CC BY
124
УДК 316.3
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2014. Вып. 1
Е. А. Стрельцова
НЕГАТИВНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ГРАНТОЗАВИСИМОСТИ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ
Санкт-Петербургский государственный университет,
Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
Исследовательские гранты как особый механизм финансирования научных исследований и одна из современных форм научного капитала играют сегодня важную роль в жизни научных сообществ большинства стран. Экономическая и символическая ценность грантов служит причиной возрастания заинтересованности ученых и научных организаций в их получении, ведет к постепенному сокращению той части научного сообщества, которая остается за пределами данной системы.
Это ставит вопрос о потенциальных рисках и опасностях, которые исследовательские гранты и усиление зависимости от них науки могут привнести в жизнь и работу современных ученых. При этом, хотя положительные влияния грантовой системы широко известны и уже оценены научным сообществом, ее негативные воздействия остаются относительно неизученными. Данная статья призвана восполнить этот пробел и содержит анализ дисфункций грантовой системы. Эмпирически работа основана на результатах исследований по выбранной тематике, проведенных в нескольких странах, а также интервью с российскими грантополучателями. Би-блиогр. 18 назв. Ил. 1.
Ключевые слова: грант, научное сообщество, научный капитал, функциональный анализ.
SOME NEGATIVE EFFECTS OF RESEARCH GRANTS
E. A. Streltsova
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
Research grants — being not only a financial mechanism, but also one of the modern forms of scientific capital — nowadays play a vital role for scientific communities of most countries. Their economic and symbolic value causes increase in interest among researchers and research institutions and their aspiration for getting grants, and leads to reduction of the part of scientific community which stays aside this system.
It poses a question about potential risks and threats it can potentially bring to scientists' life and work. Though positive aspects of research grants system are overall known and appreciated by academics, its negative side-effects stay meanwhile relatively uninvestigated. The present paper is aimed at filling up this gap and analyzes the dysfunctions of grant system. Empirically, the work is based on the results of several research on the topic, which were carried out in some foreign countries, and the interviews with Russian grant-holders. Refs 18. Figs 1.
Keywords: grant, scientific community, scientific capital, functional analysis.
Актуальность проблемы
Сегодня жизнь научных сообществ большинства стран неразрывно связана с системой исследовательских грантов, существование которой помогает ученым проводить актуальные научные исследования, принимать участие в конференциях и других академических мероприятиях, приобретать оборудование и научную литературу, публиковать свои работы. Усиление значимости грантов находит выражение в распространении новых явлений и процессов в науке: от специализированных учебных курсов, нацеленных на развитие навыков, необходимых для участия в гран-товых конкурсах (и победы в них), и ставших уже привычной интегральной частью
академического образования, и до превращения числа выигранных грантов в новый показатель эффективности и профессионального успеха в науке.
Эволюция исследовательских грантов началась в Европе еще в XIX в. (хотя многие ошибочно называют их родиной США, где впервые, хотя и значительно позже появилось теперь уже привычное для ученых понятие «грант» (англ. grant)). Исследования французских историков науки [1] содержат убедительные доказательства того, что первые гранты появились во Французской академии наук; работы британских исследователей [2] утверждают, что alma mater грантов было Королевское научное общество. В любом случае, вопрос о том, кто стал «изобретателем» грантов, является не столь значимым, достаточно осознавать, что их появление — это не случайность, а явление, вызванное к жизни многими факторами, как внешними для науки, так и внутренними. Наибольшее значение в данном процессе принадлежало расширению доступа к академическому образованию, профессионализации науки и активизации ее поддержки со стороны общества и государства.
Только в XIX в. наука начинает превращаться в деятельность, которая теперь повсеместно считалась профессией [3]. Именно в этот период для большинства ученых научный поиск становится настоящей работой, обеспечивающей средства к существованию. Многие из них получают постоянные оплачиваемые должности в академиях наук, музеях, университетах и теряют свой прежний статус «свободных художников» (gentlemen scientist), занимающихся наукой из собственных интересов и на собственные средства. Не менее важен и тот факт, что в это же время в ряде европейских стран новые группы населения — те, которые не могли позволить себе не только оплату академического образования, но и тем более проведение научных экспериментов, — получили доступ к этой новой профессии. Безусловно, многие из новых ученых не могли заниматься наукой без покровительства и финансовой помощи, особенно в период, когда сложность (в первую очередь, техническая) научных исследований и, как результат, затраты на их выполнение резко увеличивались. И наконец, достижения науки и техники начала XIX в. послужили толчком к улучшению государственного финансирования науки в ряде стран и резкому всплеску меценатства (так, многие обеспеченные граждане желали пожертвовать часть своих средств на научные эксперименты с тем, чтобы навсегда увековечить свое имя каким-либо значимым открытием, сделанным за их счет). Эти и другие социальные процессы обусловили появление первых исследовательских грантов, основным назначением которых изначально являлась поддержка бедных ученых (во Франции именно эта формулировка стала причиной низкого интереса ученых к первому объявленному конкурсу на получение финансирования для проведения исследований) [1].
В ХХ в. роль и функции исследовательских грантов существенно трансформировались. Сегодня гранты представляют собой особый механизм финансирования научных исследований и разработок, который играет важную роль в жизни научных сообществ большинства стран, особенно тех, где материальное благополучие науки остается на низком уровне вследствие дефицита прямого государственного финансирования. Кроме того, гранты имеют и символическую ценность, что позволяет считать их, пользуясь терминологией П. Бурдье, одной из современных форм научного капитала [4]. В некоторых странах — например, Австралии, Великобритании, Канаде, США — число полученных грантов (или общий объем привлеченного конкурсного финансирования, или число грантовых заявок, поданных в различные
научные фонды и другие организации-грантодатели) служит основанием для принятия решений о найме новых сотрудников в университеты или исследовательские институты, их карьерном росте, заключении бессрочного контракта, используется для расчета учебной нагрузки и т. д.
Грантовая активность ученых оценивается на общенациональном уровне, а также представляет огромный интерес для руководства научных организаций, сотрудниками которых они являются. Во-первых, некоторая доля грантов (она существенно варьируется в зависимости от внутренних правил и уставов организаций), полученных сотрудниками или подразделениями, поступает в бюджет организации для поддержания и развития инфраструктуры и обеспечения других ее потребностей. Во-вторых, в некоторых странах успешность университетов и научных институтов в привлечении конкурсного финансирования является одним из основных критериев оценки научных организаций, который используется при распределении государственного финансирования научных исследований и разработок. И в-третьих, число полученных грантов является важным компонентом престижа института, его научной репутации. Все эти факторы побуждают руководство научных организаций усиливать давление на исследователей и стимулировать их участие в грантовых конкурсах, что приводит, в том числе, к трансформации профессии ученого, его роли: «Я думаю, сегодня множество людей ... чувствуют, что на них возложена обязанность приносить деньги. И это и есть их истинная роль как исследователей. Я чувствую, что если я не подаю заявки (на гранты), то я подвожу "команду"» [5, p. 603 — перевод автора].
Таким образом, это двойное давление — внутреннее в виде стремления достичь профессионального признания и внешнее в виде требований со стороны администрации и руководства — становится причиной того, что сегодня все меньшее и меньшее число ученых имеют шанс оставаться вне системы исследовательских грантов. Это позволяет говорить о том, что в настоящее время наука переживает разрушение старой парадигмы «публикуй или исчезни» ('publish or perish!'), которая направляла и структурировала деятельность ученых на протяжении многих десятилетий, и становление новой парадигмы — «получай гранты или исчезни» ('grant or perish!'), ядром которой является грантовая активность ученого [6].
Значимость — а иногда даже жизненная необходимость — системы исследовательских грантов ставит вопрос о потенциальных рисках и опасностях, которые она способна принести в жизнь и работу современных ученых. Основные положительные влияния ее на науку широко известны и уже оценены научным сообществом, но ее негативные воздействия остаются при этом относительно неизученными. Данная статья содержит обзор исследований, проведенных в нескольких зарубежных странах и посвященных анализу негативных последствий усиления грантозависи-мости современной науки. В качестве дополнений и эмпирических подтверждений обсуждаемых выводов используются результаты восьми интервью, проведенных автором статьи с российскими учеными, получившими исследовательские гранты Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) (все респонденты являются представителями социогуманитарных наук). Не претендуя на репрезентативность и имея своей главной целью апробацию разработанной методологии, данное пилотное исследование, тем не менее, может служить иллюстрацией выводов, которые были получены в других странах в ходе реализации крупномасштабных исследова-
тельских проектов, и для подтверждения глобального характера тех изменений, которые происходят сегодня в науке. Таким образом, статья адресована тем, кто интересуется современными трансформациями института науки и той работой, которая ведется сегодня в данной области.
Гранты и рабочее время ученого
Участие в грантовых конкурсах требует серьезных временных затрат, что вносит существенные коррективы в структуру рабочего (а порой и личного) времени современного ученого. Сложно определить точное количество времени, которое требуется для подготовки грантовой заявки, прочей конкурсной документации, а затем написания отчета по гранту, но в любом случае это время, которое могло быть потрачено на исследовательскую работу (или семью, или участие в гражданских проектах, или сон) [7]. Для сотрудников университетов это также то время, которое может быть затрачено в ущерб преподаванию или подготовке к занятиям, что имеет особое значение для России, где преподавательская нагрузка очень высока по сравнению со многими другими странами, а выполнение преподавательских нормативов строго контролируется администрацией вузов. Все ученые, принявшие участие в пилотном исследовании, отметили, что потратили на подготовку гранто-вой заявки около одной рабочей недели (40 часов), а затем многократно возвращались к ней, чтобы внести необходимые правки, дополнения и изменения. В научной литературе можно найти и другие оценки времени, необходимого для участия в конкурсах на получение грантов, что может свидетельствовать о том, что величина данного показателя существенно варьируется в зависимости от области науки, к которой относится исследование: «Число человекочасов, которое требует подготовка качественной заявки на участие в грантовом конкурсе, ... несомненно, существенно и измеряется, возможно, даже сотнями» [8, р. 4 — перевод автора].
В любом случае, время, затраченное на написание заявки, не расценивается ученым как потеря или пустая трата, если по результатам конкурса он получает грант в качестве компенсации этих затрат и признания его таланта. Иначе видится ситуация, когда участие в конкурсе является неудачным, так как написание нефинанси-руемой грантовой заявки представляет собой невероятную трату времени, энергии, таланта и научного капитала [8]. В 2011 г. Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ) и Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) поддержали, соответственно, 30,4% и 30,3% поданных (в 2010 г.) заявок1. Стоит также подчеркнуть, что доля поддержанных проектов в российских государственных научных фондах значительно выше, чем во многих других странах: Национальный научный фонд США, например, в том же году предоставил финансирование лишь для 21,7% исследовательских проектов, представленных на конкурс2. В 2011 г. средний уровень успешности (соотношение числа поданных грантовых заявок и числа предоставленных грантов) в самых крупных научных фондах мира не превышал 45% (рис. 1).
1 Рассчитано на основании официальных данных о результатах деятельности РГНФ (шшш.гШ. ги) и РФФИ (www.rfbr.ru).
2 Рассчитано на основании официальных данных о результатах деятельности Национального научного фонда США (www.nsf.gov/).
Рис. 1. Показатели деятельности крупнейших научных фондов и других организаций-грантодате-лей в отдельных странах: 2010-2011 гг.
Примечание: Источники данных: рассчитано на основании данных официальных ежегодных и других отчетов научных фондов (www.nsf.gov/, www.dfg.de,www.rfbr.ru,www.rfh.ru,www.rcuk.ac.uk/, www.arc.gov.au/,www.nrc-cnrc.gc.ca/).
Данные о деятельности научных фондов показывают, что для большинства ученых, подающих грантовые заявки, затраты времени, энергии и других ресурсов далеко не всегда приводят к желаемому (или даже необходимому) результату. Можно предположить, что неподдержанные заявки позже будут переработаны и представлены снова на конкурсы организаций-грантодателей, а значит, их подготовка никогда не является пустой тратой времени. Действительно, два респондента заявили, что их исследовательские проекты, получившие финансирование РГНФ в 2011 г., стали результатом доработки заявок, которые ранее были отвергнуты. Но также они отметили, что пересмотр и изменение заявок потребовали не меньше времени, чем написание самой заявки, возможно, даже больше. Таким образом, участие в конкурсах на получение исследовательских грантов — это процесс, требующий серьезных временных инвестиций в ущерб другим видам профессиональной деятельности ученых (преподавание, выполнение исследований, подготовка публикаций и проч.), но при этом ничего не гарантирующий взамен.
«Мейнстримовая наука»
Результаты исследований, проведенных в ряде стран, показывают, что гранто-вая система поощряет мэйнстримовую науку: респонденты из числа ученых отмеча-
ют, что легче получить грант для исследовательского проекта, когда постановка проблемы (а иногда и ее решение) уже принята научным сообществом. Это положение находит объяснение в бессмертной теории Т. Куна: эксперты, оценивающие гранто-вые заявки, являются представителями доминирующей парадигмы и стремятся защитить ее от вмешательств других, конкурирующих с ней парадигм.
Исследование, проведенное в Австралии [9], показало, что одной из наиболее распространенных стратегий, которые используют ученые, чтобы повысить «гран-топривлекательность» своего исследования, является отказ от новаторских тем и исследовательских проблем, которые еще не получили значительного внимания научного сообщества, и замена их более конвенциональными: «Все ученые обычно избегают рискованных исследований, потому что новые идеи, когда человек не уверен, сработают ли они, включать в грантовую заявку нельзя» [9, р. 383 — перевод автора]. Даже сама процедура подачи заявки на грант и критерии ее оценки в ходе проведения экспертизы предполагают, что некоторая исследовательская работа в данной научной области уже была проделана. Каждая заявка должна содержать обзор результатов исследований и опубликованных работ по выбранной тематике. Для экспертов это является доказательством осведомленности заявителя о состоянии дел в изучаемой области и определенной гарантией того, что поддерживаемый исследовательский проект будет иметь «добавочную стоимость» для науки.
Российские респонденты также подтвердили, что, выбирая тему проекта для грантовой заявки, они старались определить «нишу» в отрасли знаний, в которой они работают, и выбрать такую тему, которая уже изучалась другими членами научного сообщества, но при этом имела достаточный исследовательский потенциал для дальнейшего изучения. Также примечательно, что никто из респондентов не упомянул свои личные исследовательские интересы в качестве начальной точки и решающего фактора при выборе темы для грантовой заявки.
Часто давление, которое вынуждает ученого изменить (или подкорректировать) свои научные интересы, приводит к еще одному негативному последствию: после получения гранта на проведение исследования, не представляющего значительного личного интереса, исследователи перераспределяют финансирование от заявленного на другие проекты (или другие виды профессиональной деятельности) [10]. Именно по этой причине иногда даже те научные проекты, которые получили конкурсное финансирование, оказываются недофинансированными и приносят меньше результатов, чем можно было бы ожидать.
Приоритетные исследования и специальные грантовые конкурсы
Правительство, научные фонды, коммерческие предприятия, частные спонсоры — все акторы, выступающие грантодателями — определяют (время от времени или на регулярной основе) приоритетные направления научных исследований и в соответствии с этим учреждают специальные грантовые конкурсы. Государство часто в качестве приоритетных определяет те области науки и направления исследований, которые отвечают актуальным социальным потребностям и имеют потенциал для решения проблем всего общества, в то время как частные гранты или гранты коммерческих организаций чаще стимулируют ученых проводить исследования, способные улучшить производство и эффективность бизнеса.
Одним из возможных последствий применения практики проведения специальных грантовых конкурсов является то, что «у ученых слишком часто, кажется, возникает желание получить финансирование, даже путем приношения в жертву того, чем они действительно страстно интересуются, и вступить в эту "мышиную гонку" за грантами, которые не представляют для них особого (научного) интереса, но которые они могут получить» [11 — перевод автора]. Это означает, что в дополнение к универсальной необходимости «встраивания» своих научных интересов в рамки мейнстримовой науки, ученые также стремятся согласовывать их с грантовыми приоритетами, адаптируя свои исследования к «финансовому пейзажу» и выбирая те темы, которые предопределены окружающей средой, а не самой наукой [9].
Важно также отметить, что практика определения приоритетов финансирования противоречит самой идеологии исследовательских грантов, которая априори предполагает движение по восходящей линии, «снизу вверх»: ученые должны сами решать, что сегодня актуально для развития науки. Кроме того, учреждение приоритетных грантовых конкурсов не всегда предполагает увеличение финансирования научных фондов — вместо этого оно может потребовать перераспределения или сокращения бюджета основных конкурсов, что увеличивает конкуренцию среди кандидатов, принимающих в них участие. Таким образом, определение грантовых приоритетов способно нарушить автономию науки, наличие которой является безусловным и необходимым условием ее гармоничного развития.
«Количественный сдвиг» в гуманитарных науках
Для гуманитарных наук выбор методов исследования всегда имеет большое значение. Использование качественных методов позволяет исследователю глубже понять сущность изучаемых социальных процессов и феноменов, хотя при этом качественные методы часто критикуют за субъективность и ненадежность. Количественные методы предоставляют верифицируемые данные, но часто упускают важные детали и отклонения от общих трендов. Использование количественных или качественных методов всегда согласуется с целями и задачами исследования.
Система исследовательских грантов провоцирует «количественный сдвиг» в гуманитарных науках, поощряя исследования, основанные на использовании количественных методов, и дискриминируя проекты, основанные на качественной методологии [12], что побуждает ученых заменять качественные методы количественными, даже когда использование первых более оправдано общей логикой исследования [13].
Возможно указать несколько факторов, лежащих в основании данной проблемы. Во-первых, необходимость получения гранта для выполнения научного исследования должна быть документально подтверждена сметой расходов или финансовым протоколом, при этом даже многие члены самого научного сообщества часто верят, что исследования, использующие качественные методы, крайне просты и, соответственно, не требуют больших объемов финансирования [14]. Два респондента, принявшие участие в пилотном исследовании, также упомянули, что предпочли использовать метод массового опроса вместо экспертного интервью, чтобы их исследования выглядели «более сложными».
Еще одно обстоятельство связано с самой природой качественной методологии и ее основными характеристиками: такая программа всегда подвижна и часто пере-
страивается в ходе проведения исследования в результате обнаружения новых характеристик исследуемых явлений. Это предполагает, что исследователь зачастую не имеет окончательно оформленного исследовательского плана до момента «вхождения в поле». Индуктивная и порой разведывательная природа качественного исследования может воплотиться в заявках, довольно туманных и содержащих меньше определенности относительно исследовательских вопросов и используемых методологических подходов, чем исследования, использующие количественные методы [12].
Многие мифы и подозрения относительно качественных методов постепенно исчезают, делая их все более привычными для экспертов, оценивающих грантовые заявки, и руководства организаций-грантодателей. Тем не менее, подготовка гран-товой заявки с использованием таких методов все еще сложнее и затратнее, чем грантовые заявки на исследования, основанные на использовании количественных методов [12].
Стратификация научного сообщества
По мере того как число полученных грантов становится все более привычной мерой оценки результативности отдельных ученых и научных коллективов, их профессионального успеха в науке, этот показатель превращается в основание новой системы стратификации в науке. В первом приближении научное сообщество теперь можно разделить на «инсайдеров грантовой системы» — тех, кто активно участвует в грантовых конкурсах и регулярно получает гранты на исследовательские проекты, и «аутсайдеров» — тех, кто либо не подает грантовые заявки, либо принимает участие в конкурсах, но никогда не получает гранты. Первая группа ученых хорошо осведомлена относительно «правил игры» в данном поле: они обладают большим опытом в написании грантовых заявок, знают, какие темы и методы лучше выбирать, кого стоит приглашать в команду, если заявка подается от научного коллектива. Это помогает, прежде всего, значительно сократить время, необходимое для подготовки всей конкурсной документации, а также повысить шансы на получение грантов в будущем.
Не только это «инсайдерское» знание, но и статус грантополучателя существенно увеличивает вероятность победы в новых грантовых конкурсах. Причины и механизм влияния достигнутой репутации в науке впервые объяснил Р. Мертон, который использовал понятие «эффект Матфея» для объяснения постоянно возрастающего неравенства научных центров: центры, продемонстрировавшие научное превосходство, получают гораздо больше ресурсов для исследований, чем центры, которым еще только предстоит получить этот статус [15]. В отношении исследовательских грантов этот феномен носит название «петля положительного отклика» (positive feedback loop) и характеризует ситуацию, в которой те, кто получал гранты в прошлом, имеют больше шансов получить их и в будущем [16].
Одной из возможных причин действия эффекта Матфея при распределении грантов является тот факт, что ученые, получающие гранты, имеют в среднем больше публикаций, чем их коллеги среди «аутсайдеров» грантовой системы: наличие публикаций в качестве подтверждения и демонстрации достигнутых результатов исследования часто является требованием организаций-грантодателей. Это повышает «видимость» ученых для научного сообщества и помогает им в последующих
грантовых конкурсах, так как во многих научных фондах показатели публикационной активности заявителя используются в качестве критерия оценки заявки [9]. Кроме того, существование феномена «петли положительного отклика» является следствием высокого доверия научного сообщества методу экспертной оценки, посредством которой оцениваются грантовые заявки: она воспринимается как своеобразная гарантия того, что поддержанный исследовательский проект, а также его автор соответствуют высоким требованиям. Подтверждение этому легко найти в современном научном мире: некоторые зарубежные организации-грантодатели, которые осуществляют свою деятельность в том числе и в России, используют число грантов, ранее полученных заявителями в российских научных фондах, в качестве одного из критериев оценки грантовых заявок [17]. Постепенная концентрация грантов в четко очерченной группе исследователей в результате влияния в том числе эффекта Матфея ведет к появлению нового «типа ученого» — ученого-грантополу-чателя — и нового научного сообщества [18].
Стратификация в науке на основании числа полученных грантов не является проблемой, если мы полностью верим в миф о качестве и уверены в том, что высокий уровень исследования — это не только необходимое, но и достаточное условие для получения исследовательского гранта. Тем не менее, как было сказано выше, не только качество исследования, но и другие факторы также могут вмешиваться в процесс распределения грантов. Также остается открытым вопрос о том, какое положение в этой новой системе стратификации займут ученые, активно вовлеченные в проведение актуальных научных исследований, регулярно публикующие свои работы, но по тем или иным причинам не участвующие в грантовых конкурсах и предпочитающие оставаться вне этой разрастающейся системы.
Заключение
Возрастающая значимость исследовательских грантов является одной из черт современной науки. Сегодня во многих странах распределение финансирования научных исследований осуществляется на конкурсной основе, что позволяет обеспечивать ресурсами наиболее результативные научные организации и, как следствие, получать максимальный результат из ограниченных ресурсов. При этом многие ученые отмечают, что, как правило, им приходится существенно изменять их исследовательские проекты для того, чтобы получить грант. Это доказывает, что система исследовательских грантов имеет потенциал, достаточный для того, чтобы манипулировать наукой, и эта манипуляция имеет как позитивные результаты (в виде повышения уровня проводимых исследований), так и негативные, некоторые из которых обсуждались в данной статье:
— необходимость участвовать в грантовых конкурсах изменяет структуру рабочего времени ученого;
— заставляет их изменять, корректировать свои научные интересы с целью повышения грантопривлекательности проектов и вероятности получения грантов;
— стимулирует ученых отказываться от исследования рискованных и неизученных тем, выбирать те, которые уже признаны научным сообществом,
и, таким образом, может стать серьезным препятствием для развития новых (и, возможно, перспективных) направлений и областей знаний;
— управляет выбором методов исследования и ведет к «количественному сдвигу» в гуманитарных науках;
— выступает в качестве нового основания стратификации в науке.
Важно подчеркнуть, что негативные последствия и потенциальные риски, связанные с возрастанием значимости исследовательских грантов для современной науки и обсуждаемые в данной статье, не формируют конечный перечень, а представляют собой лишь несколько примеров. Другие возможные негативные последствия также время от времени обсуждаются в научной литературе, становятся предметом дискуссий, новые риски могут проявиться в скором будущем, так как сегодня заметна устойчивая тенденция к дальнейшему расширению системы исследовательских грантов и усилению зависимости от нее науки. Тем не менее, было бы ошибочно расценивать данную статью как призыв к отказу от грантового финансирования — напротив, автор признает в целом позитивный характер тех изменений, которые привнесли гранты в науку и жизнь отдельных ученых, но при этом считает, что важно представлять не только функции этой системы, которые важны для поддержания целостности системы науки, но и ее дисфункции, которые могут стать источником серьезных проблем и нарушить ее стабильность.
Литература
1. Crosland M., Galvez A. The Emergence of Research Grants within the Prize System of the French Academy of Sciences, 1795-1914 // Social Studies of Science. 1989. Vol. 19, N 1. P. 71-100.
2. Macleod R. M. The Royal Society and the Governments Grant: Notes on the Administration of Scientific Research, 1849-1911 // The Historical Journal. 1971. Vol. 14. P. 323-358.
3. Byerly H., Stevenson L. Many Faces of Science: Scientists, Values and Society. N. Y.: Westview Press, 1995. 257 p.
4. Bourdieu P. The Specificity of the Scientific Field and the Social Conditions of the Progress of Reason // Social Science Information. 1975. Vol. 14. P. 19-47.
5. Polster C. The Nature and Applications of the Growing Importance of Research Grants to Canadian Universities and Academics // Higher Education. 2007. Vol. 53. P. 599-622.
6. Musambira G., Collins S., Brown T., Voss K. From "Publish or Perish" to "Grant or Perish": Examining Granmanship in Communication and the Pressures on Communication Faculty to Procure Funding for Research // Journalism and Mass Communication Educator. 2012. Vol. 67, N 3. P. 234-251.
7. Feinberg J. G. Academic grants foster waste and antagonism, not scholarship // Chronicles of Higher Education. 2010. URL: http://chronicle.com/article/Academic-Grants-Foster-Waste/124920/ (дата обращения 10.03.2013).
8. Thyer B. Harmful Effects of Federal Research Grants // Social Work Research. 2011. Vol. 35, N 1. P. 3-7.
9. Laudel G. The "Quality Myth": Promoting and Hindering Conditions for Acquiring Research Funds // Higher Education. 1996. Vol. 52, N 3. P. 375-403.
10. Boalt G., Bergryd U. Differences in Research Orientation Reflected in the Allocation of Grants. Methodological Study // Scientometrics. 1979. Vol. 9, N 1 (2). P. 151-159.
11. Peck S. L. Science Suffers When Getting a Grant Becomes the Goal // The Chronicles of Higher Education. 2009. URL: http://chronicle.com/article/Science-Suffers-When-Getting-a/5559 (дата обращения 15.03.2013).
12. Bourgeaut I. L. Critical Issues in the Funding of Qualitative Research // Journal of Ethnographic and Qualitative Research. 2012. Vol. 7. P. 1-7.
13. Daza S. L. Complicity as Infiltration: the (Im)possibilities of Research With/in NSF Engineering Grants in the Age of Neoliberal Scientism // Qualitative Inquiry. 2012. Vol. 18, N 9. P. 774-786.
14. Morse J. M. A Review Committee's Guide for Evaluating Qualitative Proposal // Qualitative Health Research. 2003. Vol. 13. P. 833-851.
15. Merton R. K. The Mathew Effect in Science // Science. 1968. Vol. 159. P. 56-63.
16. Gillet R. Pitfalls in Assessing Research Performance by Grant Income // Scientometrics. 1999. Vol. 22. P. 253-263.
17. Дежина И. Г. Грантовое финансирование российской науки: новые тенденции // Науковедение и новые тенденции в развитии российской науки / ред. А. Г. Аллахвердян, Н. Н. Семенова, А. В. Юре-вич. М.: Логос, 2005. С. 139-159.
18. Юревич А. В. Расслоение российского научного сообщества // Науковедение и новые тенденции в развитии российской науки / ред. А. Г. Аллахвердян, Н. Н. Семенова, А. В. Юревич. М.: Логос, 2005. С. 223-244.
Статья поступила в редакцию 25 октября 2013 г.
Контактная информация
Стрельцова Екатерина Александровна — аспирант; kstreltsova@hse.ru Streltsova Ekaterina A. — post-graduate student; kstreltsova@hse.ru
