CC BY
150Нефтегазовой сектор в Индустрии 4.0.: переход на возобновляемые источники энергии и итоги цифровизации
[™ sovman.ru/article/9508/
Отправить статью мне на email Авторы
Харланов Алексей Сергеевич
Кандидат технических наук, до ктор экономических наук, профессор кафедры мировой экономики Россия, Дипломатическая академия МИД РФ [email protected]
Аннотация
Энергетическая отрасль претерпевает качественные изменения, что имеет далеко идущие последствия для мировой энергетики и ее ключевых игроков, включая нефтяных и угольных компаний и стран-экспортеров невозобновляемых энергоресурсов. Однако точно спрогнозировать скорость перехода невозможно. Кроме того, трудно определить каким будет конечный энергетический баланс, поскольку результаты перехода, вероятно, будут зависеть от региона. Для России данная тема является тем более актуальной, что страны-импортёры её нефти и газа одновременно являются и первопроходцами в цифровой трансформации отрасли и переходу на возобновляемые источники, что создаёт дополнительные экономические и внешнеполитические риски. В исследовании проводится обзор предпосылок и преимуществ перехода на возобновляемые источники энергии с эколого-экономической и технологической точек зрения. Охарактеризованы сущность и содержание цифровой трансформации в контексте достижения целей устойчивого развития ООН и Парижского соглашения по климату. Рассмотрена концепция «четвёртого энергоперехода» Вацлава Смила как важнейшая стратегия развития современной энергетики и адаптации к вызовам неустойчивого мира с его неравномерным и, зачастую, неэффективным доступом и использованием ископаемых природных ресурсов. Проанализирована динамика мирового потребления энергетических ресурсов (биомассы, угля, нефти, газа и новых возобновляемых источников) с 1860 по настоящее время и на прогнозный период до 2040 года. Отмечено увеличение доли нетрадиционных источников Рассмотрены кривые обучения, описывающие эффект масштаба: снижение стоимости выработки киловатт-часа при наращивании энергетических мощностей по солнечным панелям и ветровым турбинам различной конструкции. Приведены примеры опыта крупнейших стран-производителей возобновляемой энергии и кейсы успешных компаний по цифровой трансформации современного энергопотребления. Оценено состояние возобновляемой энергетики в Российской Федерации в сравнении с мировыми лидерами (Китаем, США). Сделаны выводы, что успешная цифровая трансформация нефтегазовой отрасли возможна только при достаточной экономической эффективности данного процесса, что потребует значительных инвестиций на начальных этапах жизненного цикла цифровых инноваций, но приведёт к более рациональному распределению мировой энергии в долгосрочной перспективе.
Ключевые слова
Цифровая трансформация, энергетический переход, возобновляемые источники энергии, нефтегазовый сектор, невозобновляемые энергоресурсы.
Читайте также
Статья также доступна (this article also available):
• ■■ Русский
• sis English (Английский)
Рекомендуемая ссылка
Харланов Алексей Сергеевич
Нефтегазовой сектор в Индустрии 4.0.: переход на возобновляемые источники энергии и итоги цифровизации// Современные технологии управления. ISSN 2226-9339. — №2 (95). Номер статьи: 9508. Дата публикации: 2021-08-26 . Режим доступа: https://sovman.ru/article/9508/
1. Введение
По мере развития глобального ВВП эксперты наблюдают неуклонный рост спроса на энергоресурсы, и именно цифровая трансформация мировой экономики сможет не только обеспечить правильный и качественный учет самих калорий, но и дать реальную оценку и прогнозы по их наиболее эффективному и адресному применению, а также по существующим запасам и потенциальным способам их разведке и добычи. Именно поэтому, начиная с 1970-х годов, сложившаяся весьма расточительная модель мирового энергопотребления начала активно подвергаться критике и возникло желание не только навести порядок в экологической повестке, но и просчитать тренды научных достижений в области энергетики, способных переформатировать целые глобальные отрасли и изменить географию поставок энергетических ресурсов и рынка трудовой миграции. Человечество начало все больше задумываться об обеспечении доступности ресурсов в долгосрочном периоде и о климатических проблемах [1]. Помимо этого, в качестве фундаментальных факторов изменения ситуации в последние десятилетия послужили существенный рост относительных цен на энергоносители и психологические шоки (Чернобыль и Фукусима). Немаловажную роль играет политика многих государств, направленная на снижение зависимости от импорта углеводородов, повышая тем самым энергетическую безопасность страны [2].
Доклад ООН, посвящённый целям устойчивого развития, оценивает риски, связанные с изменением климата, как крайне высокие. Основной причиной глобального потепления является хозяйственная деятельность человека, все аспекты которой так или иначе связаны с природными ресурсами, топливом и энергетикой. Постепенный рост температуры в результате выбросов парниковых газов от сжигания углеводородов приведёт к ухудшению условий сельского хозяйства, усилит неравенство и бедность населения [3].
Лорманн А. с соавторами отмечают, что переход к возобновляемым источникам энергии (ВИЭ) и увеличение их доли в мировом энергопотреблении улучшит доступ, прежде всего, к чистой питьевой воде и чистой энергии, а в среднесрочной перспективе - снизит их стоимость [4].
В мире этот переход уже идёт: ВИЭ обеспечивают примерно % мирового производства электроэнергии, причём около 10% мощностей генерируются за счёт инновационных технологий. Исследование Рама М. и соавторов показывает, что стоимость повторного использования возобновляемых источников энергии в некоторых регионах ниже, чем традиционного ископаемого топлива. Поэтому ветряные турбины и солнечные батареи уже сейчас более конкурентоспособны, чем тепловые электростанции, работающие на угле, или атомные электростанции, которые имеют высокие затраты на строительство и эксплуатационные расходы [5].
Большинство современных сценариев цифровой трансформации энергетического сектора предполагают наличие определённых допущений в темпах снижения выбросов С02. Прежде всего, вопрос касается финальных сроков отказа от углеводородной энергетики. Сценарии Международного энергетического агентства предусматривают сохранение выбросов углекислого газа и в 2050 году, что несовместимо с целями Парижского соглашения по климату. Кроме того, они предполагают использование источников энергии с сомнительной устойчивостью, таких как атомная энергия. Что и говорить, если с 2008 по 2017 годы глобальные выбросы С02 увеличивались на 1,5% [6].
По мнению Грублера А., цели Парижского соглашения и недопущение повышения среднемировой температуры на 1,5 °С могут быть достигнуты в сценарии общемирового снижения спроса на энергию при одновременном росте населения и деловой активности [7]. За счёт чего это может произойти? За счёт поэтапного перехода к возобновляемой и, прежде всего, повторно используемой энергии. Благодаря этому потребность в новых источниках сможет быть снижена, а вместе с ней - антропогенная нагрузка.
Несколько моделей на глобальном уровне разрабатывают подобные сценарии: Т1МЕ^ТТ (модель энергетической системы, описывающая глобальную энергетику) [8], GENeSYS-MOD (система линейных уравнений, описывающих энергетику на выбранной территории с целью оптимизации стоимости и расхода топлива с учётом внутренних и внешних ограничений и руководствуясь принципами снижения выбросов углекислого газа) [9].
Хансен К. с соавторами определяют важность производства синтетического топлива, а не биотоплива, например, из кукурузы, чтобы оно не конкурировало с целями продовольственной безопасности и выделением земельных ресурсов под сельскохозяйственные культуры. Ведь для производства биотоплива из растений тратится большое количество пресной воды. Её можно очищать и повторно использовать, но для этого, опять же, требуются новые энергетические мощности [10].
Цифровая трансформация отраслей промышленности является активно развивающейся областью исследований. И пандемия существенно повлияла на действия компаний по достижению цифровой зрелости.
Производственная система представляет нечто большее, чем просто набор оборудования и технологий. Оно призвано сохранять устойчивость под неблагоприятными изменениями внутренней и внешней среды, фактически являет собой адаптивную систему с элементами хаотичности, самоорганизации, восстанавливаемости. Пандемия фактически проставила дилемму: принять цифровые изменения и работать с новой сетевой реальностью или уйти с рынка. Безусловно, переход на цифровую трансформацию - это всегда проблема для предприятия, но Covid-19 не оставил им выбора.
Существует множество подходов к определению содержания и сущности цифровой трансформации. Современный мир вступил в эпоху четвёртой промышленной революции, где, согласно Швабу К., информационные системы переплетаются с биологическими и физическими, формируя уникальную экосистему [11].
Виал Г рассмотрел более 25 определений цифровой трансформации и сделал вывод, что она направленна на совершенствование сущности объекта за счёт изменения его свойств, сочетая информационные, вычислительные и коммуникационные технологии [12]. В таком рассмотрении, по нашему мнению, подходит для продуктов, оборудования и технологий. Мы же хотим оценивать цифровую трансформацию с позиции бизнес-модели, целью которой является снижение затрат на возобновляемую энергетику. Поэтому для целей настоящего исследования под цифровой трансформацией мы будем понимать комплекс мероприятий и технологий, как правило, инновационных, по сетизации бизнеса и бизнес-систем для повышения их конкурентоспособности.
Подобные процессы происходят как в геологоразведке, так и в транспортировке нефти и нефтепродуктов, в управлении цепочками поставок [13].
Несмотря на внешнюю простоту, переход на цифровую трансформацию - затратный и сложный путь для предприятий. Парадоксально, но в сети можно найти практически любую информацию о современных инновациях и направлениях совершенствования предприятий, но вот выполнить и внедрить их для конкретного бизнеса зачастую становится невыполнимой задачей [14]. Как итог, трансформация бизнеса становится лишь ответной мерой на действия конкурентов, что закрепляет конкурентное отставание уже на начальной стадии жизненного цикла инноваций [15].
Кусяк А. установил связь межу цифровой трансформацией и достижением целей устойчивого развития предприятия. С его точки зрения, инициативы по управлению устойчивым развитием прекрасно включаются в инициативы по цифровизации, его понятие «дизайн для обеспечения устойчивости» фактически лежит в основе успешной цифровой трансформации [16].
Цифровая трансформация воздействует на возобновляемую энергетику по следующим направлениям [17]:
• прямые экономические эффекты для производства за счёт снижения стоимости энергии;
• повышение энергоэффективности и экономия / запас энергии;
• увеличение производительности труда;
• общий рост инновационного потенциала в отрасли.
Поэтому представляется чрезвычайно актуальным рассмотреть современное состояние потребления возобновляемых и невозобновляемых энергоресурсов в мире и перехода к цифровой трансформации в нефтегазовой отрасли (как одного из главных драйверов развития энергетики), продукты переработки которой используются практически везде: от полимеров и лекарств до одежды и товаров повседневного спроса.
2. Источники исследования и анализ цифрового перехода
Целью исследования является охарактеризовать структурные сдвиги в мировой энергетике при переходе на возобновляемые источники энергии. Рассматривается нефтяная и газовая промышленность как ключевые сектора внедрения инновационных изменений. Задачи настоящего исследования следующие:
• охарактеризовать процесс энергетической трансформации в мире;
• определить стратегии субъектов энергетики для адаптации к новым вызовам отрасли;
• проанализировать развитие технологий и состояние рынка в сфере возобновляемой энергетики;
• рассмотреть процессы цифровой трансформации энергетического сектора.
Для обеспечения качества и научного уровня исследования авторы используют аппарат математической статистики, эмпирические данные Центра энергетики Московской школы управления Сколково, а также Института энергетических исследований Российской академии наук. Теоретическая база исследования опирается на концепцию энергетических переходов Вацлава Смила.
Ограничения результатов и выводов исследования заключаются в неравномерности скорости изменений в структуре энергетики развитых и развивающихся стран, что может повлечь за собой неполное достижение целей Парижского соглашения по климату к 2050 году, и как результат - незавершённости процессов цифровой трансформации в ключевых энергетических секторах.
3. Результаты исследования
Считается, что мировая энергетика находится в состоянии четвертого энергоперехода, понятие которого ввел канадский ученый Вацлав Смил [18]. Во время каждого из энергопереходов меняется структура энергетики, внедряются инновации по повышению экологичности переработки и использования энергии [19].
Впервые подобное явление наблюдалось во 2-ой половине XIX века: уголь стал занимать большую долю в мировой энергетике, чем биомасса (дрова и прочее). Во время второго энергоперехода нефть вытеснила уголь (её доля составила около 45% к 1970 году), Во время третьего энергоперехода газ стал занимать лидирующие позиции (более 20% к 2017 году).
Сейчас на смену традиционной углеводородной и атомной энергетике приходят нетрадиционные источники энергии. В число перспективных направлений включают солнечную энергетику, ветряную, биотопливную, а также мини-гидроэлектростанции, в том числе на основе геотермальной энергии и работающие на силе прилива. В XIX и XX веках все энергопереходы сопровождались высокими издержками. Сейчас же возможна ситуация, когда за счёт эффекта масштаба стоимость единицы энергии нового типа будет неуклонно снижаться [20]. Таким образов растет конкурентоспособность возобновляемых источников энергии по отношению к традиционным, что неизбежно влечет структурный спад в нефтяной и газовой промышленности и будет иметь серьезные последствия как для компаний, так и для стран, специализирующихся на экспорте невозобновляемых энергоресурсов. Если отложить адаптационную стратегию до тех пор, как будет пройден этап неопределенности, игроки энергетического рынка рискуют потерять свои лидирующие позиции. С другой стороны, ранние инвестиционные решения или инвестиции в «убыточные» технологии не только ограничат их будущие возможности, но и увеличат риск списания активов. И здесь возникает стратегическая дилемма стран-экспортеров, поскольку переходный процесс влечет за собой структурные преобразования в энергетическом секторе и экономике в целом, а также выделение дефицитных ресурсов на новые секторы, включая возобновляемые источники энергии, которые не генерируют такой значительной прибыли, как нефтегазовая промышленность [21].
Для разработки успешной стратегии по адаптации к новым вызовам энергетической отрасли необходимо понимание природы энергетического перехода, а именно как быстро произойдет переход, и как будет выглядеть конечный энергетический баланс.
Ключевым параметром при определении стратегии субъектов энергетического сектора является скорость энергетического перехода. И хотя с уверенностью предсказать скорость перехода, основываясь на имеющейся информации, нельзя (в основном из-за сложности трансформации и наличия в этом процессе множества слоев и субъектов), но можно обратиться к прогнозной аналитике с учетом тенденций изменения структуры энергопотребления (Гоафик 1).
График 1. Изменение структуры мирового первичного энергопотребления по видам топлива с 1860 г. и четыре энергетических перехода (составлено авторами по данным ИНЭИ РАН, Центра энергетики Московской школы управления СКОЛКОВО).
Источник: Прогноз развития энергетики мира и России, 2019 [22].
Согласно проведенному анализу центром энергетики Московской школы управления Сколково, в период 20002018 гг. мощности нетрадиционных и возобновляемых источников энергии (солнечная, ветровая и энергия биомассы, без учета традиционной гидроэнергетики, далее НВИЭ) совокупно выросли в 21 раз с 56 ГВт в 2000 г до 1179 ГВт в 2018 г В мировом масштабе первичного энергопотребления доля НВИЭ (без гидроэнергетики) увеличилась более чем в три раза, а в выработке электроэнергии - с 3,4 % в 2006 г. до 10,5 % по итогам 2018 г При этом необходимо отметить, что на протяжении последних 15 лет реальные объемы вводов НВИЭ регулярно оказывались выше прогнозируемых [22].
На ранних этапах жизненного цикла инноваций ключевую роль играли государственные субсидии и гранты. Сейчас же, по прошествии 10-15 лет, основной драйвер развития возобновляемых источников энергии - это удешевление технологии производства, эксплуатации и сервиса. Китай на этом рынке становится одним из ведущих игроков по выпуску ветровых лопастей и солнечных батарей [23-24].
Чтобы рассмотреть эффект масштаба, рассмотрим кривую обучения - снижение стоимости инноваций благодаря их повсеместному использованию. Мы считает, что целесообразно проанализировать наиболее популярные виды возобновляемой энергии: солнечную и ветровую (Таблица 1).
Таблица 1. Динамика полных приведенных затрат для основных технологий ВИЭ, 2010-2020 гг. (составлено авторами по данным ИНЭИ РАН, Центра энергетики Московской школы управления СКОЛКОВО).
Energy source Year Cumulative deployment, thousands of megawatts Cost, USD/kWh
Concentrated solar power 2010 1,5 0,39
2020 13 0,13
Offshore wind power 2010 2,5 0,17
2020 35 0,1
Onshore wind power 2010 180 0,09
2020 700 0,05
Photovoltaic Solar panels 2010 35 0,4
2020 700 0,06
Fossil fuel cost range 0,045 -0,17
Источник: Прогноз развития энергетики мира и России, 2019 [22].
Можно отметить, что наиболее значительное снижение затрат наблюдается при выработке электроэнергии на базе солнечных установок. С 2010 года средневзвешенная стоимость 1 кВт*час сократилась более чем в четыре раза, до 8,5 центов/кВтчас для новых проектов, введенных в строй в 2018 г Значительный
технологический прогресс также наблюдается в сфере ветрогенерации. Экспертами отмечается, что значительным потенциалом технологического совершенствования обладают офшорные (морские) ветроустановки.
Обращаясь к ключевым современным тенденциям в области ВИЭ, стоит выделить, что к возобновляемой энергетике начали свой переход не только зависимые от импорта страны, такие как Швеция или Франция, но и гиганты рынка. Так на 2020 год в Китае запланировано достичь показателя в 27% по выработке электричества из возобновляемых источников от всего электричества. Для этого Китай направит инвестиции в проект на сумму 361 млрд. долларов. Американский континент также не остается в стороне. В США активное развитие получил «Клуб гигаватт» - содружество штатов, продвигающих солнечные батареи. Уже на крышах обычных домов используется больше миллиона батарей. Прогнозируется, что за два года количество вырастет в три раза. Помимо этого, компания Tesla превратила целый гавайский остров Кауаи в фабрику по производству солнечной энергии. Говоря о России, с 2012 года действует закон «О стимулировании использования ВИЭ на розничных рынках электроэнергии». Однако их доля незначительна. Из «чистой» энергии можно выделить только развитые ГЭС, доля которых в общем объеме производства составляет около 20% (Гоафик. 2).
График 2. Доля возобновляемых источников энергии в производстве электроэнергии в России за 2018 год (составлено авторами по данным ИНЭИ РАН, Центра энергетики Московской школы управления СКОЛКОВО)
Источник: Распределённая энергетика в России: потенциал развития, 2018 [25]
Для России возобновляемая энергетика может стать реальным источником доходов в будущем, так как природные территории располагают, как минимум, к развитию ветровых электростанций. Постепенно природные ископаемые будут истощаться, следовательно, рентабельность их добычи падать. Поэтому чем быстрее в стране произойдёт этот переход, тем меньше будет конкурентное отставание от ведущих энергетических держав.
4. Версия дальнейшего развития энергетического перехода
Мир стоит на пороге фундаментальных изменений в глобальной энергетической системе. В проведённом исследовании наглядно показано, как происходили эти переходы ранее: с биомассы на уголь, с угля на нефть, с нефти на газ, и с газа на возобновляемые источники энергии. Представленные данные и прогноз до 2040 года полностью согласуются с результатами зарубежных исследований и целями устойчивого развития ООН по достижению устойчивого развития.
По нашему мнению, будущее цифровой трансформации энергетики находится во внедрении недорогих технологий использования солнечной и ветровой энергии. Четвёртый энергетический переход будет способствовать существенному повышению эффективности энергетики, извлечению практически чистой энергии, а также достижению целей Парижского соглашения по климату и недопущению роста среднемировой температуры на 1,5 °С.
Электроэнергетика становится драйвером развития всех связанных с ней отраслей, а это практически все отрасли в мире. Однако здесь необходимо соблюсти баланс между обширной электрификацией всех сторон жизни и всех регионов мира с ответственным электропотреблением. Внедрение 1Т-инноваций пройдёт наиболее легко именно в этой сфере энергетики, так как все процессы, проходящие через компьютеры и дата-центры, существуют на электричестве.
5. Выводы исследования
По итогам проведённого исследования были сделаны следующие выводы:
• Цифровая трансформация нефтегазового сектора и выполнение «целей 1,5 С» требуют скорейшей дефоссилизации и электрификации различных отраслей и сфер энергетики. В таком случае растущий спрос на гигаватты мощности будут способствовать притоку инвестиций в солнечные батареи и ветроэнергетику как в самые быстрорастущие по мощностям области.
0.39% ■ Неаг епеггу
19,90% Хис]еаг
10,97% 68,74% епег2' Нуйго епегзу
НептаЬк
епегау
• Переход нефтегазового сектора, а вместе и ним, и всех связанных отраслей на цифровые технологии и возобновляемую энергию будет возможен только при положительной экономической эффективности солнечных панелей и ветровых турбин. Для этого необходимо преодолеть нижний порог рентабельности для повышения интереса этих технологий для широкого круга инвесторов. Последнее десятилетие показало, что с нарастанием введённых мощностей стоимость одного киловатта энергии падает. Задача мирового бизнеса - сделать эти технологии доступными не только для развитых, но и развивающихся стран (например, страны Африки с огромными потенциальными запасами солнечной энергии), где потенциальный рынок сбыта энергии значительно выше.
• Задачей цифровой трансформации нефтегазового сектора является выравнивание стоимости доступа к энергии в глобальном масштабе. С инвестиционной точки зрения разработки синтетического топлива и, как результат, снижение его стоимости в долгосрочной перспективе принесут пользу большинству стран, но в краткосрочном - создаст напряжения как политического (нефтяное лобби), так и технического характера (высокие инвестиции в неопробованные технологии). Главный аргумент в пользу этой стратегии - отдача на вложенный капитал по возобновляемой энергетике выше, чем доходность от добычи традиционного ископаемого топлива.
Библиографический список
1. Myasnikova, O.Y., Shatalova, I.I., Zenkina, E.V., Bogacheva, T.V., Illeritsky, N.I., Kutlyeva, G.M. "Promising directions of cooperation among Eurasian Economic Union countries", International Journal of Engineering and Technology (UAE), 2018, vol. 7(3.14), pp. 386-391. DOI: 10.14419/ijet.v7i3.6.16009.
2. Bogdanov, M. Ram, Aghahosseini, A., Gulagi, A., Oyewo, A.S., Child, M., Caldera, U., Sadovskaia, K., Farfan, J., De Souza, L., Noel Simas Barbosa, Fasihi, M., Khalili, S., Traber, T., Breyer, C. "Low-cost renewable electricity as the key driver of the global energy transition towards sustainability", Energy, 2021, vol. 227, 120467. DOI: 10.1016/j.energy.2021.120467.
3. Global sustainable development report 2019: the future is now e Science for Achieving Sustainable Development. United Nations, New York, 2019. Retrieved from
https://sustainabledevelopment.un.org/content/documents/24797GSDR_report_2019.pdf.
4. Lohrmann, A., Farfan, J., Caldera, U., Lohrmann, C., Breyer, C. "Global scenarios for significant water use reduction in thermal power plants based on cooling water demand estimation using satellite imagery", Nature Energy, 2019, vol. 4, pp. 1040-1048. DOI: 10.1038/s41560-019-0501-4.
5. Ram, M., Child, M., Aghahosseini, A., Bogdanov, D., Lohrmann, A., Breyer, C. "A comparative analysis of electricity generation costs from renewable, fossil fuel and nuclear sources in G20 countries for the period 20152030", Journal of Cleaner Production, 2018, vol. 199, pp. 687-704. DOI: 10.1016/j.jclepro.2018.07.159.
6. Quere, C.L., Andrew, R.M., P. Friedlingstein, S. Sitch, J. Hauck, J. Pongratz, P.A. Pickers, J.I. Korsbakken, G.P. Peters, J.G. Canadell, A. Arneth, V.K. Arora, L. Barbero, A. Bastos, L. Bopp, F. Chevallier, L.P. Chini, P. Ciais, S.C. Doney, T. Gkritzalis, D.S. Goll, I. Harris, V. Haverd, F.M. Hoffman, M. Hoppema, R.A. Houghton, G. Hurtt, T. Ilyina, A.K. Jain, T. Johannessen, C.D. Jones, E. Kato, R.F. Keeling, K.K. Goldewijk, P. Landschützer, N. Lefevre, S. Lienert, Z. Liu, D. Lombardozzi, N. Metzl, D.R. Munro, J.E.M.S. Nabel, S. Nakaoka, C. Neill, A. Olsen, T. Ono, P. Patra, A. Peregon, W. Peters, P. Peylin, B. Pfeil, D. Pierrot, B. Poulter, G. Rehder, L. Resplandy, E. Robertson, M. Rocher, C. Rödenbeck, U. Schuster, J. Schwinger, R. Seferian, I. Skjelvan, T. Steinhoff, A. Sutton, P.P. Tans, H. Tian, B. Tilbrook, F.N. Tubiello, I.T. van der Laan-Luijkx, G.R. van der Werf, N. Viovy, A.P. Walker, A.J. Wiltshire, R. Wright, S. Zaehle, B. Zheng, "Global Carbon Budget", Earth System Science Data, 2018, vol. 10, pp. 2141-2194. DOI: 10.5194/essd-10-2141-2018.
7. Grubler, C. Wilson, N. Bento, B. Boza-Kiss, V. Krey, D.L. McCollum, N.D. Rao, K.Riahi, J.Rogelj, S.De Stercke, J.Cullen, S. Frank, O. Fricko, F. Guo, M. Gidden, P. Havlik, D. Huppmann, G. Kiesewetter, P. Rafaj, W. Schoepp, H. Valin, "A low energy demand scenario for meeting the 1.5 °C target and sustainable development goals without negative emission technologies", Nature Energy, 2018, vol. 3, pp. 515-527. DOI: 10.1038/s41560-018-0172-6.
8. Pursiheimo, H. Holttinen, T. Koljonen, "Inter-sectoral effects of high renewable energy share in global energy system", Renewable Energy, 2019, vol. 136, pp. 1119-1129. DOI: 10.1016/j.renene.2018.09.082.
9. Löffler, K. Hainsch, T. Burandt, P-Y. Oei, C. Kemfert, C. Von Hirschhausen, «Designing a Model for the Global Energy System—GENeSYS-MOD: An Application of the Open-Source Energy Modeling System (OSeMOSYS)», Energies, 2017, vol 10(10), 1468. DOI: 10.3390/en10101468.
10. Hansen, C. Breyer, H. Lund, "Status and perspectives on 100% renewable energy systems", Energy, 2019, vol. 175, pp. 471-480. DOI: 10.1016/j.energy.2019.03.092.
11. Schwab, The fourth industrial revolution, Currency, 2017.
12. Vial, "Understanding digital transformation: a review and a research agenda", Journal of Strategic Information Systems, 2019, vol. 28(2), pp. 118-144. DOI: 10.1016/j.jsis.2019.01.003.
13. D. Jones, S. Hutcheson, J.D. Camba, "Past, present, and future barriers to digital transformation in manufacturing: A review", Journal of Manufacturing Systems, 2021. DOI: 10.1016/j.jmsy.2021.03.006.
14. S. Valinurova, E.A. Sulimova, T.G. Guseva, E.A. Bolotina, V.M. Tumin, Post-crisis modeling of economic development trends in an on-going recession of national economies, Montenegrin Journal of Economicsthis, 2021, vol. 17(2), pp. 75-82. DOI: 10.14254/1800-5845/2021.17-2.6.
15. Govindarajan, J.R. Immelt, "The only way manufacturers can survive", MIT Sloan Management Review, 2019, vol. 60(3), pp. 24-33.
16. Kusiak, "Open manufacturing: a design-for-resilience approach", International Journal of Production Research, 2020, vol. 58(15), pp. 4647-4658. DOI: 10.1080/00207543.2020.1770894.
17. Lange, J. Pohl, T. Santarius, "Digitalization and energy consumption. Does ICT reduce energy demand?", Ecological Economics, 2020, vol. 176, 106760. DOI: 10.1016/j.ecolecon.2020.106760.
18. Smil, "Energy (r)evolutions take time", World Energy, 2019, vol. 44, pp.10-14.
19. Smil, "Examining energy transitions: A dozen insights based on performance", Energy Research & Social Science, 2016, vol. 22, pp. 194-197. DOI: doi.org/10.1016/j.erss.2016.08.017.
20. Fattouh, R. Poudineh, R. West, "The rise of renewables and energy transition: what adaptation strategy exists for oil companies and oil-exporting countries?", Energy Transit, 2019, vol. 3, pp. 45-58. DOI: 10.1007/s41825-019-00013-x.
21. S. Vasyakin, D.N. Mednikov, E.A. Karelina, A.S. Kharlanov, "Marketing model of distribution of intellectual machines as new subjects of socio-economic relations in emerging economies", International Journal of Economic Policy in Emerging Economies, 2021, 10038315. DOI: 10.1504/LIEPEE.2021.10038315.
22. The Energy Research Institute of the Russian Academy of Sciences, SKOLKOVO Energy Centre, Moscow School of Management SKOLKOVO, Global and Russian Energy Outlook 2019. Retrieved from https://energy.skolkovo.ru/downloads/documents/SEneC/Research/SKOLKOVO_EneC_Forecast_2019_EN.pdf.
23. Brognaux, E. Boudier, E. Hegnsholt, A. Porsborg-Smith, "The Multiple Paths to Peak Oil Demand", BCG, 2017. Retrieved from https://www.bcg.com/publications/2017/energy-environment-upstream-oil-gas-multiple-paths-peak-oil-demand.
24. Ellyatt, "Global oil demand to peak around 2040 or 'much sooner,' IMF says", CNBC, 2020. Retrieved from https://www.cnbc.com/2020/02/06/global-oil-demand-to-peak-around-2040-imf-says.html.
25. The Energy Research Institute of the Russian Academy of Sciences, SKOLKOVO Energy Centre, Moscow School of Management SKOLKOVO, Distributed energy resources in Russia: Development Potential, 2018. Retrieved from
https://energy.skolkovo.ru/downloads/documents/SEneC/Research/SKOLKOVO_EneC_DER_2018.10.09_Eng.pdf.
