CC BY
64
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 18 (272).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 25. С. 130-132.
Е. Г. Прилукова
НЕКЛАССИЧЕСКАЯ СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ЗАПАДА
О ПРИРОДЕ ВЛАСТИ
Статья посвящена знаково-символической природе власти. Власть в своем развитии отказывается от практик прямого принуждения и переходит к косвенным, «мягким». Выявлены основные подходы к анализу природы власти в современной историко-философской мысли Запада: семиотический, структуралистский и постмодернистский.
Ключевые слова: власть, общество, масс-медиа, знак, символ, образ, семиотика, структу-
рализм, постмодернизм.
Вопрос бытия власти - один из разрабатываемых и дискуссионных в современной науке, так как сегодня власть приобретает новые формы: отказываясь от традиционных прямых способов давления и принуждения и прибегая к «мягким» институционально опосредованным формам своего проявления. Власть порождает всевозможные знаки и символы, которые со временем превращаются во власть, подчиняют себе человека, задают картину реальности - репрезентируют действительные факты и значения. Развитие современного общества привело к бурному развитию знаково-символических форм бытия власти, которые оказались способными превратить человека из субъекта деятельности в объект властвования.
Изучение знаково-символических форм бытия власти начинается с XX столетия в философской мысли, хотя эта проблема в контексте развития философского знания, так или иначе, рассматривалась и ранее. Мы предлагаем выделить три группы исследований.
Первую группу представляют работы по семиотике (В. Гумбольдт, Ч. Моррис. Ч. Пирс, Ф. де Соссюр и др.), в них вводится понятие знака, раскрывается природа и дается классификация в соотношении с означаемым. Особое внимание уделяется тому, что в каждой культуре на том или ином этапе ее развития вырабатываются определенные знаки, способные изменяться вместе с самой культурой. Знак как посредник взаимодействия способен заместить собой любой предмет. Наиболее сложный знак - символ, который значительно богаче других по содержанию. Более того, в нем знак и значение могут значительно расходиться, и многое понимании зависит от контекста.
Анализируя власть как знаково-символическую деятельность, следует уделить внимание различению формы и содержания властных отношений. Оформляя властное взаимодействие, знаки и символы в значительной степени конструируют его, подчиняя своей собственной логике функционирования, т. е. знак не всегда связан со своим носителем -он способен «жить» самостоятельно.
Ф. Шлейермахер предложил метод понимания текстов: подобно умению читать, писать и логично мыслить, можно научиться и понимать, для этого лишь нужно изучить определенную систему правил и сознательно их применять. Герменевтическая деятельность позволяет понять индивидуальность автора и скрытые интуитивные побуждения, которые им двигали более глубоко, чем автор их понимал. Текст, интерпретируемый объект и интерпретатор должны быть в одном «круге».
М. Хайдеггер полагал, что «благодаря языку человек экзистирует»1, так как «дар речи отличает человека, только и делая его человеком»2.
Г. Гадамер считал язык универсальной средой человеческого существования и указывал, что «пониманию подлежит уже не только дословный текст или объективный смысл, но также индивидуальность говорящего или пишущего <...> только обращение к генезису мыслей позволяет понять их по-настоящему»3.
Вторую группу исследований представляют работы Р. Барта, Ж. Лакана, К. Леви-Стросса, М. Фуко, У. Эко и др. В них отражается стремление за образами, символами, знаками обнаружить несознаваемые глубинные структуры, скрытые механизмы знаковых систем. Выделение структурного аспекта
возможно на некоторой знаковой системе. Смысл не выражается и отражается, а создается, «делается» и «производится».
У К. Леви-Стросса знаки и символы -«конкретное бытие», которые «могут замещать другую вещь». Однако символ «обладает неограниченными возможностями, тогда как у знака они ограничены»4.
М. Фуко обращается к анализу власти как к результату стратегической ситуации, которая может разрешаться различными способами: от мирных до военных. В его аналитике власти отношения силы реализуют свои стратегические установки с помощью различных дискурсов, которые «являются тактическими элементами или блоками в поле отношений силы; внутри одной и той же стратегии могут быть самые различные и даже противоречащие друг другу дискурсы; и, наоборот, они могут обращаться, не меняя своей формы, между противоположными стратегиями»5. Они представляют собой силу, обеспечивающую эффект властвования, т. к. сопряжены с когнитивным властным ресурсом - знанием.
Р. Барт указывает, что любое «слово обладает множеством смыслов, все официальные языковые институты - это машины, постоянно пережевывающие одну и ту же жвачку; школа, спорт, реклама, массовая культура, песенная продукция, средства информации безостановочно воспроизводят одну и ту же структуру, один и тот же смысл, а бывает, что одни и те же слова: стереотип - это политический феномен, это само олицетворение иде-ологии»6. Люди следуют общеобязательным нормам, заложенным в языке, и поэтому не человек пользуется языком, а язык пользуется ими: «весь сплошь язык есть общеобязательная форма принуждения» и в нем «рабство и власть переплетены неразрывно»7.
У. Эко указывает, что автор «творит» читателя своими произведениями, ведь когда сочиняют, то думают, прежде всего, о том, кто будет читать. Автор всегда «старается указать читателю, чего тот должен хотеть - даже если тот пока сам не понимает. Он старается указать читателю, каким читатель должен быть» и «текст должен стать устройством для преображения собственного читателя»8.
Третью группу исследований знаковосимволического бытия власти представляют философские исследования постмодернистов. Наиболее известные представители этого направления - Ж. Бодрийяр, Ф. Гваттари,
Ж. Делёз, Ж. Деррида, Э. Лакан, Р. Рорти и др. Они подчеркивают, что развитие науки, техники и технология ведут к превращению окружающего человека мира во все более языковой и знаковый.
Ж. Бодрийяр обращается к теме власти, которой наделены знаки, обладающие в обществе масс медиа тенденцией нарастания. Превращаясь в фетиши, вещи утрачивают свои утилитарные смыслы, становясь имитирующими действительность знаками реальности, которые он определил как симулякры, заменяющие собой реальный мир. Они становятся мощным ресурсом власти, т. к. информативно богаты и являются ретрансляторами множества социокультурных смыслов. В условиях современности власть проявляет свою силу в знаково-символическом пространстве, где господствуют симулякры как образцы несуществующих объектов. Ж. Бодрийяр утверждает, что образ взял верх над реальностью и навязывает ей свою имманентную эфемерную логику, он обнаруживает дьявольскую природу. «Только невероятное ослепление побуждает отрицать эту силу, равную всем прочим и даже превосходящую их все, поскольку она опрокидывает их простой игрой стратегии видимостей»9. Как следствие, формирование новых ценностей, поставляемых медиа средствами.
В последнее десятилетие постмодернизм рассматривает «мягкую» силу власти, или «soft power», которая применяется в современных массовых коммуникациях. Для укрепления властных отношений и увеличения ресурсов социального контроля и управления институты власти разных уровней предпочитают сочетать жесткие формы отправления власти с «мягкой» силой, заложенной в инструментах PR, различных инструкциях, алгоритмах, правилах и т. п. Образы власти становятся все более и более привлекательными, да и сама власть стремится ничего не скрывать от общества. Соединение силовых механизмов власти с коммуникативными практиками обеспечивает эффективность властвования. Именно «soft power» подразумевает использование в качестве ресурсов властного влияния привлекательные политические имиджи и культурные ценности, транслируемые средствами массовой информации.
С. Жижек анализирует формы знаковосимволического бытия власти в условиях
виртуальной реальности. По его мнению, общество и власть всегда навязывают выбор человеку, они говорят: «.у тебя есть свобода выбора, но лишь при условии, что ты совершишь правильный выбор <...> Если же ты совершишь неправильный выбор, то вообще лишишься самой свободы выбора»10.
Современная дисциплинарная власть «растворяется» в потоках коммуникации и концентрируется в руках тех, кто владеет средствами массовой коммуникации и информации. Зрелищные образы взяли на себя властную функцию нормирования общества, они есть отражение действительности в сознании человека, и как реальная наличность есть результат развития материальной и духовной деятельности людей и, значит, зафиксированный результат (как бы «вплетенный в ткань») в общезначимой и общепринятой форме существования. Поэтому борьба за власть связывается с борьбой за умы людей, которая есть фактически борьба за масс-медиа, так как они конструируют реальность, дают ориентиры и смыслы жизни и деятельности человека.
Примечания
1 Хайдеггер, М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер, М. Время и бытие : Статьи и высту-
пления : пер. с нем. М. : Республика, 1993. С. 201.
2 Хайдеггер, М. Путь к языку // Там же. С. 259.
3 Гадамер, Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики : пер. с нем. / общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. М. : Прогресс, 1988. С. 234.
4 Леви-Стросс, К. Первобытное мышление / пер., вступ. ст. и прим. А. Б. Островского. М. : Республика, 1994. С.127.
5 Фуко, М. Воля к истине : (По ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет) : пер. с фр. М. : Касталь, 1996. С. 203-204.
6 Барт, Р. Удовольствие от текста // Барт, Р. Семиотика : Поэтика. Избранные работы : пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступит. ст. Г. К. Косикова. М. : Прогресс, 1989. С. 494.
7 Барт, Р. Лекция // Там же. С. 549.
8 Эко, У. Заметки на полях «Имени розы» / пер. Е. Костюкович. М. : Астраль : Corpus, 2011. С. 625-626.
9 Бодрийяр, Ж. Соблазн / пер. с фр. А. Горад-жи. М. : Ad Marginem, 2000. С. 36.
10 Жижек, С. Возвышенный объект идеологии / пер. с англ. В. Софронова. М. : Худож. журн., 1999. С.167.
