компаниями приобрела 60% акций производственного объединения «Актюбинскмунайгаз», которое контролирует три крупных нефтяных месторождения на севере Казахстана. То, что китайская компания сумела победить в конкурентной борьбе за «Актюбинскмунайгаз» таких нефтяных гигантов как «Texaco» и «Amoco», во многом обусловлено весьма привлекательными условиями, предложенными китайцами. КННК обязалась вложить 4,3 млрд долл. в течение 20 лет24. Компания гарантировала выплату пенсий и оплату жилищно-коммунальных услуг около 5 000 работникам, обслуживание долга «Актюбинскмунайгаза» в размере 71 млн долл., вложение 80 млн долл. в программу защиты окружающей среды, а также выплаты за право разработки недр25. КННК согласилась выплатить авансом дивиденды правительству Казахстана в размере 320 млн долл., а также провести исследования для возможного строительства нефтепровода от месторождения в Актюбинске до Китая стоимостью в 3,5 млрд долл.26
Китайская национальная нефтегазовая корпорация в сентябре того же 1997 года в жесткой конкуренции с такими нефтяными гигантами, как «Petronas», «Unocal» и «Amoco», получила право на 20-летнее владение и эксплуатацию одного из крупнейших нефтяных месторождений — Узенского — в Западном Казахстане. Как и в предыдущем
23 Об этом подробнее см.: China and Uzbekistan // Ministry of Foreign Affairs of the People’s Republic of China [http://www.fmprc.gov.cn/eng/4467.html].
24 См.: China Takes Control of Kazakhstan’s Aktyubinsk // East European Energy Report, 24 June 1997, No. 69. P. 16.
25 См.: Behn Sh. CNPC Deal Tops $4 Billion // Platt’s Oilgram News, 5 June 1997, Vol. 75, No. 108. P. 1.
26 См.: Davis A. China/Kazakhstan — Strategic Oil Deal Recently Completed // Jane’s Intelligence Review, 1 December 1997, Vol. 4, No. 1. P. 9.
27 См.: Davis A. Op. cit. P. 9.
случае, КННК предоставила казахстанской стороне условия, от которых, фигурально выражаясь, Астана не смогла отказаться. Китайская сторона обязалась в дополнение к непосредственным инвестициям в размере 400 млн долл. выплатить авансом дивиденды правительству Казахстана в размере 52 млн долл.27 Общий объем инвестиций со стороны КННК, по разным оценкам, составляет от 1,3 млрд долл. до 4,38 млрд долл.28 КННК также согласилась выплачивать 8% своей чистой прибыли правительству Казахстана за право разработки недр, взять на себя долги предприятия в размере 6 млн долл., вложить 10 млн долл. в программы обучения специалистов, а также отчислить 27 млн долл. в фонд социальных услуг29. Китайцы также предложили казахстанской стороне строительство нефтепровода от месторождений в Узене к Актюбинску. КННК согласилась и на строительство трубопровода из Казахстана в Туркменистан. Данный трубопровод может быть доведен до Ирана.
С началом приобретения китайцами акций «Актюбинскмунайгаза» — владельца третьего по залежам нефти месторождения в Казахстане нефть из данного месторождения стала поступать в распоряжение КНР. Однако ее не доставляют в Китай по нефтепроводу, которого пока нет, а экспортируют по довольно сложной цепочке: она поставляется по трубопроводу на Орский нефтеперерабатывающий завод в Российской Федерации, взамен владелец Орского нефтеперерабатывающего завода — компания «ОНАКО» — экспортирует свою собственную нефть, отгружая ее в портах Новороссийск и Туапсе. Многие считают, что нефтепровод из Казахстана в Китай может стать потенциальным источником снабжения нефтью Республики Кореи, Японии и других стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Подобное развитие ситуации не только сулит высокие дивиденды КНР, но и существенно усилит позиции Пекина в регионе. Трубопровод из Центральной Азии через Китай в Азиатско-Тихоокеанский регион получил даже название Паназиатского нефтяного моста. На 2006 год «в руках» Китая находилось около 24% производства нефти в Казахстане30. Китайцы разрабатывают также и достаточно изолированные месторождения (такие, как Северный Бузачи, Северный Кумкол, Каражанбас), которые приобретают особую важность, поскольку расположены поблизости от будущего казахстанско-китайского трубопровода.
В целом китайская стратегия нацелена на то, чтобы соединить все приобретенные китайской стороной месторождения между собой, в результате чего окажутся объединены месторождения от побережья Каспийского моря до казахстанско-китайской границы. Данный процесс планируется завершить к 2011 году, после чего КНР будет в состоянии получать из Казахстана от 5 до 10% от общего объема импортируемой нефти31. Нефтяная стратегия Китая в Казахстане имеет и ряд других весьма интересных аспектов. Особо хотелось бы отметить, что, после того как китайские государственные инвесторы приобрели несколько нефтяных компаний, они переуступили часть акций этих компаний казахстанской компании «КазМунайГаз». Смысл данной стратегии в том, что каждая подобная сделка повышает вероятность следующей. Кроме того, цель этой стратегии — обеспечить развитие обеих сторон на основе обоюдного выигрыша. Китай
28 Cm.: Behn Sh. China, Kazakhstan Sign Deal for Huge Uzen Field // Platt’s Oilgram News, 25 September 1997, Vol. 75, No. 186. P. 1.
29 Cm.: Rashid A., Saywell T. Beijing Gusher: China Pays Hugely to Bag Energy Supplies Abroad // Far Eastern Economic Review, 26 February 1998. P. 48.
30 Cm.: Peyrouse S. Sino-Kazakh Relations: A Nascent Strategic Partnership // The Jamestown Foundation. China Brief, Vol. 8, Issue 21 [http://wwwjamestown.org/programs/chinabrief/single/?tx_ttnews%5Btt_news%5D= 34142&tx_ttnews%5BbackPid%5D=168&no_cache=1], 4 November 2008.
31 Ibidem.
стремится, чтобы каждая из сторон могла извлечь реальную выгоду из этого взаимо-действия32.
Кроме Казахстана нефтяными ресурсами обладают и другие страны региона — в частности, Узбекистан и Туркменистан. КНР заинтересована в импорте нефти и оттуда. Но, как уже отмечалось, немаловажное значение для Китая имеет и природный газ. В этой связи особую важность приобретает Туркменистан. Еще в октябре 2000 года во время визита в Ашхабад тогдашний глава КНР Цзян Цзэминь отметил особое значение сотрудничества между двумя странами в сфере энергетики. Активизация китайской энергетической политики в Туркменистане получила весьма интересную оценку со стороны Соединенных Штатов. Например, спецпредставитель Госдепартамента США по вопросам энергетики в Евразии Ричард Морнингстар, комментируя опасения России относительно проекта «Набукко», заявил, что России стоило бы поволноваться не о том, что США поддерживают проект «Набукко», а о проектах, осуществляемых Китаем в Туркме-
нистане33.
Важность Центральной Азии в нефтегазовой политике КНР не исчерпывается наличием там гигантских запасов углеводородов. Через Центрально-Азиатский регион Пекин выходит на нефтегазовый рынок Южного Кавказа, а также Ирана, что, в свою очередь, укрепит политическое влияние Китая в регионе юго-западного Каспия. Здесь Китай уже проявляет определенную активность. Например, в 2002 году нефтегазовая компания КНР приобрела у Европейского банка реконструкции и развития 30% доли в проекте по разработке месторождений Кюрсенгли и Карабаглы в Азербайджанской Республике34. Кроме того, по сообщениям посла КНР в Азербайджане, КННК обсуждает возможности совместной разработки с Государственной нефтяной компанией Азербайджана двух месторождений на суше — Пирсагат и Мурадханлы35. А в конце апреля 2009 года Национальная корпорация Китая по разведке и разработке нефти и газа (CNOGEDC) подписала договор с казахстанской государственной нефтяной компанией «КазМунайГаз» по приобретению ЗАО «Мангистаумунайгаз» за 3,3 млрд долл.36 Данная компания владеет лицензией на разведку и разработку 15 нефтяных и газовых месторождений в Казахстане, в частности в районе Каспийского моря. «Мангистау-мунайгаз» — достаточно крупная компания с ежегодным объемом добычи нефти в 40 млн баррелей и запасами природного газа в 41,8 млрд куб. м37. Понятно, что, закрепляясь на центральноазиатском побережье Каспийского моря, КНР постепенно усиливает свои позиции и на Южном Кавказе.
Через Центральную Азию Пекин получает прямой выход к одному из ключевых и весьма богатых углеводородным сырьем государств Ближнего Востока — Ирану, которому официальный Пекин придает огромное значение в своей внешней политике и с которым намерен установить долговременные стабильные отношения38. Углеводородное сырье Ирана может поставляться в КНР через территорию Центральной Азии, что еще
32 См., например: Посол Китая в Азербайджане: Мы готовы участвовать в освоении Каспия // RosInvest.com [http://www.rosinvest.com/news/526387/], 9 апреля 2009.
33 России стоило бы поволноваться не об американской поддержке «Набукко», а о проектах Китая в Туркменистане — спецпредставитель Госдепартамента США // Trend News [http://news-ru.trend.az/politics/ foreign/1493137.html], 24 июня 2009.
34 Первая программа Бакинского радио на азербайджанском языке, 11 января 2002, 11:00 по местному времени.
35 См.: Бакинское радио, 7 января 2002, 18:00 по местному времени.
36 См.: CNPC, KazMunaiGas Purchase Kazakh Oil and Gas Company for $3.3 bln // Xinhua [http://news. xinhuanet.com/english/2009-04/24/content_11251750.htm], 24 April 2009.
37 Ibidem.
38 BBC, SWB, Third Series, ME/3771, 23 February 2000.
больше усилит влияние КНР в Иране и в Каспийском регионе в целом, а также даст возможность Пекину выйти в регион Персидского залива. Кстати, сотрудничеству с Ираном в энергетической сфере Китай придает большое значение. Иран уже сегодня является третьим, после Саудовской Аравии и Анголы, поставщиком нефти в Китай, экспортируя до 300 тыс. баррелей нефти в день39. Более 100 китайских государственных фирм и компаний работают ныне в Иране, участвуя в строительстве объектов инфраструктуры — автомобильных дорог, портов, доков, аэропортов, плотин и т.д.
Гидрополитика
Еще одним важным направлением китайской политики в Центрально-Азиатском регионе может стать гидрополитика. Проблема воды традиционно является одной из самых актуальных для региона. Наиболее остро она стоит в Андижане, Бухаре, Каракал-пакстане, Хорезме, Намангане, Самарканде, Сырдарье и Сахундарье (все в Узбекистане), в Хатлане (Таджикистан) и Ахале (Туркменистан), а в том же Туркменистане ни одна из провинций практически не имеет собственных источников воды40. Кроме того, 90% основных сельскохозяйственных культур в регионе выращивается на орошаемых угодьях. Проблемы с водой будут только обостряться по мере увеличения населения региона. Например, между 1959 и 1989 годами население региона увеличилось на 140%. Предполагается, что к 2020 году оно увеличится еще на треть41 и, по некоторым прогнозам, к 2025 году составит 90,8 млн человек42.
Водная проблема, будучи одной из важнейших в Центральной Азии, одновременно является и одной из наименее урегулированных. В советское время особых проблем с распределением водных ресурсов между республиками Центральной Азии не было: все решалось централизованно. Энергетические потребности Кыргызстана и Таджикистана покрывались за счет Казахстана и Узбекистана, которые, в свою очередь, получали от них необходимое количество воды. Однако с обретением республиками независимости проблема распределения водных ресурсов в регионе обострилась. Этому способствовали как намерения пересмотреть квоты на воду, так и проблема неплатежей за использованные гидроресурсы. К примеру, Таджикистан и Кыргызстан не раз высказывались за увеличение потребления воды. Еще в середине 1990-х годов Душанбе, в частности, многократно заявлял о своих планах ежегодно дополнительно забирать воду в объеме 600 млн куб. м из реки Заравшан43. Намерения Таджикистана и Кыргызстана, естественно, вызывают недовольство стран-соседей.
Государства, способные ощутимо влиять на ситуацию с гидроресурсами в Центральной Азии, в частности в Аральском бассейне, приобретают особую значимость на
39 См.: Chang P. China’s Policy Toward Iran: Arms for Oil? // The Jamestown Foundation. China Brief, Vol. 8, Issue 21 [http://www.jamestown.org/programs/chinabrief/single/?tx_ttnews%5Btt_news%5D=34141&tx_ttnews%5 BbackPid%5D=168&no_cache=1], 18 November 2008.
40 Об этом подробнее см.: Smith D.R. Environmental Security and Shared Water Resources in Post-Soviet Central Asia // Post-Soviet Geography, 1995, Vol. 36, No. 6. P. 351—370.
41 Oтчет Мирзоева, таблица 1, Ташкентский инженерный институт ирригации и сельскохозяйственной механизации, май 1998 года.
42 См.: Tabyshalieva A. Post-Soviet Central Asia: Sub-Regional Cooperation and Peace. В кн.: Peace and Security in Central Asia. Occasional Paper Series, New Delhi: IDSA, September 2000. P. 78, 94.
43 См.: Фомина E. Пить воду в республике опасно: потребуется много денег для улучшения ситуации // Независимая газета, 23 ноября 1994. С. 3.
данном этапе, когда позиция основных мировых центров силы в этом стратегически важном регионе становится во многом производной от их позиции в мировом раскладе сил. Вода, пожалуй, самый уязвимый компонент безопасности в Центральной Азии, и одним из самых щепетильных аспектов здесь является то, что для ряда государств региона, а также административных единиц в пределах этих государств источники воды находятся за пределами их территорий. Например, 2/3 регионов Центральной Азии получают по меньшей мере половину необходимых им гидроресурсов из-за пределов своих границ44, а в случае с Туркменистаном данный показатель достигает 98%45. Но даже если вода поступает в один регион из другого в пределах одной и той же страны, и здесь имеются большие проблемы и возникают локальные конфликты46. Немаловажным фактором является и то, что 50% населения региона сосредоточено в Ферганской долине, где проблема межнациональных отношений традиционно обострена.
Велико значение воды и для экономики стран региона, в частности сельского хозяйства. К примеру, 48% трудовых ресурсов Туркменистана занято в производстве хлопка, а в Узбекистане на долю белого золота приходится 76% валютной выручки государства47. С учетом вышесказанного становится вполне понятной выраженная в свое время президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым тревога, что нехватка воды может стать потенциальным источником трений в регионе48. Возможность использовать рычаги гидрополитики в Центральной Азии в ближайшем будущем станет еще более важной, особенно если учесть, что в соседних с регионом государствах спрос на водные ресурсы Центральной Азии и производимую там гидроэлектроэнергию будет возрастать.
Перечисленные факторы, естественно, делают контроль над водными ресурсами Центральной Азии одним из наиболее действенных, если не самым действенным механизмом усиления влияния в регионе. Пекин здесь имеет определенные и весьма эффективные рычаги воздействия. На сегодня КНР обладает достаточно действенными рычагами «гидродавления» на Казахстан: около трети водных ресурсов Казахстана поступают из Китая, и Пекин намерен использовать водные ресурсы более чем 30 рек, текущих из Китая в Казахстан49. Но ключевыми элементами в гидрополитике КНР по отношению к Казахстану станут реки Или и Иртыш, причем воздействие будет испытывать не только Казахстан, но и Российская Федерация.
Контуры политики «гидродавления» со стороны Пекина проявляются уже сейчас. Китайский проект № 635 предусматривает строительство крупного канала из верховьев Иртыша до озера Улюнгур. Затем воду по мощным трубопроводам будут доставлять и использовать для нужд промышленных предприятий Карамайского нефтяного бассейна, расположенного недалеко от города Урумчи, орошения 140 тыс. га сельхозугодий и для других нужд Синьцзян-Уйгурского автономного района. Планы использования вод Иртыша возникли на рубеже 1970—1980-х годов, еще во времена Советского Союза. Советские экологи сразу же выразили обеспокоенность тем, что увеличение водозабора Китаем крайне негативно скажется на экологии Казахстана. В то время была достигнута договоренность с КНР о выработке межгосударственного соглаше-
44 См.: Smith D.R. Op. cit. P. 361—362.
45 См.: Ibidem.
46 См., например: Roy Y. Central Asia Riots and Disturbances, 1989—1990: Causes and Context // Central Asian Survey, 1991, Vol. 10, No. 3. P. 24.
47 См.: Carlisle H. Forced Student Labor in Central Asia’s Cotton Fields // Surviving Together, 1996, Vol. 14, No. 4. P. 31.
48 См.: Kazakstan. Nazarbaev, Drugs, Terrorism, Water Threaten Central Asia // Reuters (Almaty), 25 February 2000.
49 См.: Bakhytzhan T. Water May Cause Conflict Between Kazakhstan and China // The Times of Central Asia, 3 June 2000, Vol. 2, Issue 22 (65).
ния. Однако окончательное решение не было найдено из-за различий в подходе сторон к этому вопросу.
Казахстанские и российские эксперты до сих пор считают, что использование Китаем вод Иртыша породит серьезные проблемы для экономики и экологии как Казахстана, так и России. Даже ежегодный забор 485 млн куб. м воды из Иртыша, то есть примерно 5% объема его среднегодового стока (первый этап осуществления проекта № 635) грозит Казахстану серьезными последствиями. Если же Китай увеличит годовой водозабор до 1 млрд куб. м, а в перспективе (информация о таких планах имеется) до 6 млрд куб. м в год из рек Иртыш и Или, — это может иметь катастрофические последствия для огромного региона50. Между тем Иртыш является крупнейшим притоком одной из главных рек России — Оби. Он также питает озеро Зайсан в Казахстане. Под угрозой водного голода могут оказаться города Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Павлодар, канал Иртыш — Караганда. Уровень Иртыша в районе города Омска может снизиться на 60 см51.
В бассейне реки Иртыш на территории Казахстана проживает почти 2,5 млн человек. Здесь расположены крупные промышленные центры — Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Павлодар, не говоря уже о многочисленных малых городах и поселках. Из Иртыша потребляют воду и многие районы Центрального Казахстана. Нарушение экологического равновесия может повлечь за собой конкретные негативные последствия: понижение уровня озера Зайсан, сокращение рыбных запасов, проблемы с водообеспечением прибрежных сел и городов, опустынивание поймы, сокращение кормовой базы животноводства.
Использование Китаем вод Иртыша может иметь негативные последствия и для транспортной системы Казахстана, особенно если учесть, что среднегодовой сток Иртыша составляет 9 млрд куб. м, а Пекин, как уже отмечалось, намерен забирать достаточно большие объемы воды из реки52. Река Иртыш в силу своего географического положения имеет большой транзитный потенциал. До начала 1970-х годов по Иртышу осуществлялись перевозки грузов из Китая в Казахстан и далее в направлении Российской Федерации. Существовал и обратный грузопоток. В настоящее время проводится работа по заключению межправительственного соглашения с Россией об организации и условиях перевозки грузов и пассажиров казахстанскими и российскими судами в бассейне реки Иртыш. В городах Павлодар, Семипалатинск и Усть-Каменогорск имеются речные порты. Количество судов на указанной реке составляет порядка 540 единиц, и в 2000 году объем перевезенного груза составил 263 тыс. т, что в 2 раза превышает объемы перевозок 1999 года53.
Не менее серьезные последствия для Казахстана и региона в целом может иметь и использование КНР вод реки Или. Источники 80% ее вод берут начало на территории Китая54. Она питает крупнейшее озеро Казахстана — Балхаш, которое является одним из главных источников питьевой воды, а также поставляет воду для металлургической и энергетической промышленности. Использование вод реки может привести к высыханию озера Балхаш и серьезной экологической катастрофе, соизмеримой с Аральской.
Осознавая все это, власти Казахстана предпринимают довольно активные попытки поиска компромиссов с китайцами. Главным сдвигом в китайско-казахстанских «водных» отношениях можно считать то, что Пекин уже заявляет об отказе от позиции национально-
50 См.: Туров В. Как Россию оставляют за «водозабором» // Независимая газета, 12 мая 1999. С. 4.
51 Там же.
52 См.: Bakhytzhan T. Op. cit.
53 См.: Финансовый рынок Республики Казахстан. Анализ Постановления Правительства от 27 апреля 2001 № 566 «Концепция развития международных транспортных коридоров Республики Казахстан» [http://www.pavlodar.com/zakon/nzak_right.htm?dok=00880&uro=06002].
54 См.: Pannier B., Magauin E. Kazakhstan: China Discusses Future of Itrysh River // RFE/RL Weekly Magazine, 28 May 1999.
го эгоизма в водном вопросе. По данным МИД Казахстана, китайская сторона подтвердила, что использование трансграничных рек на территории одной из сторон не должно наносить ущерб другой стороне. Посол КНР в Республике Казахстан Ли Хуэй прокомментировал сложившуюся ситуацию и сообщил, что Китай учитывает интересы Казахстана и ни в коей мере не намерен наносить ущерб экологии соседнего государства. Эту позицию подтвердил и высокопоставленный сотрудник Министерства иностранных дел КНР55.
За первое десятилетие XXI века политика Пекина не претерпела существенных изменений. В январе 2010 года представитель МИД КНР Ма Чжаосюй на одной из пресс-конференций заявил, что Китай придает серьезное значение рациональному использованию и охране водных ресурсов китайско-казахстанских трансграничных рек. Дипломат отметил, что китайская сторона уделяет большое внимание развитию отношений стратегического партнерства с Казахстаном. Стороны поддерживают благоприятные контакты и сотрудничество в области освоения трансграничных рек56. КНР в ходе освоения трансграничных рек неизменно придерживается принципа обеспечения поступательного развития и в полной мере учитывает интересы и озабоченности заинтересованных сторон, особенно соседних стран, заявил Ма Чжаосюй.
И все же, несмотря на определенный прогресс в китайско-казахстанских отношениях в области водных ресурсов, Пекин довольно четко демонстрирует Астане, что имеет в запасе достаточно мощный инструмент, который при случае может быть использован для создания ситуации взаимоуязвимости с этим центральноазиатским государством, тем более что в данном вопросе Пекин не нарушает международных норм. Да, Пекин заявил, что не будет придерживаться позиции национального эгоизма. Но если под угрозой будут национальные интересы страны, то гидрополитика может стать формой их защиты. К тому же до сих пор не существует четких международных стандартов и критериев в вопросе использования гидроресурсов трансграничных рек, и основной правовой базой выступают здесь двусторонние соглашения. Это распространяется на вышеуказанные реки Иртыш и Или и еще на 23 реки.
В какой-то степени налаживанию казахстанско-китайских отношений в вопросе использования трансграничных рек препятствует и то обстоятельство, что Казахстан в решении вопросов, касающихся трансграничных рек, особенно в области ресурсов бассейна реки Иртыш, делает основной акцент на достижение соответствующего соглашения в трехстороннем казахстанско-российско-китайском формате. Подходы Астаны достаточно понятны. Иртыш, конечно же, является общей рекой для Китая, Казахстана и России, и вполне логично, что для эффективного решения вопросов, связанных с водными ресурсами этой реки, в переговорах должны участвовать три страны. Более того, заключив соглашения в таком трехстороннем формате, Астана существенно обезопасит себя от возможного использования Пекином рычагов гидрополитики, ведь в данном случае соответствующие меры Китая могут затрагивать и Россию, что существенно ограничит возможности Китая в сфере гидрополитики. Во многом именно из-за этого КНР всячески отказывается подписывать договор по политическим аспектам, особенно в трехстороннем формате.
Имея в своем распоряжении такие действенные «гидрорычаги», как использование рек Иртыш и Или и ряда других, КНР тем не менее будет в состоянии оказывать давление, в лучшем для себя случае, только на Казахстан. Остальная часть Центральной Азии в данном вопросе остается неуязвимой перед Китаем. Ключевую роль в контексте гидропо-
55 См.: Мухамбедьярова А. Казахстан — Китай: решение водной проблемы опять откладывается // Агентство политических исследований [http://www.caapr.kz/show.php?kza1104-01.htm], 10 апреля 2001.
56 См.: МИД КНР: Китай придает серьезное значение рациональному использованию и охране водных ресурсов китайско-казахстанских трансграничных рек // China.org [http://russian.china.org.cn/government/ txt/ 2010-01/29/соП:еП:_19328048.Мт], 29 января 2010.
литики в Центральной Азии играют Таджикистан и Кыргызстан. Эти два государства — своего рода гидродоноры всего Центрально-Азиатского региона. На долю Таджикистана и Кыргызстана приходится 55% и 25,3% всех водных ресурсов Аральского бассейна, который снабжает 75% населения Центральной Азии57. Только гидроэнергетические ресурсы Таджикистана, оценивающиеся в 527 млрд кВтчас в год, превышают нынешние потребности всех стран региона в электроэнергии в три раза58. Эти два государства являются, можно сказать, «ключом к Центральной Азии», и, чтобы создать ситуацию взаимозависимости с регионом в целом, Пекин должен направить свои усилия на усиление позиций именно в Таджикистане и Кыргызстане.
Важность Кыргызстана и Таджикистана еще более увеличивается ввиду того, что возможный эффект от задействования гидрополитики по отношению к Центральной Азии, и особенно Казахстану, может существенно уменьшиться, если в перспективе из Российской Федерации в Центрально-Азиатский регион будет поставляться вода. Планы по переброске сибирских рек в засушливые районы Центральной Азии появились еще в начале XX века. Особенно бурные дискуссии эти планы вызывали в 1970—1980-х годах. Но все эти проекты не были осуществлены, в основном, по экологическим соображениям. Тем не менее проекты по поставкам воды из Сибири в Центральную Азию когда-нибудь могут быть реализованы. В данной связи особый интерес представляет предложение бывшего тогда мэром Москвы Юрия Лужкова. Суть его заключается в том, чтобы на территории России, на границе природного водораздела между бассейнами Иртыша и Оби, расположенного между Омской областью РФ и Казахстаном, построить водохранилище, которое будет заполняться из верховий Оби и других рек59. Затем оттуда вода будет поступать в Центральную Азию. По некоторым оценкам, без ущерба для природы можно будет забирать до 6 куб. км воды в год. Это может практически свести на нет возможное задействование Пекином инструментов гидрополитики по отношению к Казахстану.
Как же Пекин должен укреплять свои позиции в Таджикистане и Кыргызстане? В качестве основного элемента укрепления Китай возьмет на вооружение углубление экономических связей, что, кстати, уже вовсю идет. Уже сегодня китайцы активно участвуют в разработке месторождений углеводородного сырья в Кыргызстане. Это весьма перспективное направление для укрепления экономических связей. Кыргызстан и Таджикистан не в состоянии полностью удовлетворить свои потребности в энергоресурсах за счет собственных источников углеводородного сырья. Именно здесь Пекин и может предложить альтернативу. Довольно большие запасы углеводородного сырья имеются в граничащем с Центральной Азией Синьцзяне. Доказанные запасы природного газа в Таримском бассейне составляют 419 млрд куб. м, и ожидается, что в течение ближайших 5—10 лет они достигнут 1 трлн куб. м60. Синьцзян-Уйгурский автономный район располагает и огромными запасами угля. Запасы угля в СУАР составляют 2 190 млрд т, или 40,6% всех запасов КНР61. Велики в Синьцзяне и запасы нефти. Пекин может наладить поставку нефти, природного газа и угля в Таджикистан и Кыргызстан, тем более что эти поставки будут составлять весьма незначительную часть в энергобалансе КНР. Для Таджикистана и Кыргызстана подобная альтернатива будет весьма выгодной, и это даже станет своего рода элементом укрепления
57 См.: Micklin P. Managing Water in Central Asia // CACP Key Paper, RIIA, London, 2000. P. 37.
58 См.: Речь Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона на Всемирном водном форуме, Стамбул, 16 марта 2009 года.
59 Об этом подробнее см.: Писаренко Д., Угланов А. Среднюю Азию спасет Лужков? // Аргументы и факты, 2002, № 51. С. 20.
60 См.: China Informally Approves 4,200-km Gas Pipeline // Reuters (Beijing), 29 February 2000.
61 См.: Аманжолов И. Конфликтные истоки трансграничных рек // Агентство политических исследований «APR» [http://www.caapr.kz/show.php?kza0502-02.htm], 5 февраля 2002.
независимости данных республик от соседних государств, тем более что для этого действительно имеются веские основания. В то же время Пекин может таким образом приобрести определенное влияние на гидрополитику этих государств.
Вместо заключения
Центральная Азия превращается в один из наиболее привлекательных регионов для многих держав, в том числе и для КНР. Среди наиболее важных факторов, стимулирующих региональную активность Китая, — энергетические ресурсы Центральной Азии, доступ к которым все более важен для стремительно растущей китайской экономики.
Гидрополитика принадлежит к числу наиболее эффективных механизмов, используя которые, КНР может влиять на политику стран Центрально-Азиатского региона. Однако ее активное задействование будет крайней мерой, и толчком для этого могут быть только резкие геополитические трансформации в регионе с ярко выраженной анти-китайской направленностью.
